Притча о козлике

Притча о козлике
Родился зимой холодной в яслях серый маленький козлик. Мать согревала его теплым боком и ласково тыкала носом в солому, где ему было бы теплее. В хлеву было темно, чуть сыро, и весь мир для козлика составляли едва различимый во мгле силуэт матери, запахи животных да их шумное дыхание и крики. Два раза в день двери распахивались, и крупный зверь в черных сапогах, испачканных в навозе, задавал животным корм. Мать как-то сказала козлику, что именно эта ломкая сухая травка после пребывания в ее организме дает малышу молоко, которое он так любит сосать. Но козлик был забывчив, как и все дети, поэтому считал, что молоко – это просто атрибут мамы, такой же, как рога и белоснежная бородка.
Как-то в своих ночных размышлениях козлик забился к стене хлева, потерся о доски головой с начинающими проклевываться рожками и вдруг обнаружил, что часть стенки прогнила. Легонько боднув ее пару раз, он неожиданно выставил свою любопытную мордашку прямо на ночной холод.
И обомлел: его привыкшие к темному хлеву глазки были ослеплены искрящимся сиянием снега, чья белая поверхность отражала свет гигантской звездной реки. Это было самое удивительное, что он когда-либо видел. Но на улице было холодно, и он снова засунул голову обратно, позволив жалобно скрипнувшей доске опуститься на старое место.
На какой-то момент в жизни козлика всё смешалось: мама, молоко, хлев, звуки животных вокруг и свет звездной реки, что он наблюдал иногда, набравшись храбрости и выглядывая из-под подгнившей доски.
Тем временем пришла весна, потеплело, и странный зверь в мятом колпаке и черных сапогах вывел истосковавшихся баранов, коз и коров попастись на первой травке. Началась привычная скотская жизнь: с рассвета и до заката козлик резвился с молодыми ягнятами и щипал траву, которая быстро пришлась ему по вкусу. Мать где-то болтала со своими товарками, привычно пережевывая жвачку, и о козлике ей по большому счету не было дела, ведь он вырос и мог уже самостоятельно позаботиться о себе, то есть щипать траву и бодаться.
Вечерами, когда ворота хлева захлопывались босоногим мальчиком-пастушком, козлик моментально засыпал. Его подростковые мысли порхали, как бабочки: ягнята, солнце, большая страшная собака, которая не давала им далеко убежать. И всё реже в его козлином сознании мелькала небесная молочная река. Он был счастлив этой едой и этими играми, а раз он счастлив, то зачем желать что-то большее, недоступное его мягким губам, твердым рожкам и детскому пониманию.
И скоро звездный поток был окончательной похоронен в глубинах его памяти. Лишь изредка глубокой ночью он просыпался от жутковатого уханья неизвестных зверей, которые откуда-то сверху шептали о крови, страсти охоты и ночном небе, что услаждает взор.
Прошли весна и лето, началась осень. За это время серенький козлик забыл даже о самом существовании дырки, сквозь которую ночами был виден млечный путь.
Начались затяжные дожди, и стадо всё больше времени проводило в хлеву. Однажды ночью ударили первые заморозки. Наутро в хлев вошел зверь в черных сапогах и еще один, тоже в сапогах. От второго пахло чем-то страшным, как от собаки, что одновременно была их надзирателем и защитником.
Козлика и его приятелей ягнят тычками выгнали из хлева, не обращая внимания на возмущенное блеянье. Их матери жевали жвачку и смотрели на них своими большими безразличными глазами. Надо было есть, ведь внутри уже шевелилась новая жизнь, которую тоже нужно было питать.
В тот день серенького козлика, что увидел однажды звездную реку, не стало...
28.10.10