Великая гадалка из Парижа

Великая гадалка из Парижа.

Французский  город  Алансоне,
(Век  восемнадцатый  идёт)
Тут  родилась  Мария-Анна,
Семья  тут,  Ленорман  живёт.

Отец  семьи  богатый  очень,
А  мать  воспитывала  дочь.
Любили  очень  свою  дочку,
Вокруг  неё  и  день  и  ночь.

Та  красотой  не  отличалась,
Способностей  в  ней – никаких.
В  пять  лет  упала  та  с  качелей,
Сломала  ножку,  летя  с  них.

Семью  тут  лекарь  огорчает:
«Да, с  -  не  исчезнет  хромота».
В  тоске  родители  за  «чадо»
Не  выйдет  замуж,  явно,  та.

Всех  кавалеров  распугает,
Не  станет  в  обществе  блистать
Кому  ж  нужна  будет  такая,
Лишь  бы  тут  за  кого  отдать.

А  тут  отец  вдруг  умирает,
В  «делах» не  понимает  мать.
Бизнес  их сразу  увядает,
На  жизнь  уж  стало  не хватать.

И  мать  решенье  принимает,
Отдать  дочь  надо  в  интернат,
Дочь  в  монастырь  тут  отправляет,
Бенедектинцев,   ректорат.

Тут  «хромоножку»  невзлюбила,
Одна  монахиня.  Жужжит:
«Мол,  очень  плохо  ты  молилась, 
Главной  монахине  скажу».

Мария – Анна  ей  ответит:
Не  стоит  беспокоить  ту!
Скоро  не  будет  с  нами  этой,
Предвидела,  что  та  «уйдёт».

Монахиня  тут  разозлилась:
«Она  тебя  переживёт!»
В  суть  слов  та  явно  не  «включилась»,
Другой  же  смысл в  них  найдёт.

И  всё ж  пожаловалась  вскоре,
Та  ж  вызывает  «Анну»  тут.
Смотрит  на  девушку  с  укором,
Саму  ж  вопросы  тут  гнетут.

«А  что  же  ты  в  виду  имела?
Когда  сказала  про  меня?»
«Я  говорила  лишь  о  деле,
Придётся  место  поменять.

Приказ  король  про  вас  напишет,
Вас  в  монастырь  переведут.
Будете  к  королеве  ближе,
От  них  к  вам  милости  придут».

И  через  месяц,  вдруг, посланник,
От  короля  явился  к  ним.
Всем  показалось  это  странным,
И  прибыла  депеша  с  ним.
               
Приказ – возглавить  в срок  аббатство,
(Главной  монахине,  что  здесь)
Где,  королева – патронессой,
Так  предсказание  сбылось.

То,  стало  первым  предсказаньем,
Марии – Анны  Ленорман.
Шесть  лет  всего  ей  в  то  мгновенье,
Но,  ход  таланту  её  дан.

И  к  ней  подруг, пренебреженье,
(Смеялись  над  походкой  той)
Сменилось - страхом, уваженьем,
Предстала  она  им -  другой.

Мария – Анна  отучилась,
И  снова  возвратилась  в  дом.
Там  в  нищете  вдруг  очутилась,
И  пустота  лишь  в  доме  том.

Пришлось Марии  стать  портнихой,
Став,  для  богатых  дам  всё  шить.
Хлебнула  та  сначала  лиха,
Но  надо  было  как-то  жить.

Жил  старый  ловелас  напротив,
Стал  он  к  Марии  приставать.
Его  вниманиям, та,  против,
Стал  сильно  ей  надоедать.
 
Не  выдержала   в  злости  страстно,
Ему   в  лицо  бросила  та:
«Не  за  молодками  бы  шастал,
А  в  покаянье  б  жил  два  дня.»

Соседи  слышали  всё  это,
Решили  просто  грубость,  той.
Не  видя  ничего  за  этим,
Мол,  то,  шум  ругани  пустой.

