Посвящаю женщине, которую полюблю...
«Моё богатство – мои надежды»
Саади
Любовь – это упоительная катастрофа. Она - единственное предсказуемое
несчастье, которого хочется еще...
Горы зовут.
Роман.
Разочарованный своей первой любовью и разуверившись в своей возлюбленной Нине, Рашид, решил покинуть родительский дом, поселиться в горах и жить в одиночестве анахоретской жизнью, отшельником. Прихватив ружье, запас продуктов на недолгое время, он никому не говоря, сел на коня и ночью тайком покинул село. Они друг друга любили с детства, а когда повзрослели её родители, русские, зажиточные люди из секты староверов, открыто стали препятствовать их встречам, строго запретили ей общаться с ним. Посланные сваты, уважаемые односельчане долго и упорно уговаривали отца Нины Никона, разрешить соединиться двум любящим сердца и создать счастливую семью, даже при этом предлагали большой калым. Но алчный, будучи по своей природе мизантропом, Никон был непреклонен и за настойчивость сватов им пригрозил и потребовал, что они немедленно покинули его дом, окончательно разбив любящее сердце единственной дочери. Его отказ односельчанами был воспринят с негодованием и осуждением, так как подобные смешанные браки состоялись много и давно. Отец Нины, Ремезов Никон Ильич был потомком старовера и всегда носил бахотню - холщевый раскольничий балахон. Предки его после религиозного раскола со своей сектой с горсткой таких же староверов еще в семнадцатом веке попали на Кавказ и основательно обосновались в одном из горных селений под названием Виляш на самом южном берегу Каспийского моря, куда впадала тихая горная речка с таким же названием и, где в основном занимались земледелием и скотоводством. Он сам очень строго придерживался староверческих обрядов культа вероучения, старых привычек и нравов, хотя уважительно и терпимо относился к исламу. После того, когда сватам было отказано, все надежды Нины окончательно рухнули, и она полностью отказалась от всякого рода предложений по поводу замужества, при этом пригрозила, что если надумают насильно против ее воли выдать замуж за кого-нибудь, она просто утопится. Вообще Нина была своевольной девушкой, не особенно чтила разные обряды и дружила в основном молодыми односельчанами, несмотря на их религиозные взгляды. Все односельчане восхищались ее красотой, особенно длинными белокурыми волосами висящими до плеч. Даже один местный ашуг - балагур посвятил ее красоте рубаи и сочинил музыку на струнном музыкальном инструменте и в ночное время жестоко был избит неизвестным, хотя все догадывались, что это дело рук ее отца Никона. После ухода сватов, мать Нины с виду худая больная женщина долго уговаривала мужа, мол, если они любят друг друга, то большой грех мешать их счастью.
- Дура, - неистово кричал он на нее, - где ты нашла этот грех-то, а? Это не грех, эта отступница сама не понимая, чуть не совершила предательский поступок, изменив вере, нашим идеалам, вековым обрядам, которые неукоснительно чтили наши предки, - с безмятежной яростью продолжал кричать Никон, - а ты заступаешься за свою беспутную дочь, защищая ее, но Марфа Петровна, мать Нины не сдавалась, теперь сама начала упрекать мужа, обвиняя его в человеканенавстничестве.
-Посмотри на себя, ведь в селе никто тебя не любит и не уважает,-язвительно начала она упрекать мужа,-ведь ты не отшельник,а среди людей живёшь,и всё равно остаёшься пришлым,чужим человеком. Но никто из них тебя ни разу в этом не упрекнул,даже не напомнил,а ты со своим выдуманным идеалом лезешь в чужую религию,и до тебя не доходит,что этим ты сам себе можешь навредить.Дождёшься,что односельчане когда-нибудь предадут тебя анафеме,а я обратно в Россию не поеду. Одним словом Никон, ты добро не помнишь, просто забыл, как люди с тобой делились всем и благодаря им мы преумножили свое скудное хозяйство, какая же неблагодарность, стыд и срам, - справедливо отчитывала мужа Марфа Петровна. Подошла Нина и родители не стали продолжать разговор, да и вечерело, блеснув последними прощальными лучами, солнце ушло за горы, уступив место вечерним сумеркам Никты. С гор спускался туман, принося с собой прохладу, и медленно заполнял долину. После того, как отец Нины отказал сватам Рашида, она перестала общаться с отцом. Она, предупредив мать, что идет к подруге Лизе, закутившись в шаль, отправилась на берег реки Виляш, где встречалась со своим возлюбленным в шалаше устроенном среди кустарников белой акации. Постояв на берегу и прислушиваясь к ласковому журчанью тихой реки, она удивилась, что Рашида еще нет, обычно он приходил раньше и ждал ее. Она зашла в шалаш, из тайника достала свечку почти догоревшую, зажгла ее, поставив на круглый чурбачок, где она, светя влюбленным, догорала. Но Рашида не было, рядом в кустах мимозы одинокая варакушка громко и тоскливо пела в ожидании подруги. Долго она его ждала, но он так и не появился. Почувствовав, что тут не все ладно, Нина поспешила к подруге Лизе, которая жила с родителями и братом на берегу недалеко от леса, где отец ее работал лесником. По виду Нины, Лиза поняла, что-то стряслось и подругам нужно поговорить.
- Лиза помоги, пожалуйста, я в полной печали, Рашид сегодня на свидание не пришел, может после отказа сватам он над собой учинил, что-то непоправимое?- слёзно умоляя подругу, просила Нина. - Успокойся, - обнимая ее, стараясь утешить, произнесла Лиза. - Я сейчас братишку Андрюшку попрошу, чтобы он через его брата разузнал, куда же твой дружок пропал. Вскоре вернувшись, Андрюшка никаких добрых утешительных новостей не принес.
-- Его брат Айваз рассказал, что он ночью тайком уехал, никому ничего не говоря, и никто не знает куда, - слегка шепелявя, ответил он. Долго и жалобно плакала Нина, прижимаясь к своей подруге, отчаяние и скорбь, охватившая ее юное сердце и безысходность сломали ее волю, навсегда похоронив ее мечту быть счастливой со своим возлюбленным.
Тем временем Рашид, держа за уздечку коня, взобрался высоко в горы и остановился на берегу голубого озера, которое образовалось стихийно, благодаря горному водопаду и вряд ли кто-нибудь знал об их существовании, если бы случайно не наткнулся бы на них. Но тут было высоко и безлюдно, и он решил обосноваться здесь, заниматься охотой и рыбалкой и реже спускаться вниз только за хлебом, а в первую очередь выбрать удобное место для шалаша. Он будет жить отшельником, не станет жить среди людей, которые враждебно настроены к нему и разлучили его с любимой. Он снял с коня седло, уздечку крест-накрест связал передние ноги, конец, привязав к длинной веревке, чтобы он далеко не ушел, благо здесь нетронутая смешанная трава. В первую очередь он разжег костёр, достал из мешка короткую сетку, сплетенную из конского волоса с крупными ячеями, и решил проверить, есть ли в озере рыба, а потом заняться устройством шалаша. Рядом с шалашом он устроит навес, чтобы беречь коня от дождя и держать его там ночью. Взяв ружье и перекинув сетку через плечо, спустился к озеру. Залезая по грудь в холодную воду, раскинул сетку, нижний конец привязал к кусту, висящему над водой. Завалив несколько уже засохших деревьев с толстым стволом, принялся за устройство шалаша и заодно навеса для коня. Он понимал, что шалаш должен быть теплым и внутри иметь очаг для обогрева и для приготовления пиши, когда выпадет снег, а это произойдет очень скоро, Вдруг он услышал шум в кустах, выбежал испуганный заяц, значит, будет хотя бы зайчатина и он голодным не останется, подумал Рашид, доставая свой легкий топорик, с которым он дома плотничал, иногда помогая даже соседям. Над головой пролетела парочка фазанов, и ему оставалось только смотреть им вслед, так как ружье не было заряжено. Но мысли снова возвращались к недавним событиям - отказ сватам и нежелание Нины уходить вместе с ним. Земля большая, - говорил он ей, обстроимся и поживем счастливо, но она не послушала его и боялась мести отца, значит, не любила. Он должен пережить разлуку с ней, вот здесь и поживет, пока не забудет ее, может быть, вовсе домой не вернется. Внезапный отъезд Рашида, да еще ночью, потряс Нину. Она все еще надеялась, что все образуется, отец пожалеет ее - свою единственную дочь и согласится на их брак. Может быть, она упустила свое счастье, когда отказалась с ним уехать, а этот поступок он расценил по-своему, мол, она его не любит и отказ сватам посчитал для себя позором и все это вынудило его покинуть село. Он больше не вернется, злой рок судьбы сыграл с ней злую шутку, сделав ее несчастной, как вьюга побила нежные ростки ее первой любви. Вернувшись, домой она молча прошла в свою комнату, не разжигая лампу села у окна и смотрела в темноту и размышляла. Она не переживет разлуки со своим возлюбленным и покончит с собой. В дверь постучали, Нина знала, что это мать, отец никогда не заходил в ее комнату.
-- Нина, доченька ты вечером вообще не кушала, пойдем на кухню, я тоже не ужинала, ждала тебя, - положа руки на ее плечи, тихо сказала Марфа Петровна, чувствуя, что с ней не все ладно.
-- Какой ужин мама, мне жить не хочется, вы с отцом убили мою первую любовь и вместе с ней душу. Ради каких-то выдуманных смешных обрядов, обычаев культового характера, которых подавно никто более так упорно и ревниво не соблюдает, вы сделали меня несчастной, разлучив с любимым человеком, за что, за какие мои грехи в шестнадцать-то лет? Ведь я еще не познала одурманивший сладострастный миг любви, не искусила ее сладкий плод и вы подвергли мое юное сердце, нестерпимым мукам поселив в нем смятение, обрекая на медленную гибель. Ведь пророчества Апокалипсиса не сбылось же, где гибель цивилизации, катастрофа мира, царство антихриста? Смешно, что этим староверам удалось сохранить чистоту веры, а удалось ли? Почему я должна от этого страдать, скажи мама? Просто не пойму, почему я для него отступница, да пусть он исповедует старообрядческую веру, я то здесь при чем, а? Мы так всю жизнь жили и живем бытом и обычаями староверов. Рашид покинул село и где он неизвестно, а я осталась одна без любимого человека и жить не хочу и не буду, - разрыдавшись, вымолвила она. Марфа Петровна боялась, что Нина сдержит свое слово и покончит с собой, настолько велико было ее отчаяние. Никон Ильич, недавно вернувшись из хлева, где кормил скотину, находился на кухне и отчетливо слышал последние слова дочери. Неужели она так сильно любит этого парня, что готова пожертвовать своей жизнью? Неужели его единственная дочь станет самоубийцею и он отец ее, нарушая волю Бога и ради этих самоуставных правил наших предков - раскольников позволит ей лишиться жизни? Ты Никон, не слишком ли самоуглублён в себя и занят своими никому не нужными мыслями, обычаями и обрядами, вместо того, чтобы жить, как все? Может, Марфа права, это самоунижение перед другими, да потому, что сам отношусь к ним, как к ничтожным? Откуда взялось это высокомерие, мизантропия, отчуждение от людей, ведь факт, что я среди них живу. Если это она сделает, это большой грех и этот грех, как анафема ляжет и на мою душу, растерзав ее. Он вышел из дома и направился к дому Войнова Луки Петровича, чтобы держать совет. Дремавшая у своей будки огромная кавказская овчарка увидев его тень у забора, подняла громкий лай.
-- А это ты Никон, - стоя на крыльце, окликнул его Лука Петрович, - проходи, как раз собираюсь трапезничать, составишь мне компанию, - сказал он, подойдя к калитке, - да угомонись ты дармоед этакий, - и громко цыкнул на пса. Они сели на кухне ярко освещенной масляной лампой, Лука Петрович с подоконника из-за короткой занавески достал большую двухлитровую бутыль, которая обычно используется для хранения масла, с самодельной тутовой водкой, налил два полных стакана. Приятели выпили, и каждый взял кусочек вареного холодного мяса, Никон Ильич откусив, остальной положил обратно в глиняную мисочку.
-- Нина моя жизни хочет себя лишить, - прослезившись с болью, сказал он. Виною тому ее любовь к этому басурману Рашиду. Ты рассуди меня, может я неправильно поступил, отказав его сватам, а? Ты ведь тоже дочь свою выдал замуж за местного и вроде не жалеешь? Они вишь, какую пристройку к твоему дому отгрохали, и они это делали сообща все вместе. Вот ты и скажи мне честно, счастлива ли она в браке, неужели я совсем перестал воспринимать, что такое счастье?
-- Ты вроде умный мужик, но поступил опрометчиво глупо, - наполняя стаканы водкой, с иронией произнес Лука Петрович. Ты сам суди, парень не урод, первый плотник в селе, не пьющий, да главное они любят друг друга, и ты никак не противостоишь этому бога велению. Если только смертью кого-нибудь из них. Надеюсь тебе важнее счастье дочери, чем твое самодурство, неукоснительное соблюдение своих призрачных мнимых жизненных правил, которые довели тебя до умопомешательства, если так, я тут тебе не советчик, - сказал Лука Петрович, не чокаясь залпом опрокинул содержимое стакана в рот.
-- Ты Лука с отцом Рашида в приятельских отношениях, я прошу тебя, давай вместе поговорим с ним. Пусть без сватов, ради счастья Нины и соединим их любящее сердца, пока не произошло несчастье. Ведь кроме нее у нас с Марфой никого на белом свете нет, - молящим голосом просил приятеля Никон Ильич.
- Я вовсе не возражаю, если хочешь, пойдем, поговорим. Вот это решение - решение мужа и все будут рады этому событию. Ведь Никон то чувство, которое называется любовью, сердечное влечение, это зов сердца и не так-то просто предать все забвению и давай по этому случаю выпьем и пойдем. Дом семьи Рашида находился на опушке леса на берегу реки. Двухэтажный каменный дом со стеклянной верандой, занимал огромный двор с хлевом и садом. И вообще сам Рахим, отец семейства среди односельчан считался образованным и зажиточным человеком, знал арабский язык и вечерами соседям читал отрывки из Корана, за что его называли мирзой. Открыв калитку, приятели вошли во двор, увидев сына Рахима Айваза, попросили позвать отца для важного разговора. Рахим был высокого роста, крепкого телосложения, увидев непрошенных гостей, особенно старовера Никона, крайне удивился.
-- Нет причины стоять во дворе в темноте и разговаривать, не лучше ли нам пройти на веранду, а я сейчас лампу принесу, - из-за Никона неприветливо сказал он. Уже на ходу обратился к сыну, чтобы он принес чай гостям.
-- Рахим ты нас извини за беспокойство в поздний час, - осторожно начал Лука Петрович, - мы пришли сообщить, со сватами Никон Ильич погорячился, зачем разбивать сердца молодых дорогих вам людей, ради бога пусть женятся, ох и погуляем же на их свадьбе, - радостно воскликнул Лука Петрович, отпивая чай из пиалы.
-- Ты позови Рашида мы этот разговор при нем, и закончим, так Никон? Никон Ильич посмотрев на Рахима утвердительно кивнул головой.
-- Боюсь, что вы опоздали, Рашид ночью, никому ничего не говоря, тайком ушел в неизвестном направлении, наверное, отказ сватам его сильно унизил,- печально произнес Рахим.
-- Думаю, ненадолго, погуляет, проветрится, вернется и все будет хорошо, ты не печалься, Рахим, - попытался успокоить его Лука Петрович, похлопав по плечу. На этом и порешили, как только вернется Рашид пышной свадьбы не избежать и теперь смело можно объявлять их женихом и невестой, - на прощание заключил Лука Петрович. Никон Ильич простившись со своим приятелем, в хорошем настроении вернулся домой. Марфа Петровна сидела одна на кухне, напряженно думала о том, что ей говорила Нина.
-- Вот все и решилось, - на ходу бросил Никон Ильич, раздеваясь.
-- Я только, что был у Рахима и обо всем договорились, пусть женятся, я ведь тоже хочу, чтобы наша дочь была счастлива, как только Рашид вернется, устроим им хорошую свадьбу, и пусть живут счастливо, - довольный собой произнес Никон Ильич. К его удивлению Марфа Петровна не проронила ни слова и про себя подумала, вернется ли?
Рашид был хорошим плотником и быстро соорудил шалаш под навесом, чтобы и его коню было тепло от очага, где постоянно будет гореть огонь для обогрева. Седло, мешки с продуктами и с фуражом для коня притащил в шалаш, скоро начнет темнеть и оставалось оборудовать лежень. Несколько сухих бревен уложив в ряд и гладко их обтесав, бросил сверху несколько овечьих шкур, скрепленных между собой. В середине шалаша вырыл глубокую яму для очага, края обложив пластом дерна. День быстро начал вечереть и он, напоив коня, приготовился к ночлегу. Насыпав немного фуража в специальную торбу, подвесил ее на жердочку и любовался, как его любимец губами и языком подбирал овёс и с хрустом поглощал его. Свечи не стал разжигать, так как от очага было светло, и дым сквозь ветки на крыше выходил наружу, не причиняя неудобств. Он, не торопясь в старом котелке вскипятив воду, заварил чай, отрезав кусок вяленого мяса, плотно поужинал. Вот так началась анахоретская жизнь молодого человека восемнадцати лет, добровольно обрекшего сам себя в силу сложившихся обстоятельств. обременяя себя неудобствами, которые непеременно будут доставлять ему много тягостных забот.
Княгиня Мерецкова Ольга Семеновна считала себя столбовой дворянкой знатного рода и жила в своем замке, построенном на отвесных скалах чуть ли не на вершине горы известным архитектором из С. Петербурга. Замок обслуживало множество слуг, многие из которых были заняты на различных работах - охраняли лес, пасли огромное количество живности и охраняли большой табун лошадей. Будучи богатой, красивой и образованной, она после гибели мужа, князя генерала Мерецкова Павла Андреевича на кавказской войне, больше замуж не вышла и жила с шестнадцатилетней дочерью Верой. Для Веры специально из С. Петербурга были приглашены учителя, владеющие языками, знающие философию, историю и литературу. Вера уже свободно безукоризненно владела несколькими европейскими языками. Она безумно любила лошадей и была страстно увлечена верховой ездой и все свое свободное время проводила среди табунщиков. Ольге Семеновне нравилось жить среди горцев, которые жили в своих саманных домах в низине и нуждались в ее благотворительности, в медицинской помощи, которую оказывали два лекаря, постоянно живущие в замке. В основном прислуга состояла из местных, кроме экономки и приглашенных учителей. Огромным хозяйством руководил приказчик из местных - бывший штабс-капитан тридцатидвухлетний Чекмезов Марат, красавец - мужчина гигантского телосложения и двухметрового роста, который был недавно ею принят на службу, и тогда она его еще в шутку назвала Атлантом. Впервые увидев ее, он, очарованный ее красотой, влюбился в нее и, понимая безнадежность своих чувств, старался меньше находиться в замке и общаться с ней, основное время проводил на разъездах по хозяйству. После появление Марата Ольга Семеновна преобразовалась, стала жизнерадостной, и вся прислуга стала замечать перемену в ней, но пока не более. Вера, обычно выезжая из замка, переодевалась в мужскую одежду - бешмет в виде стеганого полукафтана плотно прилегающий в талии, который доходил до колен, а свои длинные белокурые волосы старалась маскировать накладными волосами - мужским париком. Вся прислуга знала о ее причудах и все это принимала за шалость, ребячество. Лето кончалось, шла заготовка припасов на зиму, во дворе бондарь занимался изготовлением дубовых бочек и кадок, стягивая их обручами. Ольга Семеновна сидела в саду за большим сервированным резным столом, чаевничала. По мраморным ступенькам снизу поднимался Марат, наверное, проведший ночь где-то в одном из хозяйств.
-- Доброе утро Марат, не желаете ли присоединиться ко мне и вместе со мной позавтракать, - отложив фарфоровую чашку, тихо спросила Ольга Семеновна. Он подошел ближе, но не стал садиться и по-военному четко произнес:
-- Благодарю Вас, Ольга Семеновна, я только из долины и хотелось бы обо всех делах доложить, - нервно теребя короткую рукоятку кнута-арапника, - сказал он, конечно, если Вы располагаете временем и настроением.
-- Вот такой тон вовсе меня не устраивает, - сердито сказала Ольга Семеновна, наливая из дымящегося самовара в фарфоровую чашку кипяток, затем добавляя в чашку заварку.
-- И не нужно меня принимать за царицу Тамар, садитесь, пожалуйста, Марат и позавтракаете со мной, о делах потом, чтобы не понимали слуги стоящие рядом, перешла на французский язык - я порой скучаю по Вас и это искренне. Бывший штабс-капитан, дворянин по происхождению, прекрасно понимал, заигрывать с такой по положению высокой особой, заранее обречено на провал, если не больше. Он, садясь, шепотом произнес:
-- «Бойся данайцев приносящие дары», но Ольга Семеновна расслышала эту фразу.
-- Если меня считать тем подарком, то уверяю Вас, из-за меня Троя не разрушится, улыбаясь с иронией, ответила она и, повернувшись к служанке облуживающей стол, громко приказала:
- Пусть для Марата приготовят ванну, после мы поговорим о делах, хотя моим хозяйством управляете Вы, надеюсь, успешно. Когда приведете себя в порядок, я Вас жду в гостиной. В сад вышла еще полусонная Вера, поцеловав в щеку мать села за стол.
- Доброе утро, господин штабс-капитан, - улыбаясь, тихо сказала она. Может быть все-таки, лучше Вас называть титаном - сыном Геи и Урана? Как Вам нравится мой недавно объезженный молодой жеребец, который несется, как Буцефал? Марат ей не ответил и, поклонившись, направился в хозяйственную часть замка, где он обычно жил.
- Я же не хотела его обидеть, правда, мама, - пожимая плечами, огорченно сказала Вера - и все-таки, какой он великан, - с восхищением произнесла она, смотря ему вслед.
Чекмезов Марат был потомственным дворянином. Отец еще ребенком увез его в С. Петербург, определив учеником в лицей. Однако с детства его притягивала воинская служба, и отец, уступив его многочисленным уговорам, устроил его в школу гвардейских подпрапорщиков, и он выбрал кавалерию. После окончания школы, получив чин подпрапорщика, был направлен в действующую армию, которая вела боевые действия на северном Кавказе. Вскоре отец внезапно умер, тяжело пережив смерть отца, Марат продолжал успешно служить. В селении Бадамлы оставались мать с сестрой, которая, вскоре выйдя замуж за горца из соседнего села, покинула мать, оставив ее одну. За заслуги Марату были пожалованы небольшие земельные угодья, однако, после скоропостижной кончины матери, оставаться там так и не смог и покинул свой дом и по рекомендации бывшего сослуживца был принят на работу княгиней приказчиком.
Утром, проснувшись, Рашид первым делом выпустил коня пастись, а сам спустился к озеру, чтобы проверить сетку, которую он установил еще вчера. Сетки не было видно, но веревка, к концу которой была привязана сетка, была на месте. Раздевшись, залез в воду и, перебирая веревку, нашел сетку, которая была полна рыбой и под тяжестью груза легла на дно. Вот это да, с восторгом подумал он, озеро значит обитаемое и едва вытащил сетку на брег. Он, вытаскивая форель и хариуса из ячеи сетки, решил часть вялить, а часть приготовить в свежем виде. Падал снег, постепенно набирая силу. Вдруг Рашид услышал громкое ржанье своего коня и подумал, с чего бы он так беспокоился и поспешил вверх. У костра на бревне сидел молодой незнакомец, в бешмете доходящем до колен, а рядом молодой великолепный жеребец, который постоянно игриво бил передними копытцами об землю, будто просясь в бега.
-- О, как много рыбы, а я даже не знал о существовании здесь озера и тем более водопада. Меня зовут Тенгиз, я сирота, а ты отшельник? - притворно говорила Вера грея замерзшие руки у костра. Рашид ничего не ответил, высыпав рыбу на землю, подбросив дров на костёр, подвесил котелок с водой над огнем и молча начал чистить рыбу. Его молчание начало ее раздражать и она, чтобы разговорить его, нарочито еще бросила дров в костер.
-- Мне шестнадцать лет и я работаю табунщиком у одной богатой особы - у княгини Мерецковой Ольги Семеновны, замок которой стоит здесь недалеко, чуть ниже, может, слыхал? - настойчиво продолжала она. Она смотрела, как он ловко потроша рыбу, вынимал внутренности и бросал в заранее вырытую яму.
-- Нет, не слыхал, я не местный приехал издалека, ищу одиночества, а ты, юноша, мне мешаешь, - недовольно буркнул Рашид. Если хочешь мне помочь, то сходи на озеро и принеси воды, в шалаше стоит кадочка, да, еще заодно котелок возьми. Вера, взяв кадочку и котелок, пошла за водой. Ее долго не было, и Рашид, обеспокоенный ее долгим отсутствием, с недовольным видом спустился к озеру - она стояла и любовалась красотой и чистотой озера и тишиной, царившей вокруг него. Увидев его, она восторженно, находясь в возбужденном состоянии, рукоплескав, по-детски воскликнула:
- Боже мой, какая первозданная красота, сама ассирийская царица Семирамида восхищалась бы такой чудесной работой, сотворенной самой природой. А сколько таких же таинств она еще хранит в своей сокровищнице и умалчивает об этом, а? Восхитительно! Ты со мной согласен, анахорет? Рашид ей ничего не ответил, заполнив кадочку и котел водой начал подниматься вверх. Она медленно поплелась за ним и, уже наверху, жалостливым взглядом посмотрев на него, артистично, на талышском языке, с мольбой обратилась к Рашиду.
- Я хочу есть, я голоден, а кстати, как тебя зовут, не могу же постоянно обращаться к тебе - Эй!
- А вот оно, что ты талыш? А я ломаю голову, почему ты картавишь и так сносно владеешь языком. Теперь все понятно, а зовут меня Рашид, - уже весело сказал он. Он опустил в кипящий котел очищенную рыбу, - скоро уха будет готова, а у меня одна ложка, иди смастери себе ложку, и будем есть, ладно, так уж быть, тебе, как гостю, уступлю свою миску, - сказал он, достав из маленького мешочка соль. Вера ушла и срезала толстый прут и начала строгать его, чтобы сделать ложку. Он видел, что она старается, но не имеет понятия, как это сделать.
- Тенгиз, подойди к костру и принеси прут, который ты срезал, я покажу тебе, с чего начинать, - доставая нож, произнес Рашид. Жеребец Веры все никак спокойно стоять не мог, неустанно топтался на месте.
- Конечно, конь у тебя красавец, вишь, как шкура у него лосниться, видно, что ухоженный, - сказал он, углубляя ямочку в конце прута и тем самым придавая ему вид ложки. Он налил уху в свою миску и положил на чурбачок, а сам стал хлебать уху прямо из котелка.
