Глава девятнадцать

                Глава 19.   


                «-Персефона Соломоновна, Персефона
                Соломоновна, отпечатайте мне, пожалуйста
                по скоренькому каэсочки, очень нужно… Как в
                очередь?.. Персефона Соломоновна-а?... Может тогда
                перепихнемся по быстренькому?... Как в очередь!!? У меня ж
                абонемент…» 

                из телефонного разговора. 





- Спортсмен, говорите? – человек с фляжкой внимательно посмотрел на Кудовчина и, забравшись в карман, вынул сигареты. – И в какой дисциплине практикуетесь, если не секрет?
- Вы для этого меня отвлекли от представления? – Кудовчин начал раздражаться…
- Да вы не горячитесь, - его собеседник вытряхнул из пачки сигарету и начал разминать ее в пальцах. – Вы не много потеряли, не досмотрев пьесу до конца. Тем более, что вам самому предстоит в ней поучаствовать в ближайшее время… После того, как я внесу в нее изменения…
- Поучаствовать? – насторожился ботаник и стал озираться. Вспомнив предупреждение Игоря о том, что обитатели этого места слегка не в себе, он стал прикидывать как по проще отделаться от непрошенного собеседника.
- Да не волнуйтесь вы так, - проговорил тот. – Судя по всему, вы здесь не пациент, а наверное, гость; я здесь тоже по работе, так сказать..
- По работе? – переспросил Кузьма Ильич. – А кто вы?
- Поэт, - ответил человек с фляжкой и сунул сигарету в рот.
   Кудовчин начал сожалеть, что слишком долго не возвращается Игорь и снова стал озираться.   
- Вам все кажется, что вы беседуете с психом? – человек с фляжкой снисходительно улыбнулся, не вынимая сигареты изо рта, и щелкнул зажигалкой.
- Разве здесь курят? – спросил ботаник.
- О, да вы, видимо, настоящий спортсмен, - собеседник Кудовчина не стал прикуривать, убрал зажигалку, а сигарету переложил за ухо. – Так в каком, все таки, виде спорта?
   Кузьме Ильичу вдруг показалось, что его собеседник чего доброго сам подозревает его в психической неадекватности и чтобы снять, наконец-то все возможные вопросы, молча двинулся прочь от него в сторону, откуда они с Игорем пришли к этому актовому залу.
- Не сердитесь, если огорчил вас своей настойчивостью, - человек с фляжкой похоже не собирался с ним расставаться и последовал рядом. – Вам действительно придется участвовать в пьесе, коль уж вы здесь появились; и наверняка вместе с вашим приятелем…
- С чего вы взяли? – огрызнулся Кудовчин и ускорил шаг.
- С того, что просто так здесь никто не появляется, а терапия, предлагаемая моим другом, требует того, чтобы все постояльцы так или иначе участвовали в представлении…
- Вашим другом? – Кудовчин остановился.
- Да, - человек с фляжкой спокойно посмотрел ему в глаза и вновь извлек из кармана заветный сосуд. – Здесь его все называют Бурбоном, это такая местная фишка… - Он сделал глоток и заговорщицки огляделся; коридор был пуст. – Хотите, я угадаю почему вы здесь?
- Ну извольте, - Кудовчин сунул руки в карманы спортивного костюма и набычился.
- Ну и звольте! – передразнил человек с фляжкой. – Хорошо это у вас получилось; привычно. И не свойственно спортсмену… Вы наверное тренером работаете… с молодежью.
- Работал…
- Почему ж оставили?
- Вы сказали, что угадаете почему я здесь…
- Ну да. Извольте, - усмехнулся человек с фляжкой и снова отхлебнул из нее. – Кто-то из ваших знакомых, близких знакомых; может быть даже родственников; проходит курс у моего друга, и вас пригласили для того, чтобы участвовать в терапии… Скажите, Бурбон вас лично пригласил?
- Лично или не лично; какая разница?
- Значит я угадал, раз возмутились вы лишь по поводу вопроса…
- Меня пригласил сюда мой приятель, который вышел покурить, - и с этими словами ботаник решительно направился по коридору в сторону своего номера.
- Хотел… извините, - проговорил вслед ему человек с фляжкой, но Кудовчин лишь ускорил шаг.