Через  два  дня  того  не  стало,
(Погиб  под  экипажем  тот)
Тот  разговор  теперь  предстанет,
В  другом  аспекте  уже  тут.

Соседи  все  решили:  «Ведьма!
Мария – Анна  Ленорман».
Удивлены  событьем  этим,
Дальнейший  ход  тому  уж  дан.

Мол,  погубила  человека,
По  городу  молва  пошла.
На  ведьм  охота  в  этом  веке,
«Мода»  известная  пришла.

Под  окнами  слышны  угрозы,
Решила  девушка  бежать.
Тут  не  помогут  её  слёзы,
Вопрос  уже: «Жить  иль  не  жить?».

В  Париж  с  трудом  та  убежала,
Устроилась  там  в  магазин.
Хозяйка  проявила  жалость,
Старалась  та  изо  всех  сил.

В  свободное,  читала,  время,
(Доставши,  много  разных  книг)
Своеобразная  в  них  тема,
Гадания  и  виды  их.

Начальница  о  том  узнала,
К  ней,  с  недоверьем  шла,  в  слезах.
Просила,  чтобы  предсказала,
Племяннику  судьбу  сказать.

Он  был  совсем  неизлечимый, 
По  утверждению  врачей.
Не  знали  толком  те  причину,
Не  знали:  как  помочь  и  чем.

«Взглянуть  бы  я на  него  хотела!»
Мария – Анна  скажет  ей.
Заинтересовало  дело,
К  нему  пошли  они  скорей.

А  увидав,  та  улыбнулась:
«Ваш  лекарь  ошибался  в  том».
Простой  болезнью  обернулось,
Для  жизни  не  опасно,  то.

Через  неделю  врач  заявит:
«Да,  я   ошибся».  «Бог  простит!» 
Хозяйка  «Анну»  тут  поздравит,
И  дело  ей  предложит  тут.

«Стоять  вам  хватит  за  прилавком,
Откройте  лучше  вы  салон.
Я  предлагаю  как  гадалке,
Вам  помогу  со  всех сторон».

И  вот  они  салон  открыли,
«Марии»  восемнадцать  лет.
Вскоре  Париж  та  покорила,
Слава  о  ней  везде  пойдёт.

Потом  они  подняли  цену,
И  стали  к  ним  теперь  ходить,
Богатые.  Все  люди  ценны,
Знакомства   стали  заводить.

Тут  революция  в  Париже,
Власть  Якобинцы  заберут.
Республика!  К  народу ближе.
У  власти:  Робеспеьр,  Марат,  Сен – Жюст.

В  салоне  вскоре  появились,
Сен – Жюст,  Марат  и  Робеспьер.
Даром  гадалки  не  гнушились,
Желали  знать  исход  всех  дел.

Та  им  безжалостно  гадала,
Всем  предсказала  она - смерть.
Про  их  судьбу  уже  всё  знала,
Правду  боялась  им  открыть.

Марат  друзьям  во  гневе  скажет:
«Не  говорил  никто  мне  так!
Как  угадать  та  точно  может,
Указом  мне  лишь  свыше  знак!

Через  два  года  не  погибну
Она  ответит  мне  за  всё.
А  вот  её  постигнет  гибель,
Коли,  не  сбудется  то,  всё».

Но,  не  «ответит»  та  за  это,
Через  три  месяца  Марат,
Умрёт  он  от  руки  Шарлоты,
И  остальных  потом  казнят.

Тут  посетители  сменились,
Раз – «грубых»,  четверо  пришли.
Забрать  Марию  торопились,
Прямо  в  тюрьму  ту  увезли.

Там  предъявили  обвиненье:
«Ты  якобинцам  помогла!»
В  глазах  Марии  удивленье,
Понять,  в  чём  дело,  не  могла.

