Венок сонетов

             I

Когда мой мир померкнет навсегда,
Мир, как всегда, останется прекрасен.
И, как всегда, небесная вода
Наполнит силой повзрослевший ясень.

Рождений не прервется череда...
Хоть жизнь смысл заведомо неясен,
Но труд ее пока что не напрасен,
И нет важнее этого труда...

Коснется сын уснувшего лица,
И я не выйду за предел кольца,
Где смертное находит продолженье,
Где оставляет сущее свой след...
И будет ярок уходящий свет,
Когда мне жить останется мгновенье.

            II

Когда мне жить останется мгновенье,
Я в сумасбродство детства возвращусь,
В его забытый праздник откровенья,
В его веселье, в боль его и грусть,

В наивное величье заблужденья...
Отца с работы вечером дождусь,
К щеке его тихонько прикоснусь
И попрошу за жизнь свою прощенья,

За то, что от истоков я все дальше,
За то, что не противился я фальши,
Что сердце жмет циничности узда,
Что нету сил в себя хоть раз вглядеться...
Но чтоб на миг в моё вернуться  детство,
Я выплесну прожитые года.

          III

Я выплесну прожитые года
В оскаленное, огненное время...
Как поступь его мертвенно тверда.
И как его неотвратимо бремя.

Мелькают лица, даты, города,
За племенем во мрак уходит племя.
И умирает брошенное семя.
И не восходит по ночам звезда.

Безликой бесконечностью своей
Равняет время шлюх и королей,
Уничтожая тайны провиденья...
Но всяк из нас, кто женщиной рожден,
Пытается разрушить твердь времен
В последнем самом страшном исступленье.

             IV

В последнем самом страшном исступленье,
Изведав совершенство красоты,
Твори, художник, ради искупленья
Греховной и бесплодной суеты...

Твори во имя чуда воскресенья!
Бросай себя в разверстые холсты -
Там даже смерть не терпит пустоты,
Она лишь часть великого творенья.

Толпа кричит... Давно готова плаха...
И зависть, зависть, потная от страха,
Играет фарс неправого суда
Над смыслом жизни хрупких одиночек...
Но остаются в буйстве нот и строчек
            Мне выпавшие радость и беда.

            V

Мне выпавшие радость и беда,
Вас гонит ветер сбывшихся желаний...
Вы таете, как в полдень кромка льда,
Не выдержав тепла воспоминаний.

Несет усталость ваша чехарда,
Бессонницу и боль от расставаний,
Похмельную нелепость покаяний,
Убогость и бессмысленность стыда.

В конце концов постигну я скрижаль:
Раздвоен мир и скручен вновь в спираль...
Но дней моих поспешное теченье
Среди того, что выпало в судьбе,
Влечет меня и будет влечь к тебе,
Любовь и мука, страх мой и сомненье.

            VI

Любовь и мука, страх мой и сомненье -
Вот что я вижу в сущности вещей,
Вот что хранит от черного забвенья,
От морока и похоти ночей...

В них чувствую я боль прикосновенья
К душе твоей, мой тайный чародей...
И понял я, что в мельтешенье дней
Настало время собирать каменья

Ошибок многих, неудач и лжи...
Я слишком долго верил в миражи
И в правильность готового решенья.
Фальшивый мир застиранных кулис -
В нем выдумка с невыдумкой сплелись,
Соединившись в горьком озаренье.

            VII

Соединившись в горьком озаренье
С прошедшей жизнью, не кляну судьбу.
Не надо мне ни славы, ни отмщенья,
Ни слез на гробом, ладанки в гробу...

Коль все мои надежды и волненья
Бесплодным дымом утекли в трубу,
Коль я не выдержал с самим собой борьбу
И испытал всю мерзость пораженья,

Даруй, Господь, спасительную милость
Не сожалеть о том, что не случилось,
Что не вернется больше никогда...
Но долгими и тяжкими ночами
Во мраке грезы вспыхнут огоньками
Пред тем, как им растаять без следа.

            VIII

Пред тем, как им растаять без следа,
Гармонии церковного хорала
Остановили время... И тогда
Всё закрутилось с самого начала:

Библейская священная страда,
Кровь на мече и ком земли с орала,
И Божью зыбку снова закачала
Почти девчонка - первенцем горда.