- Теперь я должен тебе признаться, Рашид, а ведь меня с работы выгнали, ты не разрешишь мне пожить с тобой некоторое время, - сделав жалостливый вид, неумело черпая новой ложкой уху, при этом громко причмокивая, спросил «Тенгиз».
- Да, пожалуйста, только у меня харчей маловато, но как-нибудь перебьемся, рыбалкой да охотой. А ты сам-то умеешь стрелять?
- Да, я хорошо стреляю, и у меня ружье есть, как-то в лесу наткнулся, наверняка, кто-то потерял, - уверенно сказал он и ушел к своему коню и из седла вытащил двустволку ручной работы, инкрустированную драгоценными камнями, перламутровыми узорами. Рашид не мог оторвать взгляда от ружья дивной редкой работы и на некоторое время оцепенел.
- Ты не думай, оно не украдено, - сразу начал его успокаивать «Тенгиз». У меня и много патронов в патронташе, который тоже нашел в лесу. Хочешь, это ружье оставь себе, как подарок за гостеприимство.
- Нет, нет, что ты? У меня же есть ружье, а чужого мне не нужно, - поспешил отказаться Рашид.
- Ты Рашид, полностью прав - «бойся данайцев дары приносящих». Расскажи, пожалуйста, как ты в эти края попал, несчастная любовь или изгнание послушника - бельца из монастыря за отказ принять постриг и монашество? - вдруг спросила Вера, стараясь вникнуть в его душевную тайну. Рашид каверзу оставил без внимания, и еще раз посмотрев на Веру, проговорил:
- Скоро начнет темнеть, нам следует расширить шалаш и сделать еще один лежень, да и коня твоего на ночлег устроить, а пока нет снега, отпусти его пастись, и сними с него седло, вечером надо будет задать им овса. Вечерело, снова начал порошить снег. У «отшельников» все было готово для ночлега. В шалаше от очага всем было тепло, да и кони ритмично хрустя, поглощали овес.
- Ты раздевайся, - обратился к «Тенгизу» Рашид, потом жарко будет. Если хочешь есть, то у меня еще осталось вяленое мясо, - сказал он, доставая из торбы мясо и хлеб. - Я пока раздеваться не буду, - ответил «Тенгиз», посмотрю ночью, не холодно ли будет. Такое мясо пробую впервые, и оно очень жесткое. Завтра пойдем на охоту, и надеюсь, она будет удачной, и мы будем есть свежее мясо, - устало сказал «Тенгиз», не снимая бешмет, лег на лежень. Вера очень опасалась, что раздевшись , ее могут выдать ее еще не большие, но уже стоячие груди и запах духов, которыми она пользовалась. Он необыкновенно красивый, стройный парень и он ей очень нравится, и была удивлена, что высоко, почти на вершине снежных гор она встретила юношу, не похожего на других, и впервые почувствовала появление какого-то странного чувства, которое еще сильнее и основательно начало завоевывать ее юное сердце и ей не хотелось вовсе с ним расставаться, и она наверняка ему откроется, но это уже будет завтра, с наступлением нового дня.
Сообщение отца о посещении семьи Рашида и содержание разговора с его отцом, хотя были утешительными, но они Нину не радовали, тем более не успокоили. Она знала, что Рашид был очень горд и отказ сватам принял за унижение и позор, да и она его не поддержала, когда он ее просил уходить вместе. Именно по этим причинам он наверняка в село больше не вернется и еще жив ли? Она помнила ласку его нежных рук, жар долгих горячих поцелуев. И однажды одним из недавних летних вечеров, когда он ей сообщил о своем намерении отправить сватов, оба считали, что их свадьба уже не за горами после купания лежали и смотрели на звездное небо, где луна плавала в облаках, то исчезая, то снова выныривая. Их охватило неудержимое желание сладострастия и он, целуя ее маленькие плотные груди, неумолимо опускался ниже и ниже, пальцами нежно гладил ее усладу, прислушиваясь к ее тихим стонам:
- Мы скоро поженимся, теперь можно, ведь ты не опозоришь меня, - нежно шепча, говорила она, поглаживая его половой член, который уже полностью выпрямился. Она сама помогла ему, направляя его половой член в свою усладу, и он почувствовал ее усладу, этот сладкий миг, сначала чуть, а потом с восторгом полностью вошел в нее, не обращая внимания на ее тихий болезненный вскрик, начал услаждать ее. Они долго находились в плену чувственного наслажденья, полного полового удовлетворения, а когда началось семяизвержение, оба громко с восторгом начали стонать, вливаясь в единый в поток сладострастие. И все же, рассказывая о своих сокровенных тайнах своей подруге Лизе, она мучительно думала о последствиях своего поступка, о позоре, которого отец ей не простит, и молила Бога, чтобы его возлюбленный вернулся и предотвратил то несчастье, которое витает над ее головой. И это юное создание впервые познавшее восторг сладострастия, пока не знало, что злой рок судьбы фатум, он же «безумец», насмехаясь, уже нанес над ее головой свой карающий меч для наказания.
Умывшись и переодев чистую рубашку косоворотку с короткими рукавами, Марат поспешил в гостиную княгини, где должен был состояться нелицеприятный разговор, и он не был уверен, что только о делах. Он был готов на все, если она не довольна его работой, и она ее не устраивает, тогда он не потерпит упрека или унижения тем более и поедет обратно в свое поместье и начнет все заново. Она была в голубом, из парчи, платье, аккуратно причесанные белокурые волосы висели до плеч, и с хорошим настроением, пожалуй, даже восторженно встретила его и сразу предложила перейти на веранду, куда служанка должна была подать обед.
- Я уже говорила, что Вас мне здесь не хватает и в связи с этим может, следует взять себе помощника, который разъезжал бы по хозяйству и с Вашей помощью, сам организовал бы всю работу? - садясь уже за сервированный стол, тихо произнесла Ольга Семеновна.
- А я чем буду здесь заниматься, княгиня, и в качестве кого, если не секрет? Я вовсе не жрец - мистагог и, как известно, не занимаюсь тайными обрядами посвящения, хотя в Вашем замке есть штатный священник, и я наверняка ни смогу, как он истолковать Ветхий Завет. Может мне стоит попробовать, держа в руке требник, конечно, это требует определенной тренировки, совершать богослужебные обряды - венчание, крестины, а? Тогда Ваш поп останется без работы и в своих молитвах нашлет на меня анафему или какое-то еще хуже бедствие. Увы, все это не по мне и если Вы не довольны моей работой, прямо скажите, но только без нравоучительного вступления подобно резонеру, да и зачем Вам резонерствовать, тем более я сам и давно хочу уехать в свое поместье и стать анахоретом. Удивительно то, что Ваша дивная красота соткана самой природой, ее волшебной рукой и жаль, что эта красота вянет в этих мрачных стенах замка, и я преклоняюсь перед Вами. Вы обворожительны и все это для меня губительно, потому, что Вы, княгиня, никогда меня не полюбите, - спокойно ответил он. Она покраснела, впрямь не ожидала такого резкого тона и то, что он собирается уезжать совсем ошеломило ее.
-- Наша встреча не имеет никакого отношения к твоей работе, Марат, - неожиданно перейдя на «ты» с досадой произнесла Ольга Семеновна. Я не резонер, чтобы дворянину в чине штабс-капитана читать морали или призывать его нравоучительным манерам. У меня имеется другая причина, ну а если говорить прямо, то должна тебе признаться, что ты мне очень нравишься, с первого дня нашего знакомства, и думаю, пора нам объясниться. Он встал, подошел к небольшому столу, на котором стоял большой хрустальный графин с коньяком и налил рюмку для княгини, а себе полную серебреную чашу и сразу же залпом выпил.
-- А я без предисловия скажу, что я, Ольга Семеновна, тебя давно люблю и ношу в своем сердце эту молчаливую любовь, потому что я тебе не чета. А ты меня вообще не замечала, будто я не существую, но я есть и никакой-нибудь фатоватый фендрик. Именно поэтому я не намерен здесь больше работать, чтобы невыносимо больно не страдать, когда вижу тебя, заранее понимая, что моя любовь безответна и обречена. Сегодня же я намерен уехать и ты наймешь другого приказчика, равнодушного, который всегда будет знать свое место, когда будет находиться в твоем обществе. Прошу меня за резкий тон даже может быть, за цинизм простить, сам Бог свидетель, что я тебя не хотел обидеть, - сказав, поднялся, сделав низкий поклон, твердым шагом ушел. Она, закрыв лицо руками, долго сидела молча, потом поднявшись, ушла в свою комнату, чтобы служанка не видела ее слезы - слезы печали, вызванные скорбью души от одиночества. Марат, придя в свою комнату начал собирать вещи. Увидев его расстроенным, эконом, он же казначей - домоправитель, доверенное лицо княгини Фарман, с которым он успел подружиться, решил поинтересоваться у него, что же происходит.
-- Ровным счетом ничего не происходит, Фарман, - улыбаясь, ответил Марат. Я закончил работу и уезжаю. Прошу, не спрашивай о причинах, вернусь в свое село Бадамлы, там у меня хороший дом, богатая земля и сразу приглашаю в гости, поохотимся, порыбачим, идёт?
- Идёт, но... Но Марат сразу перебил его, не дал договорить, никаких возражений прошу, давай просто помолчим и я спешу, хотелось бы до темноты добраться домой. Я отказываюсь от жалованья и жертвую в пользу бедняков, о которых ты сам знаешь, - жестко сказал он, дав понять, что разговор окончен.
Рашид утром проснувшись «Тенгиза» в шалаше не увидел. Бешмет, брошенный им, валялся на лежне. Он, выйдя из шалаша, глазам своим не поверил - у костра хлопотала юная необыкновенно красивая девушка с белокурыми волосами, похожая на горную фею. Тут он сразу вспомнил старую легенду, как одна влюбленная девушка была обесчещена беглым каторжником и с тех пор она, превратившись в злую горную фею, бродила по лесам, и мстила всем юношам, заманивая их в горы, бросала вниз на скалы. Он обратно ринулся в шалаш, чтобы взять ружье, но нежный голос Веры остановил его.
-- Что с тобой Рашид, меня, что ли испугался? Извини меня за мою импровизацию, то есть за выдумку, и давай знакомиться по-настоящему, меня зовут Вера, я дочь княгини Мерецковой, и замок наш находится недалеко, а теперь давай пить чай и есть вяленое мясо. Он с внезапно охватившим его чувством страха медленно подошел к костру и дрожащими руками взял котелок с чаем.
-- А ты не думала о том, что за этот твой дурацкий поступок меня твои слуги могут просто растерзать, а? Уму непостижимо, свихнуться можно, спать в одном шалаше с княжной, бред какой-то, - горячо говорил Рашид и никак не мог успокоиться. Она налила чаю в чаши и, надувая щеки начала дуть, чтобы остудить.
-- Да я всегда так одеваюсь, и все об этом знают, и перестань, пожалуйста, так волноваться. Я сейчас уеду и завтра за тобой вернусь, у нас в низине есть небольшой особняк, вот ты там и будешь жить, - деловитым тоном уверенно произнесла она и направилась к шалашу, чтобы снова превратиться в «Тенгиза». Ее слова Рашид принял за шутку, поэтому ей не ответил. Она, ловко садясь на коня, ускакала вглубь леса, оставив его еще в сильном недоумении. Рашид по-прежнему занимался рыбалкой, после того, как прикрепил сетку, взяв ружье, решил разведать окрестности и заодно поохотиться. Пройдя сквозь тальники - заросли кустарниковой ивы, вышел на дубовую рощу и отчетливо услышал хрюканье. Спрятавшись за дубом, увидел кабаниху с множеством кабанят с хрустом поглощающих желуди. Коран запрещает есть мясо этого животного, а как быть с голодом, смеясь, подумал он, - но не стал стрелять и пошел дальше. За деревьями на лесной лужайке увидел фазана с ярким оперением, значит, самец и, прицелившись, выстрелил. Конечно, ему жалко было убивать такую красивую птицу, но голодным он тоже не хотел оставаться. Он вернулся к своему шалашу, недалеко мирно пасся его конь. Подкинув сушняка в костёр, он подвесил котелок, чтобы вскипятить воды. Ошпарив в кипятке тушу птицы, начал ее ощипывать, затем, выпотрошив, вынул внутренности. Хороший супчик выйдет, жаль, что Веры нет, с сожалением подумал он. Вдруг его внезапно осенила мысль, а как же Нина и как он скоро забыл ту лунную ночь, звездное небо, те слова любви, нежности, которые говорил он ей? А где то забытое сладострастие, ее твёрдые груди, похожие на два нераскрывшихся бутона розы, которые ты тискал с наслаждением, покусывая соски, а? Где тот миг услаждения, когда ты, обезумев от счастья, шел на поводу охватившего тебя вожделения и неудержимой страсти и был счастлив, услаждая ее? Забвенье? Если так, тогда в каком ужасном состоянии оставил ты ее, ударив в бега? Боже мой, какое же бесстыдство, непристойное поведение, может быть, это твоя месть за то, что она не убежала с тобой, а? Нет, остановись, так можно дойти до безумия, и станет вопрос, а вообще любил ли ты ее?
После внезапного отъезда Марата, Фарман поспешил к Ольге Семеновне, чтобы уведомить ее о случившимся и согласовать чью-то кандидатуру на должность приказчика. Но служанка его не пропустила к ней, сообщив, что княгине нездоровится. Личный лекарь княгини Авдосий Ильич, нащупав ее пульс и долго и томительно через свою трубочку послушав сердце, во избежание удара настойчиво требовал, чтобы ей выпускали кровь. После такой процедуры, конечно, Ольге Семеновне непременно полегчало бы, но старый лекарь тут явно ошибался, перепутав недомогание с сердечной мукой и вряд ли найдется лекарство, которое избавило бы ее от такого недуга. Приехала Вера, сразу войдя в комнату матери и увидев рядом с ней лекаря, который усердно хлопотал, поняла, что мать заболела и не в шутку заволновалась. Княгиня, увидев дочь, обрадовалась и тихим голосом попросила всех выйти из комнаты, дав понять, что хочет остаться с ней наедине. Вера на ходу скинула бешмет и кинулась к матери, обняв ее.
-- От тебя костром пахнет, - едва шевеля губами прошептала княгиня. Ты иди, переодевайся и приходи ко мне. Скажи служанке, что я хочу побыть одна. Вера, взяв свой бешмет, вышла из комнаты матери, на ходу сделав запрещающий знак служанке, которая неотлучно стояла у дверей в ожидании вызова. Княгиня встала, подошла к шкафу с посудой и, взяв небольшой пузырек с бодрящим настоем из горных трав, приготовленным местной знахаркой, разбавив несколько капель с водой, выпила. Она почувствовала волшебную силу настоя, сразу полегчало, и головная боль начала утихать. Как он ее так неожиданно, недослушав, принял, чуть ли не за гетеру - именно за незамужнюю, свободную женщину, только в это определение в данном случае уместно было бы добавить - и за богатую. Боялся признаться в своих чувствах, допускал, что не пойму, а напрасно. Боже мой, как он яростно, с сарказмом говорил, ведь это было злобное следствие непризнанной мною его любви, ее неудержимое пламя, которое начало уже потухать, как вулкан после извержения. А я опоздала признаться ему, что те чувства, которые мы питаем друг к другу, они схожие и они тоже волнуют моя кровь. Теперь он оставил меня с разбитыми чувствами, скорбью в сердце, кровоточащей раной в душе, бросив меня в геенну огненную, где моя душа будет подвергаться вечным мукам, как муки Данаид, да, я молода, мне еще тридцать шесть лет, и после гибели мужа, не желая оскорбить его память, должна же сама себе признаться, ведь я не была же с ним счастлива и вот меня застала врасплох буря, наваждение злой силы, неукротимый вихрь любви и страсти и я, пожалуй, не в силах преодолеть губительные последствия своей оплошности, которые обрушились на меня, это моя погибель, моя кончина и похороны мечты о счастье. В дверь постучали, зашла Вера, подошла к матери, у которой был жалостливый вид, выглядела сломленной, и она поняла, что произошло что-то трагичное. Ольга Семеновна со слезами на глазах рассказала суть того нелепого разговора, который недавно состоялся.
-- Ты ведь не думаешь, все это из-за меня, ведь в то утро, назвав его титаном, я пошутила, и мне показалось, что он ничуть не обиделся. Если честно признаться, он мне тоже очень нравится, и я очень сожалею о том, что случилось, - тихо с сожалением произнесла Вера, обнимая мать. Ольга Семеновна дочери не ответила и еще сильнее начала реветь и попросила оставить ее одну. Вера пошла к Фарману, который еще в младенчестве ее учил верховой езде и часто оставлял у себя в комнате или в конюшне ночевать.
-- Дядя Фарман ты меня еще любишь, - с ходу спросила она. Если да, тогда выполни мою просьбу.
-- Конечно, девочка моя, только прикажи, и как я смею ослушаться княжну мою?
-- У подножия горы у речки есть наш почти заброшенный особняк, ты можешь приказать, чтобы там навели порядок, роскошно меблировали и завезли продукты, одним словом все необходимое?
-- И когда эту работу следует выполнять, - с любопытством, с хитрецой спросил Фарман. Она, обняв его за шею, прошептала:
- Сегодня же, только это будет моя тайна и никому ни гугу, идёт?
Марат приехал в свое поместье в селении Бадамлы, где имел большой каменный двухэтажный дом с садом и другими постройками. Дом находился прямо на самом берегу горной реки Тонза, которая впадала в один из рукавов Куры. Когда мать умерла, и он вынужден был уехать, предлагал сестре с мужем приехать жить в поместье и основательно обосноваться на земле предков, но муж сестры не хотел покинуть родные места. На сей раз он сам решил уже окончательно навсегда оставаться на родной земле, заняться охотой и рыбалкой и мог не безбедно жить на большой государевый пенсион, который регулярно получал из казны в своем уезде, где была административно-финансовая единица. На свет лампы зашел сосед и друг детства Мурат, который по его просьбе смотрел за домом и двумя лошадьми.
-- Вижу, в доме свет горит, и говорю Ларисе, наверное, Марат объявился, надобно сходить проведать, - обнимая друга, радостно произнес Мурат и поставил на стол бутылку коньяка. Так Марат, за короткое время успевший безумно влюбиться, но разочарованный в своей безответной любви, вернулся домой, чтобы начать новую жизнь. Но любовь многолика, изменчива, коварная и порой небескорыстна и продажна, даже безумна, несчастен тот, кто, попадая в ее ловушку, запутывается в ее сетях, в переплетениях её лабиринтах не найдя выхода из ее островка, безумно страдая в «мучениях» погибает - это уж очень дорогая цена в короткой жизни человека.
О проказах любви знает и помнит только наша душа, которая бессмертна, она хранит в своей кладовой все ее тайны, когда она покидает наше тело, тогда все и уносит с собой в общую сокровищницу, в обитель Бога и никому не открывает эти тайны, а жаль, а много интересного она нам могла поведать. Только Богу все известно, он, жалея ее и оберегая от новых страданий, не дает ей вселиться вновь в наше тело или в другие, не желая, чтобы она снова стала свидетельницей нашего коварства, неверности и лжи и пусть свободно летает в своем мире и вряд ли мы когда-нибудь встретимся с ней, а жаль...
На следующий день Вера перед тем, как поехать в лес к Рашиду решила проверить, что же сделано по благоустройству особняка. Все пять комнат были меблированы по европейскому образцу, в шкафах серебряная и фарфоровая посуда, даже камелёк-камин топился. Зная вкус княжны, Фарман постарался особенно шикарно обставить гостиную. Вера, довольная, ненадолго заехал к Фарману и, в знак благодарности поцеловав его в щеку, ускакала в горы. Рашид спокойно на вертелах, строганых из прутиков, жарил рыбу на костре. На краю костра в котелке подогревался вчерашний супчик из фазана.
-- Рашид, ты же еще не готов, а я за тобой приехала, разве не помнишь наш уговор? - чуть сердито начала она.
-- В котелке супчик из фазана ешь, пока горячий, очень вкусно, - спокойно отреагировал он. Скоро рыба поджарится, между прочим, форель, может быть, никогда такую не попробуешь. Она нашла свою самодельную ложку и начала нервно хлебать из котелка супчик.
-- Ладно, сначала поедим, а потом я помогу тебе собираться.
-- А я никуда не собираюсь ехать, наверное, ты меня принимаешь за деревенского невежду, да? Да там, куда ты хочешь меня отвезти, увидев нас вместе, мне тут же оторвут башку, ты княжна, образована, умна и не понимаешь таких простых вещей? Чтобы ты не знала и не видела, они меня выкрадут и торжественно утопят в музге, конечно, при этом напомнят: ты сверчок и знай свой шесток, вот я и сижу на своем шестке, - нервно произнес он, протягивая ей вертел с рыбой. Вера, хлопая в ладошки, с громким смехом воскликнула:
- Восхитительно! Как ты здорово описал свою гибель, как в романах, даже я так не смогла бы. Только мне непонятно, кто все это будет делать? Поживи там, если не понравится, сразу уйдешь, идет? Давай пока светло соберемся и поедем, пожалуйста, а я тебе новую доху привезла, шуба такая, чтобы тебе теплее было. Но Рашид не сдавался и спокойно доедал рыбу.
--Ты юная коварная ореада, не знаю, с какой целью меня куда-то заманиваешь, чувствую в западню, а в дальнейшем хочешь обратить в кабалу, - вставая, с грустью сказал он.
-- Глупый, какая западня, какая кабала, ты мне очень нравишься, вот и вся причина, - сказала она, отдавая ему доху. Все мешки и другие пожитки оставь в шалаше, мы еще сюда вернемся, ведь здесь так красиво. Надо же такому случиться, это что, новый поворот судьбы или ее месть? Чтобы там ни было, это зов моей судьбы, и я иду на ее зов. Два всадника не спеша въехали во двор старинного особняка на берегу тихой речки.
- Вот конюшня, - сказала она и направилась к постройке за домом, Рашид, держа за уздечку своего коня, послушно последовал за ней. Привязав коней каждого в отдельных огороженных секциях, они вышли во двор и направились к дому.
-- Рашид, пока светло, надо зажечь все лампы, надеюсь это тебе знакомо, зажечь светильню типа фитилька и закрыть стеклянным колпаком, а потом все свечи, только длинные. Я займусь приготовлением ванны, и эту работу следует видеть тебе самому. Вот стоит колонка, наполненная водой, в нижней части печка-чугунок с дровами, зажигаем дрова, вода в колонке начинает греться, а в ванне разбавляем холодной водой. Я полотенце и чистое белье приготовлю, все понятно? Ей даже ужин не пришлось готовить, по поручению заботливого Фармана жареные цыплята, люли-кебаб, зелень томились на кухне. Там же на серебряных подносах в хрустальных графинах искрилось вино и коньяк. Они сидели вдвоем за резным столом ручной работы на стульях с высокими спинками, поверхность стола, отделанная красной яшмой, украшенной узорчатыми золотыми прожилками, от света лампы и свеч сияла разнообразными причудливыми рисунками. Вера сидела в голубом шелковом платье из муслина с короткими рукавами, которое соблазнительно обтягивало ее стройную фигуру, слегка выделяя ее маленькие стоячие груди.
-- Ты, конечно, не принимай меня за дикаря, но я такой роскоши никогда в жизни не видел, платья из такого материала тем более. Скажи, пожалуйста, зачем тебе моя жизнь, ведь я к той горной фее никакого отношения не имею, - со страхом оглядываясь по сторонам, тихим обреченным голосом произнес он. Она долго смеялась и, продолжая еще смеяться, сказала:
- Мы так с голода умрем, давай есть, а сначала наливай мне вина, а себе коньяка.
- Если меня поведут на эшафот, то пусть казнят, но только не голодного,- шутливо добавил он.
-- Ты очень остроумный и забавный парень, вот чем мне и нравишься еще больше. Я скоро уеду в замок к матери, ей что-то нездоровится, и останусь ночевать в замке, а завтра мы увидимся, - запивая люли-кебаб красным вином, тихо произнесла Вера.
-- Если до завтра доживу, - смеясь, ответил Рашид, - ружье у меня есть, патроны тоже, я им не позволю, чтобы они меня, как щенка утопили в глубокой музге между скалами. Она продолжала веселиться и, выпив еще вина, - со смехом сказала:
- Я еще свое ружье оставлю, ох, долго же им придется добираться до тебя. Рашид, в соседней комнате есть камин - печка камелёк, в данный момент топится, дымоход скрытно проходит между стенами, обогревает и гостиную, поэтому ты можешь раздеться, когда будешь спать, тебе не холодно будет. Хотела еще спросить, что такое музга? - Это глубокая трещина или впадина, может быть где угодно и опасна тем, что часто заполняется водой, - деловито ответил он. Они вернулись обратно в гостиную.
-- А ты где-нибудь учился?
- Да, в Москве в университете, два курса на словесном отделении, кстати, там учился Лермонтов, поэзию его очень люблю, а потом пришлось уехать, - с досадой ответил он, - не хочется вспоминать.
- Прошу, расскажи, очень интересно, ведь я нигде не училась, мне образование дали в замке и до сих пор учителя живут здесь, музыка, языки, философия и т. п.
-- В Москве жил дядя, он и помог мне поступить, выдал за своего сына. Учился два года, потом дядя скоропостижно скончался, и обман раскрылся, и меня выгнали. Приехал в родное село и начал плотничать.
-- Не переживай, Рашид, мы с тобой вместе будем учиться. Кстати, ты откуда так хорошо знаешь русский язык?
-- У нас в селе живет много староверов и, наверное, более ста лет, поэтому у нас все местные хорошо знают русский. Они снова сели за стол, и почему-то еда их уже не интересовала, их общение друг с другом становилось более содержательным.
-- Ладно, Рашид, я тебя покидаю, отдыхай, а завтра увидимся, - начала было прощаться Вера.
-- Только одна просьба, - остановил ее Рашид, «Грехи мои в своих молитвах помяни!», конечно, если не трудно.
-- Это конечно, Гамлет, а начало звучит так - «Прелестная Офелия! О, Нимфа!», боже мой, кого же я встретила! Я их помяну, если их мало, - смеясь, ответила она. Да, чуть не забыла, если в конюшню пойдешь, пользуйся лампой с колпаком, она в коридоре стоит. Княгиня сидела в одиночестве в своей комнате и напряженно размышляла о разговоре с Маратом. После настойки из горных трав ей полегчало. Зашла Вера и нашла мать в удручающем состоянии, обычно она всегда была цветущая, веселая, а тут вдруг как-то сломалась.
-- Мама, прошу тебя, не убивайся так, может он еще одумается и вернется, конечно, если любит. Ведь ты никогда даже не напоминала о своих чувствах к нему и не собиралась с ним объясниться, так ведь?
