Глава Шесть и надцать

               
                «Огонь»
                Из пистолета Макарыча.





   - Вы… Нестор Иванович, я нахожу, совсем охренели от своих экспериментов.
   - Вы,  Кузьма Ильич,  говорите со мной так, словно мне нужны ваши вещи или я собираюсь жениться на ваших дочерях..
- У меня нет дочерей.
- Это дело наживное.. и мне кажется, что этот тон лучше придержать для домочадцев, а не  для нынешней беседы.
- У меня нет домочадцев..
- Может быть, это пока нет? Откуда вы знаете, что с вами еще произойдет?.. И разве то, что уже случилось, входило в ваши планы?
  Собеседник Кудовчина  открыл дверцу автомобиля.
- Смотрите! – сказал он, усаживаясь на водительское кресло, - нажимаем кнопку, и начинается дискотека.
   Он ткнул пальцем в панель, и заиграла музыка.
- Два чейнджера на четырнадцать дисков каждый.. Произвольно выбираемая компьютером мелодия с любого  включается в непредсказуемой последовательности, и, все равно, получается музыка.
   Нестор  Иванович встал и поглядел на Кудовчина тем взглядом, каким ботаник сам сматривал на бестолковых школьников.
- Я согласен с вами, Кузьма Ильич, в одном.. мы ничего не смыслим в последовательностях… и бедолага Езерский тому пример.
- Это каким же образом? И с чего это вдруг он – бедолага? Он, по моему, не плохо устроился..?
- Я имею в виду незнание последовательности событий и действий Езерского в том числе; хотя он был под контролем как никто другой... Ну да хрен с ним, с Езерским. Мое обещание относительно него остается в силе. Расскажите лучше как умер мой приятель?
- Кто? – не понял Кудовчин.
- Дед вашего ученика.
- Он был вашим приятелем!? – удивился  ботаник.
- Да, Кузьма Ильич, он был, действительно моим приятелем. Старым, но добрым…
   Нестор Иваныч помолчал, и с какой-то совсем неожиданной для Кудовчина грустью, не то что в голосе, а будто бы во всем облике, сказал:
- Мы провели с ним замечательные часы.. Неужели вы думаете, что эту биомассу, кто бы ее побрал, можно было как-то иначе использовать?.. Это, действительно, был риск… Для нас обоих… Ее же нельзя пропиарить и разрекламировать… Это же – оружие… Орудие эволюции, выстрелившее непредсказуемо… для всех..
- Однако, этот риск не плохо оплачивался? Не так ли?
- Вы имеете в виду звонкую монету?
- Да уж какая там монета? Хрустящие пачки банковских билетов… Целый бидон… Ваш клеврет Синопец рассчитался со стариком вполне реальными дензнаками… Возможно, он чего-то не доплатил?
     Нестор Иваныч взглянул на Кудовчина и усмехнулся…Уже совсем не грустно, а как-то снисходительно..
- Синопец – это я, - сказал он. Потом протянул руку в салон машины и выключил музыку.
- Вот как!? –  на этот раз Кудовчин даже не удивился.
- А что!? По вашему, я должен был ему представиться Шляпой, или, например, Инженером, как пациентам в санатории?..
- А почему не по имени-отчеству?
- Он никак не мог его запомнить, а может быть, не хотел, и всего-то… А приятелями мы уже стали, и о многом договорились… Для него, как энкавэдэшника, прозвище запоминалось лучше… Я просто не сразу сообразил… Так как он, все-таки, умер?
- Так как, все-таки, насчет звонкой монеты? Или хрустящих купюр?. Как уж угодно..?.,
- А-а.. Вам все мерещится, что я заговариваю вам зубы?.. деньги?.. Ну да, деньги…
   Нестор  Иваныч двинулся вкруг автомобиля и остановился у багажника.
