В теплушке

Под колес перестук и при свете свечи,
согреваясь теплом, что идет от печи,
лезут в голову мысли о том и о сем,
вспоминаешь друзей и далекий свой дом.
Вспоминаешь, как пел, вспоминаешь, как жил,
вспоминаешь всех тех, кого очень любил,
вспоминаешь девчонку, с которой дружил
и которой свой первый поцелуй подарил.
Вспоминаешь и школу, где учили нас жить,
красотой дорожить и счастливыми быть,
только всё оказалось на деле не так:
жизнь – постель на двоих и дешевый кабак.
Разлученные мы – нашей нет здесь вины,
и девчонки в тоске – только вздохи слышны:
наши мальчики служат, как они далеки.
Мы не парни уже, мы теперь мужики.
Мы теперь мужики, зло испили до дна,
за поступки свои отвечаем сполна.
Били нас – ох, как били – что ж, и мы будем бить.
Очерствевших таких кто нас будет любить?
Под колеса летят километры пути,
от судьбы-то своей никуда не уйти,
и семьсот тридцать дней на дорогах страны
не забыть никогда, где бы ни были мы.
Мимоходом мелькают огни городов
и созвездия станций средь таежных лесов.
Сколько было вас в жизни! Сколько будет еще!
Эх, под такие-то мысли выпить так хорошо!
Пролетели часы – эй, земеля, вставай,
твой бодряк на подходе, заваривай чай.
Угольку я подкинул, всё, пошел отдыхать.
Красноярск не проспи – там придется стоять.