- Видишь ли, он сам меня избегал, старался постоянно находиться в долине, чтобы не видеться со мной. Он в любом случае не стал бы признаваться в своих чувствах ко мне по той простой причине, мол, я ему нечета и могла отказать ему, тем самым унизила бы его. Я даже не знаю, откуда он родом и куда уехал. Ты прости меня, мне так тяжело, что не хотелось бы продолжить этот разговор, иди, пожалуйста, спать, - печальным голосом тихо произнесла княгиня. Вот и я сама, не желая, попала в ловушку безжалостного, мучительного чувства, в основе которого сначала лежала взаимная симпатия, недозволительность соблазна, а теперь они превратились в искушение, в потребность удовлетворить половое влечение, возбудив во мне страсть. Нет, это отнюдь не любовь, а тогда что? Неужели он настолько очаровал меня, стал прельщать, что сама не замечая стала прельщаться или все же сердечное влечение? Это пламя охватило душу мою, сердце мое, зажег давно потухшие желания, превратив в огнедышащий вулкан. Что мне делать, как мне быть, Господи, ведь этот гигант - исполин отравил мою безмятежную душу, вселив в сердце небывалую печаль и скорбь. Но Вера была очень умна и предприимчива и она сразу же направилась к Фарману. Фарман, полулежа на диване, курил кальян, а рядом дымился самосад. Вера, уже привыкшая к его привычкам, прошла и села рядом.
-- Дядя Фарман, ты должен мне сказать, куда уехал Марат, ты ведь его на работу принимал и вы, если не ошибаюсь, дружили с ним, так? Мне так же хотелось бы знать, не было ли серьезных причин, которые вынудили его уехать?
-- Да нет, думаю, здесь имеют место только личные мотивы. Главное - вдруг после разговора с княгиней собрался и уехал и даже от жалованья отказался, а это немалые деньги, - сделав затяжку, произнес Фарман. В последнее время он часто стал задерживаться в долине, ты же мне друг и я должен признаться, что княгиня постоянно спрашивала о нем, где, что с ним. Ты прости меня, девочка, думаю, причиной всему является что-то сугубо личное, - тихо сказал он, показывая пальцем в левую часть груди, где сердце.
-- А сам он откуда родом? Наверняка ты знаешь и должен мне сказать, идет?
-- Из селения Бадамлы, правда, я сам не знаю, где оно находится, там у него поместье и дом, вот все, что знаю, - вяло и без желания ответил он.
Рашид, впервые оказавшись в таком роскошном доме, все еще ожидал какую-нибудь каверзу со стороны Веры и ее слуг, лежал на диване на новых цветных простынях, как барин. Он даже в Москве у дяди не видел такую мягкую мебель для сидение и лежания с длинной спиной и ручками. Зажигая лампу с закрытым колпаком, он вышел во двор и направился в сторону конюшни, чтобы задать овса своему коню. Как ни странно, жеребец Веры стоял рядом в огороженной секции рядом с его конем, вот чудеса, на чем же она поехала в замок. Тут рассудок изменил ему - он перестал логически осмыслять происходящее и начал предаваться суеверию. Быстро задав овса лошадям, чуть ли не бегом вернулся в дом, входную дверь надежно заперев на засов. Конечно, он не верил в существование сверхъестественных сил, однако эту загадку объяснить себе так и не смог. Ладно, - успокаивал он себя, завтра придет, и спрошу, и снова осенила его мысль: - а вдруг не придет? Хватит рассуждать и строить разные догадки, пора спать. Утром, приехав в особняк, Вера долго стучала в дверь, но Рашид, который крепко спал, не мог услышать стук в дверь. Она поняла, что дверь изнутри заперта на засов и продолжала стучать. Он, полусонный, открывая дверь, сразу решил ее спросить. Она была во вчерашнем платье и только сверху на плечи была накинута меховая шуба.
-- Ты так крепко спал, что не слышал, как я стучу? - улыбаясь, спросила она.
-- Вера, твой жеребец стоит в конюшне, если не секрет, как ты добралась до замка, да почти ночью, а?
-- На фаэтоне, слуга приехал в указанное время и увез меня, - коротко ответила она, пройдя в гостиную. Иди в ванную, умойся, а я сейчас завтрак приготовлю, а вечером кухарка придет и будет заниматься только приготовлением пищи. Рашид, ты вообще кофе пьешь?
-- Кофе пил, когда в Москве жил, а так откуда в деревне кофе, я же не барин какой-нибудь, а вообще я есть не хочу, да еще с вчерашнего дня много еды осталась, а кофе я выпью, конечно, с коньяком, если разрешат, - нерешительно произнес он.
-- Впредь прошу тебя, никакого разрешения не спрашивай, а я тебе подарок привезла - новые часы, ты их носил когда-нибудь? - никогда, мне такой подарок не по карману и вряд ли я когда-нибудь за них рассчитаюсь, - с иронией ответил он. Но она не слушала его и достала из шкатулки позолоченные карманные часы с цепочкой и преподнесла ему.
- Тут в низине живет хороший портной, мы после завтрака пойдем к нему и закажем несколько костюмов и тройку - то есть к костюму добавляется еще и жилет.
- Ты знаешь, я хочу, чтобы ты мне открыла эту тайну и, наконец, сказала правду - зачем ты богатая, образованная, красивая, да еще княжна для меня, деревенского невежды, все это делаешь, если не раскроешь свои замыслы, то я сегодня же уеду, - не притрагиваясь к фарфоровой чашке с кофе, сердито произнес Рашид. Наверняка здесь существует определенная цель или каверза, и я имею право знать об этом. - Клянусь тебе, если ты меня покинешь и уедешь, я просто повешусь, чтобы ты видел мой труп и поверил моим словам, именно так и сделаю. Никакой каверзы в моем отношении к тебе нет, и никакую цель я не преследую. Я об этом говорила и вынуждена повторить, ты мне очень нравишься и хочу, чтобы ты был моим парнем, вот и все, - сказав, она закрыла лицо руками. Рашид подошел к ней и, прижав ее голову к своей груди, грустно сказал:
- Эх княжна, право, я тебя не стою, столько вокруг образованных, богатых людей, потомственных дворян, а я простой холоп, разве это возможно, так весь свет российский можно рассмешить, - поглаживая ее белокурые волосы, обреченно тихо произнес он. От нее пахло духами, и приятный запах ее тела начал его обвораживать, и он чувствовал, как вожделение покоряет его, вызывая сильное половое влечение, она тоже его чувствовала, даже слегка ладонью коснулась его полового члена. Он опрокинул ее голову назад и губами обхватил ее сочные теплые губы и замер в долгом поцелуе. Она этого ждала и не пыталась сопротивляться, но он должен остановиться и не станет пользоваться ее слабостью. Она не хотела его отпускать и продолжала рукой гладить его половой член.
-- Вера, прошу тебя, нужно остановиться, потом мы оба будем жалеть об этом, - сказал Рашид, поднимая ее. Тот миг сладострастия, охвативший ее, не позволял ей остановиться, настолько было сильное влечение к половому акту - похоти. Ему даже пришлось ее слегка встряхнуть, чтобы она пришла в себя.
--Вера, вспомни предостережение, что говорил Иаков, это - похоть, и я не могу это позволить себе, так как это лишь половое влечение, а отнюдь не любовь и даже не сердечное влечение, и нам нельзя поддаваться искушению, прошу, опомнись. Она отошла от него и села за стол и тихо произнесла:
- Я сейчас принесу кофе и будем завтракать. У нее было состояние человека, пережившего шок, она была в состоянии подавленности и утомленности. Рашид подошел к ней, снова обнимая ее сел рядом.
-- Я сам все сделаю, посиди, пожалуйста, я сейчас все принесу.
-- У меня все хорошо, ладно, давай вместе. Ты, пожалуйста, прости меня за такое неудержимое и настойчивое похотливое желания, это у меня впервые. Наконец-то успокоившись, они пили кофе с коньяком, а Рашид с подноса взял жареного цыпленка, разделив пополам, часть положил в ее блюдце.
-- Давай пировать, - сказала она, как-то странно посмотрев на него, а у тебя это когда-нибудь было? Он промолчал, и она больше не стала спрашивать.
-- Рашид, почему ты в тот момент вспомнил Иакова, и кто он такой?
-- Со всеми науками у тебя может быть и хорошо, а с религией что-то не ладно. Иаков сын Исаака, он родоначальник народа Израильского. Когда ты не контролировала себя, я хотел напомнить его слова - «похоть же зачавши, рождает грех, а сделанный грех рождает смерть», без любви, даже без чувственного влечения такая близость похоть и грех, а счастья не принесет, а ты, наверняка хочешь любить и быть счастливой с любимым человеком, не так ли?
-- Боже мой, какая же я дура, невежда и просто красивая и ухоженная куколка. Какой стыд, наверняка ты уже меня возненавидел за мое легкомысленное поведение, да? - с горечью и разочарованием говорила она. Она начала постепенно успокаиваться, а Рашид, как ни в чем не бывало, спокойно пил кофе и восхищался его вкусом.
-- Рашид, а ты умеешь управлять фаэтоном, - вдруг спросила она. Случайно ты не знаешь, где находится село Бадамлы?
-- Наверное, сумею, а тебе, зачем это село, как там его, Бадамлы? - да наш приказчик сбежал, в которого мама влюбилась. Он бывший штабс-капитан, бросил все и сразу уехал, там у него поместье и дом на берегу какой-то речки. Ты поедешь со мной и поможешь мне найти его, хочу с ним поговорить, идет?
-- Я готов тебе помочь, и когда состоится эта поездка? - очень скоро, я скажу слугам, чтобы все приготовили, - ласково сказал она. А можно, я сама тебя поцелую, ну пожалуйста, только слегка, а? Она, не дожидаясь его ответа, встала, подошла к нему, наклонив свою нежную головку, губами неумело обхватила его губы, шепча, - я ведь не умею, а ты меня научишь?
Марат стоял на берегу родной реки, на берегу которой прошло его детство и отрочество, и смотрел, как утренний туман над рекой, гонимый ветерком, рассеивался. Огромный дом теперь смотрелся опустошенным после смерти матери. Он радовался тому, что, хотя сестра вышла замуж, и родила двух детей, жила счастливо, тем самым обустроив свою личную жизнь. Он долго думал о своих отношениях с княгиней, и угораздило же его, дворянина, офицера работать каким-то приказчиком у этой гетеры высокого рода. А сбил его с привычного образа жизни бывший сослуживец, мол, там большое хозяйство и ты быстро придешь в себя после постигшего тебя горя - смерти матери. Но он не допускал, что увидев княгиню, будет очарован ее красотой, ее интеллектом, и она неумолимо посеет в его сердце те блаженные чувства, которые вызовут у него желание, удовольствие, будут доставлять радость. И вот неожиданно он напустил на себя эту блажь, это сумасбродство и против своей воли стал ее возносить, возвеличивать, ведь княгиня же, может быть, она, чувствуя все это, стала высокомерной и в душе начала насмехаться над ним, над его чувствами. Правильно поступил, что бросил все и уехал, и все-таки, посеяв в ее душе смятение, замешательство, он это чувствовал, когда резко разговаривал с ней, очень жаль, что быстро ушел, а ведь она хотела сказать что-то важное, напрасно не дослушал. Наверняка она очень устала от одиночества и ей высокое положение не позволяет быть в роли кокотки, тем более здесь не городская суета, там легче теряться из виду любопытных особ. Теперь же он свободен, он у себя дома и на своем шестке. Впрочем, может и поторопился, а следовало бы ее основательно втянуть в губительные сети сладострастия и потом, добившись своего, отказаться и помочь ее падению, а такая особа с присущей ей с высоты должна была падать очень болезненно, это звучит, конечно, цинично, но для такой особы было бы вполне справедливо. Во дворе встретил своего друга Мурата, бывшего ротмистра, который когда-то жил в городе и был женат, по его словам, на мещанке, которая ограничивалась только своими узкими интересами. И, в конце-то концов, она ему надоела и он, бросив ее, приехал в свое именье и подружился с вдовой офицера Ларисой, которая была бездетна, молода и красива и жила по соседству в своем поместье. После гибели мужа прапорщика, Лариса познала долгую невыносимую тоску одиночества, и Мурат оказался для нее желанным подарком всевышнего, который, по ее словам сжалился над ней и услышал ее молитвы.
-- Мурат дружище, я хочу пешим ходом на несколько дней прогуляться с ружьишком по родным местам и поохотится, а ты по дружбе посмотри за моими лошадьми, - приветствуя его, сказал Марат. Они, разговаривая, зашли в дом, Марат достал висяший на стены карабин, а потом из сейфа патронташ и большой охотничий нож. Он приготовил бешмет, почти новую доху и малахай - меховую шапку с наушниками и начал все укладывать в армейский заплечный вещевой мешок.
-- В горах ночами холодно будет, наверное, даже в низине уже снег лежит, ну а тебе не привыкать. Ладно, Марат я пойду, а то, наверняка, Лариса заждалась, удачного тебе отдыха, конечно, и охоты, - напутствовав друга, Мурат ушел. А меня горы зовут, - подумал Марат, боже мой, как это все давно было - стоять на снежной вершине и смотреть на гряду причудливых великанов одетых в белые шубы, которые со своими шубами не расстаются никогда, даже в самые жаркие солнечные дни, месяцы. Надев на ноги высокие бахилы - мягкие кожаные сапоги на меху, закрывающие голенище, специально сшитые для охоты, он не спеша вышел на высокий берег Тонзы и решил подняться пока по берегу.
Княгиня после отъезда Марата очень страдала и была опечалена тем, что Марат поторопился вынести свой приговор - отверг ее, унизил своим презрением и уехал, даже не выслушав ее объяснений. Но ей очень много хотелось бы сказать ему, наконец, признаться в любви, поделиться своими сокровенными тайнами, лежа в его гигантских объятиях. Они могли бы жить в другом месте, если на него давил этот замок, прислуга. Теперь где же его найти, если бы знала о его местожительстве, то, не задумываясь, поехала бы к нему. Он своим отъездом разрушил ее мир, ее мечты, главное, беспричинно, из-за глупых предрассудков, ложного взгляда на мое происхождение. Зашла Вера, прервав ее размышления с желанием обрадовать, мол, она знает, где «скрывается» Марат и она намерена найти его, получить от него некоторые разъяснения.
-- Мама, он уехал в свое именье в село Бадамлы. Правда, я пока не знаю, где это село находится, но мы с моим другом его обязательно найдем, будь уверена.
-- С твоим другом? - удивилась княгиня, а кто он такой и из какого сословия?
-- Ты, мама, опять начинаешь делить людей по наследственным правам и классовому признаку, может, этот случай послужил бы примером, что ни сословие, даже ни сама сословная монархия с ее абсолютизмом, не может человека сделать счастливым. Ведь многие же ослушались, отвергали глупые, полные зависти, насмешки света ради своей любви отвергали его правила, даже не боясь анафемы. Я своего молодого человека представлю тебе только при одном лишь условии, что ты не станешь напоминать ему об этом, в противном случае я не смогу остаться с тобой, идет? Я должна навести кое-какую справку о селе, которое намерена отыскать, поэтому я вынуждена задать тебе этот вопрос: ты любишь его? Ольга Семеновна даже от неожиданности поперхнулась, начала кашлять, с трудом восстановив дыхание, наконец-то покраснев, призналась:
- Да, он мне очень нужен. Ты, Вера, повзрослела, и разговор между нами напоминает тайное общение подруг и ты, конечно, во всем права и логично рассуждаешь, спасибо тебе, - обняв дочь, с грустью произнесла княгиня.
-- Значит, княгиня, Вы принимаете мои постулаты, хотя они пока еще бездоказательны, мы должны понять, это требование наших желаний, необходимость и мы должны их признать без оглядки, если хотим быть любимыми и счастливыми, - вдохновенно продолжала убеждать мать Вера. Она, попрощавшись с матерью, решила зайти к Фарману, чтобы он поручил подготовить утепленный фаэтон с двумя сильными и выносливыми лошадьми, теплую одежду, продукты и фураж для поездки через три дня на длительное время.
- Дядя Фарман, кучера, пожалуйста, сам подбери, чтобы не из болтливых был, - добавила она на ходу, выбегая. Она прибежала в конюшню, кучер Самед с конюхами играл в нарды и, увидев княжну, понял, что она ехать собирается. У особняка она кучеру велела ждать, зайдя в гостиную, где Рашид читал, попросила быстро одеться и сказала, что они поедут к портному, который жил на окраине села. Портной Ханлар, единственный на все село, кроил и шил любую женскую, мужскую одежду, обувь и даже шляпы на любой вкус и фасон по собственному покрою и имел фасонную выкройку привезенную из города от известных мастеров.
-- Вы нас быстренько отвезите к дому портного Ханлара и там ждите, - поторопила Вера кучера. Портной Ханлар, пожилой мужчина с густыми седыми волосами, в пенсне, на мерочном столе отмерял ткань, услышав шум подъезжавшего фаэтона, поверх пенсне посмотрел в окно и, увидев княжну, поторопился встретить ее и с поклоном пригласил в дом.
-- Нам известно, что Вы искусный мастер, этому молодому человеку нужно сшить несколько костюмов и обувь из черного и коричневого хрома, это уже на Ваше усмотрение. Желательно за короткий срок и за отдельный гонорар. Ткань, фасон и покрой выбирать Вам самому, - доверительно сказала княжна. Портной Ханлар профессионально начал снимать мерку с Рашида, почти раздев его до гола. Вера сидела в соседней комнате и терпеливо ждала. Когда портной завершил необходимые замеры образцов для выкройки, Вера вытащила из ридикюля деньги в больших купюрах, которыми редко кто расплачивался с портными, он занервничал и поспешил заверить княжну, что примерка через два дня и один день потребуется для устранения изъянов, таким образом, он постарается уложиться в указанный срок. Попрощавшись с портным, княжна и Рашид вернулись к фаэтону.
-- После обеда поедем к табунщикам, и они с тобой вместе выберут молодого, уже объезженного жеребца, а твой конь пусть резвится на свободе среди сородичей и придет в себя. Рашид за столом молчал и Вере показался мрачным чем-то не озабоченным.
-- Ты чем расстроен, друг мой? Вроде все идет хорошо, а ты печален, что тебя беспокоит, если не секрет?
-- Вот я думаю, как ты быстро и умело обратила меня в кабалу, о чем я тебя еще в лесу предупреждал. Я становлюсь альфонсом. Наверное, за все когда-то придется заплатить, мне очень было бы интересно, как все это будет дорого стоить. Меня устроило бы, только не ценой же жизни, - настороженно начал Рашид, стараясь на Веру не смотреть.
-- Я молю тебя выбросить из головы всякие глупые мысли, я не какая-нибудь путана или кокотка, вовсе и не гетера, это меня обижает. Ведь говорила же, ты мне очень нравишься, черт побери, если хочешь увидеть мое падение, тогда изволь слушать. Я влюблена в тебя, и ты вынуждаешь меня плакать и как же был прав Овидий: «Силу закона иметь будет над всеми любовь» и если еще перефразировать его, да, он пусть мой грех простит мне, тогда получится, что ты, Рашид, впился мне в сердце, как «точеные стрелы», и тут сам Эрот завидовал бы тебе, как ты мгновенно поразил мое сердце и теперь почему-то стараешься их вытащить, не думая о том, что раны кровоточат, где твое милосердие, наконец, жалость? - плача, печально произнесла Вера.
-- Милочка, дорогая моя княжна, я уже говорил, что я простой холоп, а ты потомственная дворянка, княжна, неужели эта разница в сословии тебе не о чем не говорит? Ведь существует общественная иерархия, права и обязанности, передаваемые по наследству, и это определяет наше неравенство, наше положение в обществе. Полюбив тебя и, даже, женившись на тебе, я не стану князьком, а ты холопкой, потому что есть противоречия в наших происхождениях, в родословном отношении, - возбужденно говорил он, обнимая Веру и вытирая ее слезы. Но я никогда не огорчу тебя и все буду делать, как ты хочешь, даже могу быть князьком, а? - смеясь, добавил он, рассмешив Веру.
Марат не спеша поднялся на вершину горы, по едва видимой тропинке направился к лысой горе. Это название люди ей дали за то, что ее окружал каменистый рельефи отвесные скалы, и здесь деревья не росли, а местами росли только луговые растения и разновидные кустарники. Лысая гора была обителью для разновидных птиц, горного орла, которые гнездовались среди камней и в расщелинах скал. Он решил устроить здесь лагерь, а для охоты спуститься в низину, где начинался лес. Сняв заплечный вещевой мешок, положил его в неглубокую впадину, где рядом увидел три камня с копотью, которые, вероятно. когда-то служили очагом, и решил для ночлега вернуться сюда. В низине лес был богат дичью, здесь можно было встретить кабана, дикого горного барана-архара, дикую козу и разных животных и зверей. Взяв ружье, спустился в лес пока светло, чтобы добыть на ужин дичь. В горах водились разные олени, газели, однако, горцы, в основном занимающиеся разведением домашнего скота, охотой вовсе не увлекались, а приезжие или местное дворянство ради забавы и то с проводником. Марат не намерен был выслеживать крупного животного и охотиться на него, он думал ограничиться охотой на дичь. В первую очередь остерегался самострела - ловушки, особого устройства в виде острого тонкого шестика, напоминавшего лук, которые ставили местные на крупного зверя. Добыв несколько куропаток и фазанов и одного турача, он еще засветло вернулся в свой лагерь. Из сушняка быстро развел огонь, две тушки оставил на ужин, а остальные зарыл в снег. Он наслаждался стоящей тишиной, своим одиночеством, старался забыть те неприятные события, которые коснулись его, когда он был приказчиком у княгини Мерецковой. Только ее неземная красота, тонкая изящная фигура стояла перед глазами, порой возвращая его в ее богатый мир, но неприемлемый для него, ничего, пройдет время, и он ее забудет, так наивно думал Марат, а если это любовь, зов его сердца? Тогда вряд ли все это забудется, и он сам в глубине души этого не желал и надеялся на чудо, вот так странно устроен человек, уникальное создание Божества.
Когда фаэтон был загружен необходимым для поездки по приказу княжны, она сочла необходимым поставить мать в известность о своем отъезде. При выборе кучера Фарман остановился на пожилом Самеде, который как-то случайно другому кучеру измолвил, мол, знает, где приблизительно находится это село и дорогу туда запомнил, когда был там и сам был не рад, что промолвился об этом и проговорился. Фарман, узнав об этом, поручил ему за отдельное вознаграждение отвезти туда княжну по неотложному делу, а по возвращении получить несколько овец в виде поощрения, о котором он просил в последнее время.
-- До этого села два дня пути, - набивал он себе цену, - я там, в молодости батрачил, и те места хорошо знаю и надеюсь, дорогу быстро найду, - успокаивал он Фармана после того, как он намеками заикнулся на счет овец. И на рассвете, когда утренние сумерки Никты рассеивались с первыми лучами зари, фаэтон с княжной и Рашидом двинулся в путь. А княгиня Мерецкова, напутствуя Веру в дальнюю дорогу, прослезилась, хотела было отговорить ее, но зная упрямый характер дочери, ограничилась тем, что пожелала удачи.
Прошло многого времени, но Рашид не возвращался и все односельчане, особенно близкие ему люди, допускали и распространяли невероятные слухи, вплоть до того, что он не смог пережить позора и якобы бросившись на скалы, покончил жизнь самоубийством. Появление слухов и источником их послужило возвращение со службы солдата - русского из соседнего села, который до призыва на службу иногда тоже приударял за Ниной, что вызывал бешеную ревность у Рашида, но он вскоре успокоился, когда она свой выбор сделала, да помогло то, что его соперника призвали в армию. Еще тогда по деревне поползли еще более неприятные слухи о том, что тот рубаха-парень преуспел - сорвал-таки первый нежный цветок у девственницы Нины и эти слухи, пусть даже и не имели места, но все-таки сильно задели самолюбие Рашида. В ту лунную ночь после купания на берегу, когда ими овладело необузданное вожделение, он напрямую спросил ее об этом, тем сильно расстроив ее. Она от волнения навзрыд плакала и попыталась что-то невнятно объяснить, но не смогла, и он все понял и ее болезненный вскрик принял за притворство. И Андрей Полозков, вернувшись из армии, сидя за обильно сервированным столом в окружении родных и друзей, выпив граненый стакан самогона, первым делом поинтересовался, как он выразился - о своей первой любви Нине. Конечно, он быль пьян и решил после застолья, как стемнеет, позволить себе самовольство по своей прихоти, через посредников, наверное, все-таки через ее подругу Лизу вызовет Нину на берег реки, чтобы показаться ей, каким он бравым стал. Сосед Андрея, беззубый старик дед Федот, на своей старой лютне сначала шепелявил веселые озорные песни, а затем, уткнувшись бородатым лицом в стол, захрапел. Когда веселье было в разгаре, Андрей со своим дружком хромым Федулом, который в деревне и его окрестностях славился конокрадством, прихватив с собой литровку самогона, подпевая, двинулись в сторону леса, где жила семья Ремезовых. Во дворе было пусто, да и в доме свет не горел. - Она у Лизы, - дыша перегаром, заговорил Андрей, - она от Лизы через лесную тропинку пойдет, так покороче и там мы ее прищучим. Они сели на берегу, который был прияристый - очень крутой и обрывистый, твердо зная, что ей эту тропинку не миновать. Приятелям недолго пришлось ждать, они видели тень Нины, закрывающей за собой калитку. Когда она проходила мимо крутого берега, Андрей как из-под земли вырос перед ней, напугав ее.
-- Вот и я Нинуля, ненаглядная кралечка моя, вернулся к тебе, поверь, очень соскучился по тебе - хватая ее за руку, шепотом сказал Андрей.
-- Пусти руку, Андрей, не шали, люди увидят, - попыталась выдернуть руку Нина. Но Федул неожиданно сзади подхватил ее за талию.
-- Дружок приехал на побывку и долга требует, ласки желает, неужто ты ему откажешь?- вмешался Федул, зажимая потной ладонью ей рот.
--Не здесь, - зашипел на него Андрей, - давай в низ ее к кустарникам тащи. Уже в кустах закуривая самокрутку, Федул дрожащим голосом шепнул:
- Все равно ты на ней не женишься, дай мне тоже попробовать. Они насильно завязали ей рот ее же платком, не смотря на ее отчаянное сопротивление, совсем озверев, сорвали ей трусики, и Андрей, первый нащупав ее усладу, с дикой силой вошел в нее. Нина после Федула потеряла сознание, и два мужлана в пьяном угаре, окончательно потеряв способность соображать, чередовали ее до самого утра, допивая литровку. Утром пока не рассеялся туман, Нина с искусанными губами и грудью, следами подтеков и синяков побрела к дому подруги Лизы, и в хлеву на полу подняла свалявшиеся уголёк, и на дверях дрожащими пальцами написала два имени. С бруска сняла толстую пеньковую веревку, накинула на торчащий конец бревна и повесилась, унося собой в иной мир погубленные желания и так и не сбывшийся свои мечты.
