Ручей

(Исповедь Лыбеди, некогда
крупной киевской судоходной реки)


Я вскоре стану, как ручей –
прозрачной, чистой и ничьей
послушницей-женой.

В речном раю плохая связь,
и ты родство утратишь, князь,
с единственной княжной.

Как заживём?
Как знать, как знать:
Ни приручить, ни в дом позвать,
ни выгнать за порог.

Понятней станет пескарям
и старым, ржавым якорям
чудной мой говорок.

И ты – теперь ни сват, ни брат, –
сестре родной не будешь рад,
я стану лишним ртом.

И жить уйду, себя стыдясь,
в подземный терем, светлый князь,
и видеть сны о том,

как, собирая в пятерню
ручьёв журчащую родню,
бетон тугой прорву,

пройду сквозь острый окрик твой,
сквозь арматуры неживой
железную траву.

В речную русую косу
вплетая память, понесусь, –
Не следуй по пятам! –

под белыми корнями пней
из царства призрачных теней,
к дельфинам и китам.

Ты взял в оковы ржавых труб
мои запястья, милый друг,
я – узник твой и раб.

Мне слышится Почайной хрип,
но снятся стайки пёстрых рыб
и яркий, красный краб,

в прожилках мраморных – волна.
Мне сумрачную явь от сна
не отделить: в глазах

достаточно немой слезы,
и на беззвучный мой призыв
придёт с полей гроза,

взметнётся в небо хлёсткий кнут,
и нас ни в чём не упрекнут
разбитые шоссе,

я створки окон распахну,
галеты хрупких крыш макну
в холодное глясе

и зашвырну браслет моста
в такие дальние места,
где не бывал и Тит!

Пойдёт ко дну ненужный хлам,
и горечь с горем пополам
пучина поглотит.

Какая, мой дружок, тоска –
лежать в асфальтовых тисках,
не удеру – умру!

Ты вспомнишь как-нибудь потом
о мутной речке под мостом
в Протасовом яру.

Ты полагаешь, это - месть?
Но так звучит благая весть:
плотину строй – не строй,

а горе льётся за края,
и в нём не помнится, что я
слыла твоей сестрой.