Голубая кровь

Хронограф, тракененский жеребец, у людей находился на особом счету. Он занимал самый большой денник, слой опилок в котором должен был держаться на уровне тридцати сантиметров. Ирка, хозяйка жеребца, ставила перед конюхами высокие требования. Ленке, дневному конюху не повезло. Денник Хронографа Ленка убирала целый час. Дашка, Иркин коневод, за  ней следила и критиковала.
- Ты должна научиться выгребать каждый катышек навоза, не трогая при этом чистых опилок. Это несложно. Посмотри на меня,- Дашка захватывала вилами спрессованные опилки и бросала их на стену. Опилки рассыпались, а засохшие катышки скатывались по горке вниз. Дашка улыбалась:
- Видишь, как легко!- они приседала на корточки и ловко закидывала катышки в ведро.
Ленке предстояла кропотливая работа. Хронограф, неряшливый жеребец, любил валяться в собственном навозе, переворачивая денник вверх дном. Ирка и Дашка обзывала жеребца Хрюшей. Пытались отучить от вредной привычки. В одном из углов денника закапывали навоз кобылы, надеялись приучить жеребца к аккуратности. Но Хронограф на кобыл не смотрел. Вел себя как флегматик. Ссор не затевал. Чувствовал в себе голубую кровь. В деннике  делал все, что хотел. Но когда девчонки вели его по коридору, принимал вид степенный и благородный. С поднятой головой и царственной осанкой, Хронограф проходил мимо клубных кобыл. Серые орловские клячи с покорностью провожали до дверей высокопоставленную особу. Они были похожи на восточных наложниц,  отверженных султаном за какой-либо изъян и сосланных в нижний гарем до конца жизни.
Природа требовала свое. Во время охоты кобылы терли себе зад об угол кормушки, или о решетку, или о тюк сена. У Заметки и у Борьбы хвосты у крупа были похожи на мочалку.
Кроме сексуального влечения лошади страдали глистами. Они жевали собственный навоз от скуки и от голода. Клубных лошадей не докармливали. Им не додавали сена и минеральных солей. Маленькие девчонки бегали тайком на соленой склад. Ломами отбивали черные куски и везли на тачке к лошадям.
Хронограф считался на конюшне самой дорогой лошадью. Ходили слухи, что Ирка купила его за двадцать тысяч долларов.
Ирка и Дашка выводили жеребца вдвоем, держали за корду с левой и с правой стороны. Хронограф был очень пугливым. Вздрагивал и фыркал от любого шороха. Мог рвануться в самый неожиданный момент. Ирка успокаивала жеребца как маленького ребенка. Она была жестким тренером, с лошадьми сюсюкаться не любила, но с Хронографом вела себя иначе, терпела, преодолевая себя.
Лет восемь назад Ирка работала с Полетом, англо-кабардинцем. Готовила его к выездке. Муштровала как солдата, не давала поблажек. Считала, что в спорте дисциплина прежде всего.
Полет был не из пугливых. Но часто отвлекался на посторонние звуки, расслаблялся и не слушал наездника. Ирка контролировала жеребца, натягивала поводом, не давала вертеть головой. Но однажды жеребец был, действительно, напуган. Недалеко от конюшни за забором тарахтела сломанная машина. Чтобы успокоиться Полету необходимо было узнать, откуда раздаются страшные звуки. Он попытался повернуть голову, но всадница не разрешила, настойчиво посылала шенкелями вперед. Жеребец от ужаса вытаращил глаза и рванулся галопом. Остановить его было невозможно. Ирка не растерялась. Осторожно натягивая левый повод и направляя коня по большому кругу. Но Ирка не знала о препятствии на пути. Когда же увидела деревянный забор высотой под метр восемьдесят, поняла, что и ей, и Полету крышка. Она смотрела на приближающийся забор, как в замедленной съемке. Перепрыгивая, Полет налетел на колья правым боком, перекувырнулся и рухнул на землю.  Ирка отлетела на несколько метров. Теряя сознание, смотрела в сторону коня. Кожа коня, как выжитая губка, медленно покрывалась пеной. Ирка знала, что это конец.
Теперь она старалась не думать о пережитом. Но если вспоминала, улыбалась. Глаза уходили в прошлое. Мелкие морщинки возле глаз - следы от усталости и грусти.
Муж, удачливый бизнесмен, спонсировал Ирку. Ребенок жил у свекрови и с матерью виделся редко. Работа для нее была важнее семьи. Хронографу отдавала все силы. Чувствуя в жеребце потенциал будущего чемпиона. Не спешила, не торопила события, действовала продумано. Не доверяла никому. Только себе. Своей интуиции и опыту.
Ирка работала в манеже. Отшагивала Хронографа по полтора часа, давала минимальные нагрузки. Еще не время приступать к серьезным нагрузкам. В первую очередь, тренер думала о здоровье коня.
Ирка сидела на лошади как литая. Узкая талия, спортивные плечи, стройные, обтянутые лосинами ноги - современная амазонка, покоряющая силой своего характера строптивое животное.
В движениях Хронографа была особая красота, спокойная, царственная походка. Природа наградила жеребца чувством гармонии, гармонии тела.
Человеку не доступна власть над природой. Человеку запрещено ее переделывать, но Богом позволено раскрывать ее тайны.
Опытный берейтор раскрывает в лошади только те качества, которые заложены в ней. Хорошую лошадь не трудно испортить.