     Придя в номер, ботаник скинул сумку на пол и плюхнулся на тахту не разуваясь. Мысль о том, что Игорь может быть в сговоре со Шляпой-Бурбоном не выходила из головы. Теперь еще этот поэт… Он – друг Бурбона и тоже может быть в теме… Что все это может значить, и как из всего этого выпутаться? Как вернуть все назад? Как помочь Тимке?
     Кудовчин засопел и потянулся… А куда назад?... Ему-то, например?.. в его бывшее тело?.. Так оно в морге; если уже не кремировано… Заставить Бурбона поменять их с Тимкой телами?.. А почему нет?.. Хотя, заставить, наверно, не удастся; Бурбон слишком заинтересован в том, чтобы работа с биомассой продолжалась; возможно именно для этого он и устроил эту трансформацию, когда узнал о грядущем инфаркте. На это он и намекал на рыбалке в океане… Нет уж баста. Работать на него я больше не буду… Пока он не вернет Тимофею тело… Но… это ведь тоже невозможно… Тимкино тело убито… Уничтожено…
     Ботаник вдруг четко осознал, что помочь Свиридову вернуть хоть какое-нибудь тело моложе того, в котором тот сейчас находился можно только одним способом: договориться со Шляпой о сделке… Он возвращает Тимофея в более молодое тело, и только тогда возможно  возвращение Кудовчина к работе… И никак иначе… вплоть до простого обмена… И никаких езерских вокруг… И не важно, в сговоре со Шляпой Игорь и человек с фляжкой или нет… А вдруг, не в сговоре? Вдруг Бурбон… этот Нестор Иванович Шляпа использует их обоих втемную?.. Ну, с Игорем это вполне возможно… А если и с поэтом он так?.. А тот его другом считает… Тоже мне друг… Надо найти союзника против Бурбона… надо найти союзника… Его не может не быть… Езерский отпадает, даже если Шляпа имеет на него зуб… Игорь и поэт с фляжкой?.. С ними, пожалуй, сразу обо всем откровенно не поговорить… Если они не за одно с Бурбоном, то?.. Начни я прямым текстом излагать им произошедшее, то… меня могут из гостей легко перевести в пациенты… а Бурбону это только на руку: оприходованный ботаник всегда рядом, да и лаборатория, наверняка, где-нибудь в этом заведении есть… Хорошо… хорошо это он придумал… Я у него, получается,  на крючке по любому… Нет… С Игорем и Поэтом откровенничать пока рано… Надо будет их просто порасспросить осторожно о новоиспеченном анархисте-роялисте… и Тимка… Тимка. Насчет него надо будет обязательно поговорить с Бурбоном…
   Кудовчин сел, еще раз потянулся, выругавшись физкультурно, и решил разыскать Игоря; что-то он долго курит…
     Покинув номер, ботаник снова отправился к актовому залу. Человек с фляжкой, назвавшийся поэтом, по прежнему оставался там, где они расстались. Он расположился на диване в рекреации у приоткрытого окна и втихаря курил, пряча сигарету в ладони. Увидев Кудовчина, он обрадовано воскликнул:
- Вы так быстро ретировались… что не успел спросить вас о главном, - он поднялся с дивана и стало заметно, что фляжка свою работу продолжала. – Скажите, музыка и поэзия могут быть негативными? Я имею ввиду, способны ли они нести в себе отрицательный эмоциональный заряд?
     Ботаник остановился и улыбнулся:
-- Я, вообще-то приятеля ищу.
-  О, не беспокойтесь. Он смотрит постановку. Мы с ним хорошо побеседовали. Кстати, я все таки оказался прав относительно вашего визита сюда… Бедняжка.. я имею ввиду его супругу… Потерять память в ее возрасте… да при такой профессии… Наверно, нынешние школьники способны доводить молодых учительниц до беспамятства… Ваш приятель сказал, что вы были коллегами… Да… Но вы не отчаивайтесь, Нестор.. в смысле Бурбон, приведет ее в чувство; у него это хорошо получается… Скажите, музыка с поэзией…
- Я к сожалению не разбираюсь ни в поэзии, ни в музыке, - прервал ботаник собеседника, постаравшись улыбнуться как можно дружелюбнее.
- Да кто ж в них разбирается, - нисколько не обиделся тот и вынул фляжку. – Хотите? – протянул он ее Кудовчину.
- Нет. Благодарю… Нет соответствующего настроения.
- Ну и ладно… Дело не в музыке и не в поэзии, а в том, что они несут посредством себя, являясь по определению актом творчества, далеким от, например, живописи и, скажем, науки…
   Кудовчин заметил, что Поэт, все таки, солидно навеселе.
- Вам, как спортсмену, наверняка, знакомо, - он приложился к металлическому горлышку и сделал короткий глоток, - чувство расчета и вдохновения одновременно?..
    Кудовчин пожал плечами.
- Имеется ввиду, - продолжил Поэт, - что рассчитать что-то в вашем спортивном творчестве; ваш приятель сказал, что вы прыгаете на лыжах; вы, конечно, можете… Но без вдохновения и вы никуда… Да..
- Возможно, вы правы… Даже скорее правы, чем нет.
- Я-то да-а… А вот Нестор… тш-щии, Бурбон, - Поэт приложил палец к губам. – Не будем нарушать местных обычаев… А Бурбон, мне кажется, не прав…
- Вам виднее. Вы его друг, - Кудовчин снова пожал плечами.
- Да. Друг. И я нахожу, что мой друг совсем свихнулся со своей работой… понимаете… Давайте присядем.
  Ботаник снова сделал жест плечами, прошел к дивану и сел подальше от приоткрытого окна. Поэт сел рядом, отхлебнув из фляжки и достав сигарету.
- Я все таки закурю, - сказал он и щелкнул зажигалкой. – Понимаете, какая штука?.. Почему я думаю, что Бурбон не прав…
   Кудовчин добавил к жестам движенье бровей.
- Он не прав уже хотя бы потому, что дружбу считает понятием односторонним..
- Это как? – Кузьма Ильич даже оживился. Судя по всему, ему предстояло узнать о Шляпе-Синопце нечто новое определенно. 
- Это значит, - Поэт угомонил фляжку в кармане. – Что вы можете меня другом не считать, а для меня вы всегда – друг. Не взирая ни на что… Вот в чем односторонность этого понятия… По его мнению…
- Возможно, он  прав, - сказал Кудовчин и попросил у собеседника фляжку.
- А-а! – воскликнул тот. – Вам все таки понравилось. – Держите.
  Поэт протянул ботанику металлическую емкость и с сомнением проговорил:
- Это от вдохновения, на котором висит слишком много логики… Я имею ввиду не фляжку… Вы поймите внимательно: я считаю вас другом не взирая на то, что вы можете меня другом не считать..?.
- Ну и? – Ботаник-Спортсмен сделал из фляжки второй глоток.
- Вопрос лишь в том, как долго я буду считать вас другом, и ваше мнение здесь не учитывается. Я считаю это хорошим вопросом, как бы вы не смеялись; и одностороннесть дружбы, как ее односторонность в понятии, предложенном  моим другом Бурбоном ничего не подтверждает… Отдайте фляжку… Мне кажется, он реально начал брендить среди своих пациентов.
Поймите внимательно, я очень давно с ним знаком. Со школьных лет. Мы были влюблены в одну девчонку… Она вышла за него замуж… Он и пьесу мне заказал скорее всего… Нет. В не малой степени из-за того, что она вышла замуж за него, а не за меня… Да, терапевтический эффект она имеет… Пьеса.  Я в этом убедился… Но он уже даже меня считает склонным к самоубийству. Представляете?
- А вы не склонны? – спросил Кудовчин.
- На хрена мне это надо; это же порча собственной работы. Мне в Лондон надо. В ближайшее время поеду; у меня уже и билеты на руках. Недописанного куча… А он носится с этой пьесой и под гипнозом заставляет меня ее постоянно переделывать…
- Может быть, он имеет ввиду перспективу, так сказать? – предположил вслух ботаник.
- Молодой человек, - сокрушенно покачал головой обладатель фляжки. – Вы сейчас говорите как младший научный сотрудник, а не Спортсмен. Какая в задницу может быть перспектива у поэта, кроме настоящего времени…
- А какие стихи вы пишите? – Кудовчин решил сменить тему разговора.
- Про злободневную любовь, - ответил Поэт и хмельно уставился на ботаника. – Вам, видимо, не интересен разговор… Хотите почитаю стихи?
- Нет. Не надо, - Кудовчин даже дернулся на диване. – Мне необходимо идти… Составлю компанию приятелю…
- Да, конечно, - Поэт погрустнел. – Извините, что отнял ваше время… Спортсмен и Историк – хороший тандем, - он посмотрел на опустевшую емкость в руке, - извините.
- Это не вы отняли время и не у меня, - сказал Кудовчин вставая.
- О чем это вы?
- Да так… о своем… Не обращайте внимания. Вам не за что передо мной извиняться. 
   И ботаник отправился к актовому залу, оставив Поэта наедине с пустой фляжкой.

