Двадцатый век

 
       х х х

Люблю в деревне безмятежный,тихий отдых,
Проселки, пышный в отдаленьи  лес,
В болоте квак вечерний земноводных,
Ночной простор серебряных небес.

Люблю копаться за овином в огороде,
Бежать за свежим ветром по полям,
Люблю ромашки белые в природе,
Разбросанные прихотливо там и сям.

Люблю, когда с зарей выходит стадо
В росистые, зеленые луга,
Когда спешить и нервничать не надо,
Но каждая минута дорога.

Люблю реки в кувшинках рябь и гладь,
Печальные напевы камыша,
Люблю, как дышит на болоте гать,
И ветер стелется по просеке, шурша.

Мне любы ягодные, сладкие места,
И сказочные россыпи грибные,
Изгибы над ручьем горбатого моста,
Дожди с громами проливные,

Несносная, полуденная, тяжкая жара,
Прохлада чистая просмоленной избы,
Люблю, когда играет детвора,
И смолки жалобы судьбы,

И пыль проселка, потревожив небо,
Ложится радугой на девичий платок,
И слышно, как растут колосья хлеба,
И весело журчит речной приток.

Люблю, когда вечерние звонят колокола
Неспешно в воздухе багровом,
И прошлое, сгорев в душе до тла,
Как феникс вспыхивает в свете новом.

Люблю молчать и слушать как сосед,
Пьянея от ума свободного брожения,
Несет веселый, несусветный бред,
И думать: ах, воображение!

Люблю придти на опустевший пляж,
Раздеться, нежиться в лучах
Светила, ощутившего полуденный кураж,
И видеть блеск в родных очах.

Не надо мне турецких, огненных широт,
Весь жар- в объятьях русской девы!
В деревне летом дел невпроворот,
Вот только если бы не осени напевы...

И все ж люблю, когда осенняя пора,
Расцвеченная желтыми березами,
Уходит праздничным цветеньем со двора,
Грозясь метелями и первыми морозами.

Кончается идиллия в любимом шалаше,
И мысли чуть горьки, но четки и ясны,
И что-то замирает до весны в душе,
И сладкой болью зреет до весны...


        х х х

Осень русская! Ни о чем меня тогда не проси!
Видишь, в даль петляет в тумане дорога?
Золотая пора на святой Руси,
Грусть - печаль, на душе тревога...

Окунуться в ушедшее, жить одной стариной?
Но отмена эпох не наказана даже Сущему!
Время к прошлому повернуто спиной,
Лицом- к неизбежно грядущему.

Драма ушедшего - вот она, близко, рядом
С утлым плечом слепца-человека,
Можно пожертвовать приличий обрядом,
Коснуться болячек ушедшего века?

В этом - право, долг, любовь и свобода!
Возможность петь, печалясь с предками,
Что сделал ты, раб, для страны, для народа?
С чьего стола живешь объедками?

Полюби меня, родина!
Пьяная, обкуренная, огромная,
Краса на троне, уродина,
Псина, любовь подзаборная.

Нам от бабушек остались лишь только перчатки
С гимназического, выпускного бала,
Россия играла с историей в прятки
Под говор и смех танцевального зала.

Забутонились розы поэз в строке Северянина,
Поджила пуповина усатых диктаторов,
Вера Холодная в декольте обыкранена,
Шанс германского штаба,путан, провокаторов.

Поколеблен мир человека одномерного, плоского,
Спирохетный Ницше грезит в гробу,
Русская мысль Франка, Бердяева, Лосского
Срывает с тайн покровы табу.

"Что делать" еще не набрали в мелкий петит,
Еще не в крови петербургская Мойка,
По бескрайней степи в неизвестность летит
Безумная, вещая Гоголя тройка.

Какой ураган бушевал в темной русской крови!
Как жутко хотелось венца, жертв и награды!
Россия бесов, постой, не зови
В дымы и огонь ночной баррикады!

Мир, задыхаясь, хрипел, безумно спешил:
Колумбы! К вершинам! Только вперед!
Мертвую петлю первым совершил
На сквозной "этажерке" русский пилот.

Циолковский, не слыша, творил в тишине,
Русская мысль никогда не умела лениться!
Менделееву в провидческом сне
Удельных весов приснилась таблица.