И  со  спокойствием  сказала:
«В  чём  помощь  заключалась  та?
Что  я  им  смерть  предугадала»,
«Держала  связь  с  ними  тогда!

А  не  предскажешь  ли  сегодня,
Освобождение  себе?»
«Да,  буду  вскоре  я  свободной,
Всё  сбудется,  даю  обет!»

«Ах, вы  предсказываете  это!
Так  вы  ошиблись  в  этот  раз.
Быть  в  заточенье  вам  до  смерти,
И  не  уйдёшь  живой  от  нас!»

Но,  Лекорман  в  том  не  ошиблась,
А  дело  это  было  в  том,
Нуждался  в  ней  кое – кто  шибко,
И  стали  хлопотать  о  той.

Хотели  пользоваться  дальше,
Услугами  Марии  той.
Не  помышляли  они  даже,
Что  вот  не  будет  больше  той.

Та  вышла  через  две  недели,
К  ней  посетительница  тут.
Важная  дама  посетила,
Жена,  а  муж  той,  Бонапарт.

Тот  в   генералах  ещё  ходит,
А  Жозефина,  то,  жена.
Мужа  судьбу  узнать  приходит,
Кем  будет,  значит,  и  она.

Мария – Анна  нагадает:
«Быть  ИМПЕРАТОРОМ  ему!
А  Жозефина  тогда  станет,
Императрицей.  Всё  к  тому».

В  лицо  гадалке  рассмеялась,
Не  приняла   всё  то  всерьёз.
Наполеон  тоже  смеялся,
Всё  через  девять  лет  сбылось.

Наполеон  велел  доставить,
К себе  «Марию»   Ленорман.
Надо  картину  ту  представить,
Желал  быть  благородным  он.

«Вы - прорицательница!»  скажет -
Вы - величайшая  из  всех!»
Любезность  ей  свою  окажет,
Желания  выполнит  все.

Потом  ей  сделал  предложенье:
«Хочу  вас  ко  двору  привлечь!»
В  мечтах, видеть  средь  приближённых,
Чтоб  выгоду  с  того  извлечь.

«Жены, гадалкой  личной  будьте,
Послужите  порой  и  мне.
Все  козни  власти  той  забудьте,
К  тому  возврата  уже  нет.

А  в  знак  особых  отношений,
Примите,  франков -  МИЛЛИОН!
Друг  к  другу  дружбу,  уваженье,
Мы  сохраним».  Не  угадает  он.

Дружбы  явно  не  получилось,
«Мария»  предсказала  им.
И  вот  уже  по  той  причине,
Та  не  нужна,  вдруг,  стала  им.

«Развод.  В  России - пораженье»
Разгневался  Наполеон.
Враз  изменилось  положенье,
Обрушится  со  злобой  он.

Париж  покинуть  ей  прикажет,
В  Париж  же  русские  войдут.
Им  о  гадалке  тут  расскажут,
И  к  ней  в  салон  они  придут.

Судьбу  узнать  к  ней  приходили,
Пестель и  так  же  Муравьёв.
Не  все  довольны  уходили,
Им  приговор  у  ней  готов.

Потом  обоих  их  казнили,
На  виселице  примут  смерть.
Свершилось  то,  что  «нагадали»,
Восстание  смогли  поднять.

«Если  бы  вы  нам  предсказали,
Другую  смерть,  поверил  я  б.
Был  огорчён  тем,  что  сказали»,
С  улыбкой  Муравьёв  сказал.

«Дворян  не  вешают  в  России,
Такого  не  было  у  нас».
«Да,  это  правда!»  согласился,
Тут  тоже  Пестель  в  этот  раз.

«В  обратном,   убедитесь, значит,
При  входе  же  на  эшафот».
В  душе  Мария  чуть  не  плачет.
Жаль  их. Опять  права  и  тут.

Казнят  в  России  «Декабристов»
Их   часть  на  каторгу  сошлют.
В  истории  найдут  те  место,
Жёны  за  многими   пойдут.