- Деньги, Кузьма Ильич, это – сила.. Сила, которую, к сожалению, нельзя скидывать со счетов… Эдакий регулятор давления… Как в тормозах у авто… Слишком уж они влиятельны… Особенно для психик человеческих.. Я Тимофеича спрашивал, когда речь о них зашла…
- А как о них речь зашла? – не скрывая сарказма, спросил ботаник.
- Да я ее и завел, - спокойно хмыкнул  Нестор  Иваныч, - собственно, как и с вами… если вспомните…. То есть средств для осуществления дела достаточно, но, если кажется, что необходимо что-то сверху, то это нужно озвучить. Я действительно, Кузьма Ильич, был предельно откровенен с дедом… Он измерил дело деньгами, я спросил его, чем он мерит деньги? Он сказал, что сколько войдет в молочный  бидон, столько и будет достаточно…
- В молочный бидон? – переспросил ботаник.
- Ну да!.. В большой молочный бидон. Я именно так его и понял.  А когда он увидел его набитый деньгами, то сказал, что этого слишком много; что бидон может быть и поменьше… Тогда я попросил его точно указать емкость… или показать бидон… а он сказал, что бидон этот сейчас занят молоком, но емкость он позже обозначит..
- И как? Обозначил?
- Ну да. Назвал наименование купюр и количество их пачек.. Я их всех ему и вернул… Так как он, все-таки, умер?.. Кузьма Ильич?..
    Кудовчин смотрел в глаза собеседника и понимал, что Тимка, Игорь с женой, да и сам он, прямо сейчас, в эту минуту, не просто не существует в сознании  Нестора Иваныча, шляпы-синопца, или как там его еще; они совершенно материально, независимо от того, живы или нет, отсутствуют, не живут, и возникнут лишь тогда, когда он расскажет правду о том, как погиб отставной энкавэдэшник.
- Он умер просто, - просто сказал Кудовчин.
- Просто? Вам доводилось умирать, Кузьма Ильич?.. То, что тело ваше закончилось, не в счет.
   Нестор Иваныч нажал кнопку на крышке багажника, и она плавно открылась.
    Кузьма Ильич уставился в багажник и почувствовал, что перестает адекватно воспринимать действительность.
    Вся емкость задницы седана была заполнена параллепипедами состоящими из банкнот, от пейзажей на которых у ботаника зарябило в глазах; портреты и надписи, сооружения и памятники просто лежали рассортировано, туго стиснуто и необозримо.
- Ну вот вам и деньги, господин естественник, - произнес Нестор  Иваныч таким тоном, словно он был экскурсовод в краеведческом музее где-нибудь в заполярье и демонстрировал залетному зеваке чучело белого медведя.
- Хорошо, что не пингвин, - проговорил Кудовчин.
- Ну да! – согласился Нестор  Иваныч, - это лучше пингвина, … если вы не пингвиниха, … так как он, все-таки, ушел?
- Машина взорвалась рядом… Езерский хороший естествоиспытатель; готовил нам это всем троим.
- Он что-нибудь сказал?.. напоследок..?
- Езерский-то?
- Нет..!.
- Сказал, что уже не больно, и врачи не нужны… Тимофей пытался его разговорить…
- Не больно.., - повторил Нестор  Иваныч, нагнулся, и протянув руку в багажник, откинул в сторону несколько пачек банкнот. Выудив из-под них сложенные стопкой пластиковые стаканы, он снизу вверх глянул на Кудовчина.
   Только сейчас Кузьма Ильич обратил внимание на внутреннюю часть крышки багажника; на ней в ряд были закреплены бутылки, одна из которых была почата. Нестор  Иваныч  отвинтил пробку на горлышке рядом, и качнув крышку, плеснул в стакан янтарной жидкости. Поставив стакан на крышу машины, он повторил процедуру, и протянув напиток ботанику, осведомился:
- Надеюсь, перед визитом сюда вы ничем не кололись?
