Поэты, киноповесть, глава 8

Солнечное утро. Пустырь на окраине города. Андрей Синицын гнет в руках клинок спортивной рапиры, он приятно возбужден. На Андрее – белая просторная сорочка с длинными рукавами. Он обращается к хмурому и явно не выспавшемуся Ивану Железякину:

- Я благодарен тебе, дружище, что ты согласился быть моим секундантом!

Но Иван Железякин, видимо, не разделяет настроения товарища:

- Я бы лучше подрых еще минут по шестьдесят на каждый глаз! И вообще… он скептически оглядывает Андрея, - у тебя какие-то буржуазные замашки!
- Скорее, аристократические! – Андрей со свистом рассекает воздух клинком, а затем срубает разросшийся куст чертополоха.
- Аристократические?.. Еще хуже! Дал бы этому крысенышу разок по физиономии – и хватит с него! А то развели тут самурайские ритуалы, понимаешь…
- Я занимаюсь жизнетворчеством.
- Чем-чем??
- Жизнетворчеством… Настоящий художник лепит свой образ, продумывает жизненный сценарий и свой стиль поведения в обществе…
- А так это все ради «пиара»?..
- В том числе… Хотя и не только… Подраться-то в любом случае интересно!

Андрей начинает разминаться, а Иван потягивается и зевает:

- Эта крыса в чем-то права… - Иван кивает в сторону, где стоит другая компания – Артур Пучков, Сергей Пантелеев и еще несколько человек, бывших на чтениях в «Жирном воробье», - она права в том, что ты – безнадежно отстал от времени! Рапиры, белые рубашки, дуэли при первых лучах солнца… И прочие радости для замшелых пеньков! Нет, нельзя тебе в нашу партию. Даже если сам будешь проситься – не возьму!
- Пора бы нам уже начать и закончить. Алина, наверное, не придет… - Андрей, как будто не слыша Ивана, всматривается в даль.
- Алина твоя не «наверное, не придет», Алина – точно не придет! Алина в такое время только еще в кровать укладывается… - Иван сплевывает себе под ноги. - И правда, пора бы начинать. Помахаетесь легонько – и спать! Спать…

Они направляются к компании Артура Пучкова, который разглядывает вторую рапиру. Сергей Пантелеев улыбается, пытаясь обратить все в шутку:

- Предлагаю вам помириться и протянуть друг другу руки!
- Ни за что! – отвечает Андрей и становится посредине ровной полянки.

Артур молча снимает куртку и остается в тишотке. Он становится напротив Андрея. Андрея салютует клинком своему противнику и принимает классическую стойку фехтовальщика. Артур эту стойку копирует. Клинки с легким звоном перекрещиваются.

- Ну, поехали, что ли, фиговы гардемарины! – Иван машет рукой.

Клинки перекрещиваются все чаще и чаще, и звенят все громче и громче. Противники раскраснелись, прерывисто дышат, их захватывает азарт поединка. Один делает выпад, другой отражает, делает контр-выпад. Некоторые удары достигают цели и эти удары очень болезненны. На голых руках Артура – кровоподтеки, белая сорочка Андрея порвана в нескольких местах. Артур совершает обманное движение и резко хлещет по плечу Андрея, клинок рассекает кожу и белая ткань сорочки окрашивается в красный цвет. Андрей, сморщившись от боли, роняет рапиру.

Сергей Пантелеев обращается к Ивану Железякину:

- Надо это как-то остановить, они же покалечат друг друга.
- Не ссыте, товарищи-интеллигенты, царапины лишь укрепляют иммунную систему! – Иван захвачен зрительским азартом.

Остальные члены компании так же наблюдают за поединком с повышенным интересом.
 
- Ну, все, что ли? – спрашивает Артур с надеждой, что противник не сможет больше драться.
- Ни фига!.. – Андрей поднимает рапиру левой рукой и с рычанием бросается в атаку. 

Он обрушивает на противника шквал резких ударов справа и слева, противник теряется, закрывает глаза, поворачивается спиной к Андрею и делает несколько быстрых шагов прочь. Андрей совершает вдогонку длинный выпад, и острие рапиры втыкается Артуру точно в левую ягодицу. Артур пытается выдернуть острие и, взвизгивая, кружится по полянке. Но клинок крепко застрял в его заднице.
Андрей недоуменно переводит взгляд со своих пустых рук на воющего от боли Артура, у которого из задницы торчит колыхающаяся рапира.