Княгиня Мерецкова после отъезда дочери предалась своим мечтам. Если Марат пожелает вернуться, то они могут жить не в замке, а уехать в родовое именье княгини под С. Петербургом и остаться там, а здесь останется Вера, которая стала взрослой и способна решать все вопросы. А фаэтон с княжной и Рашидом углублялся высоко в горы, видать, опытный кучер в самом деле хорошо знал дорогу и уверенно, иногда понукая, вел лошадей. Княжна была в норковой шубе, и на ее воротнике висела широкая полоса из меха соболя-горжетка, которая укрывала ее шею. Рашид был в новом сером костюме тройке, и в сером же пальто с нежным воротником из каракуля и, всегда загадочно смотря на Веру, подшучивал: - Ну, чем же я не князек? Она смеялась, ей было весело, и места были сказочно красивые. После ночлега у знакомой особы, которую порекомендовала княгиня, все дорогу молчавший кучер тихо произнес:
- Вот и подходим к деревне Бадамлы, а там придется спросить, где этот барин живет. День выдался солнечный, навстречу шла груженая сеном мажара - длинная телега, хозяин которой, часто понукая, подгонял лошадей.
-- Мил человек, не подскажете, где здесь проживает барин по имени Чекмезов Марат?- не слезая с фаэтона, спросил кучер. Хозяин мажары, высокий, бородатый, на вид пожилой горец, услышав вопрос, остановил маржу, развернулся и кнутом показал в сторону реки.
-- Наш барин Марат живет у самой реки, там, сразу увидишь двухэтажный огромный дом, значит, приехали, таких домов поблизости нет, - охотно ответил горец, продолжая нукать лошадей. Фаэтон остановился у огромного дома, обнесенного высоким забором. Рашид первый вышел из фаэтона, потом помог спуститься и княжне. Они, открыв калитку, вошли во двор, никого не встретив, дом пустовал. Вот этого и боялась Вера, может, он вовсе не домой поехал, а куда-нибудь к родным или друзьям, подумала она. Сосед и друг Марата, Мурат, который находился во дворе и был одет в озям - долгий полный кафтан для работы во дворе, увидев незнакомых людей, решил подойти.
--Вы кто такие и кого ищете, - открывая калитку, спросил он.
--Я княжна Мерецкова Вера Павловна, а ищу я штабс-капитана Чекмезова Марата по важному делу, - деловито ответила Вера.
-- Честь имею представиться, княжна, ротмистр в отставке Барамия Мурат, - сделав реверанс, произнес он, - я сейчас открою дверь, она не заперта и должен Вас огорчить, княжна, он в настоящее время находится в горах на охоте, - приглашая их в дом, с сожалением сказал Мурат.
-- А нам позволят его здесь подождать? - не сдавалась Вера, если да, тогда нам понадобится Ваша помощь в обустройстве.
-- Я и наши дома в Вашем распоряжении, княжна, извольте не беспокоиться, - по привычке щелкнув каблуками, ответил он. Прошу раздеться, пройти в гостиную и располагаться, а я сейчас вернусь. Но Вера не торопилась раздеваться, после уютной гостиной она решила осмотреть все комнаты и напряженно думала, долго ли придется ждать возвращения этого титана с охоты.
Отец Лизы лесник Пётр Ильич, после ночного дежурства утром рано возвращался домой и первым делом зашел в хлев, чтобы выпустить неугомонных поросят во двор. Открывая дверь, глазам не поверил, на толстой веревке висело уже посиневшее тело подружки его дочери, дочь соседа Никона Нина. Он не понимал, что же происходит и в первые минуты растерялся. Он понимал, что о случившимся немедленно следует сообщить родителям Нины и властям. Выпустив поросят, он бегом зашел домой, подозвав Лизу, сообщил ей неприятную новость и просил ее сообщить родителям Нины, а сына ААндрея, посадив на коня, отправил в уезд к приставу. Марфа Петровна, узнав о постигшем их семью горе, упала в обморок, а Никон Ильич направился к дому Пётра Ильича. Увидев посиневшее тело единственной дочери, он, уткнувшись в плечо соседа, горько заплакал.
-- Пётр, может быть, поможешь мне ее снять с веревки?
-- Да ты что, разве не видишь, на теле имеется следы насилия? До приезда пристава тело вообще трогать нельзя, - деловито говорил Пётр Ильич. К полудню из уезда приехали пристав и следователь с двумя жандармами. Печальная весть облетела все село мгновенно, и у забора собралась толпа - сочувствующие и зеваки. В присутствии следователя, молодого, до сих пор молчавшего, сняли труп Нины и положили на войлочную подстилку, после чего молодой следователь, удалив всех, кроме пристава, с деловым видом приступил к осмотру трупа, сразу пробормотав, что смерть девушки была насильственной. Ему все было понятно, она была жестоко изнасилована, не желая позора, сама повесилась. Он очень внимательно осматривал хлев, надеясь найти хоть какую-нибудь зацепку, и он ее нашел, увидев на дверях имена преступников, написанные Ниной угольком.
-- Дочь хозяина была ее подружкой? - спросил он рядом стоявшего пристава, давай ее сюда -- Сейчас пригласим, - коротко ответил пристав.
-- Эти имена, которые Вы видите на дверях, Вам о чем-то говорят? - пристально смотря ей в глаза, спросил следователь. Лиза еще не успела понять и осознать то, что произошло, посмотрев на посиневший окоченевший труп подруги, всплакнула, закрывая лицо руками.
-- Я знаю только Андрея, у них были отношения до призыва его в армию, - коротко ответила она.
-- А где он проживает энтот Андрей, - продолжал допрос следователь, интуитивно чувствуя удачу.
-- Недалече, в соседнем селе, сразу у реки дом с мезонином, - едва выдавила из себя Лиза. Но следователь ее уже не слушал и быстро покинул хлев. Андрей еще находился в состоянии подпития, а приятель его Федул спал на полу в углу за диваном, находясь в пьяном угаре. Пристав с жандармами быстро нашли дом на берегу с мезонином, один из жандармов остался снаружи, держа дверь дома под прицелом винтовки, а другой, вместе с приставом и следователем зашли в дом. Федула связали быстро и без сопротивления, а Андрей попытался выбежать из дома, но жестоко прикладом винтовки жандарма и словами «не балуй», был остановлен и повязан. Конечно, их ждал суд и долгая дорога на каторгу, но никто из них не понимал тяжесть горести, печали и скорби, которую они навлекли на пожилых несчастных родителей Нины, погубив нежный цветок, который так и не успел распуститься.
Марат плотно поужинав мясом двух фазанов, приготовленных на деревянном вертеле, и выпив из маленькой металлической фляжки коньяка, как он шутливо говорил «для сугрева», удобно устроившись в расщелине скалы у очага, начал дремать.
Приглашенная Муратом прислуга начала готовить угощение знатным гостям. Подруга Мурата Лариса всячески занимала гостей и. часто выходя на кухню, интересовалась, как идет приготовление обеда. Вера, видя озабоченность Ларисы, пыталась успокоить ее, мол, мы не голодны и у нас еще имеется запас продуктов, на что Рашид, с недовольным видом отозвав ее в сторону, начал отчитывать.
-- Я очень голоден и за меня не решай, пожалуйста, люди стараются угодить тебе, а ты ведешь себя не так, как подобает княгине, - сердито говорил он. Она, целуя его, приговаривала:
-- Я больше не буду, обещаю тебе мой голодный сердитый князек.
-- Ты смотри, - не унимался Рашид, - как Мурат и Лариса живут в любе, позавидовать можно.
-- Ты хотел сказать, живут в любви, да?
-- Нет,- начал сердиться Рашид, - в любе значит в дружеском уединении и единодушно. На углу шкафа с посудой Вера увидела небольшую статуэтку божка для поклонения, напоминающую киот для икон, и пока Рашида не было, стояла перед статуэткой божка, неустанно шептала божбу-клятву именем Бога:
-- Прости, господи, мою мать, она не хотела влезать в этот грех, ее одиночество вынудило, и учащенно крестилась. Хотя, любить, какой же это грех, недоумевала она. Бывает же высшее проявление милости со стороны Бога, даже тогда, когда ее не ждешь и не надеешься. Вера застала Рашида внимательно изучающего замок в наружной двери.
-- А замок-то в дверях лютряный-внутренний врезной, - показывая на замок, произнес Рашид.
-- Боже ты мой, чего только он не знает, восхитительно! - пожимая плечами, прошептала княжна, с любовью смотря на Рашида, как на божий подарок и никогда она не расстанется с его подарком, даже ценой жизни.
-- Извините, княжна, за назойливость, но вынужден спросить, кем же Вам приходиться генерал Мерецков Павел Андреевич, один из ярких героев кавказской войны, кавалер ордена Андрея Первозванного, командующий экспедиционным корпусом на северном Кавказе, под командованием которого я имел честь служить? - вдруг неожиданно спросил Мурат.
-- Князь генерал Мерецков Павел Андреевич мой отец и погиб в горах при невыясненных обстоятельствах, по крайней мере, мы получили такое сообщение, - подняв голову, с гордостью ответила Вера. Рашид, находящийся недалеко от них, услышал весь их разговор, и чуть ли не с презрением посмотрев на эту гордячку, быстрым шагом удалился в гостиную. Вера не стала больше слушать Мурата и поспешила в гостиную за Рашидом. Он сидел на диване и перелистывал какую-то книгу. Она видела, что он что-то сильно помрачнел.
-- Я бы хотела узнать причину твоего плохого настроения, - садясь рядом, озабоченно спросила Вера.
-- Вы говорили о Вашем отце, как об Архангеле Гаврииле - о силе Божия, восхваляя его, как в Писании и я видел твое чувство собственного достоинства, высокомерие и надменность, ты просто высокородная гордячка и, пожалуй, нам не по пути, вышла ошибочка, сбой и надо все исправлять, пока не поздно, - продолжая листать книгу спокойно говорил он, - а у меня нет возможности похвастаться героическим прошлым моих предков,
да потому, что их не было, мы были холопами и нищими, гнули спины ради вашего процветания, да еще вы кнутом-арапником старались выбить из нас разум, чтобы там случайно не сели блуждающие идеи, которые могли бы навредить вам. А что теперь Бога винить за то, что он нас такими разными создал? Зашла Лариса, сообщив, что стол накрыт в столовой и можно трапезничать. Вера каждый раз удивлялась образованности Рашида, интеллекту, умению найти логический выход из своих сложных умозаключений. Все уже находились за столом, разные мясные блюда, в хрустальных графинах коньяк, вино, моченые яблоки и маринованная цветная капуста. Мурат по праву временного хозяина налил дамам вина, а себе и Рашиду коньяка.
-- А Вы чем занимаетесь, Рашид, наверняка, камердинер княжны? - выпив рюмку коньяка, спросил Мурат. Княжна покраснела, но в разговор вмешиваться не стала. Рашид взял большую серебряную чашу, налил до краев коньяка.
-- Я простой плотник и отрабатываю долги моих предков Мерецковым, через пару дней получу долговые обязательства и грамоту, буду свободен, как Эзоп, - сказал спокойно он, залпом выпив чашу конька, - видите, я и выпил по-холопски, как мужик и простите меня, что-то есть мне расхотелось, с вашего позволения я прогуляюсь, пока светло, и вышел из-за стола. Он поднялся на берег Тонзы и решил прогуляться по берегу и полюбоваться девственной красотой здешних мест. Осенний прохладный ветерок, дующий с востока, ласкал его длинные светлые кудри и успокаивал, через некоторое время он покинет эту золотую клетку и снова будет свободен. Так нелепо он оказался в плену сладострастных речей, чуть не утонув в своих иллюзиях, хотя здравый смысл стучался к нему, предупреждая его о несбыточности его мечтаний, да и ведь сам часто вспоминал древнюю притчу - «бойся данайцев дары приносящих.». Он поднимался выше к вершине, где уже был снег, который в осенних лучах солнца сверкал ослепительной белизной.
Княжна и все остальные три дня ждали возвращения Марата с охоты, но его еще не было. Рашид и княжна между собой общались мало, так хотелось ему. Никто не мог знать и даже предположить, когда Марат вернется домой, поэтому было принято решения покинуть Бадамлы и возвращаться в замок. Княгиня результатами поездки была сильно огорчена, но вновь приглашенная знахарка поила ее своими настойками, и это приносило некоторое спокойствие, обуздав ее страсти, облегчая страдания. Княжна видела, что Рашид собирается покинуть замок и никак не поддавался ее уговорам.
-- Значит, бросаешь меня, - плача говорила она, - и моя любовь тебя не удерживает, а как дальше мне жить?
-- Очень просто, - язвительно отвечал он. Снова наденешь бешмет, замаскируешь белокурые волосы накладными волосами и будешь скакать по лесам, пока не увидишь горящего костра с анахоретом. Может, он захочет жить в золотой клетке и получать с твоих рук корм. Я, как белец, постоянно и долго живу в монастыре, но еще не пострижен в монахи, а ты не скажешь, княжна, когда это произойдет, и я буду полноценным монахом, а? Может быть, тогда перестану белибердить и, возможно, стану толковым, хотя от такого холопа, бестолочи вряд ли приходится ожидать перемен, не меняются только очень мудрые и очень глупые, новорил Платон. Она понимала, что он говорит притчами, и он продолжал.
-- Ты наверняка помнишь, как никитинский мужик рассуждал - «Вишь, какая притча!», «Верно, я не в пору развязал язык...». Наверное, я как тот мужик, теперь окончательно распоясался, и не в меру начал покушаться на вековые святые традиции, с которыми жили твои предки, и живешь ты, княжна, а я хочу вернуться на свой шесток и очень сожалею, что мне твои премудрости не понять. Я, к сожалению, не наделен Богом мудростью, - то ли с сожалением, то ли с грустью сказал он и направился к гардеробу, где обычно хранились старые ненужные вещи. Он быстро отыскал свою старую одежду, тут же не - торопясь переоделся, вышел на крыльцо, полной грудью вдохнув утренний воздух, направился в сторону конюшни. Неторопясь оседлал своего коня, задал ему овса и смотрел, как он с хрустом в последний раз поглощает княжеский фураж. После взял его за уздечку и направился к воротам. Навстречу ему шла кухарка и на ее вопрос «куда спозаранку собрался, мил человек, да еще не евши?», спокойно ответил: - домой, что-то на свой шесток потянуло, милочка, в село Виляш. Он знал, его родная деревня находится недалече, примерно в десяти километрах от замка, и к полудню его старый, но испытанный конь не - спеша довезет, и от короткой сытой княжеской жизни останется только пусть и нелепое, но забавное воспоминание. Он прежде, чем явиться домой должен увидеться с Лизой и разузнать обстановку в селе после своего внезапного отъезда. А кухарка тем временем побрела до замка и начала свою привычную работу и, увидев заплаканную княжну, дерзнула полюбопытствовать: - куда твой касатик-то спозаранку отправился, на охоту али дела какие-то неотложные?
-- Нет моим огорчениям предела, боже мой, какая досада, ведь он навсегда уехал, а я даже не знаю, откуда он родом, - со слезами на глазах сказала княжна.
-- Он говорил про какой-то свой шесток и о селе Виляш,- пожимая плечами произнесла кухарка. Княжна все поняла, что он из селения Виляш, только где оно находится, нужно срочно по карте посмотреть.
-- Спасибо тебе, милая моя, если бы ты знала, как ты меня обрадовала, дала мне надежду, - обнимая кухарку, радостно воскликнула Вера и поспешила в конюшню, чтобы срочно поехать в замок.
Рашид оставил коня недалеко от дома Лизы у леса, и крадучись пошел в сторону хлева, пристроенного к дому и выходивщего на самый берег реки. Во дворе приметил е брата Андрея и свистом привлек его внимание.
-- Привет, Андрей, Лизу позови, разговор есть. Андрей, пожав плечами, вернулся во двор, и скоро появилась и Лиза. Она, увидев Рашида, вскрикнула, закрыв лицо руками.
-- Ой, Рашид, какое несчастье произошло, сил нет, - оглядываясь в сторону дома, плача произнесла Лиза. Рашид понял, она чего-то опасается и не стал ее расспрашивать.
-- Лиза, прошу тебя, приходи к шалашу на берегу, я там тебя буду ждать и спокойно поговорим. Рашид по виду Лизы понял, что произошло какое-то несчастье и, взяв за уздечку коня, медленно пошел вдоль берега, где в кустарниках акаций находился шалаш, место их встречи и радости с Ниной. Скоро пришла и Лиза, она подробно рассказала о тех трагических событиях, о пьяных мужланах, которые убили Нину. Рассказ Лизы до глубины души потряс Рашида и он, уткнувшись в кучу сена, которая служила им подстилкой, впервые в жизни горько заплакал. Лиза пыталась утешить его, но тщетно.
-- Ты никуда не уходи, я сейчас приду, - сказав, быстро ушла. Скоро вернулась с поллитровкой самогона и закуской.
-- Она была мне близкой подружкой, а тебе возлюбленной, по русскому обычаю полагается помянуть покойную, давай выпьем за упокой ее души, пусть земля ей будет пухом, - сказала она перекрестившись. Вот так трагично кончилась история любви двух влюбленных, и ехидный безжалостный злой рок жестоко прошелся по их судьбам, сломал одну юную жизнь, сделав несчастной другую. Рашид, тяжело переживший смерть своей возлюбленной, ради которой и оставил, как он выражался, ту золотую клетку, замкнулся в себя, часами прогуливался по лесу, ища покой для души. Безусловно, он винил себя в этой нелепой жестокой трагедии и считал, что она не могла произойти, будь он здесь. Конечно, он ошибался, мы порой не можем противостоять проказам своей судьбы и она иногда, проявляя милосердие, дает шанс, чтобы начать все заново и кто-то, наконец, зажжет тот огонёк в сердце, пламя, которого охватит остывшую душу, снова ее осветит и согреет, наполняя кровь. Увы, такие неписаные законы жизни, но он был молод и история его первой несчастной любви оставит глубокую рану в его юном сердце, которую в состоянии вылечить только время.
Княгиня, зная о местонахождение Марата, вовсе лишилась покоя, настолько было велико ее желание увидеть его и непременно объясниться. Она подошла к Вере, которая внимательно изучала карту, но село Бадамлы было маленьким населенным пунктом, и на карте большого масштаба его могло и не быть.
-- А интересно, его друг, как там его, Мурат наверняка знает, где Марат обычно охотится, - вдруг обратилась к дочери княгиня, ты, Вера, какое место ищешь на карте, если не секрет?
-- Нужна другая карта,- сказала Вера, будто не слышала первую часть разговора. Я об этом его друга, мама, не спрашивала, и вряд ли это было бы удобно, да и мало ли, где он решил охотиться, - сворачивая карту в рулон, добавила Вера.
-- Ничего зазорного здесь нет, я бы стала спрашивать, и он точно знает его излюбленные места охоты, - не сдавалась княгиня. Вера не ответила, лишь пожала плечами, - я же сказала, что не спрашивала об этом, может и знает, но вряд ли сказал бы. Княжна с помощью картографа ее отца генерал Мерецкова, уже пожилого человека, на карте военных лет нашла маленькую точку и пометила жирной пометкой чью-то разноску в виде извилистой линии - неизвестную реку под названием Виляш, впадающую в Хазарское море, на берегу которого было и расположено это село.
-- Эта карта, княжна, не относится к периоду военных действий, но если считать Хазарское море древним названием Каспийского моря, то тут ошибки не должно быть, - заверил ее старый военный картограф.
-- Так получается, это село от нас не так уж далеко, и тут на карте даже обозначена проселочная дорога, значит, есть возможность туда попасть?
-- Попасть можно, куда угодно, дорогая княжна, если Ваше сиятельство того желает, - четко ответил картограф и добавил:
-- Если Вашему сиятельству надобно, то я набросаю простую схему этого маршрута. Княжна, охваченная своим неудержимым желанием, не отрываясь от карты, кивая головой, твердила: - надобно, друг мой, надобно. А княгиня Мерецкова в своих желаниях была еще боле одержима, вызвав Фармана, приказала заложить экипаж - тройку на дальнюю дорогу и обеспечить все необходимое. Она вызвала служанку Аграфену и велела готовиться в дальнюю поездку, готовить ее дорожную одежду и все нижнее белье аккуратно уложить в кофр в отдельности. Вера велела служанке пригласить в ее комнату знахарку. Знахарка пожилая, с седыми волосами, с едва заметной горбинкой женщина, которая имела славу колдуньи, в сопровождении служанки робея несмело вошла в комнату княжны.
-- Я хотела, чтобы Вы разрешили наш интимный спор с подругой, которая утверждает, что, мол, можно приготовить зелье растительного происхождения, и оно может предотвратить беременность женщины. В основе нашего спора лежит большое денежное вознаграждение, и Вы могли бы получить свой бакшиш, - с лукавством и присущей ей хитрецой начала Вера.
-- Ваше сиятельство, мне часто приходится выполнять подобные заказы барышень. Эта настойка изготовляется из разных горных трав и используется при задержке месячных в течение одной недели, но не позже, в случае беременности,она прерывается и снова начинаются месячные, - уверенно произнесла знахарка.
-- А в настоящее время у вас есть готовая настойка, а то скоро моя подружка должна приехать в гости и мы могли бы разрешить наш с ней спор, - упорно добивалась своего княжна.
-- Да, у меня есть готовая настойка, одна особа заказывала, думаю, что она подождет, я скоро вернусь, княжна, - уступая настойчивости Веры, тихо произнесла колдунья и побрела к двери. Княгиня опасалась, что ее настойчивое желание поехать в село Бадамлы вызовет нежелательные пересуды и поэтому решила о своей поездке, тем более о ее цели, никому не говорить, даже Вере. Да и мало ли куда она собирается ехать, а Вере скажет, что поехала в гости к подруге. А вот Фарману придется говорить правду, он старый друг семьи, он поймет ее и не осудит. Вот только один кучер знал в Бадамлы короткую дорогу и придется снова ему преодолевать этот путь, ну что ж, пусть, ведь это его работа.
-- Вера, я на несколько дней уеду в город и погощу у княгини Толстых, у твоей крестницы, Фарман вроде подобрал кого-то в приказчики, прошу тебя, будь осторожна, и пока меня не будет, тебе жить в замке и решать все вопросы, - заходя к дочери, наставляла княгиня. Но Вера прекрасно знала настойчивый характер своей матери, понимала природу тех желаний, вынуждающих ее поехать к Марату, конечно, это было сердечное влечение, зов сердца, волнующий ее кровь, и ей трудно было с этим исправиться. Она сама находилась в таком же состоянии, намерена была отыскать того анахорета, который оставил свои кровоточащие «точеные стрелы» в ее сердце и безжалостно удалился, хотя она призналась в любви и сейчас уверена, что жить без него она уже не сможет. Княгиня сама лично решила поговорить с кучером, кажется, его зовут Самед, вышла из замка и направилась в сторону конюшни. При виде княгини все слуги, работники снимали головные уборы, низко кланяясь. Войдя вовнутрь, она обратилась к первому попавшему конюху, велела найти кучера Самеда и привести к ней, пока она осматривает молодых, недавно объезженных жеребцов. Вернувшись к выходу, Ольга Семеновна увидела пожилого с сединой сутулого мужичонку, который робко мял шапку и с виноватым видом смотрел на княгиню.
-- Ты будешь кучером Самедом? - высокомерно оглядывая его с головы до ног, определяя, можно ли ему доверять, - спросила княгиня.
-- Да, Ваше сиятельство, если в чем-то провинился, не губите, дайте возможность отработать, - вставая на колени, взмолился бедняга.
-- Тебе известно, что я запретила всем вставать на колени? - начала было сердиться Ольга Семеновна,- готовится экипаж, и ты меня со служанкой отвезешь в село Бадамлы, куда княжну отвозил, только об этом никому ни гу-гу, уяснил? Ты отвозил нас в город, вот и все, - сказала княгиня и достала из золотом обшитого кошеля несколько купюр, протянула кучеру.
- Благодарствую, Ваше сиятельство, низко кланяясь, ответил перепуганный кучер. На рассвете, пока утренний туман не рассеялся, закрытый экипаж, запряженный тремя быстрыми выносливыми лошадьми резво взял курс в сторону снежных гор. Княгиня, сидя в экипаже, напряженно думала и молила Бога, чтобы он - ее Атлант за поездку к нему ее не осудил, ведь эта поездка пусть и унижение, но она вызвана сердечным влечением, это зов сердца, истосковавшегося за долгие годы в одиночестве, желание вновь зажечь погасшие огоньки тех радостных минут и ощутить наслаждение, сладострастие с любимым человеком. Она готова пережить свое унижение и падение ради своего счастья, он должен это понять, он умный, с высоким интеллектом и владеет способностью мышления. Я должна вынести все тягости бремя, которые, наперекор моим желаниям, обрушились на меня. О, как был прав великий Поэт, точно определивший, что для сердца не существует закона, и мы вечные его пленники, исполнители его губительных шалостей и капризов. Ночью, переночевав у знакомой, княгиня, отдохнувшая, слегка возбужденная от выпитого бокала шампанского на прощание, в приподнятом настроении села в экипаж. Теперь хорошо знающий дорогу кучер безошибочно быстро нашел дом Марата. Его по-прежнему не было, и Лариса во дворе его доме увидев людей, поспешила сообщить Мурату. Бывший ротмистр, неоднократно посещавший замок по поручению генерала Мерецкова, сразу признал княгиню.
-- Такая неожиданная встреча, Ваше сиятельство княгиня Ольга Семеновна, мой дом по соседству, извольте к нам, - с низким поклоном услужливо произнес Мурат.
-- Если не ошибаюсь, ротмистр Барамия, - проговорила княгиня, - извините, ротмистр, а как зовут, запамятовала. Мне срочно нужен Марат Чекмезов, Ваш сосед, кажется.
-- Меня зовут Мурат, Марат в настоящее время находится в горах и живет анахоретом, - спокойно ответил Мурат. Княгиня начала заметно волноваться.
-- Мы можем пока у него расположиться? - затем, обращаясь кучеру, велела распрячь лошадей, напоить и задать им овса, - мы больше никуда не поедем, ты тоже отдыхай.
-- Лариса, ты проводи, пожалуйста, княгиню в дом, а я кучеру покажу, где конюшня и позову конюха, они там сами быстро разберутся. Кучер достал из экипажа тяжелый кофр, занес в дом и вернулся к Мурату. Лариса провела Ольгу Семеновну в гостиную, она села на диван и решительно ждала Мурата. Княгиня небережно скинула на диван шубу из меха соболя и горжетку и осталась в платье из аксамита с золотой нитью. Она надменным взглядом провела по гостиной, затем обратилась к Ларисе:
- Лариса, а Марат, как так часто уходит в горы охотится и, наверняка, Мурат знает его излюбленные места охоты, ведь они друзья и бывает же, иногда вместе охотятся? - спросила Ольга Семеновна с надеждой выведать хоть что-нибудь.