Затихли звуки... Воздух стал лучист...
Собрав листы, нескладный органист
Ушел туда, где душам нет границы...
И души эти, каждая в свой срок,
На суетливый, жалкий наш мирок
Отбросят свет, как дальние зарницы.

            IX

Отбросят свет, как дальние зарницы,
Вдоль переулков старых фонари.
И жизнь развратной, варварской столицы
Скует мороз до утренней зари.

И в подворотни города-блудницы
Вползут эпохи нашей упыри,
Детоубийцы, воры, главари,
Предательства скукоженные жрицы.

И холод сердце в клочья разорвет
Вступившему в тот страшный хоровод.
Сомкнут на горле челюсти волчицы...
Но всё равно: сквозь мерзость, вой и стыд
Благословенье Божие слетит
На ставшие тяжелыми ресницы.

           X

На ставшие тяжелыми ресницы
Спустился вещий предрассветный сон...
И в этом сне летели к лесу птицы,
И светел был весенний небосклон.

Еще был дом... Скрипели половицы
На тысячу знакомых мне имен.
Я шел меж ними, счастьем напоен.
Я их листал, как книжные страницы.

Потом они все канули в полымя.
И лишь твое осталось в доме имя,
Храня его полуночный покой...
Оно тогда всего лишь мне приснилось,
Но в темноте нежданно засветилась
Лампадка жизни чьей-то надо мной.

            XI

Лампадка жизни чьей-то надо мной,
И рыжий свет в окошке одиноком...
Я у черты... Пусть даже за чертой...
Пусть отдан на потребу скоморохам...

Пусть плохо жил... Пусть врал и пил взапой...
Пусть обижал кого-то ненароком...
Пусть все, что делал, выходило боком...
Лампадка грела! Грел огонь ночной!

И всё ж достало в жизни этой сил
Любить всё то, что я всегда любил,
Не спрашивая умного совета...
Вот почему я вижу свет в окне.
И тянется рука твоя ко мне,
Как добрая и верная примета.

          ХII

Как добрая и верная примета,
Раскрылась книга там, где я хотел.
И стал я обладателем секрета
Волшебных фраз, поступков, слов и дел.

Юдоль земная тем всегда согрета,
Чему не полагается предел,
Что прочитать мальчишкою успел,
Что из мальчишки делает поэта.

И верим, верим: все произойдет -
В свой заповедный, сказочный черед
Нас осенит фантастика сюжета.
И в звездном небе серебристый путь,
Проложенный сквозь сумрачную суть,
Начнет мерцать в предчувствии рассвета.

           XIII

Начнет мерцать в предчувствии рассвета,
Умерив боль в измученном виске,
Улыбка женщины со старого портрета...
И зыбкий свет повиснет на клинке,

И будет вверх подброшена монета -
Орлом иль решкой ляжет на руке...
От смерти жизнь замрет на волоске
В тревожном ожидании ответа

На тот вопрос, что задан был Шекспиром:
Какая сила будет править миром
Вне времени, вне сущности земной?
Никто, никто ответа не дождется...
Но женщина с портрета улыбнется,
Когда уйду я вслед за тишиной.

           XIV

Когда уйду я вслед за тишиной,
Всё, что сбылось, оставлю я залогом
Любви моей. И только ей одной
Вести меня по призрачным дорогам...

С ней мне не страшен сумрак ледяной
За терпеливо ждущим нас порогом.
Я за любовь отвечу перед Богом.
И Он простит - не упрекнет виной.

Но терпко жизни-грешницы дыханье.
И я себя отдам ей на закланье -
Ведь все равно не деться никуда.
Но буду знать, что где-то во вселенной
Любовь моя останется нетленной,
Когда мой мир померкнет навсегда.
            
            XV
            
Когда мой мир померкнет навсегда,
Когда мне жить останется мгновенье,
Я выплесну прожитые года
В последнем самом страшном исступленье.

Мне выпавшие радость и беда,
Любовь и мука, страх мой и сомненье,
Соединившись в горьком озаренье,
Пред тем, как им растаять без следа,

Отбросят свет, как дальние зарницы,
На ставшие тяжелыми ресницы...
Лампадка жизнь чьей-то надо мной,
Как добрая и верная примета,
Начнет мерцать в предчувствии рассвета,
Когда уйду я вслед за тишиной.