- Только не надо ее выдергивать! – кричит Иван Сергею, бросившемуся на помощь пострадавшему. – А то будет еще хуже…


**
Александр Квартетский спокойно и внимательно смотрит на сидящего перед ним Андрея, затем достает портсигар и предлагает своему подзащитному закурить.

- Я вообще-то бросил недавно… Но тут такое дело…
- Да, дело у нас с вами серьезное. Тянет на немалый срок… Но все зависит от множества факторов. Во-первых, на суде обязательно надо извиниться перед потерпевшим.

Андрей закашливается.

- Конечно, придется и материально компенсировать нанесенный ущерб. Очень хорошо, что ваши родственники уже выплатили потерпевшему некоторую сумму – не дожидаясь решения суда. Это очень хорошо, это будет зачтено вам в плюс!... Судья также обязательно поинтересуется у потерпевшего о том, где… по мнению потерпевшего… эффективней всего пойдет процесс перевоспитания осужденного… то есть, вас, пока что не осужденного, а  моего подзащитного… в заключении или… в лоне семьи. Если потерпевший ответит, что в лоне семьи – лучше, то наш шанс добиться условного срока – увеличится.
- Да, эта крыса!.. то есть, потерпевший… он же все сделает, чтобы мне… влепили по максимуму!
- Это спорно! Спорно… У меня имеется кое-какой козырь... Посмотрим, посмотрим… Не исключено, что потерпевший сам будет просить, чтобы вас оправдали…
- А свидетели - все его друзья! Кроме Ивана Железякина, но у того и без моего случая – свои трения с законом…
- Со свидетелями я тоже пообщаюсь. Поглядим, поглядим… Очень интересное дело! Ну, очень интересное…

Адвокат Квартетский с довольным видом приглаживает свои волосы и поправляет галстук, напевая: «Трум-пум-пум! Трам-пам-пам!»


**
Офис рекламного агентства. За круглым столом – сотрудники: дизайнеры, менеджеры, копирайтеры, криэйторы. Среди них и Сергей Пантелеев.
На экране демонстрируется видео-ролик – политическая реклама некоей партии . В лидере партии мы узнаем Эдуарда Демакова. Он представлен в образе строгого, но справедливого и рачительного хозяина, настоящего профессионала, человека на своем месте. Демаков с важным и деловым видом стоит за высокой трибуной, а фоном за его спиной накладываются комбинированные кадры: река с плывущим по ней теплоходом, широкое поле с ползущими по нему тракторами и комбайнами, огромный завод с дымящимися трубами, фруктовый сад с гигантскими сочными фруктами, городская улица, полная веселой и красивой молодежи. Демаков смотрит на зрителей с экрана и провозглашает: «Мы не позволим им обворовывать нашу родину!»
Демонстрация ролика на этом заканчивается: кто-то нажал на «паузу».
На потухшем экране - фигура Демакова, причем, «пауза» поймала его в такой момент, когда лицо Демакова, застывшее в кадре, выглядит на редкость глупым, злым, жадным и похотливым.
Глядя на выражение лица Демакова, сотрудники рекламного агентства начинают хихикать. К экрану выходит один из них – руководитель проекта, оглядывает лицо Демакова и тоже не может удержаться от усмешки.

- Мда-с, ну и… Ну, да ладно… Итак, что мне в этом ролике не нравится?! С видеорядом все в порядке. Но… Во-первых, слово «родина» надо заменить на слово «страна». Потому что не для всех потенциальных избирателей Эдуарда Демакова наша страна – родина. Многие из них родились совсем в других странах! И это следует учитывать, чтобы никого не обидеть… Во-вторых, «не позво-лим им», это как-то коряво звучит! Надо было подобрать другой глагол. А в третьих, не надо подбирать никакого другого глагола, потому что этот слоган мне не нравится в принципе!!! Чем же он мне не нравится? Никто не догадывается?