-- В этот раз Марат приехал сам не свой, с тяжелыми переживаниями, видно было, что в нем произошел какой-то излом внутри, хотя общался, но был не весел и решил побыть один, и вот до сих пор его нет, - охотно отвечала Лариса. Княгиню неожиданно охватила тревога.
-- А с ним в горах ничего не могло произойти? - с тревогой спросила Ольга Семеновна.
-- Да нет, - смеясь, ответила Лариса, - они с детства, как рассказывал Мурат, подолгу находились в горах и питались тем, что добывали - дичь там, рыбу, ведь здесь очень красивые и богатые места. Зашел Мурат и с ним женщина, чтобы приготовить обед.
-- Ваше сиятельство, - обратился он к княгине, - какое кушанье желаете? - мне все равно, мне есть не хочется, а поговорить с Вами я желаю. Мурат, Вы должны дать мне достоверные сведения о местонахождении Марата и я допускаю, что Вы знаете места его охоты, измышления не потерплю, и я готова с Вами подняться в горы, чтобы поговорить с ним. Надеюсь, Вы понимаете важность и срочность моего желания. Сейчас полдень, если мы, не теряя времени, начнем подниматься, уверен, что до темноты до места дойдем. Желательно, чтобы Вы нашли для меня подходящую одежду, - возбужденно решительно говорила княгиня. Мурат знал прихоть и настойчивость таких надменных высокородных особ и решил все сгладить по-своему.
-- Ваше сиятельство княгиня Ольга Семеновна, нам при любом усилии до темноты в горы не подняться, да и это требует определенной подготовки, нам просто не успеть, устраивать привал, где попало не желательно. Я предлагаю сегодня подготовиться и завтра спозаранку на рассвете начать подъем, согласитесь, это горы, тем более там уже лежит снег и нам следует быть осторожными. Мы вместе охотились в разных местах, но на ночлег приходили к лысой горе, дай Бог, что он не изменил своим привычкам. Княгиня, лишившись покоя и находясь под впечатлением завтрашней встречи, напрочь отказалась от еды. Она брезгливо перебирала одежду, по настоянию Мурата она должна быть легкой и теплой. Спустившийся с гор осенний прохладный туман покрыл деревья и поля инеем, из-за гор появлялись первые лучи осеннего солнца, которые окончательно рассеивали утренние сумерки. Обезумевшая от заполнившего ее чувственного влечения, безудержно зовущего в снежные горы, впервые оказавшяся в таких условиях, княгиня старалась выглядеть бодро и упорно поднималась на вершину горы. Чуть не сорвалась вниз, засмотревшись полетом горного орла, который нес свою добычу, и восхищаясь его победным криком. Утренний птичий гомон, смешиваясь с тишиной, создавал неповторимую гармонию, взаимную согласованность с природой и благозвучность, приятную на слух. Да, безусловно, она любовалась этой девственной красотой и еще с большим вдохновением и, охваченная наполнившей ее страстью находилась в душевном порыве сильного физического влечения, когда « рассудок перестает действовать». Мурату хотелось вымотать княгиню усталостью, и поэтому он шел, не предлагая отдыха. Да она и не просила, на удивление Мурата, княгиня оказалась выносливой.
-- Вот вершина горы, и мы чуть повернем и пойдем в сторону лысой горы, а пока небольшой привал, - сказал Мурат, садясь на бревно, покрытое мхом. Но все-таки высота и горный воздух слегка изнурили Ольгу Семеновну, и она пыталась восстановить дыхание. Показались отвесные скалы и склоны лысой горы.
-- Мурат, почему ее называют лысой горой, - спросила княгиня.
-- Вы сами потом догадаетесь, - ответил Мурат. Марата на месте не было, но костёр горел, и все вещи кроме ружья были на месте. Марат поднимался от ручья, где набирал воду и, увидев княгиню, очень был удивлен.
-- Вот это да, Вы так неожиданно появились, как богиня Менрва - богиня воительница, вот только без копья, наверное, тяжело, стало быть, нести, думаю, это не беда обратно пойдете, заберете, - язвительно начал он.
-- Послушай, Марат, мы устали и голодны, я привез коньяк, давайте выпьем и отдохнем, - не обращая внимания на неприятные слова Марата, произнес Мурат.
-- Там под снегом во мху томятся фазаны, сейчас приготовим, а Вы, княгиня, отдыхайте, вот мое лежбище. Княгиня поняла, что это и есть ее падение, но в долгу не хотелось оставаться.
-- Вашему разуму, Марат, могла бы позавидовать сама богиня Менс, - мотая головой, произнесла княгиня, подойдя к костру. Перекусив, Мурат, взяв ружье, ушел в лес. Они оба молчали, но первой молчание нарушила Ольга Семеновна.
-- Я знаю, ты меня осуждаешь, и тебе доставляет удовольствие мое падение, но я никак не заслуживаю твоего презрения, да и за что? Ведь, Марат, я не кисейная барышня из барской семьи с мещанским кругозором, хочу признаться, что после твоего отъезда я стала, как самоедка, постоянно не довольна собою и своими поступками, то, что хотела сказать тебе, просто не успела, теперь скажу - я тебя очень люблю и готова терпеть это унижение. Меня порой охватывает фобия, похоже, что я впадаю в психопатическое состояние, меня одолевает мехлюдия, и поэтому я выбрала это падение, надеясь на взаимную любовь или хотя бы на твою жалость, - со слезами печальным голосом говорила княгиня.
-- Причину, почему я от тебя уехал, знаешь, ведь я не флюгер, чтобы менять свои взгляды и убеждения, которые являются пропастью между нами, - сказал он, накинув на ее плечи доху. Знаешь, Ольга, боюсь, что в твоем сердце устойчиво прижилось чувство, поведение женщины - мужененавистницы, которая ненавидит мужчин и старается избегать их. Ты, княгиня, никогда не заставишь меня исполнять твои прихоти. Ты, наверняка, по своей природе вивера и живешь в свое удовольствие. Просто не пойму, зачем тебе все это, ты и так находишься в состоянии нирваны - покоя и блаженства. И как только не по-твоему, начнут вылезать твои злобные манеры высокородной гордячки, будто тебя укусил мианский клоп. Никогда не допускал любовь к сердцу и, увидев тебя, впервые полюбил и ни смог пережить муки сердца, пришлось бросить все и уехать, зачем мне эти страдания, теперь вернуться в былое? Нет, Ольга я в замок больше не вернусь, не стану предметом злоехидных насмешек и не стану жить, как альфонс, - раздраженно говорил он, протягивая ей фляжку с коньяком. Туши фазанов у костра на деревянных вертелах подрумянились, чтобы не сгорели, Марат отодвинул их в сторону.
-- Ваше сиятельство княгиня Ольга Семеновна, прошу Вас отведать нашу горную пищу, - ласково и дружелюбно сказал Марат, протягивая ей вертел с жареным фазаном. Княгиня выпила коньяка из фляжки и принялась неумело отрывать мясо фазана, но Марат достал нож и начал разрезать тушу на небольшие куски.
-- Восхитительный вкус, боже мой, подобное кушанье никогда не пробовала, - с наслаждением откусывая мясо, произнесла Ольга Семеновна.
-- Вот и оставайся у нас, поменяй свой замок - эту золотую клетку на лежбище на свободе рядом со мной в расщелине скал, стань первой горной феей в наших местах, и будет тебе покровительствовать сама Афродита за любовь твою, за выбор твой, и наши горные ашуги сложат о тебе песню и будут воспевать тебя, как Овидий, - теперь спокойно и вдохновенно говорил он. Она этих приятных теплых слов от него не ожидала, умонепостижимо, он предлагает остаться и разделить с ним его лежбище? Это что, шутка или его очередное зложелательство, злонамеренность? Неужели он еще не удовлетворен моим падением и унижением и продолжает ехидно насмехаться над моим легкомысленным поведением, продолжает злорадствовать? Тогда он Ехидна.
-- А что ты думаешь, я не останусь, чтобы разделить твое лежбище? - решила еще раз проверить подлинность его слов, - допускаешь, что я ни смогу жить за пределами замка, не перенесу лишения разного рода? Я просто отвечу - согласна быть с тобой, где бы ты ни хотел.
-- Я не так уж богат, Ольга, чтобы создать тебе райские условия - благодатный, прекрасный образ жизни, к которому ты привыкла, боюсь, однообразие, обыденность нашей скучной повседневной жизни без балов, без приемов тебе быстро наскучат, и тебя ждет полное разочарование, - отпив из фляжки глоток, грустно произнес он.
-- Но зато я владею несметным богатством и как царь Кощей над златом чахну, и причем здесь жить, как альфонс, тут пожалуй неудачный пример, ты забываешь о том, что мы друг друга любим, а не любовники, и я тебя не нанимаю за деньги и я женщина не легкого поведения - путана. Ты в замок не хочешь вернуться, ладно, понимаю, ведь мы можем жить в моем родовом именье под С. Петербургом, там поместье - личное земельное владения, которое и поныне пустует. Я могла бы жить здесь с тобой, и безбедно. Я рожу тебе много детей, и здесь ни причем родословная, ведь ты тоже потомственный дворянин, - уже почувствовав удачу, спокойно говорила Ольга Семеновна.
-- Много детей иметь опасное дело, вспомни царицу Ниобу и то, что сделали с ее детьми дети богини Лето, - засмеявшись, шутливо произнес Марат. День начал вечереть, вскоре вернулся Мурат, неся кабаненка, подвешенного на жердочку, и несколько куропаток. Княгиня с восхищением смотрела, как Марат, засучив рукава, приступил освежать кабаненка. Мурат достал из своего заплечного вещевого мешка фляжку с коньяком и, выпив несколько глотков, сел на пень. Ольга Семеновна поняла, что она пережила это падение и как ни странно не испытывала признаков унижения, считала, что это было просто объяснение в любви, признания их обоих в своих чувствах. А подробности потом, уж она-то больше не отпустит его из своих объятий и решительно запутает в сетях своих страстей и обаяния. После этого он вряд ли будет называть ее высокородной гордячкой, а наоборот, ласковым и нежным шепотом после сладострастие произнесет - ты очень мужелюбивая женщина, Ольга, подарок Бога, и красота твоя соткана им лично. Таким образом, женщина, долго находящаяся в неумолимых тисках одиночества, мечтавшая о сладостных минутах вожделения, пусть даже похоти, истосковавшаяся годами по мужской ласке, мысленно сама себя располагала и готовила к неизбежным чувственным наслаждениям. Пока Мурат у костра жарил кабанчика и куропаток, Марат спустился к ручейку, чтобы набрать, как он выражался, «живую воду», а потом решил заняться устройством лежня там же в расщелине скалы, где от костра было тепло. В расщелине ветра не было, и он мог зажечь несколько свеч, чтобы при свете и тепле можно было поужинать. Утром на рассвете, пока густой туман не рассеялся, все трое собирались спуститься вниз, якобы Ольге Семеновне непривычна такая ночевка, и день выдался пасмурным.
-- Вы, наверное, из-за меня уходите, бросая для вас привычный отдых и занятия, - расстроенная, произнесла она.
-- Лариса просила вернуться к обеду, она велела слугам приготовить русскую баню, Вы не удивляйтесь, да, да, именно русскую баню, и после этого нас ждет кавказское гостеприимство с небывалыми угощениями, - сказал Мурат, надевая заплечный вещевой мешок. Тут Марат ни смог сдерживать поток захлестнувших его остроумий вперемешку с маскированной иронией.
-- Да, да нас ждет небывалая вакханалия, княгиня, Вы, как жрица Вакха, будете руководить пиршеством, пока сам Вакх не посетит нас, придавая разгульность и разнузданный характер нашим оргиям, да так, что сам Бахус завидовать нам станет. Да, чуть не забыл, Вы, богиня Менрва, не забудьте забрать свое копье, Вы ведь пришли без него,надеюсь, помните, где его оставили, если у Вас, богиня, начинается бахмур - тошнота или головокружение, то я помогу нести его, авось, пригодится, - с улыбкой начал говорить Марат. Мурат, понимая иронию друга и сам, порой, натыкаясь на ее острие, с укоризной качал головой. Ольга Семеновна покраснела и все-таки, не желая портить теплый и приятный осадок от его признания, решила все принять за шутку.
-- Будем считать твою иронию Марат, за шутку, если не больше, которая напоминает искусно замаскированную скрытую насмешку, сарказм, и тут ничего не поделаешь - «эзопов язык», - с обидой произнесла княгиня. Во дворе их встречала Лариса в платье из парчи сверху накинутой шубой с веселым настроением.
-- Я всех приглашаю в русскую баню, которая давно томится в ожидании и жаром дышит, после бани выпивка и закуска. Мурат с Ларисой ушли к его дому, рядом с которым стоял дом Ларисы с пристроенной к нему баней. Служанка по приказу княгини приготовила чистое нижнее белье, мочалку и жидкую душистую воду и платье из муара - шелковой ткани с волнообразными переливаниями разных цветочных оттенков, которое она была намерена надеть после бани. Все четверо раздевшись в предбаннике, накрывшись простынями зашли в парилку и отчетливо чуть приглушенно был слышен голос Марата:
-- Поддай жару, Мурат, не жалей пару. Мурат, взяв ковшиком горячую воду из котла, плеснул на камни над печью, и шквал пара мгновенно заполнил парилку, обдав жаром. Ольга Семеновна, непривычная к такому жару, села на самую нижнюю полку, рукой показывая Марату, мол, садись рядом. Он поправил платок на ее голове, нежно вытерев выступающие капли пота.
-- Боже мой, какое блаженство, - с восхищением говорила княгиня, спасибо тебе, Лариса, за такое удовольствие, - восхитительно! Я думаю, что в этом нет ничего зазорного, если ты, Марат, мне сделаешь растирание и разглаживание спины, а?
-- Только спины и все? - недоумевая, в ответ спросил Марат. Все засмеялись, и Ольга Семеновна, его шутку принимая за согласие, покорно легла на живот. Он, скинув простыню, оголил ее спину, вытащил дубовый веник из дубовой кадки и начал сначала тихим хлопаньем, а затем с оттяжкой хлестать по ее нежной белой спине, обдавая сухим паром. Княгине было очень жарко, но она мужественно терпела.
-- Ты ее совсем уморишь, пожалей ее, - вмешалась Лариса. Он веник отложил в сторону, пальцами начал растирать ее покрасневшую с подтеками спину, шею и поясницу, умышленно пальцы запуская ниже и ниже. Княгиня прислушивалась к его движениям, но упорно молчала.
-- А теперь спереди, княгиня, не слабо?
-- Нет, не слабо, - решительно ответила Ольга Семеновна. Мурат со словами «надо бы отдохнуть» вышел предбанник, за ним и Лариса. Марат сам перевернул княгиню, полностью обнажив тело. От возбуждения их горящие глаза встретились, он был потрясен ее изящной фигурой, стройным, будто девичьим, станом, особенно маленькими стоячими грудями с большими сосками. Он губами обхватил ее мягкие соленые губы, застыв в продолжительном поцелуе, потом начал пальцами медленно тискать ее груди опуская руку ниже до услады. Она стонала от возбуждения, дрожа дотянулась до его полового члена, который уже выпрямился и, наполняясь кровью, увеличился настолько, что она была потрясена его величиной, поглаживая его. Они оба понимали, что здесь не место и нужно остановиться и, чтобы привести ее в прежнее состояние, он вылил на нее целый ковш холодный воды. Снова завернувшись в простыни, вышли в предбанник, где Мурат и Лариса пили домашний квас.
-- У гиганта Атланта все должно быть гигантское, - громко засмеявшись, с восхищением сказала Ольга Семеновна. Мурат и Лариса переглянулись, недоуменно пожимая плечами.
В просторной гостиной Ларисы был сервирован большой резной стол с обилием кушаний и напитков. Друзья сидели за столом и махровым полотенцем вытирали испарину, ждали, когда дамы соизволят переодеться.
-- Давай, выпьем, друг мой, с легким паром, как говорят русские, - сказал Мурат, наливая в хрустальные рюмки коньяка. Княгиня в своем излюбленном платье из муара, которое ослепительно переливалось всеми цветами радуги, подошла и села рядом с Маратом. От нее веяло мягким приятным запахом духов, ее белокурые волосы, еще мокрые, висели до плеч, придавая загорелому лицу причудливый оттенок.
-- Ты учти, Ольга Семеновна, я в вопросах ухаживания дилетант и, если вдруг увлекусь твоей неземной красотой, как у Афродиты, и привлекательностью Ларисы, тогда пусть меня минует «суд Париса» и я никого похищать не собираюсь, а то начнется война Троянская или Маратово - Муратовская. В дверь постучали, и Мурату пришлось выйти и, используя паузу, Марат быстро выдал:
- Наверное, сам бог Дионис прилетел за вакханкой и, прищурившись, посмотрел в сторону Ольги Семеновны, а она на это спокойно ответила: - я свой выбор сделала, у меня есть мой Атлант и я больше Диониса в пиршествах сопровождать не буду. Вернулся Мурат, мол, служанка интересуется, где княгиня почивать будут, чтобы постель сладить и кучеров отпустил, пусть отдохнут, мы же никуда не поедем. После бани и выпивки усталость сказывалась, и все решили разойтись по домам. В гостиной Марата, разрумянившая после бани и выпитого вина, княгиня стояла у шкафа и рассматривала статуэтку божка, как княжна Вера, когда находилась в доме Марата.
-- Марат, откуда эта статуэтка божка, от нее я чувствую какое-то таинственное сияние, излучение,- тревожно спросила Ольга Семеновна.
-- Не сейчас, потом как-нибудь расскажу, - ответил он. Марат подошел сзади к княгине, поднял ее на руки и положил на диван, и они вместе начали друг друга раздевать. Он страстно целовал ее в губы, шею, пальчиками нежно тискал ее маленькие стоячие груди, прислушиваясь к ее шепоту, зубами слегка покусывал ее большие соски, опускаясь ниже и ниже. Она, как в бреду, гладила его большой твердый половой член, иногда губами и языком слегка касаясь его, еще больше возбуждаясь. Он пальчиками гладил ее усладу и, вводя средний палец вовнутрь, еще больше возбуждал ее. Он сначала чуть, а потом с восторгом со всей силой вошел в нее, вызвав у нее глубокий стон и начал услаждать, прислушиваясь к ее шепоту:
-- Боже мой, какой он большой, еще, еще, прошу тебя, порви меня, обезумев, со стоном повторяла она. В эти минуты сладострастия она в конце полового удовлетворения почувствовала мощное семяизвержение - тот сладостный миг наслаждения, вливаясь вместе с ним в единый поток.
Княжна Вера сразу после отъезда матери приехала в свой особняк и изучала карту, которую начертил старый военный картограф, тщательно указав дорогу и другие села, мимо которых должна проследовать княжна до села Виляш во время поездки. В дверь постучали, она отчетливо слышала разговор служанки с кем-то в коридоре и вышла, там стоял молодой человек, представившись курьером со срочным уведомлением из С. Петербурга для княгини Мерецковой Ольги Семеновны с вручением лично в руки.
-- Княгиня в отъезде, - любезно сказала Вера, а я не уполномочена принимать документы такого рода. Она видела, как курьер был раздосадован, и решила, используя свое коварство, помочь ему.
-- Вы, наверняка, приехали на перекладных, но я могу Вам помочь, повелю дать Вам отдохнувших лошадей и подскажу, где и у кого княгиня гостит, и Вы вручите уведомление, идет? Это село Бадамлы, день пути отсюда.Полагодарив ее, курьер покинул особняк. Какая же ты коварная и мстительная, подумала Вера о себе. Она знала, что это письмо от князя Рохлина Ивана Ивановича, который был у них в поместье и предлагал руку и сердце матери. Даже она провела с ним ночь, то ли возраст, то ли недееспособность князя в дальнейшем охладили их отношения. У Веры был свой расчет - мать не терпела ложь и это письмо даст прочитать Атланту и получится, как у Катулла, точно не помню, и придется в разнобой, да простит он меня за это:
«...Слаще мёда он был и знал хозяйку.
Бедный птенчик погиб моей подружки,
О, злодейство! Увы! Несчастный птенчик!»
Она не злодействовала, эта была лишь ревность. В селе Бадамлы в дверь дома Марата постучали, и слуги зажгли все лампы, и при свете курьер по-военному отчеканил:
-- Вы княгиня Мерецкова Ольга Семеновна? - Да, ответила княгиня.
-- Вам уведомление из С. Петербурга от князя Рохлина Ивана Ивановича и вручил пакет и с позволения удалился. Она не стала раскрывать пакет.
-- Может быть, там что-нибудь срочное, - напомнил Марат.
-- Вскрой и почитай,- равнодушно ответила княгиня. Марат раскрыл письмо, в котором князь благодарил ее за прекрасную, полной романтики, ночь и ждал новых встреч.
-- Я ошибся, назвав тебя гетерой, а ты простая кокотка, - гневно сказал Марат и начал одеваться.
-- Никуда я тебя не пущу, у меня ничего не было с этим старым хорьком, - сказала княгиня и с воплями бросилась к его ногам и так обхватила их, что он не мог пошевелиться. Он поднял ее и положил на диван.
-- Внезапно обозначилась одна дилемма - необходимость выбора, из двух возможных решений одно правильное решение. Я с тобой в замок не могу ехать, на это есть свои причины, в твое поместье тоже, и вот тебе единственное решение, оставайся здесь и будем жить вместе. Но должен предупредить сразу, я не располагаю никаким богатством, а живу на пенсион и нанять и содержать прислугу не в состоянии, но, слава Богу, не умираю с голоду и на кабальные условия не соглашусь. Вот тебе свободный выбор, почти гамлетовский вопрос «быть или не быть», выбирай, - грустно произнес он. Она встала, подошла к своему кофру, достала оттуда ридикюль, выложив на стол большую пачку денег в крупных купюрах и несколько маленьких кожаных мешочков с монетами империал разного достоинства.
-- Если ты подумаешь или скажешь, что я тебя подкупаю, я тут же уеду, да, мне будет невыносимо больно, я буду страдать, может быть, даже покончу с собой и клянусь святым именем Бога, это сделаю. Вот здесь,- сказала она, показывая ему небольшой пузырек, - настойка растения вех, цикута, которой отравился Сократ, а я хочу жить и любить, хочу забеременеть, родить ребенка, и не одного, создать для нашей семьи благоустроенный быть. Ты, Марат, с этими деньгами можешь поступить, как тебе заблагорассудится, хочешь, купим замок, усадьбу здесь в России или за границей, где хочешь, или уедем за границу, - со слезами на глазах, с отчаянием говорила Ольга Семеновна.
-- Ольга, ну чем тебе здесь не дом? Будем на охоту ходить, я покажу тебе прекрасные места, девственную природу, продуктами нас будет обеспечивать Лариса, у нее большое хозяйство, а? Княгиня, уткнувшись в подушку, плакала. Он подошел к столу, налил полную чашу коньяка и залпом выпил. Ее решение оставалось за гранью его понимания. Его разум отказывался воспринимать то, что происходило. Эта высокородная, красивая и образованная, долго жившая в одиночестве женщина так влюбилась, что сама добровольно отрекается от своего родословия, преемственности поколений, если придется, и родных, общества, и все ради него? Это бред, сумасшествие, наваждение и призрачность, если не больше, потрясающе! Может, это результат ее переживаний, мнимых воображений? Поразительно! Она готова изменить историю происхождения своего рода и связанные с ним установившиеся определенные права и обязанности перед близкими и обществом, которое не замедлит и начнет бурно осуждать. Вот это и есть падение, неужели она все это не понимает, настолько ослеплена любовью ко мне. Не опасно ли так легкомысленно преступить общепринятые нравственные нормы, это уже разлад, намек на «распавшуюся связь времен», как говорил великий трагик. Наконец, она успокоилась, и он задумчиво лег рядом с ней.
-- Я, наверное, ужасно выгляжу, да? - подойдя к зеркалу, сказала она,- конечно, глаза красные, тело в подтеках, ты меня бичевал что ли? Она снова легла рядом с ним и начала целовать, возбуждая его. Он быстро возбудился и, поспешно скинув трусы, стал ласкать ее, княгиня, не выпуская его полового члена, сама легла на него, рукой направляя его половой член в свою усладу. Так они каждый день, не выходя из дома, услаждали друг друга, предаваясь восторгу и сладострастию. Как-то после прогулки Марат, помогая ей раздеться, вдруг спросил:
-- Ольга, а ты уверена, что еще детородная? Она покраснела, но ласково ответила:
-- А почему бы нет? Мне еще тридцать шесть лет и было бы удивительно, что от такого гиганта не забеременеть, ты же порвал меня и чуть не утопил в своем семени. Вообще-то мне надобно съездить в город, нам нужно купить тебе одежду и обновить весь гардероб, ведь город отсюда недалеко? У нас есть почти царский экипаж, вот только кучер знает ли дорогу?
-- Я знаю, я покажу ему дорогу, как раз и погостим у моего сослуживца у поручика Матвеева Сергея, который живет то на своей усадьбе, то у своей мещанки с ограниченным кругозором, как он ее называет, но, по его словам, за доброту безумно любит, - целуя ее, ответил Марат.
После произошедших трагичных событий, Рашид жил анахоретом - то в лесу охотился и рыбачил, или просто жил в шалаше, где он впервые познал любовь и минуты сладострастия с Ниной в ту лунную ночь. Родители, особенно Лиза, пытались как-то утешить его, но тщетно, в случившемся винил только себя и все время думал о мести, но как? Он подумывал о том, что ради того, чтобы этих мужланов наказать, можно было даже обратиться к княжне Вере, пожалуй, она ради него это сделала бы, благодаря большому кругу знакомых. Но он не собирается возвращаться к ней, значит, его месть не осуществима. Рашид стал нервозным, раздражительным, избегал людей и часто плакал. Толька одна Лиза, которая постоянно старалась увидеться с ним, как могла, успокаивала его.
