Ей

Он совсем не похож на француза, совсем, хоть как не крути.
Любит водку и черные береты, а ещё прелестно поет.. В дУше, когда бреется.
Он боится, (как боится растаять шоколад), что она уйдет, или совсем исчезнет.
Он боится, что она станет лучше его, лучше будет рифмовать… Рифмовать, как рифмуется цилиндр с тростью.
Когда он курит, кажется, будто серая вуаль табачного дыма впивается в глаза, в горло и  душит… отнимает частичку его;
Он по вкусу не каждой. Похож на чёрный, крепко заваренный кофе с корицей, но без сахара.
 Если упаковать в бумагу золотистую, он станет фальшивым. Неет, это будет не он…

Есть в нём что-то театральное, игривое. Им играют, как играют в антракте программкой, или как дамы играют жемчугом на шее.
Нет, он не марионетка, не маска, он кулисы. Яркие кулисы: то серые, то белые, то вульгарно черные.
Фитиль, перо, чернило. Точно! Он как.. как перо и чернило. Вот, бери лист желтой, пресной бумаги и, и прячь, как прятала и раньше.

Горький он, как шоколад, и твёрдый. Горький, невыносимо горький.
Кто он? Что за сладостная горечь? Зачем?
И как ты сразу не догадалась, как не увидела? Глупая… Он как шарф, черный, траурный шарф с оттенком чернила, грубой вязки.
Удушающий шарф, впитавший табачный дым, одиночество и скуку.