Он оглядывает своих сотрудников, но сотрудники лишь пожимают плечами, и руководитель продолжает:

- А тем он мне не нравится, что непонятно, кто эти загадочные злодеи, которым наши клиенты во главе с господином Демаковым якобы «не дадут обворовывать». Вдумайтесь: «Мы не позволим им обворовывать нашу родину!» Кому «им»? Инопланетянам? Китайцам? Пришельцам из параллельных миров? А? Кому?
- Так нам в этом ролике, что же, конкретно всех воров государственного масштаба по именам назвать? – иронизирует один из рекламщиков. – Это не проблема, имена-то нам всем хорошо известны!... Только…
- Имена ничьи называть не надо… это, право, лишнее… Я хочу сказать, что концепцию ролика надо поменять! Перевернуть эту концепцию с ног на голову. Изменить ее основной посыл. Сейчас этот посыл имеет отрицательную окраску, а надо, чтоб окраска была положительной. Ясно? А к видеоряду у меня претензий нет… Все, перекур и за работу!

Сотрудники расходятся. На экране остается застывшее лицо Эдуарда Демакова. Затем свет гаснет.


**
Больничная палата. На кровати с закрытыми глазами лежит Жан Пистон, его голова забинтована, лицо в синяках, а правая рука в гипсе.
В палату с большой сумкой в руках входит Дуся Маргаритова и присаживает на край кровати. Жан Пистон открывает глаза и улыбается распухшими синими губами.

- Жан, ты совсем не можешь ходить, да?! – жалостливым голосом спрашивает Дуся.
- Я отлично могу ходить. Мне только жевать трудно – челюсти сводит.
- А я тебе как раз бульону принесла. Горяченького! Мне доктор сказал, что тебе полезно…

Дуся достает термос.

- Ага! – через силу улыбается Жан Пистон. – Мне это полезно!.. А ты сигарет, случайно, не принесла?
- Нет… Доктор сказал, что нельзя тебе, для мозга вредно.
- А водку можно?
- Не знаю… - простодушно отвечает Дуся. – Я про водку у него не спрашивала… Но я спрошу! Спрошу обязательно!
- Да, ладно, не стоит. Я пошутил! Давай-ка, пообедаем, чего там у тебя…

Дуся наливает горячий бульон в чашку. Жан осторожно отхлебывает.

- Артурик-то в соседней палате, - говорит Дуся с нежностью наблюдая за Жаном, - его на следующий день после тебя привезли.
- Какой Артурик? Наш, что ли? Великий деятель передового отряда современной культуры-мультуры?
- Наш, наш Артурик!
- А чего с ним приключилось?
- Да, ты ведь ничего не знаешь… Они же с Синицыным – ты это помнишь? -  решили драться на дуэли – и дрались, что ты скажешь, тем же утром. А я не поехала смотреть – жуть! Но, сейчас думаю, лучше бы я поехала: предотвратила бы… А теперь Артурик – в соседней палате, раненный лежит, а Андрюшенька – в тюрьме, под следствием…
- Еханый бабай! – Жан даже проливает немного бульона на простыни. – Все так серьезно? Я-то думал они шутят…
- Все так думали. А вон, как вышло… Я сейчас и к Артурику зайду.
- Привет передавай. Скажи, чтоб в гости заходил. Я бы сам к нему зашел, но у меня голова кружится.
- Он не может ходить. Пока не может.
- Так тяжело ранен?!
- Нет, не очень тяжело… Но в такое место, что трудно ему ходить теперь, а сидеть он совсем не может.
- Куда это он ранен?
- В верхнюю часть левой ноги…
- В жопу, что ли? Ну, так и скажи…
- Ну, так я и говорю – в верхнюю часть ноги.

**
Соседняя палата. Артур Пучков лежит на животе и тихонько постанывает. Входит Дуся Маргаритова, она достает из сумки кастрюльку, укутанную полотенцем.

- Я тебе плов принесла. Домашний – вкусный!!!!
- А шоколадки у тебя нет ли? – стонет Артур. - Ужасно хочется чего-нибудь сладкого…
- Тебе сладкого нельзя. Так доктор сказал. Говорит, чтобы рана быстрей зажила, надо исключить из рациона сладкое. Потому что из-за сладкого в ране может начаться брожение…
- Б-р-р-р!!!! Лучше без подробностей.

Артур поворачивается осторожно на бок и ест горячий плов прямо из кастрюльки. А Дуся с нежностью наблюдает за тем, как он ест.


