Песчаные часы

1. ТАЛАНТ ЖИВОПИСЦА.

Дали бы волю да малый талант
С благословеньем решительным: «Надо!»
Я отыскал бы в пыли фолиант,
Где человека писал Леонардо.
Руки приподняты слаженно вверх,
Ноги расставлены шире, чем плечи.
В центре мужского начала успех,
Из ничего поднимающий вечность.
Мысленно взял бы и шире продлил
Угол, меж ног уходящий под землю.
И пирамиду людей бы открыл –
Чувствую зов их, и слышу и внемлю.
Тянутся звёздным сиянием рук,
Корни живые углублены в чресла,
Ноги белеют от вечных потуг
Выдержать всех новорожденных кресла.
Взял бы я холст, и шагнул на него,
Центр мироздания по Леонардо.
Воображения плод своего
Я бы под ним поместил до преграды,
То есть, до близкой границы холста.
Взгляд перевёл бы на высящий угол
Рук и главы человека-креста.
Крест, или, мост – слышу, дух мой пробухал.
И замер внезапно, затрепетал,
Слитый с углом благодарной молитвы.
Выше – младенец, младенец... и мал,
Мал, мала, меньше – сияют ланиты! 
Живопись – дело бурлящей души.
Дух перевёл бы я в кресле и взглядом
Холст чуть окинул в просторной тиши…
Как задрожит человек Леонардо!
Жизнь человечества – Божьи часы!
Сыплют без устали сухо песчинки.
Я – лишь мгновение, взгляд и усы,
Что щекотали холмы и ложбинки
Женщины редкой земной красоты.
Дали бы волю да каплю таланта,
Рядом с часами лежала бы ты,
Холст превращая в подобие банта.
Я передал бы бессилье холста
Приостанавливать вдруг обнаженье…
Вот откровение, вот красота –
Выше и сладостней воображенья!
Женское тело у пены морской
Нежится, дремля, на ложе песчаном.
Солнце лучистое! Глубже раскрой
Самую суть в том ребре изначальном!
Дали бы волю кипению чувств,
Бросил бы всё, моя женщина, кроме
Блаженства мной зацелованных уст,
Ищущих смысла во влажной истоме…


      2. ДАР ЖЕНЩИНЫ.

Женщины зябнут с вязаньем в углу,
Глядя с загадкой куда-то в пространство,
Ножки в носках на холодном полу,
Гордая грудь в многослойном убранстве.
Видишь, часы непростые и снег –
Скатертью свежей родимой сторонки?
Время песчаное наше навек
Вот-вот исчезнет во чреве воронки…
Женщина, вздрогни, вздохни, всполохнись!
Ты же одна поднимаешь такое,
Что эти часики – бабий каприз!
(Благо всегда, как и я – под рукою.)
Переверни их течение вспять.
Встань, потянись, изгибаясь упруго,
Дразня желание всю тебя смять,
Как средоточье вселенской округи;
Живопись, спицы и прочий талант
Вышвырнуть вместе с холстиной одежды!
Можно оставить лишь ласковый бант,
Переплетённый с девичьей надеждой.
Где мы окажемся втайне от всех,
С силой сливаясь в струйке песчаной?
Разве, любимая, это есть грех –
Жизнь начинать для кого-то сначала?!
Ты совершена, когда под рукой
Дышит любовью прогретое лоно!
Бантик щекочет, как воздух морской,
Или, как ус мой, висящий довольно. 
Спрячешь в ладошке стыдливой сосок,
Словно на солнце страшишься ожога.
И, поцелуи дробя как песок,
В нежности всю тебя скрою, Джоконда.
Женщина – самый Божественный дар!
Я перед нею – лишь тень живописца,
Белому телу – тончайший загар
И пробуждённый талант расплодиться.
В центре всего округлённый живот,
Сжатое в вечность время младенца,
Тайна улыбки, манящей из-под
Всех поцелуев к сокровищам сердца….

                P.S.
Тут ты запросишься, дива, на холст.
(К запечатленью бы тяга воскресла.)
Но не настолько отныне я прост,
Чтобы застыть пред тобою на кресле.

                28,29.03.04, 05.04.04