Наконец-то для княжны Веры наступило долгожданное время и она завтра на рассвете на своем легком фаэтоне, запряженном резвым конем, двинется в путь по той извилистой дороге, которую начертил ей старый картограф, навстречу своим желаниям, чтобы увидеть того простого деревенского парня в которого влюбилась не на шутку. Бережно достала из комода белье, несколько платьев из парчи, из муслина, аккуратно уложила в небольшой кофр. За картиной, применив специальную комбинацию замков, открыла многосекционный сейф, который был набит деньгами, векселями, золотыми монетками и драгоценными камнями. Она взяла большую пачку денег в больших купюрах, три небольших кожаных мешочка с монетками империал и положила в небольшой ридикюль, не забыть бы взять его карманные часы, подумала она, и его костюмы, которые хранились в особняке. Она приготовила для дороги свою ягу - шубу с легким мехом наружу, чтобы надевать ее утром, когда прохладно. Пожалуй, все готово, подумала она и ее отнюдь не волновали вопросы ее потомственного происхождения, тем более ее принадлежность к привилегированному сословию по рождению и она считала все это предрассудками, когда речь идет о любви, и глупыми ложными взглядами. Да, это было сердечное влечение, зов ее сердца и вряд ли нашлись бы силы, которые могли бы ее остановить и даже вполне может быть, девичья мечта, созданное ею самой воображение, желание, которое порой бывают недосягаемым. «Сердцем веруют в праведности» - говорит апостол Павел, и согласно признаниям классиков, сердце - символ любовных переживаний, чувств, я сама это познала и, если в Библии говорится, что оно является хранителем святой любви к Богу, а почему оно не может хранить любовь к единственному избранному? И тут трудно не соглашаться с Овидием - «Главная в сердце моем принадлежит тебе часть» и эта часть, о которой говорит он и есть любовь! Да, она была готова и на рассвете, пока туман еще с вечера покрывший деревья и поля белой шубой - инеем, не рассеялся, и утренняя заря вот-вот, начнет выглядывать из-за гор первыми лучами, княжна Вера, садясь на мягкие, обитые зеленым бархатом сиденья своего легкого фаэтона с откидным верхом, накинув на плечи шубу ягу, держа в руке требник - книгу, содержащую молитвы, трижды перекрестившись, направила фаэтон по извилистой дороге навстречу своей судьбе. И эти жизненные обстоятельства не зависели от ее воли, и она понимала, что это воля Бога, который все, что происходит, определяет единолично и это ее доля, предназначенная ей судьбой.
Марат и княгиня в гостиной сидели за столом, на котором, протяжно затевая однообразную мелодию, «пел» большой бронзовый самовар, и чаевничали, смакуя чай с домашним мармеладом - разные плоды, перемешанные в сахаре.
-- Я когда служил в Тверской губернии, после учебных тренировок были на постое в одной деревне, и я был расквартирован в одной крестьянской семье. И каждый раз хозяин дома, старик, осерчав, говорил своей старухе: когда твой самодур с жаровнею внутри будет готов. Я никак не понимал, кто же этот самодур и что означают его слова. Наконец старуха принесла самовар и поставила на стол - вот и наш самодур, довольно произнес старик, сейчас будем самоварничать. Забавно, да? Поразительно, насколько богат русский язык, - отпивая из фарфоровой чашки, улыбнувшись, сказал Марат. Постучали в дверь, в коридоре неловко на месте топтался кучер Самед.
-- Ваше сиятельство вызывали? - не смея поднять голову, робко спросил кучер.
-- Да, - поднимаясь из-за стола, сказала княгиня. Завтра после завтрака поедем в город в двадцати верстах отсюда, поэтому хорошенько накормить и напоить лошадей и взять запас фуража, наверняка на недолго задержимся, - передавая ему целого жареного цыпленка с кувшином вина. - Благодарствую Ваше сиятельство, все будет сделано, - попятившись назад, растерянно произнес кучер. Но Марат окликнул его:
-- Ты ночуешь в конюшне или в комнате, которую я тебе отвел?
-- Виноват, Ваше благородие, больше не повторится, но мне сподручнее в конюшне. - Нет и еще раз нет, ночевать только в комнате, надеюсь, ты все понял, - унимая свое недовольство, произнес Марат. Кухарка, довольно таки молодых лет женщина, которая в отличие от других двух служанок, занималась только приготовлением пищи, догнав кучера, укоризненно покачав головой, жалея его неухоженного, отнюдь еще не старого, напомнила, что ей поручили накормить его и за чистотой одежды смотреть, а ты, голубок, постарайся, пожалуйста, не подвести меня. Но кучер, будучи гордым человеком, не сдавался.
-- Право, я этого не стою и вовсе не хочу обременять своим присутствием других, а есть приходить, наверняка, придется, - ворчливо ответил он.
- Ладно уж, - еще качая головой, и удивленная его упрямством, сказала кухарка, я тебе сама еду принесу, а то барин сердится будут.
Поручик Матвеев Сергей Ильич жил в городе Мазарни, который расположился на самой границе с Грузией, и имел богатое поместье, жалованное государем за службу. Жил он с вдовой офицера, пропавшего в горах, то в ее особняке, то в своем поместье. Жил он, конечно, очень разгульно, с широким буйным проявлением радости и кутежа, вовсе не блистал ни умом, ни интеллектом. Если признаться, то он очень растерялся, увидев княгиню Мерецкову вместе с Маратом, настолько это было неожиданно.
-- Ваше сиятельство княгиня Ольга Семеновна, честь имею представиться, поручик Матвеев Сергей Ильич, когда-то имел сесть служить под началом Вашего супруга генерала Мерецкова, добро пожаловать в наши края, - очень уж услужливо, по -холуйски произнес поручик, сделав реверанс, почтительный поклон с приседанием. И уже в прихожей Ольга Семеновна, обращаясь к Марату, по-французски сказала:
-- Мы его раболепие увидели, а теперь посмотрим, как он дальше будет лакействовать. Марат ничего ей не ответил, и она поняла, его настроение окончательно испорчено. Кучер Самед еще накануне, узнав о поездке в город, лощил свои хромовые сапоги, наводя на них глянец, и надел новый озям и архалук и по просьбе конюха экипаж направил в сторону конюшни. Скоро появилась и Груня, полная краснощекая женщина лет тридцати. В гостиной Сергей предложил всем выпить, пока готовится ужин. Уже за столом быстро захмелевший поручик, вдруг, обращаясь к княгине, спросил:
-- Княгиня, позвольте спросить Вас, а Марат в качестве кого сопровождает Ваше сиятельство? Княгиня покраснела и растерялась от неуместного вопроса и все же вынуждена была ответить.
-- Марат мой камердинер, - неохотно ответила она. Ольга Семеновна поняла, что это каверза, а потом интрига, грозящая осложнениями, и мрачно наблюдала, как все то, чего она добилась с огромным трудом, рушится прямо на ее глазах, и теперь Марат начнет доставать из кладезя свое сокровище, и потом трудно будет его остановить. Я всегда знал, что она никогда не изменит свои морально-этические принципы, - подумал Марат, - и не станет посмешищем в обществе, лучше бы представила меня в качестве приказчика, а не камердинера. Долго не пришлось ждать.
-- Ты поставь мне большую чашу и налей до краев коньяка, как Голиафу, а то поставил какие-то наперсточки, а сам сразу захмелел. Княгиня преувеличила мою роль, я простой камердинер, и вот ты начал суемудрствовать, а ведь суемудрие не твой уровень, ведь ты не был в том кладезе ангела Аваддона и ничего оттуда взять не мог и именно поэтому позволяешь себе суесловие, просто болтовню, - спокойно сказал он и выпил чашу. Затем, повернувшись к княгине, с горечью сказал:
-- Прав был Гамлет:«Как совесть делает из нас трусов», желаю, чтобы Ваше сердце, княгиня, сковали терзания и «мучения отвергнутой любви», как говорил великий трагик. Прощайте! Он быстро вышел в коридор, и княгиня в отчаянии бросилась за ним, но он уже растворился в потемках южной ночи. Сергей ничего не понимая в происходящем, глупо пожал плечами, бормоча под нос, поплелся за Груней в спальную. Княгиня послала служанку за кучером, и спросила появившегося кучера, могут ли они поехать в темное время, на что он ответил, что имеются боковые светильники, да и дорогу он хорошо знает, довезет. Через короткое время экипаж держал путь домой в замок. Княгиня поняла, что наконец-то найдя долгожданный жемчуг, не успев насладиться его красотой, навсегда потеряла его, как глупый шекспировский индус, теперь, опустошенная и несчастная, возвращалась в свою золотую клетку. Так неожиданно злой рок судьбы в одночасье разрушил ее мечты, превратив в химеры, и загубленная фантазия о семье, о детях останется вздорной выдумкой и плодом ее воображения, призрачным желанием. А он все предвидел и предупреждал о необходимости выбора, но она, было, решила все, но этот фендрик все испортил, а она просто испугалась. Марат шел по дороге в темноте, не зная, в какую сторону идти. Из -за поворота выскочил экипаж с резвыми лошадьми, и Марат не успел увернуться, и задняя часть экипажа, задев его, сильно поранила.
-- Кого шайтан ведет по дороге и в темноте, пьян, что ли? - выругавшись, кучер остановил экипаж и подошел к Марату, лежавшему на дороге без сознания и истекающему кровью.
-- Графиня, мы кого-то сбили, надобно его затащить в экипаж и ума не приложу, куда его вести, - недоумевал кучер. Графиня вышла из экипажа, подошла к Марату.
- Он не пьян и не нищий, все равно, не оставлять же раненного человека в беде, ведь мы виноваты, да еще это грех, - сказала она, помогая кучеру затащить раненного в экипаж. Когда экипаж тронулся, кучер, недоумевая, спросил: куда, мол, теперь его деть, на что графиня спокойно ответила:
-- Отвезем его в особняк, и доктор посмотрит, насколько тяжело его увечье, а ты гони, Евсееич, потом поезжай за доктором. У особняка слуги, уже без кучера, Марата с трудом перенесли в дом и по указанию графини уложили на диван в гостиной и, чтобы диван не пачкался кровью, постелили плед. Из ободранной левой руки и груди сквозь клочья порванной одежды сочилась кровь. Он настолько был большим, что его ноги выступали за диван, и служанке пришлось поставить стульчик под его ноги. Графиня, молодая, необыкновенно красивая, с белокурыми волосами, стройная, как лань, приказала служанкам принести теплую воду и бинты и до приезда доктора сама стала промывать рану. Марина Ивановна Белорецкая от роду двадцати пяти лет, была потомственной дворянкой, происходила из старинного рода столбовых дворян и жила в своем особняке с матерью Серафимой Сергеевной, почти не покидая особняк, увлекаясь изучением языков и чтением.
-- Лукерья, - обратилась она к служанке, принеси ножницы, нужно эти лохмотья в одежде вырезать, а то они мне мешают. Марат был в костюме тройке, и графиня, на удивление служанки, разрезала ножницами всю его одежду, оголив грудь.
-- Боже мой, какое мощное мускулистое тело, прямо-таки гигант, а от него одеколоном пахнет - сказала Марина Ивановна, наконец-то с трудом сняв верхнюю одежду. Подоспел и доктор, мужчина средних лет с клинообразной бородкой, в пенсне, которое едва держалось на кончике носа.
-- Мое почтение. Марина Ивановна,- добродушно сказал доктор, держа в руке маленький саквояж, подошел к дивану, где лежал раненный и, увидев на его теле глубокие рваные раны, укоризненно покачал головой.
-- Следовало бы сначала остановить кровь, - доставая ватные тампоны и пузырек с жидким раствором, видите, на груди глубокая рана. Оставленная, наверняка, осью колеса, надеюсь, его легкое не задето, - промывая рану раствором, произнес доктор. Наложил тугую давящую повязку на рану и с помощью Марины Ивановны промыл остальные ссадины, обработав их дезинфицирующим раствором. Потом он дал Марату понюхать нюхательный порошок и тот, повернув голову в противоположную сторону, открыл глаза.
-- Вы можете говорить? - наклонившись ближе к Марату, спросил доктор, и где Вы ощущаете больше и сильнее боль?
-- Ладно, доктор, раз он пришел в себя, следует дать ему отдохнуть, - вмешалась графиня. Когда доктор завершил свое дело и направился в прихожую, чтобы одеться, графиня положила несколько купюр в карман его пальто.
-- Благодарствую, Марина Ивановна, за Вашу щедрость, я завтра приду, чтобы поменять повязку, - поцеловав ей руку, доктор попрощался. Открыв глаза, Марат не мог понять, где же он находится и что вообще случилось. По окровавленной повязке на груди вспомнил, что в темноте на дороге на него налетел экипаж, сбив его с ног, и больно задел грудь, больше ничего не помнил. Прошло немного времени, графиня на серебряном подносе пронесла фарфоровый кувшин с фруктовым соком.
-- Вы, наверняка, пить хотите, - нежным шепотом, сказала она, похожим на пение, давайте, я приподниму Вам голову, а Вы попробуйте пить. Марат не отвечал, графиня решила, что он, может, местный язык не понимает, и перешла на русский язык. Но сама подняла его голову и стала поить из чаши, а потом обратилась к нему на французском языке.
-- Я Вас прекрасно слышу и понимаю, - отпив несколько глоточков сока, наконец-то по-французски ответил он. Графиня успокоилась и присела на стульчик рядом с диваном.
-- Вас что-то еще беспокоит? - он отрицательно покачал головой, - тогда Вам следует отдохнуть, постарайтесь заснуть, а я Вас еще навещу, - довольная его ответом графиня удалилась.
Проезжая мимо деревни Бадамлы, княгиня велела завернуть экипаж к дому Марата, в доме свет не горел и на стук колес подходивший конюх на вопрос княгини о появления Марата ответил:
-- Их благородия еще не изволили вернуться. Кучер по велению княгини резко повернул экипаж и выехал на известную ему дорогу, держа курс в сторону замка и унося Ольгу Семеновну еще дальше от ее несбывшейся мечты о счастье. Может быть, все это было не по-настоящему, а нечто надуманное, воображение, созданное ею самой и поэтому так быстро рассыпалось, а? Что делать, где теперь его искать и примет ли он ее еще раз? Нет, он больше доверяться мне не станет, и как мне «заглушить муки сердца», вряд ли я смогу жить без своего Атланта. Он оказался прав в своих умозаключениях, что я не изменю своим привычкам, побоюсь осуждения общества, света. Да какое мне дело до этого смешливого, полного притворства света, презирающего чернь, держащего свой собственный народ в рабстве и живущего в свое удовольствие, и кто стал бы насмехаться надо мной, тем более, здесь в горах? Да, это был единственный шанс, подаренный мне Богом, за мое терпение, а я так бездарно, глупо, нелепо, наивно поступила с ним, оттолкнув от себя навсегда. Это что, недостаток ума, неумение принимать решение, если речь идет даже обо мне самой?
Извилистая деревенская дорога ленточкой тянулась мимо саманных домов с крышами из черепицы и камыша в сторону моря. Несмотря на ранее утро сельчане, которые привыкли вставать спозаранку, занимались своими привычными делами. Из крыши каждого дома струился дымок и, подхваченный утренним прохладным ветром, уносился на восток, присоединяясь к осенним облакам, которые вперемешку с черными тучами заслоняли утреннее небо, предвещая приближения осеннего ненастья, предупреждая сельчан о возможности появления дождя. Княжне Вере навстречу попадались еще совсем мальчишки, которые, меся грязь, с босыми ногами подгоняли домашний скот на пастбище. Многие идущие навстречу или с дворов своих домов с любопытством смотрели на красивый, будто ханский, фаэтон и на белокурую молодую красивую девушку, сидящую в нем и мучительно гадали, не заблудилась ли. Она ехала нарочито медленно, чтобы хорошенько посмотреть на эти причудливые дома и полюбоваться суетливостью сельчан, занятых каждый своим делом, напоминающим борьбу за выживание. Как странно, ей не хотелось даже кушать, хотя уже был полдень.
-- Вы не знаете, мне еще долго ехать до села Виляш? - не слезая с фаэтона, спросила она у молодой женщины с ребенком на спине закутанным в шаль.
-- Это и есть село Виляш, а Вам кого, барышня? Вере стало неловко, но все же вынуждена была спросить.
-- Мне нужен Рашид, извините, так получилось, что фамилию его не знаю, - смущаясь, произнесла княжна.
-- Да это сын Рахима Таирова, они живут у леса, на самом берегу, Вы не ошибетесь, такой старый дом на отшибе, его сразу видно, - бойко ответила женщина, меся грязь, шлепая большими ботами, пошла дальше. Чуть отъехав, Вера увидела лес и старый дом, о котором говорила женщина. Остановившись у забора, она впервые ощутила неудобство, что сама оказалась в затруднительном положении. Во дворе мальчик лет двенадцати выгонял из стойла овец и коз и, увидев такой красивый фаэтон, подошел ближе.
-- Вы, наверное, заблудились, да, барышня, - шепеляво спросил он, - а у Вас красивый фаэтон.
-- Если хочешь, можешь посидеть в нем, а это дом семьи Таировых? если да, тогда мне нужно увидеться с Рашидом, - слезая, спросила Вера.
-- А его дома никогда не бывает, живет, где попало, как отшельник, то в лесу, то у реки, - шмыгая носом, ответил мальчик.
-- А ты кто будешь ему? - Я его брат и меня зовут Айваз.
-- Айваз, я приехала издалека и тебя очень прошу, подскажи, где можно его найти, поможешь? Услышав разговоры и увидев фаэтон и девушку, беседующую с Айвазом, глава семейства Рахим подошел ближе. Узнав, что девушка ищет Рашида, Рахим сразу помрачнел.
-- Он пережил бесчестную, незнающую пример, презренную трагедию, которая его так сломала, что он вообще людей избегает, честно говоря, мы даже не знаем, где он и что с ним,- печальным голосом произнес Рахим. Но в разговор снова вмешался Айваз.
-- Надо посмотреть, может, он на берегу в своем шалаше? Тут недалече, пешком дойдем. Рахим, взяв за уздечку коня, повел его во двор.
-- Надо бы на него накинуть войлочную накидку и, желательно, его распрячь, если барышня дозволяет, - спросил Веру отец Рашида.
-- Да, да, пожалуйста, я все равно его буду ждать, - решительно ответила княжна. Шалаш пустовал, на берегу тлеющий костёр напоминал, что кто-то здесь недавно был и жарил рыбу на вертелах. Мальчик, сославшись на неотложные дела в хлеву, посмотрев на княжну Веру с ног до головы, особенно на ее блестящие красные сапоги, сказал: жалко мне Вашу одежду, постарайтесь не пачкаться и ждите, он должен прийти, а так дорогу знаете, - и убежал. Княжне не долго пришлось ждать, из леса вышел Рашид, на поясе которого, высели несколько куропаток.
-- И вышла нимфа из воды, чтобы любоваться горящим факелом любви маленького божка, не подозревая о чудодейственной силе его огня, и заразилась любовью. Теперь ты, нечто нереальное, как призрак, будешь преследовать меня всюду, так? Или как у великого русского Поэта: - «Бессонная нимфа скиталась по берегу Пенея». Она видела, что он очень похудел, и подошла к нему, сильно обняла его. От него пахло костром, тем же запахом, когда он жил анахоретом в горах на берегу озера.
-- Я приехала на фаэтоне и уже имела приятную беседу с твоим отцом, познакомилась с твоим братом и нахожусь здесь, как твой гость и надеюсь, ты меня не прогонишь, - еще сильнее прижимаясь к нему, тихо прошептала княжна.
-- Что за глупости, конечно, нет, пойдем домой, и я тебя познакомлю с теми же, с которыми ты уже знакома, Вера, с матерью не придется, она покоиться в ином мире, - печально сказал он. Во дворе уже отец Рашида распряг коня, отвел его в конюшню, а фаэтон поставил под навес.
-- Отец, познакомься, пожалуйста, эта княжна Мерецкова Вера Павловна - дочь князя генерала Мерецкова и княгини Ольги Семеновны, а все остальное не интересно. Сейчас тебе найдем подходящую одежду, и ты будешь помогать мне готовить еду, пока светло,- уже повеселее сказал Рашид.
-- Ты только принеси мой кофр и остальные вещи из фаэтона, я буду переодеваться, а потом вместе начнем готовить. Они ужинали втроем за небольшим столом, и Вера, наклонившись к Рашиду, шепотом спросила: - а отец твой, вообще, пьет? я не знаю, как у вас принято, а то у меня имеется коньяк, херес и мадера, и встала, подошла к своему кофру.
-- Угощаетесь, пожалуйста, - поставила на стол несколько бутылок.
-- Ваше сиятельство, мы не привыкли к такой роскоши, раз угощаете, придется попробовать, как раз под дичь, - весело сказал Рахим.
-- Рахим ага, прошу Вас отныне меня называть просто Верой, хорошо?
-- Хорошо доченька, так уж и быть, Ваше сиятельство, как прикажете. Все засмеялись. День начал вечереть, и Рашид зажег лампы и думал, где же Вера спать будет, вроде комната матери давно пустовала, и в комоде чистое постельное белье найдется, ну ладно, пусть княжна поспит день другой в деревенской избе.
-- Вера, здесь не такие хоромы, как у тебя, но жить можно, - показывая комнату, сказал Рашид. Я думаю, тебя не особенно расстроит отсутствие дивана, но простая железная кровать вполне удобна для отдыха, - застенчиво произнес он и начал стелить простыню на кровать. - А потом все это будешь делать сама, идет?
-- Конечно, ты только принеси мой кофр в эту комнату, там имеется халат и белье, потом покажи, пожалуйста, где можно помыться.
-- О, у нас есть чисто русская баня, завтра натопим, и я тебя от души напарю в пару, и все злые духи покинут твое тело, - весело сказал Рашид, положив кофр рядом с комодом. Ты переодевайся, потом я тебе сведу в баню, там всегда есть теплая вода. Она была одета в бархатный халат с бахромой и сидела на кровати, держа на коленях ридикюль, потом достала из кофра аккуратно сложенные костюмы Рашида и золотые музыкальные карманные часы, подаренные ему. Она подошла к Рашиду, моющему посуду на кухне, и попросила ненадолго зайти в комнату.
-- Вот твоя одежда и обувь, которую ты забыл в особняке, и карманные часы. - Они теперь мне не нужны, мы об этом долго говорили, ты очень упрямая особа, и на этот раз все это зря притащила, - с иронией начал он. Тогда она, взяв часы, направилась в общую комнату, где отец Рашида в сломанных очках читал какой-то журнал.
-- Рахим ага, а я хочу подарить Вам карманные часы на память, они музыкальные, и чтобы смотреть на время, нужно открывать крышку часов вот этой маленькой кнопочкой рядом с заводной головкой, - волнуясь, выпалила она и протянула часы Рахиму. - Ведь они золотые, дорогие, да и зачем они мне, впрочем, благодарствую за подарок, Ваше сиятельство, - растерявшись, вымолвил он. Вера вернулась в комнату, где еще находился Рашид.
-- А здесь есть магазин, в крайнем случае, лавка, где можно приобрести вещи, например, одежду?
-- Зачем тебе магазин, у нас он называется, магазей и не ахти богат товаром, а в казенном магазине почти все есть, - недоумевая, спросил Рашид. Она достала из ридикюля большую пачку денег и три маленьких кожаных мешочка, содержимое одного мешочка высыпала на кровать. Рашид, впервые увидев золотые монеты, которые ослепительно сверкали, растерялся.
-- Я хотел бы понять, что все это означает? Твое происхождение по-прежнему не дает тебе покоя, подталкивая к боле унизительным поступкам, чтобы подчеркивать свое преимущество над другими, что, богатство это все?- начал злиться он.
-- Да мне какое дело до моего происхождения, ты ослеплен и наполнен злобой к таким имущим, как я, но я то не занимаю никакого поста, а простая влюбленная девчонка, которая безумно тебя любит, вот в чем вопрос. Да, я наследница, потомок рода, состою в определенном родстве, а теперь что, вообще от всего отказаться? И не пойму, ради чего, ведь я вовсе не признаю традицию поколений - от отца к детям, от старших к младшим, неужели ты это не поймешь, ты не глупый человек, побывавший в том кладезе? Я готова жить с тобой здесь, работать, не смейся, я привыкну, а что делать с этим богатством, которое можно использовать для обустройства нашего быта? Что здесь зазорного, а? Теперь давай из этих монеток создадим некое изображение, которое будет сиять, и мы будем поклоняться ему как божеству. Но это чудачество и чудовищно, маразм, полный упадок разума, если не использовать свое материальное состояние на благо семьи, когда есть возможность. Да, а ты не смейся, я выйду за тебя замуж, и мы создадим прекрасно обеспеченную семью, и до тебя никак не доходит, что приехав сюда, я фактически отказалась от тех привилегий, от тех преимуществ перед простым человеком, - тихо, но раздраженно говорила она. Из коридора послышался голос отца Рашида: надобно задать овса коню княжны, а сколько требуется, как бы не перекормить. - Там на фаэтоне есть фураж в отдельных маленьких мешочках, вот один мешочек его суточная норма, да и еще сена. Рашид со словами я сам вышел из комнаты. Но скоро вернулся, и возбужденная Вера уже никак не могла остановиться.
-- Понимаешь, так уж исторически сложилось, что человеческий род, человечество, переходя из одной общественной формации в другую стадию развития, добилось колоссального преимущества, сделав приоритетным эксплуатацию человека человеком ради наживы и богатства, разделив их на классы, применяя при этом чудовищное насилие. Я согласна с тобой, только так имущие приумножили свое богатство, поверь мне, так исторически сложилось, и не следует тебе искать в этом мою вину. Это неправильно и, по крайней мере, несправедливо. А я хочу быть любимой, счастливой и не собираюсь ход истории повернуть вспять, считаю, что это неосуществимо и утопия, - прослезившись, устало села на кровать. --- Вот это да, произнес Рашид, на глазах мир рушится, она готова ради любви, если это искренно, поменять свой роскошный дворец и все благо на эту ветхую лачугу? Бред какой-то, какая-то бредовая идея, лишенная логики, разумного рассуждения и мы с тобой своими долгими суждениями, умозаключениями дошли чуть ли не до силлогизма, но из наших двух противоположных суждений верного решения или вывода так не нашли, поразительно! Только я одного не пойму, как ты собираешься выходить замуж за меня, а? А семья, Вера, благословление, венчание? Это и есть начало супружества, а разве княгиня тебя, единственную дочь - наследницу на брак со мной благословит? Конечно, да, если она находится в бреду или в состоянии самозабвения. Все, на сегодня закончим нашу враждебную полемику и пойдем, покажу баню, где можешь помыться, - взяв ее за руку, повел в другой конец дома.
-- А ты постой здесь, подожди меня и пока отвернись, а потом польешь мне на руки, а пока держи полотенце, - властно сказала она. Она лежала на непривычной для нее на металлической кровати, приглашая Рашида сесть рядом.
-- Спи, давай, завтра спозаранку разбужу, чтобы босиком по росе бегала, и до самой речки, может, так избавишься от изнеженности, но я буду тебя холить и баловать вниманием, уходом, а ты, смотри, не захворай, - целуя ее в губы, задул свечку.
К вечеру состояние Марата ухудшилось, поднялась температура, и он начал бредить. Обеспокоенная его состоянием, графиня окликнула служанку Лукерью и велела срочно кучера отправить за доктором, сама стала накладывать на горячий лоб влажную, смоченную в холодной воде, марлю. Вдруг она увидела, что кровь продолжает сочиться, только не сквозь повязку, а вниз по ребрам, и на пледе были видны следы свежей крови. Так она сочилась постоянно, подумала она, значит, мы его убили, а доктор явно тут оказался не на высоте. Подошла мать, Серафима Сергеевна, начала помогать дочери.
