Сновидное

Как жалко, что Ты не можешь меня поцеловать…
Это всё из-за того, что меня лечили радикально.
Мозг так завернулся, что закипел
и деформировался пузырями,
в которых росла опухоль сознания –
и единственным радикальным решением было
удалить всю голову…
Милая, как же не хватает этого прикосновения к лицу…
Чтобы можно было хотя бы обнять,
снимаю куртку.
Чтобы огромный келоидный рубец не так пугал,
натягиваю капюшон.
Только душа, когда росла, инфильтрировалась
попытками мозга её структурировать – эти
лишённые смысла действия
так её уплотнили,
что при новом расширении
она разорвала тело…
И фантомные боли в её области заставляют
обрывки тканей
погружаться в мечты.
И я подошла бы к Тебе, незаметно,
пока Ты не видишь,
но, когда трепет сердца
стал мерцать в наступившей без глаз пустоте,
кровь остановилась, и
бесчисленные тромбы
закупорили просветы сосудов,
и ногам пришлось исчезнуть.

А руки…
А нафига они теперь нужны?..
Вот с них и начнём.

Я смотрю на всё с другого берега,
За мембрану спрятав шаткий мир.
Тихо подбирается истерика.
Вроде в кучу все собрал куски,
Трещины заклеил. Заживления
Жду, свинцом абсурда всё залив.
Под конец Ты снишься.
Озарение.

27.