Ольга Котельникова. На земле его держала Поэзия

В метельный и вьюжный день 11 марта земля забирала к себе поэта, чей талант был отмечен Богом, - Анатолия Чеснокова. Он не был удобным человеком: кого-то раздражал его внешний вид, кого- то – его образ жизни, но не было ни одного равнодушного к его поэтическим строчкам. Такой талант является миру далеко не каждый год и даже столетие. Мы могли отругать его в очередной раз за пренебрежительное отношение к себе и к людям, но стоило ему уйти из редакции, как все мы с замиранием души и сердца начинали читать его стихи. Вот они – его последние рукописи – лежат передо мной: четкие красивые буковки и ни одной ошибочки, и множество сносок, поясняющих, о ком или о чем идет речь в его поэтических строчках. Он, к удивлению многих не достаточно хорошо знавших его людей, обладал глубокими знаниями литературы и искусства разных времен и народов.
Наверное, все-таки такие таланты, как Чесноков, обладают каким-то предчувствием того, что с ними может произойти. Он ведь прекрасно понимал, что живет не так, как все, что нужно бы что-то изменить. А как изменить, если единственным, чем он мог в этой жизни себе что-то заработать, была поэзия? А за стихи в наши дни денег не платят.
Наш современник поэт Николай Рубцов, трагически погибший 19 января, сам себе напророчил: «Я умру в крещенские морозы…». Вот и Анатолий, буквально сгоревший в огне в холодную и метельную мартовскую ночь, написал:

Пусть стужей злится ветер
И скоро снегу лечь,
Я затоплю под вечер
В деревне нашей печь.
И вспыхнут враз поленья,
Теплом обдав меня.
Я слушаю с волненьем
Цветную речь огня.
А пламя вновь хохочет
В ночи – до самых звезд.
Глядь, и нарядный кочет
Распустит яркий хвост.
Пусть кружатся снежинки,
Пусть лютый вихрь пурги,
В душе поют смешинки
От радуги-дуги.
Ведь золотое слово
И радостную речь
Мне подарила снова
В родной деревне печь.

…Его пришли проводить в последний путь одноклассники, учителя Теньковской школы, односельчане и друзья по поэтическому цеху из Ульяновска. Вспоминалось многое, и никто не мог назвать ни одного злого поступка покойного по отношению к кому-либо. Похоронили его на сельском кладбище, рядом с могилой матери. Когда-то в родном нам с Анатолием Чесноковым Ульяновском педагогическом институте мы слушали лекции по советской литературе, которые читала Татьяна Петровна Швец. Пройдет несколько лет, и, встречаясь с Татьяной Петровной на курсах повышения квалификации, я всегда слышала от неё вопрос: «Как там ваш Чесноков? Жив? Пишет?» Получив утвердительный ответ, она всегда добавляла: «Кто знает, может, ваш Карсун когда-то и будет известен тем, что в Теньковке творил такой поэт, как Чесноков,,,»   

Горько сознавать, что вот эти чуть смятые листы бумаги, лежащие передо мной, - его последние стихи, что некому теперь сказать: «Пиши, Толя, пиши, приноси к нам, мы обязательно напечатаем». Разные у нас судьбы, по-разному мы проживаем свою жизнь, по-разному распоряжаемся своими талантами и возможностями. Но очень жаль, что в этой судьбе уже ничего изменить нельзя. Остались только стихи…

Ольга Котельникова.
Из книги "Анатолий Чесноков: Я отправляюсь в путь..."
р.п. Карсун,
25 октября 2010 г.