Царское Село - Вырица

Из сборника Птица и бомж


Вот так утро! – ни зари, ни
солнца, только пар да иней.
А ещё вчера весь день
в небесах цвела сирень;
было и тепло и сухо
(солнце, как колоссов фалл,
встало!); проголосовал
в 9. 30…  «Голосуй хоть
за осла, но ”голос” суй
в ящик», – размышлял я, стоя
возле урны, вспоминал
юность (времена застоя)
и бумажку в щель совал.

Говоря себе: «Кумекай,
если в руку взял перо!» –
я пишу. Дрожит перрон
а под задницей – скамейка.
С грохотом и с вонью два
спарившихся тепловоза
пролетают… Это польза
голая, свои права
на существованье громко
заявляя, и коптит,
и грохочет; даже корка
льда на лужице хрустит.

В воздухе, как паутина,
ядовитый сизый дым.
Бомж шагает по седым
шпалам, а следы ботинок
тянутся за ним… Куда
сам иду – не знаю: длится
миг, однако, вереницей
тянутся за мной года…

(Подойдя к платформе, поезд
выдохнул устало: «фффуууф»,
дернулся и, распахнув
двери, замер: вот, мол, полость!
можете войти!) Сижу
у окна и ртом дышу.

Облепил мыслишек рой
мозг, как мошки кучу кала.
Лишь одна – порхает. Чкалов,
наш прославленный герой,
ас, мальчишкой рядом с нею
(говорю – и не краснею!)
выглядел бы… А с зарёй
что-то приключилось… Дай-ка
гляну… Заросли репья
да ольха… Взметнулась стайка
(по полёту воробья
узнаю – всё тот же почерк).
Воробьи уже сидят
на ветвях, как почки. Рад!..
Хоть таких гигантских почек
не имеет ни одно
из растений, всё равно
очень рад, что… верю сказкам,
что когда-то жил в Селе,
не в простом селе, а в Царском!
где пруды покрыты ряской
изумрудной; а в золе,
тлеющей над горизонтом,
можно отыскать рубин,
наблюдая за полётом
алых клёнов и рябин.

Я сижу; пространство раком
пятится, а сосен рать
начинает оттеснять
мелкий, чахлый лес к оврагам
и болотам… Стало быть,
скоро стадо серых хижин
эту рать начнёт теснить?..
Вечно кто-нибудь обижен
кем-нибудь у нас: бедняк –
толстосумом, полным спеси;
а гнилое мелколесье –
крепким сосняком; сосняк –
хижинами, те – домами
каменными; бесом – Бог,
Богом – мы, Планета – нами…
«Еду в Тулу без сапох,
но в портках!» – заметил некий
(очень странный!) персонаж
Бунина; и я, алкаш,
как и прочие калеки,
бравшие на абордаж
«точку», тоже как бы «еду
в Тулу без сапох», а там
детство скачет по годам
взрослым; а за ним, по следу,
братова Душа бредёт:
брат на холст мазки кладёт.

Осень, не жалея шёлку,
шьёт на белом полотне
рощу, т. е. чем к посёлку
ближе, тем туман плотней…
Где очки?.. в штанах?.. футляра
хруст услышу… Без очков –
как без глаз… Волокна пара
на буравчики зрачков
намотались… От волокон
я избавлюсь… и Зарю
отыщу. Мелькает локон
золотой. Заря – не окунь!
не поймаешь за ноздрю.

Колоски лучей собрала
с горизонта, в сноп связала;
сквозь туман желтеет сноп.
Ивы, вербы (берег Суйды).
Ветви вспухли, как сосуды
синие, в которых тромб,
так сказать,  сидит на тромбе.
А рябинам красной дроби
не хватило, чтоб пробить
пелену тумана. Осень!
Лень пространству уходить
вдаль, но по макушкам сосен
скачет, будто от чумы,
от тумана убегая,
ибо я (как, впрочем, мы
все), пространство провожая
взглядом, всматриваюсь в даль
синюю. Земля ль, вода ль,
низменность или большая,
мхом заросшая, скала –
безразлично мне: что око
ни увидит – всё на «склад»
попадает. Образ долго
зреет в памяти. Порой
разум возится с горой
или чудным Храмом меньше,
чем с каким-нибудь жучком.
«Склад» музеем стал?.. Вот свежий
образ:  грядка червячком
в коконе сидит тумана.
Вылетит ли мотылёк? –
спрашивать, наверно, рано,
хоть и шелестят, как шёлк,
вирши… Ива утопает,
как невеста – в кружевах,
в облачке; а солнце тает
в розоватых облаках.
(Нет, отнюдь не сноп, а алый
солнца шар!) За шестипалой
липою, взмахнув крылом,
полетел багряный клён
вдоль тропы, бегущей прочь от
поезда. Под стук колёс
я пишу. (Ведь Гелиос
мне успех давно уж прочит!
В колеснице золотой
Он стоит и правит тройкой.
Рано утром слышу: «Трогай!»
Нынче же – туман густой
звукам никогда помехой
не был – голос прозвенел:
«Н-но! пошли!» – «А где же эхо?» –
буркнул я и в поезд сел.
Вскоре тополь по перрону
пробежал как на пожар.)
Стало быть, не сноп, не шар
алый, а Гиперионов
сын* в тумане утонул
с лошадьми и колесницей?!..
Рыжий куст бежит лисицей…
Под забор уже шмыгнул.

1996


 *Гиперион – титан, сын Геи и Урана, отец Гелиоса.