Священники  к  ней  обращались,
Боясь огласки – не  поймут. 
В  салоне  те  не  появлялись,
Ту,  посещали  на  дому.

И  это  было  тут  понятно,
К  гадалке,  коли,  те  идут.
Господа  слуги –  как  превратно,
Неверие  в  Бога  несут.

Власти  духовные  велели,
Марии Анне  список  дать,
Священников,  что  к  ней  ходили,
«Доносов  не  могу  писать!»

Марию  церковь  обвинила,
«Мол,  в  ереси  повинна  та!»
Светские  ж  власти  защитили,
«В  политику,  впредь - никогда!»

И  вот  «Мария»  удивила,
Богатых,  компаньонку,  всех.
В  первых  рядах  та  принимала,
Теперь  уже  граждан  простых.

«То  на  неё  так  не  похоже!»
В недоумение  тут  все.
«Терять  заработок  не  нужно,
Отталкиваете  знать  всю.

Понадобится  вдруг  защита,
А  вы  разгоните  их  всех!».
Мария  скажет: «Подождите,
Я  про  себя  уж  знаю  всё.

Нет,  не  понадобится  больше-
Колоду  отложила  карт-
К  чему  за  жизнь  цепляться  дальше,
Исполнится  всё  в  аккурат.

Жить  мне  осталось   очень  мало,
Месяца  полтора  всего».
И  горничная  зарыдала:
«Не  сможете  вы  изменить  того?»

«Конечно,  нет.  Я  лишь  гадаю.
Только  предсказываю  я.
То,  что  Господь  определяет,
Ничуть  ни  больше. В  том – судьба!»

«Вы  знаете,  как  вы  умрёте?»
«Да!  Ведь   задушат  тут  меня».
«Может,  вы  шутите,  иль  врёте,
Тогда  мне  трудно вас  понять».

«Этой  подушкой,  той,  что  рядом».
«Так  уничтожу  я  её!»
«Сопротивленья  нет  той  правде,
И  мучает  меня,  той,  гнёт.

И  в  этом  случае  поверь  мне,
Другой,  задушат  тут  меня!
Хоть  трудно  в  это  и  поверить,
Но  надо  должное  принять».

Как  предсказала,  так  случилось,
Её  не  стало.  Тайна  в  том.
Кто  виноват?  Как  получилось?
Много  судачили  потом.

Слуга  в  дверь  постучалась   как-то,
А  дверь  открылась  сама  тут.
Навстречу  выбежал  тут  кто-то,
Высокий  человек.  «Бегут?»

Был  неизвестный  в  чёрной  маске,
Он  быстро  выбежал  за  дверь.
Служанка  шла  уже  с  опаской,
Не  зная,  делать  что  теперь.

Служанка  поняла   что  «это»,
Зашла  скорее  к  госпоже.
Что-то  не  так,  уже  заметно,
Уж  больно  тихо  та  лежит.

Лицо  хозяйки  под  подушкой,
Тело  же  на  кровати,  той.
Оно  изогнуто  немножко,
Задушена  подушкой – Той!.

Потом  убийцу  же  искали,
Найти  ж  его  не  удалось.
О  том  судачили,  гадали,
Но,  объяснений  не  нашлось.

В  Париже  похороны  были,
Весь  город  провожал  её.
С  почётом  её  проводили,
Цветы  несли  все  для  неё.

Уже  в  могиле  было  тело,
Толпа  проститься  с  ней  всё  шла.
Очередь  в  километры  стала,
В  цветах  могила  вся  была.

В  толпе  одна  другой  сказала:
«Если б  могла  об  этом  знать.
Как  с  ней  прощаться  люди  стали  б,
Порадовалась бы  она»

Но  ей  тут  сразу  возразили:
«Что  не  могла  того  не  знать»
Вот  в  том - то  и  была,  той,  сила,
Всё  в  жизни  той  предугадать.