     В темном зале Игорь был не виден; там, где они сидели, его тоже не было. На сцене двое мужчин и женщина сидели за столом и, видимо, изображали чаепитие.
  -- Чем же вам так не угодили напиток и фрукт, господа, что вы сравниваете их с людьми? – говорила дама. -  Мандарин и кофе заказал для меня супруг. И если считать, что он – фрукт, то я, по вашему мнению, просто напиток. Я давно забыла о таком завтраке. В иные недели он у меня бывал постоянно. Мы с ним тогда как раз и познакомились.
-- С кем познакомились, мадам? – спросил один из мужчин.
-- С мужем.. А вот признайтесь, - обратилась она как бы к обоим сразу,  – что вы подумали, когда увидели такой завтрак? Если это, конечно, не какой-нибудь таинственный мужской секрет..
Один из мужчин ответил ей:
  -- Я подумал, простите, кто-то коньяк пить собрался… еще с вечера…а что? я так завтракаю иногда…
  -- О, Вы – поэт!? – воскликнула дама с пафосом. -  А Вы? – обратилась она к другому мужчине.
     Тот ей :
  -- Я скорее – реалист. Я подумал, что завтрак для дамы, и что дама уже с вечера знала,
что утром у нее не будет аппетита…Барон Мюнхгаузен, мадам.
  -- Смелое предположение, барон… Хотя.. Вы же… известный повествователь, если верить СМИ.
  -- Средствам массовой информации верить, мадам, необязательно, их достаточно использовать, по возможности, и желательно делать это исключительно в собственных целях… А о том, что я, как вы выразились, повествователь.. в этом они скорее правы, чем нет.
  -- Вот мы остановились на влечении… на влечении мандаринки к кофе и вообще…
  -- Фруктов…
  -- Да. А ведь для мужчин это более злободневная тема, чем для нас, милых целомудренных женщин…
  -- Либидо есть позыв души, в некотором смысле… Иллокутивная…
  -- Барон! О чем говорит ваш друг? Переведите.
  -- «Мой друг» уже долго путешествует. Он усвоил языки которые уже не существуют… Ну, а вообще, он прав – всякое любовное чувство сопровождается цепью неоправданных поступков. Чтобы понятнее – любовь и страсть заставляют нас забыть очередность вещей…