"Серебряный век" - в пространстве голом и нищем,
Наш "Завтрак" Мане на русской траве,
Вера Засулич с маузером за голенищем,
Маркс, Нечаев, Прудон в эсдековской голове.

Время бесшумно взмахнуло крылом
Над каменной памятью русского склепа.
Это ночь по России шла напролом,
Суфражистки, бомбисты, такты ту-степа.

На Невском людская кипит страстей сутолока,
Пена счастья, канун грядущей чумы...
Слепые прозрения гениального Блока,
Предчувствие долгой русской зимы.

Петербург, Петербург, отец крепостных городов!
Державная мощь ростральных колон!
Рабочих, биндюжников, русских, жидов,
На площадь под пули выводит Гапон.

Полюби меня, родина!
Несуразная, лапотная, огромная,
Сонька золотая ручка, уродина,
Девка в соку, сука нескромная.

Летят, огрызаясь, свинцовые, взаправду пульки,
Паника рыщет в стане мрачных эсеров,
А царь с маман семенит на танцульки
В паркетном каре шаркунов и офицеров...

Артерии сжаты угрозой почти до нуля, до упора,
Ленинский лозунг " малых дел",
К гранитам Невы, швартуясь, "Аврора"
Ночной примеряет по курсу прицел.

Ночью Распутину в Зимнем давно не до сна,
Визг площадей: Vivat, конституция!
Старец знает: зреет мор - война,
Затем петля голода и струпьями - революция,

Полынья на Неве, державный грохот обвала,
Дикость степная под злыми ветрами,
Царская кровь на липких стенах подвала,
Русская кобылица под большевиками.

Быт лишен невинных удобств, забавных прикрас,
Ленин на Кремль сменил конспиративный шалаш,
Азиаты с раскосым разрезом глаз
Ночью прошли через мертвый Сиваш.

Комбеды, советы, наркоматы, указы, портреты,
Войны с поэтами, лишенцами, мир зоопарка...
В Париже гитарно рыдают княгини, корнеты,
В России философов поучает кухарка.

Золото нимбов церковных, литых куполов
Стекает в расщелину Волго-Донского канала,
Миллионы отрубленных, сырых голов,
Но Молоху крови и мяса мало.

Полюби меня, родина,
За полярным, заснеженным кругом,
От чего у тебя оскомина?
Нелады с ненаглядным другом?

Двадцатый век! Тебе оргазма и славы кантату
Новый Бах теперь уже никогда не напишет!
Ты шагаешь по стальному канату
Над пропастью мира, а мир не дышит!

Помнишь, как пьяно взалкав, вползал
В гражданскую сечу штыковыми составами?
Тогда век девятнадцатый тебя поддержал
Декадентскими, в ревматизме суставами.

И чем ты ответил благодарно за это ему?
Мы-не рабы, рабы-не мы?
Матросня окунула Россию во тьму,
В пытки, цингу, ад и лед Колымы.

Летела, крошась в зубах на ветру "Варшавянка",
НЭП вращался в танго, в звоне бутылок,
И кровь не успевала с ладоней смывать Лубянка,
Брезгливо целясь в русский затылок.

Марксизм добивал живую плоть по-чекистки,
Русский дух уходил в эмиграцию,
Сталинские пятилетки,партсъезды, чистки
Рубили под корень ослепшую нацию.

Подковы сапог красными искрами цокали,
Плескалось ура, взвивался шелками кумач,
В небе реяли сталинские соколы,
На лесоповалах замерзал женский плач.

Мысль свергалась на незнания черное дно,
Правду гвоздили у позорного столба,
"У омута" вещее левитановское полотно
Читалось как быль, как России судьба.

А русская степь уже кончалась крутыми обрывами,
Горели иконы, гасли приходов свечи,
Июньским утром над речкой с ивами
Брест рвали на части разрывы картечи.

Полюби меня, отчизна!
За верность, долга отдачу!
Запоздалая русская тризна,
Но я ни о чем не плачу...

Ах ты злая, в бинтах, в хлороформе судьбина!
Испытание наших доверчивых, слабых душ!
Мы расписались на руинах Берлина
Кровью и залпом раскаленных "Катюш".

Как долго, как трудно мы ждали салютной зари!
Флаг над рейхстагом и не смолкли стоны...
Мы положили на окровавленные алтари
Ни в чем не повинные миллионы.