     Кудовчин, взяв пластиковую емкость в пальцы, усмехнулся.
- Выпьем кА за любителя синопской несинопского напитка, - сказал Нестор  Иваныч и осушил стакан. Смял его и бросил в багажник.
     Кузьма Ильич сделал так же.
- Знаете, господин естественник, почему ему было не больно? – Нестор  Иваныч навинтил пробку на место и захлопнул багажник.
- Почему?
- Потому что когда перед тобой складывается вся мозаика происходящего… До мельчайших деталей. До тех, которые никогда, казалось бы, не могли быть значимыми, места для боли в этой мозаике не остается… Оно там не предусмотрено.. физиологически… по согласованию, то есть..… Объяснять же это даже внуку времени тоже не остается… Даже если очень хочется… Потому что время, Кузьма Ильич, штука жесткая, хотя и очень тонкая и очень прозрачная…
- Вы-то откуда знаете, что он чувствовал?
- Вы, Кузьма Ильич, не в том направлении любопытство прикладываете.., - Нестор  Иваныч осекся, словно боясь обидеть ботаника нравоучительным тоном, - извините, господин естественник, просто мне показалось, что для вас важнее не то, что и откуда известно мне, а то, как и что делать вам.
- Угу, - буркнул Кудовчин, - мне, по видимому как минимум, надо жить… Вместе со всем этим… даже не знаю, как это назвать.
- Да со всей этой жизнью, Кузьма Ильич. Жизнь жить. Как это еще назвать?.. Жить и работать… Себе же во благо..
- Ну, вы, просто, как с кафедры вещаете… или с амвона.. Жизнь, говорите? А что она такое? По вашему?.. Для меня?... или для вас?
- Да вы, батенька, свирепец!.. – Нестор  Иваныч снова открыл багажник, - жизнь штука длинная.. как игра.. это смерть – сплошное расстройство.. длится долго, да заканчивается быстро..
     Выдернув из обоймы бутылку, непочатую, он протянул ее ботанику со словами:
- Вскройте кА теперь вы, Кузьма Ильич.
   Кудовчин сдернул пробку и в нерешительности глянул в багажник в поисках стаканчиков. Его собеседник аккуратно взял у него из рук бутылку и слегка затянулся из горлышка.
- Вот этот будет получше,  Кузьма Ильич. Попробуйте, - он вернул бутылку обратно.
  Кудовчин повторил упражнение и ощутил, что этот напиток, действительно, не хуже.
- Вы не боитесь? – спросил он и поставил бутылку на машину.
- Чего?
- Того, что по вашей воле столько людей погибло.?.
- Да кто этого вообще когда-нибудь боялся? Кузьма Ильич? Да и людей-то сколько? Вы их считали?
     Кузьме Ильичу вдруг захотелось обратно; из спортсменов в ботаники. Он закрутил головой до хруста в позвонках как пьяный, хотя был трезвее себя преподающего когда-то уроки естествознания.
- Это вы боитесь, Кузьма Ильич. И сами не знаете чего, - Нестор  Иваныч взял с машины бутылку и освободил горлышко от пробки, - хотя, как ученый-естественник вы не имеете права испытывать страх, - он с бульканьем отхлебнул из горлышка, - страх, однако, имеет право испытывать вас… Но это не отменяет бесстрашия… Вам нужно просто вернуться в город к своему приятелю и послушать, что скажет он.
- Игорь?
- Ну да.
- Он в курсе всех ваших дел?
- Ни в коем случае. Только лишь в том объеме, в котором это его касается.
- То есть, он, все таки, с вами.
- Это я с ним.. Собственно, как и с вами, - Нестор  Иваныч закрыл бутылку и убрал ее в багажник.
- Денег, если хотите, я вам не предлагаю, у вас их и так достаточно.. А от своей работы вы никуда не денетесь, господин естественник, даже если бы я захотел помочь вам от нее улизнуть.