-- Мама, принеси, пожалуйста, спиртовую настойку, нужно смочить старую повязку и перевязать его рану снова, - попросила графиня.
-- Боже мой, какой он гигант, прямо-таки сам Атлант,- и ушла. Когда графиня наложила новую повязку, стала внимательно смотреть, не сочится ли больше кровь, и продолжала менять марлю на лбу, которая тут же становилась сухой. Марат в бреду вспоминал службу, отдавал приказы, одним словом, продолжал воевать. Она попыталась перевернуть его на бок, чтобы влажной марлей вытирать спину и увидела следы огнестрельных ран и раны, нанесенные режущим острым предметом. Она расстроено покачала головой: как после таких ран он выжил, ума не приложу, а тут мы ему еще добавили.
-- Надобно его отправить в лазарет или госпиталь, а то, не дай Бог, умрет, - перекрестившись, сказала набожная Серафима Сергеевна, тревожно посмотрев на дочь. Наконец-то приехал доктор, который уже испытывал стыд за свою оплошность и щедрый гонорар и, подойдя к больному, по старой привычке засунул градусник под подмышку.
-- Боюсь, что у него задето легкое, - с сожалением произнес он. Я не хирург и определить тяжесть и масштабы повреждения не смогу, простите меня, графиня, его следует отправить в госпиталь, тем более, он военный, как говорит Ваша матушка. Она, презрительно взглянув на него, на его клинообразную бороду с редкими торчащими волосами, напоминающую козлиную бороду, едва сдерживая свой гнев, обратилась служанке: - Лукерья, проводите доктора, а то он такое наговорит, что сам бог - целитель Феб ему не поможет. Когда доктор ушел в сопровождении служанки, графиня недовольно посмотрела на мать.
-- Откуда, сударыня, Вам известно, что он военный и непеременно следует отправить его в госпиталь, а? Вы же набожный человек, так будьте терпимой, наконец, милосердной, и я вовсе не почувствовала Ваше сердечное участие в жизни раненного человека, он же у нас не милостыню просит, а? Интересно, для кого Вы так, маменька, усердно исполняете религиозные обряды, выражающие набожность, для ближнего, не сказала бы, или это притворство, видимость? Вот так осудили и убили Праведника, а он не противился им, и равнодушие, как ржавчина, огонь съедает плоть Вашу, и Вы, наверняка, забыли эти библейские заповеди, - неожиданно яростно выпалила Марина. Проводив доктора, подошла Лукерья, Серафима Сергеевна поняла, что после таких ехидных высказываний дочери, ей здесь делать нечего.
-- Лукерья, я уезжаю в загородный дом, долго не приеду, и медленно пошла к выходу.
-- Возьми Евсеевича и поезжай за знахаркой, которая живет в своей лачуге за городом, пусть возьмет все свое снадобье, зелья и возвращайся обратно, не теряя время. Марина снова перевернула Марата на бок, свежая повязка была сухая, значит, кровь не сочится. Пока служанки не было, а остальные без вызова в гостиную не заходили, Марина принесла в медном тазу теплую воду и, налив в таз душистой водички, решила обтереть его тело. Ножницами обрезала его оборванные брюки, полностью оголив тело, и увидела вывалившийся на бок за бедро его мужской половой член и замерла, потрясенная его величиной. Марат уже не бредил, дышал, отрывисто обливаясь потом. После обтирания она укрыла его теплым пуховым одеялом и устало села рядом на диван. Она восхищалась его красотой, его гигантским телом, он лежал, будто отдыхал, как могучий титан после долгих и изнурительных сражений. Происходит что-то таинственное, будто по велению Бога этот Атлант оказывается на ее пути, может, это подарок небес, ответ на упреки ее несносной матери, часто напоминающей, что она останется и состариться в девках? Лишь бы выжил, она готова день и ночь ходить за ним, пусть только он выздоровеет. Она поочередно вытряхивала его карманы, и, вдруг, из кармана жилетки выпал жетон в виде золотой монетки с порванной цепочкой. На лицевой части жетона был изображен барельеф царя, а с оборотной стороны рельефное изображение Смольного монастыря, и внизу надпись: «Штабс-капитану Чекмезову М.Т. за доблесть». Она подняла жетон, по крайней мере, мы знаем, как его зовут, если жетон принадлежит ему, подумала графиня. Приехала Лукерья со знахаркой, которая при ходьбе припадала на правую ногу, волоча ее за собой, возраст знахарки невозможно было определить, только седые волосы, глубокие морщины и худоба выдавали, что она преклонного возраста. Она подошла к больному, села рядом с ним на диван, на котором сам Марат едва поместился, приподняв одеяло, увидела, что он совершенно голый, просила женщин удалиться. Просила графиню самой принести большую деревянную ложку с плоским концом, и с помощью графини, приподняв его голову, вылила из пузырька в открытый рот темно - коричневую жидкость. Велела принести свежий бульон и домашнее красное вино, высыпав в приготовленную чашу серовато - зеленый порошок, начала все тщательно размешивать.
-- Жених, что ли, - открывая беззубый рот, усмехнувшись, спросила она. Графине ничего не оставалось, иначе, как кивнуть головой. Все зелье, что приготовила знахарка, обеим женщинам с трудом пришлось скормить Марату.
-- Жар спадет, только вот свежую повязку нужно менять, я хочу к ране приложить сушеные листья и мазь собственного приготовления из горных лечебных трав, не волнуйся, завтра ему уже будет легче. Графиня боялась ее отпускать, поэтому предложила остаться в особняке, пока он не поправится, конечно, за отдельный бакшиш. Она, в знак согласия, кивнула головой, и графиня проводила ее на кухню, чтобы кухарка накормила ее.
В замке не ждали скорейшего возвращения княгини. Все догадывались, что она безумно была влюблена в приказчика - красавца и, после его внезапного отъезда, бросилась за ним. Никто не осуждал, наоборот, все радовались, что наконец-то она нашла свою любовь и, полюбив по зову сердца, последовала за ним. Все так и было бы, не случись того рокового случая, не езди они в город и не окажись в гостях у этого глупого фендрика. Эх, княгиня, причем здесь тот фендрик, какие же силы вынуждают тебя не признаваться даже самой себе, что сама изначально была не права, и своим ответом не только унизила любимого человека, оттолкнув его, и теперь, находясь в плену бреда, бессмыслицы, под жестоким ударом химерной мечты, лукавишь, а все так просто, ты не могла перешагнуть барьер вековых традиций и правила преемственности, за что и поплатилась. К сожалению, этого тебе не дано было понять, и ты стала жертвой не многовековых традиций, родословного происхождения, а просто своей глупости. Судьба отвернулась от тебя, и вряд ли она снова проявит жалость и вернет тебе тот потерянный шанс, может быть, в другой жизни, хотя там пусто, а в этой жизни ты уже глупо проиграла. Предрассудок, ставший предметом долгих глупых споров с Маратом, особенно, когда речь идет о любви, неуместен, доводы его, что твое происхождение, разрушая отношение, может послужить разладом, оказались правдивыми, и ты не смогла победить свой ложный взгляд, и счастье ускользнуло от тебя, что является редким явлением, что у такой умной женщины предрассудок победил ее разумность. Это был роковой парадоксальный поступок, вновь вернувший тебя в тяжелые, невыносимые оковы одиночества.
Наступал рассвет, из соседнего двора первым начал горланить петух, наверное, имеющий особый приоритет, как положено лидеру, и все остальные, долго ждавшие его команду, хором стали поддерживать своего лидера.
-- Вставай, вставай юная пери, - поторопил полусонную Веру Рашид, - а то проспишь утреннюю зорьку, которая проснулась и вот-вот покажется из-за гор, и пусть она ласкает твои белокурые волосы. Нет, нет, босиком побежали до речки, по росе и инею, и ты сегодня наберешь много силы от матушки земли.
-- Да она так изнежена, что ты ее простудишь, - вмешался было отец его Рахим. Рашид не унимался и скинул с нее одеяло, она хотела надеть теплые, обшитые бархатом, тапочки, но Рашид их отнял: - мы договорились, что босиком, только так можно почувствовать нежность и силу земли. Они вместе добежали до речки, все деревья, кустарники и луга были одеты в белую прозрачную причудливую шубу.
-- Боже мой, какая дивная красота вокруг, а жаль, что все это пропадет, - не обращая внимания на замерзшие ноги и утренею прохладу, - громко говорила она. Вот тонкая сосулька, а мне хочется ее попробовать на вкус, - сказала она и начала сосать ее. - Ты можешь заболеть, - отнимая сосульку, сердито сказал Рашид, горло заболит. Они вернулись домой, и отец Рашида протянул ей еще дымящуюся крынку парного молока: - Ваше сиятельство такое еще не пробовали. Айваз со стороны с интересом смотрел за причудливым поведением княжны, которая уже за завтраком, уплетая творог и сметану, слушала, что говорил Рахим.
-- На обед сворим щец или, как еще называют, мясную похлебку с добавлением капусты, тебе понравится, и через некоторое время все это ты сама сможешь приготовить, - наливая в кружки чай из самовара, говорил Рахим.
-- Рахим ага, мы с Рашидом поедем в лавку и магазею, как у вас ласково называют магазин, хотелось бы знать, что купить, - допивая чай, спросила Вера.
-- У нас денег нет, по этой причине мы ничего не покупаем, лавочник все то, что мы берем, записывает в долговую книгу, а осенью рассчитываемся, кто сеном, кто мясом, тем, что он пожелает, хозяин барин, как у нас в народе говорят, - грустно произнес Рахим. Лавочник еще издалека заметил роскошный фаэтон, предчувствуя возможность появления высокого гостя, еще раз опытным взором обвел свою лавчонку. Рашид с княжной зашли в лавку и княжна, постояв у прилавка, вдруг надменным тоном спросила: уважаемый, у тебя имеется долговая книга, куда ты записываешь долги односельчан, так? Лавочник, интуитивно почувствовав, что дело имеет с высокородной особой, поспешно, услужливо достал большую толстую книгу с только ему известными каракулями.
-- Семья Таировых в твоем списке имеется, и сколько они тебе задолжали? - властно спросила Вера.
-- Да Рахим ага во время рассчитывается с долгами в каждую осень, да долг у него небольшой, - поторопился успокоить княжну лавочник. Княжна открыла свой ридикюль достала сторублевую купюру и небрежно бросила на стол лавочнику: - надеюсь, этого хватит? - посмотрев на растерявшегося лавочника, спросила Вера. - Милостивая государыня, пожалейте, мы отроду таких денег не видали, и у меня сдачи не наберется,- сконфузившись, ответил он. - А на остальные деньги ты будешь отпускать ему любой товар по его желанию, уяснил? Уже на улице Вера, обняв Рашида, сказала: я хотела тебя попросить, попроси отца, пусть поедет в магазей, где торгуют одеждой, и купит себе и Айвазу много - много одежды, которая им по душе, идет? Рашиду оставалось только кивнуть головой. В казенном магазине они купили все необходимое и под пристальными любопытными взорами сельчан вернулись домой. Они фаэтон оставили во дворе, где Рахим ага и Айваз рассматривали вещи, которые были ими куплены и, чмокая губами, удивленно качали головами.
Вера с Рашидом, держась за руки, шли по берегу, и он, перебравшись сквозь кустарники белой акаций, привел ее к своему шалашу, достал свечу, почти догоревшую дотла, зажег ее, здесь все было по-прежнему, и ему казалось, что шалаш еще хранит то тепло, те минуты сладострастие, которые он познал здесь впервые с Ниной.
-- Вера, - нерешительно начал он, я хочу раскрыть тебе тайну одной омерзительной бесчестной истории, дай слово, что мой рассказ не повлияет на наши отношения, и ты не станешь меня ревновать к девушке, которая покончила жизнь самоубийством, после того, как была изнасилована. Я в горах оказался после того, когда ее родители отказали нашим сватам, и я, убитый горем, опозоренный, вынужден был покинуть село и жить анахоретом. Я предлагал ей уехать со мной, но она, боясь мести отца - старовера, отказалась. А когда вернулся, ее близкая подруга рассказала мне, что она недалеко, здесь же на берегу, двумя пьяными мужланами из соседнего села жестоко была изнасилована. И вынужден тебя спросить, ты меня сильно и по-настоящему любишь или я плод твоего воображения, скажи только правду, я не обижусь вовсе, - отвернувшись, чтобы она не видела его слез, спросил Рашид.
-- Глупыш, - нежно произнесла она, я тебя безумно люблю и как я могла создать в своем воображении образ такого парня, как ты, а? Молю тебя, не плачь, я сделаю все, что ты хочешь, пусть даже ценой собственной жизни, - обнимая его за голову, целуя текущие слезы, ответила княжна.
-- Я тебя прошу, помоги мне отыскать этих мужланов, у тебя большие связи, и материальная возможность имеется, в уезде узнай, где они проходят отсидку, и я хочу отомстить им за их злодейства, чтобы обрести покой. Встретиться с тюремным начальством, поговорить, чтобы они получили плату за совершенное зло - возмездие, воздать им по заслугам, организовав их погибель, как несчастный случай. Понимаешь, - говорил он, продолжая плакать, после этой трагедии у меня внутри произошел чудовищный по силе излом, и я не смогу смириться и жить с этим, - уткнувшись в кучу сена, еще сильно зарыдал он. Вера всячески пыталась его успокоить.
-- Мы завтра же поедем в наш особняк, и я все организую, и мы сделаем, как ты хочешь, тут ты прав, они заслуживают кару и, наверняка, нам не дождаться, когда судьба соизволит покарать их, - утешая его, произнесла княжна. Они вернулись домой, отец Рашида и Айваз все купленные вещи уже перенесли в дом. Новая посуда, постельное белье, домашняя утварь.
-- Отец, Вера рассчиталась с твоими долгами с лавочником, и он тебя еще долго будет облуживать, ты волен взять любой товар, чуть ли не все, что есть в его лавке. Ты посмотрел бы на его от алчности скривившуюся физиономию, выражение лица, когда Вера протянула ему сторублевую купюру, он чуть не свихнулся, - улыбаясь, рассказывал Рашид. Княжна открыла свой ридикюль и достала пачку денег, не считая, половину положила на стол.
-- Отныне вы ни в чем нуждаться не будете, я выйду замуж за Вашего сына, если Вы не против. Чтобы не разрушить память о прошлом, рядом с вашим домом построим роскошный особняк с садом и будем меблировать его по европейскому стилю. Эти деньги на всякие ваши нужды, только не экономьте. Мы с Рашидом завтра ненадолго по неотложному делу уезжаем, и на днях приедут мастера, которые начнут работу с фундаментом особняка и саженцами, - и Вера, неожиданно опустившись на колени перед отцом Рашида, прослезившись, молвила: не откажите, нам друг без друга жизни нет. Рахим сначала растерялся, потом поднял ее на ноги: знаю русское благословение, но я по-своему, поцеловав ее в лоб, тихо произнес: счастья вам, дети мои.
Знахарка оказалась права, то ли ее колдовское зелье, то ли не хотел сдаваться могучий организм Марата, графиня, постоянно прощупывая его лоб, убеждалась, что жар спадает, дыхание его становится ровным, главное, повязка была сухая, и рана не кровоточила. Знахарка хорошо знала чудодейственные лечебные свойства своего зелья, и беспробудно спала на кровати, открыв рот, и громко храпела, издавая разнообразные звуки, за ночь ни разу не подходившая больному. Графиня, до самого утра сидевшая у постели Марата, как только он зашевелился, открывая глаза, тут же немедля спросила, как он себя чувствует.
-- Благодарствую, о, целительница моя, Вы, барышня, простите, имени не знаю, Вы благодатная и оказали мне помощь в трудный час, оказав благодеяние, вот только немного грудь болит, - устало, охрипшим голосом проговорил Марат.
-- Вы молчите, пожалуйста, Вам много говорить нельзя и Вы мою мягкосердечность принимаете за благодушие, ведь помогать человеку, оказавшемуся в беде, дело благое. Подошла знахарка и ничуть не удивилась, что больной не только открыл глаза, но и разговаривает.
-- Вижу, что твои дела идут на поправку, касатик мой, но повязку нам снова нужно поменять и наложить свежую. Вот только жалко графиню, она всю ночь сидела у твоей постели, вот как переживала, и ты должен поблагодарить ее, ведь по ее велению меня привезли сюда, и должна признаться, что во время. Боже мой, как я хорошо спала, благодать, в полном душевном покое, - садясь рядом с Маратом, произнесла знахарка. Знахарка настойчиво предлагала Марине идти хотя бы немного отдохнуть, но она отказалась и вызвалась помочь ей поменять старую повязку Марату. Знахарка только пожала плечами и из своего пузырька налила немного настойки на старую повязку, промочив ее, чтобы безболезненно снять. Сделав Марату перевязку, знахарка напомнила, что его следовало бы покормить бульоном и дать немного красного вина. Марина Ивановна ушла на кухню и скоро вернулась с Лукерьей, которая несла поднос с бульоном и вином. Подошел камергер дома, сутулый старичок с ключом - регалией, который висел на его шее на голубой ленте, подчеркивающий его звание, и шепелявым голосом сообщил:
-- Графиня, прибыли поручик Сорокин и просят Вашу милость принять их благородие.
-- Скажите поручику, что мне не здоровится, и принять его не могу и извинитесь, - недовольно сказала графиня камергеру, и он шаркающий походкой, стуча каблуками по паркетному полу, удалился из гостиной. Когда с процедурами было закончено, знахарка, довольная исходом лечения и щедро одаренная графиней бакшишем, предложила немного выпить за здоровье этого великана. Служанка Лукерья с одобрения графини быстро собрала на малахитовый стол вино и сладости. Марат видел, как эти совершенно чужие люди радуются по поводу его выздоровления, а особенно графиня, целую ночь просидевшая у его постели. Он услышал бой настенных часов, они извещали, что сейчас ровно полдень, и странно, он до сих пор их бой не слышал. Графиня с дозволения знахарки на подносе преподнесла Марату бокал красного вина и, приподняв ему голову, помогла выпить. От нее пахло легкими духами, напоминающими знакомый запах горного дикого жасмина.
-- Скажите, пожалуйста, эти часы постоянно ходили, пока я был здесь? - вдруг спросил Марат.
-- Нет, спокойно ответила графиня, их Лукерья недавно запустила, случилось что?
-- Просто за два дня я их бой впервые услышал и вынужден был спросить, а вдруг травма повредила и мой кладезь? - произнес Марат и пристально посмотрел, поняла ли его графиня.
-- Вы особенно не волнуйтесь, Марат, - сказала графиня, я тоже была в том кладезе, правда, внутри не была, но вокруг кое-что удалось подобрать, и дорогу туда запомнила, можете мне доверять. - Вы откуда знаете мое имя, барышня, неужели я так сильно бредил? Она вытащила из бокового кармана платья жетон с цепочкой и выложила в его широкую ладонь. Увидев, что у графини и Марата завязался разговор, Лукерья и знахарка удалились на кухню, оставив их наедине.
-- Вот теперь давайте знакомиться, - сказала графиня, поудобнее поправляя подушку Марата. Я графиня Белорецкая Марина Ивановна, живу в своем особняке с матерью Серафимой Сергеевной вдвоем, мне двадцать пять лет, незамужнем. Мать сейчас находится в загородном доме после ссоры со мной. Я окончила словесное отделение Московского университета. Только не пойму, как Вы в неурочное время оказались на дороге в темноте, и Евсеевич, наш кучер, не заметив Вас, задел экипажем, и Вы, таким образом, оказались в моем доме. Он еще привстал, повыше опираясь на подушку, морщась от боли и держась за грудь, медленно, отрывисто начал говорить.
-- Это длинная и грустная история, я сам из села Бадамлы, после службы жил в поместье с матерью, а после ее смерти по рекомендации сослуживца вынужден был уехать в замок одной особы и работать у нее приказчиком, - тут он смолк и спросил, не утомилась ли графиня его рассказом. Графиня настолько была увлечена рассказом, что попросила непременно продолжить. Тут не все следует говорить, подумал Марат.
-- Как-то княгиня Мерецкова, Вы, наверное, слышали это имя, попросила отвести ее в город, и мы остановились недалеко от Вашего особняка, у моего сослуживца и друга, теперь бывшего. За столом этот фатоватый фендрик начал суемудрствовать, спросив княгиню, мол, в качестве кого ее сопровождаю. Она, слукавив, представила меня своим камердинером, меня, боевого офицера и потомственного дворянина. После этого мне стало не по себе, и меня охватила мехлюдия, я встал, сказав лишь одну известную фразу - «Как совесть из нас делает трусов» и просто убежал, а остальное Вы знаете, - устало проговорил Марат. Графиня, сказав, я сейчас, покинула гостиную. Марату очень хотелось помочиться, и он медленно, боком стал сползать с дивана на пол, прилагая огромное усилие, чтобы встать. Но он не знал, где находится уборная и направился в сторону кухни и, как назло, навстречу шел камергер, увидев его, от изумления поперхнулся. Марат, приложив указательный палец к губам, тихо спросил, где уборная. Старичок, успевший отойти от шока, поманил его пальцем и показал на коридор, где были расположены ванная и уборная. Графиня, вернувшись в гостиную, увидев пустующую постель, была поражена от неожиданности странностью происходящего. Она просто не понимала, что произошло, и куда же делся больной. Увидев его, идущего со стороны коридора, поняла, откуда он идет, и немного успокоилась.
-- Вы с ума сошли, к чему такое проявление личной инициативы, вызванное чем-то необходимым, похожей на детские шалости?- недовольно проворчала графиня, помогая ему лечь в постель. - Я долго терпел, - улыбнувшись, сказал Марат, и хочу просить у Вас прощения именно таким образом, - целуя ее в шею, весело произнес он. Графиня, было, сначала растерялась, а потом, нарочито сердито надув губы, пальцем пригрозила: если еще раз Вы это себе позволите, то я рассержусь на Вас. Она села рядом на диван и посмотрела на его повязку, крови не было. Она была так соблазнительно близка и досягаема, что он не хотел упускать своего похотливого желания - обнять ее.
-- Запах дикого жасмина меня с ума сводит, и во избежание приступа умопомешательства, я бы желал поцеловать Вас, Вы умопомрачительно красивы, и я нахожусь в плену необузданной страсти, - держа ее за руки, тихо, шепотом произнес он. Она, слегка чмокнув его в губы, с сожалением сказала: это лишь желание и оно быстро проходит, увы. Я вижу, у Вас сегодня удачное направление ума, и это бодрое умонастроение вселяет мне надежду, что Вы настойчиво идете на поправку, и не далек час, когда Вы покинете мой дом и поедете в свое поместье, - начала язвить графиня. Марат, никогда не желающий оставаться в долгу, медленно начал:
-- Что касается моего умонастроения, графиня, я не убогий, одновременно и не волхв. Я не хочу, чтоб во мне увидели убожество вот такие богатые и высокородные гордячки, которые делают простой люд убогими, лишая их всего, но они, в отличие от Вас, гораздо счастливее. Один из великих словесников говорил, лучше на убогой жениться, чем за богатой волочиться. За Вашу доброту мне не хотелось бы обидеть Вас, Вы же не страдаете нимфоманией, и долго находясь в тисках несбыточных желаний, одиночества, Вы стали мужененавистницей, окаменели и стали похожей на царицу Ниобу, зажгите в сердце светоч, пусть он освещает и греет Вашу остывшую душу. Чуть терпения, и я покину Вас, боюсь, что мне с Вами пока не расплатиться, и обещайте, что не будете бить меня батогами и не поставите меня на правеж за долг. Мне двадцать семь лет, не будь Вы высокородной особой, я бы предложил Вам свое сердце и полный мой кладезь, - мрачно проговорил он, держась за грудь, начал спускаться с дивана.
-- Я прошу, если Вы сами брезгуете мною, поручите служанке принести мою одежду, наверняка, что-то уцелело, а жетон свой дарю Вам на память. Графиня, увидев, как он, морщась от боли, слез с дивана, встал на ноги и ждет свою одежду, совершенно растерялась. Ведь она хотела подчеркнуть, что скоро он, поправившись, покинет ее дом, и никакого намека на то, что именно сейчас и в таком состоянии. Это же бессердечно отпускать его в таком состоянии, где же Ваше милосердие, графиня, в отсутствии которого недавно упрекали свою мать?
-- Я позволю себе заметить, что Вы меня не верно поняли, мои слова относятся к тому времени, когда Вы окончательно поправитесь. Подошла знахарка, которая не понимала, что же происходит. Но графиня, прежде чем продолжать говорить, подошла к Марату, попыталась его уложить в постель.
-- Это же бессердие, и неужели Вы и в прямь считаете, что у меня полное отсутствие внутреннего чувства, сочувствия? Вы извините меня, я это позволить себе не могу и греховодничать не собираюсь, - прослезившись, молвила она. Знахарка, разозлившись на них обеих, с трудом проговорила:
-- Я не знаю, что между вами происходит, если Вы сейчас уйдете, значит, убьете себя, - подошла к Марату и увидела, как хлещет кровь сквозь повязки. Графиня очень испугалась, что он уйдет, а увидев кровь, совсем было расстроилась. Знахарка, ватным тампоном, туго зажав рану, вокруг раны посыпала темно-коричневым порошком, и при этом постоянно причитая.
-- Вся работа насмарку, - ворчала она, смотря на плачущую графиню, не плачь, небось, обойдется.
-- Марина Ивановна, - едва шевеля губами, позвал Марат, прошу Вас, сядьте поближе ко мне. Она послушно встала, подошла к дивану и несмело села рядом с ним. Знахарка, положив на рану несколько листьев, о целебных свойствах которых знала только она сама, и еще раз теперь полив рану коричневый жидкостью из пузырька, наложив тугую повязку на рану, ушла, снова причитая. Графиня держала его руку, и он, почувствовав тепло ее рук, будто успокоившись, медленно закрыл глаза. Она наклонилась к его лицу, еще плача, поцеловала его холодные губы. Откуда взялся ты, исполин, на мою голову, нарушив мой покой, посеяв в моем сердце семена, волнение, смятение духа, «чувствий пыль», как говорил великий Поэт, превратив его в сердечное влечение? Вдруг эти семена уже дали ранние всходы, нет, нет, я к этому не способна, мне не дано, и я могу не выдержать. А что, если это любовь? Он же признался мне, предлагая сердце и даже свой бездонный кладезь. Значит, мы друг к другу испытываем чувство глубокий привязанности по воле Бога. Так ли? Господи, и откуда взялась такая страсть к нему, а не после того, когда мы коснулись губами? Получается, как у великого словесника - «Всякая страсть слепа и безумна, она не видит и не рассуждает», да? Тогда я окажусь в плену вожделения и начну испытывать к нему сильное половое влечение. Когда он собирался уходить, я поняла, что не хочу этого и испытываю к нему вожделение, страстно его желаю. Это что, наваждение, призрачность, шалости разума или недостаток ума, а? Может быть, это месть Бога, а за что, или все же его подарок? Пожалуй, тут некого и винить, обстоятельства так сложились, которые противоречат моей воле? А что моя ничтожная воля против воли божества? Может быть, это зов моей судьбы, это мне суждено, предопределено самим Богом, который расписывает наши судьбы? Может, это, как удача, пусть случайность, но моя доля? И тут подумаешь, насколько был прав великий русский Поэт:
-- «Моей судьбы не разделишь со мною», испытавший на себе горечь и обиды, удары своей безжалостной судьбы.
