Олива

               
Ступив на грудь горы Масличной
Спешит турист в священный сад.
Он достаёт рукой привычно
Свой спутник – фотоаппарат.

Бесстрастно щёлкают затворы,
Снимая сад в удобный час.
Туристы лезут на заборы
За снимком в профиль и в анфас.

А я смотрю заворожённо –
Морщин корявых торжество
Во пнях, веками искажённых
Маслин – свидетелей Его.

Поведай, старая олива,
Тех дней событий череду,
Как Он молился, терпеливо
Молил Отца и ждал беду.

Ты страж немой судьбы суровой
И дел давно минувших дней,
Когда, неся живое слово,
Ходил Христос среди людей.

Молился Он в саду меж вами
В последний вечер под луной, 
А на рассвете с петухами
Свершился жребий роковой.

Своими буйными ветвями
Хотела ты Его укрыть.
«Не буду прятаться меж вами –
Не властен волю изменить!»
               
Он волей неба отказался,
Ты не смогла в беде помочь.
Сам в руки грешников предался
Сын человеческий в ту ночь.

Сказал Он:  «Чаша – моя доля,
Кровавый пот – судья и грех,
Отец, да будет твоя воля
Взять на себя грехи за всех».

Войдя угодливым холуем
С толпой и стражей в сад маслин,
Страданий чашу с поцелуем   
Подал Христу заблудший сын.

Не вняв спасительным советам
Оливы мудрой в ночь времён,
Сын человеческий с рассветом
Под крики черни был пленён.
               
Связал пророка, как злодея,
Вооружённый легион –
Устроен грешным лиходеем
Кровавый пир на весь Хеврон.

Пророк, на казнь приговорённый,
Мученьям предан и распят,
А слуги с видом отрешённым
Срубили Гефсиманский сад.

Но было вам судьбой угодно
Вторую жизнь приобрести –   
Из пней оливы благородной
Взошли повторные ростки.

Христос воскрес, всех дел итогом,
Живым, как был, в сердцах людей,            
И вы вернулись к жизни с Богом
Ростками новыми из пней.

Я меж оливами бродила,
Вперед, назад. И, как в бреду,
Себе я мысленно твердила:
Всё это было... Здесь... В саду...

Он говорил с учениками,
Он тут ходил, и в ночь сию
Он тут под этими ветвями
Отца молил, где я стою.
               
Внезапно ветка шевельнулась
В тиши безветренного дня,
И я невольно повернулась,
Напрягся воздух круг меня.

Двухтысячлетняя старушка
Мне подготовила сюрприз,
Лозою гибкой на верхушке
Взглянув лукаво сверху вниз.

И мой до той минуты смелый
Шаг неуверенно застыл:
Передо мной в одежде белой
Стоял Христос, такой как был.

Под этой старою оливой,
Как целый мир – Христос и я.
Ладони взяв неторопливо,
Сказал: «Не бойся, дочь моя!»

Ожившей тайною горели
Икон рублёвских образа!
В лицо мне пристально смотрели
Большие добрые глаза.
               
«Ваш срок земной не за горами» – 
Сказал участливо Господь,
«Молитесь скромно меж трудами,
Спасайте души, но не плоть.
 
Не впасть с молитвой в искушенье,
С ней бодрый дух пойдёт к Творцу,
Молитвы ваши для прощенья 
С поклоном передам Отцу.
               
Мирки погрязли беспредельно
Во зле, грехах и суете.
Моя душа скорбит смертельно
За всех, заблудших в темноте.

Тщете науки окаянной
Создатель вынес приговор.
Её молитвы покаянной
Он ожидает с давних пор.

Делам коллайдера во чреве
Не уподобиться Творцу,
А клон безродный – гниль на древе –
Несёт погибель сорванцу».

Взгляд опустив, я благоверно
Внимала помыслам благим.
Его уж не было. Наверно,
Христос ушествовал к другим.
               
Я постояла сиротливо,
Стыдясь молчания в ответ.
Протяжно скрипнула олива,
Махнув кудрявой веткой вслед.
 
Не позабыть тепла надежды
В словах, что Он в саду сказал,
И складки мягкие одежды,
И вдохновенные глаза...

Века над садом пролетают,
Цветут нарядные цветы,
И ящерок, с лучом играя,
Глядит на нас из-под листвы.

Всё тот же гомон на рассвете,
Колоколов призывный звон,
А под горой тех лет свидетель
Струится ласковый Кедрон...