Ирка и Хронограф как одно целое. Духовный союз всадника и лошади на уровне ощущений. Метаморфоза на плацу. Будто два земных существа под воздействием сверхъестественных сил, соединялись, создавая сказочный, мифический образ кентавра.
Издалека Ирка, действительно, была похожа на кентавра. Особенно в те моменты, когда голову Хронографа скрывала верхняя планка ограды, и тогда казалось, будто на плацу на лошадиных ногах  вышагивала сама Ирка, размеренно и степенно помахивая хвостом.
У Хронографа болели ноги. Ирка прогревала больные места специальным аппаратом. На лечение требовалась ежемесячно кругленькая сумма. Хозяйка Хронографа не скупилась. Удивляло одно: не имея недостатка в деньгах, Ирка почему-то остановила свой выбор на конюшне среднего класса, которая не могла предоставить Хронографу требуемых условий. Покрытие на манеже и на плацу было неудовлетворительным. В песке попадались камни. Покрытие не разравнивалось. И после дождя лужи в песке не высыхали неделями. Ирка намекала об этом Алексею Ивановичу и Светке. Молчаливая Светка кивала. Она понимала, что частница права. Но начальник не хотел  выкладывать собственные деньги. Управляющая выкручивалась. Повышала цену за прокат, экономила на клубных лошадях сено и овес. На собранные деньги заказала две машины песка. Остальную работу должны были делать конюхи  бесплатно:  убирать камни, разравнивать плац и манеж.
В манеже встречались огромные камни, целые плиты, зарытые в спрессованный песок. Алексей Иванович выкорчевывал их с помощью троса. Привязывая  к джипу «Чероки», вытягивал булыжники из манежа. Девчонки удивлялись. На таком покрытии лошади без труда могли повредить себе ноги. Алексею Ивановичу приходилось исправлять ошибки бывшей владелицы конюшни. Это при ней завозили песок с камнями.
К Хронографу хозяйка подпускала не всех. Лешке, например, Ирка запретила заходить в денник. Она считала его вредителем. Сенатора, англо-кабардинца, Лешка планомерно избивал за вредный характер. Побега, тракененского мерина, нарочно не допаивал за то, что тот был попрошайкой и водохлебом. После Лешкиной смены Сенатор стоял у стены притихший и запуганный, а Побег от жажды  раскапывал копытом опилки и кивал головой. Ирка сообщила о своих подозрениях Татьяне и Алевтине, хозяйкам Побега и Сенатора. Те перепугались и предупредили Светку. Управляющая не имела права обвинять Лешку. Но когда после Лешкиной смены в кормушке Побега Ирка вместо овса обнаружила воду и подняла среди  частников панику, Светка потребовала от конюха объяснений. Подозреваемый, естественно, отнекивался. "Откуда мне знать, почему вода,- бубнил растерянно.- Все против меня". Садился в комнате на кушетку и дулся на частников: "С цепи сорвались склочные бабы. Нашли козла отпущения".
     Было противно работать на частниц. Лешка не мог смириться с  ролью обыкновенного конюха. Мечтал о спортивной карьере, с горечью вспоминал о прежних временах, о потерянном друге. Лешка с Нилычем, два энтузиаста, торчали когда-то на конюшне с утра до ночи, помешанные на лошадях фанатики драйвинга. А теперь? Ходи, выгребай навоз за Хронографом и Сенатором да получай от стервозных владельцев положенную порцию критических замечаний.
Ирке было неинтересно знать о Лешкиных переживаниях. Она думала о безопасности Хронографа. Но Лешка был даже рад, что ему запретили убирать денник жеребца. Придираться хотя бы не будут. А то всегда все шишки на него. Лешка не миллионер. Если с Хронографом чего-нибудь случится, откуда ему взять двадцать тысяч долларов?
Хронографа чистила и кормила Дашка. Еще на ипподроме Ирка взяла Дашку под свое покровительство и доверяла теперь только ей. А та гордилась оказанным доверием. Как будто работать коневодом у Ирки было пределом Дашкиным мечтаний. Со страстью вылизывала Хронографа от ушей до копыт, развивая в себе идеальные качества современной прислуги.
Один раз в месяц Ирка вызывала для Хронографа рентгенолога. С Дашкой выводила Хрюшу в коридор и ставила  на развязки перед аппаратом. Было не просто уговорить жеребца стоять спокойно. Незнакомый аппарат неприятно трещал. Хрюша нервничал и топтался  на месте. Чтобы заглушить неприятные звуки, хозяйка включала магнитофон и настраивала   волну на радио ретро. Хронографу нравилась плавная музыка. Жеребец наклонял голову и шевелил ушами,  будто прислушивался к мелодии. По своей природе лошади гармоничные и музыкальные животные.
К суточным конюхам Ирка относилась нормально. Она и сама когда-то работала в ночную на конюшне. Поэтому к девчонкам сильно не придиралась.
Но Женька с Анькой старались по возможности не сталкиваться и не общаться с Иркой. Она напоминала им удава. Взгляд исподлобья, гипнотизирующий, не признающий препятствий на пути. Колдунья, шаманка, с распущенными по пояс черными волосами. Застывшие, резкие черты лица и будто каменная улыбка.
На ночь Ирка бинтовала Хронографу ноги, а Дашка набивала до предела рептух отборным сеном. На полку у денника оставляли банку со специальной подкормкой - ужин Хронографа. Из-за уменьшенных нагрузок кормление овсом было ограниченным: одна треть гарца в обед, а вечером  распаренная зеленка.