**
Утро. Пентхаус Александра Квартетского. Адвокат, полусидя в кровати, жует круассан, пьет кофе и одновременно работает с лаптопом. За Александром с нежностью наблюдает молодая брюнетка. Она  лежит рядом, подсунув руки под затылок, и простынь сползла уже ей до пупка, обнажив грудь и живот, но адвокат увлечен только своим лаптопом. Его пальцы пробегают по клавиатуре, и принтер, стоящий на столике рядом с кроватью начинает жужжать. Адвокат подхватывает листы с текстом и, отложив лаптоп, углубляется в чтение. Брюнетка заинтригована, она приподнимается на локте, и пытается заглянуть через плечо любовника:

-Это секретная информация?
- Нет, не секретная… - адвокат чмокает любовницу в щеку и гладит ее по груди и животу. – Это стихи современных поэтов, нашел в Интернете.
- О, это интересно?
- Это – своеобразно. Скажем так…
- Со школы не читала никаких стихов. Не до стихов было. Ну-ка, дай посмотреть!
- Нет, - Квартетский осторожно прикрывает листок ладонью. – Ты лучше ложись, зажмурь глаза, а я тебе вслух почитаю!
- Как романтично… - и женщина вытягивает свое обнаженное тело поперек кровати.

Квартетский, прокашлявшись и глотнув кофе, устраивается поудобней:

- Здесь написано, что все стихотворения посвящаются Музе! Я начну с самого первого. Начинаю…
- Валяй!..

Квартетский читает старательно - «с выражением»:

Все полно Вами,
Все, что я люблю, есть в Вас.
Все стало Вашим зеркалом отныне,
А Вы все сущее в себя вместили.

Как буду жить теперь,
Загружен Вами под завязку?
Как буду дни считать и топать на работу
В промокшем и истрепанном плаще…

Забыть я не могу, как Вы несли свою улыбку
По улице, сквозь раскаленный летний воздух,
Как будто мне в подарок – глоток воды.

Квартетский делает паузу, смотрит, какой эффект производит его декламация. Любовница, не открывая глаз, подает ему знак, чтобы он продолжал?

Мне все ясней становится, как безнадежен поиск
Ответа на вопрос: «Что сделать мне для Вас,
Чем заслужить расположенье Ваше,
И будет ли мне счастье видеть Вас
Хотя бы раз в неделю, нимфа,
Муза,
Маргаритка!..

- Ну, как? – Квартетский делает паузу.
- Ничего так. Лирично. А почему без рифм?
- Не знаю, - жмет Квартетский плечами. – Наверное, с рифмами сейчас не модно.
- А чей стих?
- Моего подзащитного.
- Ого! Что он натворил?
- Проткнул длинной металлической штуковиной задницу другому сочинителю.
- Какие, однако, страсти-мордасти. А у того, с проткнутой задницей, стихи тоже без рифмы?
- Не знаю. Я его стихи еще не успел посмотреть. Вот, сейчас мы их в Сети и поищем…

Квартетский тянется к лаптопу, но брюнетка останавливает его и прижимает к себе. Любовники начинают играть и кувыркаться в постели.


**
Дуся Маргаритова подходит к жилищу Вас-Васа и стучит в дверь. Незапертая дверь сама приоткрывается со скрипом. Дуся входит в такую же грязную и захламленную конуру, которую она посещала в предыдущий раз. С той лишь разницей, что теперь на подоконнике стоит батарея пустых бутылок из-под престижных, дорогих марок алкоголя, а стеклянная банка полна не сигаретными, а сигарными окурками. На кушетке, в туфлях и костюме, валяется Вас-Вас. Хорошие туфли испачканы грязью, а на черной ткани костюма ясно видны следы плевков и птичьих фекалий. Шляпа-борсалино надвинута Вас-Васу на лицо, к полям шляпы прилипли голубиные перышки.
Дуся ставит сумку на табурет и выкладывает на стол пакет с пирожками и банку с помидорами. Вздыхает и собирается уходить. Оглядывается на Вас-Васа, подходит к нему и приподнимает шляпу. Остекленелые глаза Вас-Васа мертвы.
Дуся выбегает на улицу. Только отбежав от дома Вас-Васа за пару кварталов, она замечает, что его шляпа по-прежнему у нее в руках.
Дуся рыдает, уткнувшись лицом в эту шляпу.