    Беседа на сцене шла своим чередом, и ботаник стал пристальнее всматриваться в ряды кресел в поисках Историка-дальнобойщика.
- Ты куда пропал? – спросил тот, оказавшись откуда-то рядом.
- Поговорить надо, - сказал Кудовчин.

  Они вышли в коридор и направились в сторону своих номеров. Человек с фляжкой окликнул их, когда они проходили мимо рекреации:
- Молодые люди, прошу прощения.
  Спортсмен с Историком остановились.
- Прошу извинить меня еще раз. Скажите пожалуйста, как давно вы знакомы с Нестором, то есть с Бурбоном?
   Приятели переглянулись.
- Я года полтора, - ответил Игорь, и поглядев на молчаливого ботаника, добавил:
- А Рома, в смысле, Спортсмен, познакомился с ним недавно. Он здесь по моей просьбе.
- То есть у вас с Бурбоном  были дела и до того печального мероприятия, по поводу которого вы сейчас здесь? – спросил человек с фляжкой Историка.
- Не думаю, что вам должно быть это интересно, - ответил Игорь, и слегка подтолкнув ботаника, двинулся дальше.
- Странный тип, - в полголоса произнес он, оглядываясь, - расспрашивал меня о тебе… Я тебе говорил, что тут многие со странностями…
- Он хотел мне стихи почитать, говорил, что – Поэт. 
- Я же говорю, странный тип…