Закут соседей еще долго будет себя согревать
В русском, в тюменских заплатах тулупе,
Очнувшись, мы будем шагать и шагать
По заплывшим окопам и забытым трупам.

Тяжело будет светлеть российское, дымное небо.
Ржаветь колючка не судебных статей,
Матери наши кусок черного русского хлеба
Будут делить для нерусских детей.

И будет психозный, надрывный ужас и плач
Метаться мартовским днем вспененным,
Когда в оспинах хмурый палач
Ляжет рядом с желтеющим Лениным.

И еще одна, неожиданно горькая плаха:
Афганская сага в чужих, кремнистых ущельях,
Русский солдат и защитник аллаха,
Двухсотый груз и смертельное, белое зелье.

Дева Мария, пресвятая, слабая, русская мать!
Сына к празднику тебе никто не вернет!
Твоя судьба - до конца одной горевать,
Верить и ждать у вечерних ворот.

Мама! Я помню, как в страшные, черные годы,
Ты выпила горькую чашу до дна,
Но плечи твои не сломили  невзгоды,
Когда истекала кровью страна!

Ты улыбаешься мило и тихо поешь,
Хотя прихватило больно предсердие...
Нам всем суждена предсмертная дрожь,
Но кто ж не верит в свое бессмертие?!

Пройдем, проползем через все и убавятся силы,
И захочется в тишину, на короткий привал,
Но проснутся дудаевы, хаттабы, саакашвили,
Обнажив заокеанский в зеленке оскал.

Закончатся смуты и век предательски трудный
Копотью Белого дома, сединой в волосах,
И вдруг задурит батька приблудный,
Осевший в густых белорусских лесах.

Что ж нам снова вставать на заре спозаранку,
Хороводы водить с отпетой б.....?
Привычно вывернувшись наизнанку,
Русской грудью кормить ненасытного дядю?

Долго еще не дойдут до благого, уснувшего бога
Сдавленный крик обид миротворца,
Нижний Тагил, Москва, Дагестан, Кондопога,
Цхинвали, мольбы осетинского горца?

Россия, Россия, твоя знаменитая, детская щедрость!
Твой мощный размах бесконечно хорош!
Кто подаст твоим погорельцам на бедность
Хотя бы медный, ломаный грош? 

Мир разбужен в ночи хиросимским толчком,
Чернобыльская новь ставит прошлому тощую свечку,
Шар земной бледным сверчком
Уползает ничком за старую печку.

Только нам нельзя никак, ни за что пасовать!
Измену не примет страна, Русь не поймет!
Русский дух, ты умеешь дерзать!
Слушай! Родина-мать глухо зовет!

Может хватит? Слезем с тупой, раскаленной иглы?
Может взяться соборно за дело?
Русь всегда пробивалась к свету из тьмы,
Если русское сердце идейно горело!

В синеву, на поля, за куртины, овраги и рощи,
В необъятную ширь российской земли,
Сквозь завесу январской, белесой пороши
Еще прилетят по весне журавли.

Схлынут горечь, усталость, ноктюрн листопада,
Русь волхвы всегда, пожурив, привечали!
Осень, осень, послушай, не надо
Повторять нам песни твоей печали!

Лист осенний кружась, долетает до мерзлой земли,
Новый век, будь добрее хотя бы  немного!
В поднебесье плывут облака-корабли,
В перелесках петляет в тумане дорога.

Справив нас без ветрил, без тропы в путешествие
Невозврата - к звездам, в тернии, к тайнам во тьме?-
Пантократор, открой срок второго пришествия
Заплутавшему на осенней земле!


Я люблю деревень красотой околдованный сон,
Он мне дарит надежду прозрений за это,
В русском сердце звучат в унисон
Песни солнца, любви и вечного лета.


Век истлевший! Герой, Антиной, убийца, калека,
Час Гагарина, спутника, дебошира с ружьем,
На луне твердый след твоего человека,
Но открой, для чего мы, страдая, живем?


               х  х х

Полюби меня, Русь!
Припадаю к  твоим стопам,
Я навеки с тобой остаюсь,
И в обиду тебя не дам!

Полюби, полюби меня, Родина,
Синеглазая, светлая, мглистая,
Ты пока еще никому не продана,
Дева моя пречистая...



  16-20. 10. 2010 г. Москва