- Щец готов, да и баня скоро поспеет, - собирая на стол, сообщил Рахим ага, -думаю, сначала в баню, пока светло, а потом будем вечеровать.
-- Ну, держись княжна, из бани ты выйдешь красненькая, когда я буду обдавать тебя жаром хлопая дубовыми вениками, выдержишь? - собирая белье, подшучивал Рашид.
-- С тобой хоть в геенну огненную, мой возлюбленный, только боюсь, ты меня так напаришь, что я из бани выйду не княжной, а простой крестьянкой, и ты меня разлюбишь, - нежно обнимая его, отвечала Вера. Она была еще девчонкой, умной, образованной, воспитанная в стенах замка в строгих нравственно - этических рамках, ни с кем не дружила, и Рашид был ее первым парнем. На дубовые полки парилки, надраенные до белизны, Рашид постелил простыню, чтобы она не обожглась. Сам ниже пояса, закутался в простыню и велел сделать так же Вере. Она, на удивление, оказалась выносливая, и он, оголив ее спину, начал растирать.
--У меня икры болят,- жалобно прося, произнесла она. Он понимал, что она хитрит и ждет его прикосновения. Достав из дубовой кадки уже хорошо пареный мягкий дубовый веник, начал хлестать по ее белой спине, опускаясь до икр ног, оголив все тело.
-- А теперь спереди,- скинув простыню, велела она.
-- Ты, пожалуйста, груди прикрой рукой, по ним веником нельзя, - заметил Рашид
-- Мне хватит, ложись теперь ты, - взяв веник, велела она. Вера скинула с него простыню, неумело, как в особняке начала целовать его в губы, рукой проводя по половому члену. Рашид губами обхватил ее чуть соленые губы, замер в долгом затяжном поцелуе, прислушиваясь к ее тихим нежным стонам. Она слегка губами и язычком проводила по его половому члену, еще сильнее возбуждая его. Его член полностью выпрямился и, наполняясь кровью, увеличился настолько, что она с восхищением гладила его.
-- Вера, это у тебя впервые, и тебе, должно быть, будет больно, - поглаживая ее усладу, застенчиво произнес он. Рашид целовал ее белые груди, покусывая ее длинные тёмные соски. Он сначала чуть вошел в нее и, услышав ее болезненный тихий вскрик, остановился.
-- Молю тебя, не останавливайся, пожалуйста, я буду терпеть, это короткий сладкий миг сладострастия, и я хочу почувствовать твое семяизвержение и слиться с тобой в единый поток полового удовлетворения, - еще громче стоная, как в бреду, говорила она. Рашид осторожно, но все-таки с полной силой, полностью вошел в нее и начал услаждать. После, на простыне увидев следы крови, он запретил ей париться.
-- Если будешь париться, кровотечение может усилиться, поэтому мыться и выходить в предбанник, я тоже заканчиваю, - укутав ее в сухую простыню, вывел из парилки. Ее знобило, и это был признак того, что она теперь не девственница, а женщина, которая лишилась невинности и целомудрия, и уже не тот яркоцветущий нежный горный цветок, которого многие бы пожелали сорвать.
-- Разве баня еще не протопилась? - протопилась, отец, вот только Вере с непривычки плохо стало, чуть отлежится, а потом будем ужинать. Вы пока идите мыться, - стараясь на отца не смотреть, буркнул Рашид. Он её тело вытер сухим полотенцем, а вот с длинными густыми волосами было сложнее, и он завязал её голову платком.
-- Как ты себя чувствуешь, принцесса моя?
-- Превосходно! Боже мой, какое блаженство, даже сравнения не найти. Чуть знобит, и голова кружится, думаю, чуть отлежусь, и все пройдет. У нее было наполненное внутреннее душевное состояние. После того, что произошло, она была счастлива, еще находясь в состоянии недавних сладострастных минут, испытывала удовольствие и радость. Да, это у нее было впервые, а сколько раз она все это представляла себе, читая разные любовные сцены? Рашид принес ей пить и увидел, что она смеется: - не пойму, ты болеешь или притворяешься, негодная девчонка, отвечай!
-- Помнишь в особняке, когда ты уходил, а я плакала и сказала, что уезжая, оставляешь свои «точеные стрелы» в моем сердце?
-- Ну не тяни, все равно смутно помню.
-- Вот теперь, находясь в состоянии блаженства и наслажденья, снова вспомнила того же Овидия: «В покоренной груди правит жестокий Амур», тот маленький шаловливый мальчик. Ей становилось лучшее, короткое временное кровотечение уже почти прекратилось, и она решила встать и одеться. На этот раз она достала из своего кофра платье из шелкового муслина, ожерелье из жемчуга и перстень с крупной бирюзой голубого цвета.
-- Ну, как я выгляжу? - просто по-детски спросила она. Рашид, мотая головой, нежно ответил:
-- Как, как, ты из княжны превратилась в принцессу, и надобно это потрясающее превращение отметить, да, моя принцесса? - я согласна, о, мой принц, повелевайте.
Княгиня Ольга Семеновна после возвращения в замок, пригласила в гостиную кучера Самеда, который, наверняка, догадывался о том, что произошло в городе, в гостях у поручика, и по-своему истолковал неожиданное исчезновение Марата и поспешный отъезд княгини в свой замок в удручающем состоянии.
-- Наверняка, ты понял, что я тебе стала очень доверять, - осторожно начала княгиня. Это не приказ, а моя личная просьба, и ты, наверняка, понимаешь, что свои сугубо личные дела теперь доверять могу лишь тебе, во избежание всяких нелепых ехидных насмешек. Я тут Марату написала письмо, если не затруднит тебя, отвези ему и на словах передай, пусть отпишет ответ, которого я очень жду, - грустно произнесла княгиня, протягивая письмо.
-- А если их благородие отсутствуют? - осмелился спросить кучер.
-- День подождешь и спросишь у Мурата, его друга, о его местонахождении, если он утешительного ответа не даст, тогда без промедленья возвращайся в замок. Письмо никому не передавай, поезжай верхом, выбирай коня сам и скажи Фарману, что я велела, - и она протянула ему несколько купюр. Кучеру жаль было уезжать, только что по приезду он снова наладил близкие отношения с кухаркой, женщиной средних лет и с привлекательной внешностью. Княгине казалось, что она заболевает, знахарка, почти постоянно проживающая в замке, за исключением время, когда она была занята сбором и заготовкой лечебных трав, сказала, это мол, усталость и следствие однообразной жизни, просто хандра. Княгиня допускала, пусть это хандра, но и опустошенность, излом души, что привели к тоскливой скуке и ипохондрии. Нелепое стечение обстоятельств, противоречащее здравому смыслу, подавило волю княгини, до сих пор не знавшей горечи, уныния, лишив ее жизнерадостности. Этот грех на моей душе, я даже излить душу кому-нибудь ни могу. Даже молодой Лермонтов сомневался: «А душу можно ль рассказать?» Может, так призывает к ответу меня Бог? Излом моей души и внутреннего мира излечить в состоянии только его возвращение и прощение. А сколько ждать, я и так всю жизнь кого-то ждала, проявляя терпение и выдержку. А не готовит ли Бог мне судьбу Пенелопы?
-- Вы себе не представляете, - рассказывал Рахим ага за столом после выпитой тутовой водки, как меня встретил лавочник, чуть ли не обняв. Все были крайне удивлены его поведению, обычно мрачный, нежелающий отпускать товар в долг, а тут так расщедрился. Княжна, народ только о тебе и говорит, считая тебя нашей родственницей.
-- Я и есть вам родной и близкий человек, так что устами народа глаголит истина, отец, как гласит пословица, - нехотя хлебая щи, сказала Вера. Рашид заметил ее бледность, зная причину, налил ей большую чашу домашнего красного вина.
-- Вера, это красное вино, выпей, пожалуйста, это в данный момент тебе полезно, - заботливо сказал он.
-- Она половину выпила, вздохнув: больше не могу! Но сердитый взгляд вынудил ее выпить чашу до дна. Щеки ее начали розоветь, и он, взяв ее на руки, отнес в кровать, плотно укутав теплым одеялом. Уже закрывая глаза, она, понимая его беспокойство, и что ему неудобно об этом спрашивать, сама, взяв его за мочку уха, шепнула:
-- Там у меня все хорошо, только немножко кровит.
Лежа рядом с Маратом на одном и том же боку, Марина Ивановна боялась шевельнуться, чтобы не причинять ему беспокойство. Она, осторожно отодвинув плед, посмотрела на его рану, на повязке были следы лишь высохшей крови. Перекрестившись, она встала, недосыпания и события последнего дня изрядно измотали ее, и она решила немного перекусить и спросить знахарку, что же дальше. Знахарка в коридоре на диване спала, а служанка Лукерья с недовольным видом вышивала.
-- Я, Марина Ивановна, ненаветная, а правдивая, - вдруг начала она. Конечно, это не мое дело, но Ваша матушка была права, надобно было его сразу же определить в лазарет... Но графиня перебила ее, не дав договорить.
-- Ты права Лукерья, это не твое дело, ты моя служанка или советчик мой? Значит, вы с матерью держали семейный совет, обсуждая мое решение? Получается, как у известного баснописца.
- «Не послушался я умного совету», так, что ли? Идите, пригласите ко мне камергера, прямо сейчас, - приказала графиня. Появился камергер с ключом- регалией на шее, с которым, наверняка, не расставался никогда.
-- Ваша милость графиня Марина Ивановна, я жду Ваших указаний,- тихо, шепеляво прошамкал он.
-- Федосий Иванович, - обратилась к старику графиня, моя служанка Лукерья больше в моем доме не работает. В течение часа выплатить ей жалованье, она собирает все свои личные вещи и покидает дом, я жду Вашего доклада об исполнении. Пока знахарка спала, кухарка в столовой, напоминающей большой зал, собирала на стол. Графиня ела с большим аппетитом и даже, на удивление кухарки, выпила целый фужер коньяка. Это матушкины проделки и влияние на служанку, Лукерье не дано суемудрствовать, предаться суждениям ей не позволит ее мышление, да потому, что она просто не способна мыслить. Это козни моей матери Серафимы Сергеевны и, конечно, ее устраивает мое одиночество и имеется множеств случаев и фактов об ее злоехидных отзывах в мой адрес, кстати, необоснованных. Она не хотела, чтобы я после учебы в Москве возвращалась домой, чтобы не мешала ее сожительству с одним отставным офицером, с которым теперь встречается в загородном доме, потому что особняк, поместье, все имущество и живность по завещанию моего отца принадлежит только мне, а это очень много означает, если не все. В таких случаях мне нужен хороший парень, защитник, а не альфонс. Кажись, он появился в образе титана Атланта, с которым я не намерена расставаться. Он бога посланец, Атлант, будет мне наперсником, и тут уместно слова великого русского Поэта «Наперснику богов не страшны бури злые». Графине спать не хотелось, она была возбуждена недавним курьезом со служанкой, и решила, чтобы успокоиться, заняться любимым делом - вышиванием. Она села в гостиной на узкий диван со спинками для сидения, начала плести кружева из бисера на рукавах нового платья. Марат с полузакрытыми глазами, очевидно давно наблюдавший за ней, был удивлен, как она умело, ровным мелким почерком, мастерски выполняет эту тонкую работу, требующую определенных навыков.
-- Восхитительно, как красиво, эти кружева напоминают мелкие блестящие капельки утренней росы. Насколько мне помнится, графиня, меня в Ваш чертог привезли в моем излюбленном терлике, - шутливо начал он. Увы, теперь я беден, может, богиня Пения меня избавит от бедности, а? Я тогда вернулся бы в свои пенаты, чтобы очаг домашний не погас, и в этом мне помогли бы всемогущие Пенаты. Марина Ивановна встала, оставив платье на диванчике, подошла к Марату и села рядом.
-- Вот и мой наперсник Атлант проснулся и соизволит шутить и говорить притчами, - отодвигая плед, спокойно ответила графиня. Подошла и знахарка и тоже посмотрела, повязка была сухая.
-- Менять повязку не будем, - резко сказала она и, вытащив из кармана халата маленький пузырек с коричневой жидкостью, начала поливать прямо на повязку и заставила Марата сделать несколько глубоких вдохов и выдохов.
-- Чистое дыхание, никаких хрипов, тебе касатик, надобно подкрепиться и пожалей графиню, она уже который день не спит, - произнесла знахарка и, шаркая по паркету своими чувяками из сыромятины, пошла в сторону кухни.
-- Меня будут морить голодом до изнеможения, - чуть ли не выкрикнул Марат. На его голос знахарка обернулась, испуганно посмотрела на него и спросила: почему, касатик мой? - видимо я слишком рано и часто развязываю язык, - жалостливо произнес он. Графиня рассмеялась, он ей нравился, с ним было интересно и забавно. Знахарка, помотав головой, пошла на свое место. Графиня скоро вернулась с подносом, чашей бульона и с галетами.
-- Скажите, пожалуйста, Марина Ивановна, я быстро умру и без мучения, да? - А почему Вы должны умереть, я этого не хочу, - встревожилась она.
-- Чтобы погасла жизнь во мне и чтобы, наконец-то, измученная моя душа покинула мое израненное тело и попала в геенну огненную, нужно было в бульон подсыпать цикуту, тогда я мог бы гордиться тем, что я тоже отравился от этого яда, как великий Сократ, - подшучивая, говорил он.
-- Теперь я убеждена, что Ваш кладезь бездонный, - помотав головой, с удивлением сказала графиня.
Княжна Вера была одета и готова к поездке, стояла в комнате, накинув на плечи норковую шубу, поправляла горжетку вокруг шеи.
-- Рашид, часть денег я оставила отцу, надолго хватит, а вот с золотыми монетами что делать, давай их тоже оставим, а?
-- Вера, зачем здесь ему эти монетки, да и мы ведь не навсегда уезжаем, так? Вот беда, опять тебя что-то знобит, тебе не холодно? - поправляя горжетку, спросил Рашид. Она обняла его и, прижимаясь к нему, тоскливо сказала:
-- Рашид, молю тебя, никогда не бросай меня, теперь мы супруги, и, обязательно, обвенчаемся, помни, кроме тебя у меня никого нет, душа моя. Он, не выпуская ее из объятий, поцеловал в бледные губы.
-- Успокойся, пожалуйста, моя Мелиада, только смерть разлучит нас, а мы умирать пока не собираемся. А эти мешочки с монетками положи, пожалуйста, в свой ридикюль и нам пора, отец уже подготовил фаэтон. Рахим ага и Айваз во дворе уже ждали их, она видела, как они расстроен их отъездом.
-- Счастливого пути вам, не забывайте нас, прости, доченька, если что-то не так, - прослезившись, едва проговорил отец Рашида. Вера, обняв этого старого, доброго пожилого человека, всплакнула.
-- Мы не навсегда уезжаем, просто обозначились некоторые неотложные дела, их следует завершить, а жить мы будем вместе, как я уже говорила и простите меня за то, что увожу Вашего сына, лишая Вас помощи с его стороны.Она так же тепло попрощалась с Айвазом, и фаэтон двинулся в путь.
Никто из прислуги не мог точно сказать, куда же уехала княжна, как бы упорно ни расспрашивала княгиня Ольга Семеновна. Кухарка, которая жила в особняке, от страха перед княгиней, не устояв, пустила Ольгу Семеновну по ложному следу, мол, она в город собиралась ехать, лишь бы она отстала, а сама догадывалась, куда и к кому княжна могла поехать. Наконец-то, после утешительного ответа кухарки, княгиня немного успокоилась и вернулась в замок. Кучер Самед, приехав в село Бадамлы, был огорчен тем, что Марата дома не оказалось. Решил спросить у Мурата, тот, недоумевая, пожал плечами, мол, после отъезда в город с княгиней он вовсе не возвращался домой. Кучер попросил разрешения остаться на денек другой, чтобы в точности выполнить волю Ольги Семеновны.
Княжна Вера и Рашид очень быстро доехали до особняка. У Веры была слабость, и она всю дорогу сидела, прижимаясь к Рашиду.
-- Ты меня сразу отвези в замок, у подъема оставишь, а я сама поднимусь, чувствую, с матерью предстоит бурное объяснение, а сам умойся и переоденься. Пусть кухарка приготовить поесть, что ты желаешь, потом поможешь мне помыться в ванне. Фарман должен был послать конюха, и он должен быть в конюшне, смотреть за моим жеребцом. Вот что, Рашид, ты не только мой супруг, но и хозяин тут, привыкай. Княгиня, увидев Веру, заключила ее в свои объятия, и долго не отпускала.
-- Родная девочка моя, как ты меня встревожила своим внезапным исчезновением, хорошо, что кухарка твоя сказала, ты в город уехала, и я успокоилась, - прослезившись, говорила княгиня. Вера видела, что мать очень похудела, даже осунулась, наверное, Атлант не мог оставить небосвод и предпочел свой тяжкий труд любви, промелькнула мысль в голове Веры.
-- Все у меня хорошо, скоро я опять должна буду ехать в город и, обязательно, предупрежу тебя, и завтра мы с тобой обо всем подробно поговорим, а сегодня с дороги я устала, идет? - да, да, ты очень усталой и бледной выглядишь, тебе, непременно, следует отдохнуть, - поспешно ответила Ольга Семеновна. Рашид тем временем подъехал к конюшне, оттуда вышел конюх и взял за уздечку коня и повел фаэтон внутрь конюшни. Жеребец Веры, Буцефал, как она ласково его иногда называла, по-прежнему вел себя беспокойно.
-- Я все сделаю, Ваше благородие, - снимая шапку и кланяясь, сказал конюх.
-- Ты больше никогда не называй меня так, уяснил? - сердито сказал Рашид и направился в сторону особняка. В коридоре его встретила кухарка и, улыбаясь, довольно бормотала: вернула-таки, молодчага княжна, потом громко спросила: - что на обед приготовить? На Ваше усмотрение, - безразличным тоном ответил Рашид и зашел в гостиную. Скинув пиджак, жилет, пошел топить чугунку под колонкой для горячей воды. На удивление, бидоны для холодной воды и колонка была полными. Наверное, кухарка постаралась, подумал Рашид и стал топить печку. Скоро приехала и Вера, но не одна, она привезла с собой свою служанку, из местных, довольно-таки молодую женщину средних лет. В гостиной Рашид помог ей раздеться.
-- Почему такой грустный, милый мой, все будет хорошо, - смеясь, громко сказала княжна.
-- Вера, прошу тебя, пусть никто ко мне не обращается «Ваше благородие», или там «Ваша милость», мне это не по душе.
-- Ведь ты мой супруг, как же иначе? После того, как мы обвенчаемся, так они должны будут обращаться к тебе, этого требует этикет, - обнимая его, произнесла княжна.
-- И в отношении меня они должны блюсти этот притворный этикет? Мы же находимся дома, а не где-нибудь в высшем обществе, - не сдавался Рашид.
-- А ты просто не обращай внимания, вот и все, - спокойно, но твердо сказала Вера. В дверь постучали, это была служанка княжны Лейла и, увидев Рашида, застенчиво спросила: Ваше сиятельство сейчас изволит принять ванну?
-- Да, сейчас ты все приготовь, а потом мы сами, - ответила Вера.
-- Я хотела посоветоваться с тобой, мы спать будем в гостиной или в спальной? - раздеваясь, спросила княжна. - Мне все равно, где ты желаешь, - пожимая плечами, ответил Рашид. Она в большом зеркале увидела, что стало с ее белоснежным телом после бани.
-- Ты, наверное, бил меня бечевкой или парил крапивой, - смеясь, говорила она, что ты, этакий изверг, со мной сделал, а? Он был рад, что ее недомогание постепенно проходит, прежнее веселое настроение возвращается к ней.
Вернулась из загородного дома хорошо отдохнувшая Серафиме Сергеевна и сходу начала кликать служанку Лукерью. Знающий о ее приезде камергер, который редко спускался на первый этаж, ждал ее на втором этаже и, зная ее ворчливый скверный характер, предвидел надвигающуюся бурю.
-- Лукерья больше здесь не работает, графиня, - как можно тише и мягче сообщил он, она соизволила найти себе другую работу и ушла, не поддаваясь нашим уговорам. Серафима Сергеевне в лице изменилась, от злости ее лицо стало багровым еще бы, она просто-напросто лишилась своей верной доносчицы, которая была в союзе с ней и обо всем, что происходит в особняке, регулярно сообщала ей, при этом, не брезгуя подробностями личного характера. А Марат к этому времени стал поправляться и в бархатном халате перелистывал какой-то бульварный журнал, издаваемый на французском языке.
-- А Вы еще здесь? должно быть, нашли для себя удобный приют, просто не пойму, как ей не стыдно держать мужчину неизвестного происхождения, подобранного на улице, в своем доме одинокой женщины, не грех ли это? - почти кричала она, ненавидящими глазами смотря на Марата. Марат решил не отвечать ей, пусть себе злится. На ее крики появилась Марина Ивановна.
-- «Грех не беда, молва не хорошая», помните, как у Грибоедова? Хотя Вы вовсе мало читали и могли об этом и не знать. Только ответьте мне, сударыня, как Вы могли обсуждать мои интимной стороны жизни с моей служанкой, а? Вы, моя мать, позволяете себе распускать обо мне дурную молву, когда Вы сами живете в грехе, нарушая нравственные правила, и совершаете предосудительный поступок, сожительствуя со стариканом? Тогда где Ваша-то мораль, та норма поведения по отношению к другим людям, даже близким? Он теперь мой наперсник и он будет жить здесь со мной, и мы обвенчаемся с ним и будем супругами, - выпалила Марина Ивановна.
-- Остановись, опомнись, я тебя призываю к покаянию, - еще сильнее злясь, выкрикнула Серафима Сергеевна.
-- Народ еще тогда призвали к покаянию, как Вы сейчас, когда у святого храма Пётр с Иоанном исцелили хромого, но они же предали Его, от которого сами же отреклись перед лицом Пилата, когда он помогал освободить Его, но они Начальника жизни убили. У Вас возраст такой, что надо основательно читать Библию, а именно, Деяния святых Апостолов, занятная история, постарайтесь остаток жизни провести в просительных молитвах, - вставил тут Марат и встал, вышел из гостиной. Сидя на кухне со знахаркой, Марат все слышал, и знахарка, наливая в фужеры коньяк, равнодушно махала рукой, мол, не обращай внимания.
-- Вот что, Марина, - почти кричала Серафима Сергеевна, выбор за тобой, или я, или он.
-- Он! - не задумываясь, громко сказала графиня. Если Вы позволите себе пустить про меня дурную мольву, то я прикажу Вас не обслуживать, не давать экипаж, и Вы свою жизнь закончите, как многие, прося подаяния и в нищете, это жестоко, но справедливо, и не следует на меня так истоуриться, пожалейте свои глаза, - едва сдерживая свой гнев, говорила графиня. Но Серафима Сергеевна не намерена была так легко сдаваться.
-- Значит, моя дочь выселяет меня из своего же дома ради какого-то неотесанного мужика, которого подобрала прямо на улице, услышал бы все отец и перевернулся бы в гробу, - еще ехиднее стала говорить Серафима Сергеевна. Тут, конечно, прорвало графиню, и она, едва справившись с очередной волной гнева и презрительно посмотрев на мать, начала.
-- Это Вы, мужененавистница, убили его своим поведением кокотки, изменяя ему со всеми подряд, греховодничали, вели себя безнравственно и предосудительно, заставляя свет насмехаться над ним. Это личная трагедия, безысходность, связанная с Вашим распутством, подавила его волю, и он покончил жизнь самоубийством. Вы даже при его жизни не испытывали душевные муки за свои беспутные деяния, и, наверняка, Вашу грешную душу примет только геенна огненная. Кайтесь, молитесь, чтобы облегчить свои страдания. Теперь оставьте меня, Вы меня очень утомили, - она подошла к Марату и села рядом. Серафима Сергеевна, багровая от злости, снова поехала в загородный дом.
-- Марат, налей мне, пожалуйста, выпить, и себе тоже, - сказала графиня, стараясь унять свое раздражение. Он налил ей почти целый фужер, себе небольшой глоток.
-- Я этим не очень увлекаюсь, Марина Ивановна, прошу извинить, вот счастливая, - смотря в коридор, где на диване спала знахарка, - со сном у нее все в порядке. Я человек истый, усердный, если сердечно расположен, мне думается, что у меня была обувь, хотя совсем истюпалась, но она мне могла бы пригодиться, не босиком же идти, мне вовсе не хочется отягощать Вас, графиня, эта мысль о своем чертоге истязает мой ум, прямо-таки пытка, - отпив глоток начал Марат. Марина Ивановна окликнула домработницу Наину:
-- Наина, сходите во двор, позовите ко мне кучера Евсееича. Марат, я рассчитываю, что ты хоть какое-то время поживешь здесь, чем же мой чертог тебе не по душе, а? Вообще давай перейдем на «ты», хорошо? - доброжелательно сказала графиня. Пришел кучер Евсееич, громко шаркая сапогами по паркетному полу.
-- Евсееич, ты ведь знаешь, где портной Саркис живет, немедля поедешь к нему и привезешь его сюда, скажешь, по неотложному делу, уяснил? - Будет исполнено, Ваша милость, - громко отчеканив, Евсееич ушел.
-- Марат, я наполовину наполнила ванну, чтобы не мочить повязку, тебе придется до пояса сидеть в воде, я тебя буду мыть до приезда портного, идет? - она, взяв его за руку, повела в ванную комнату. Ванна была большая, пол и стены были отделаны плитками белого мрамора, у стены большое зеркало с полочкой, которое держалось на тонких серебряных прутиках. Прежде, чем снять халат, он вопросительно посмотрел на графиню.
-- Ты ведь не собираешься мыться в халате, - засмеялась она, я сама тебя буду мыть, а то повязка промокнет.
-- Мне кажется, что я пропах запахом тела этого, как его там, поручика Сорокина, а он этот халат долго носил? - под нос бормотал он, садясь в ванну. Она теперь знала, что у него «эзопов язык» и он всегда будет говорить притчами, этому ей следует привыкнуть. Это следствие его умственного начала, деятельности мозга, который способен логически мыслить и, конечно, это будет задевать меня, например, случай с халатом, поэтому я люблю этого исполина и начну привыкать к его не злобным выпадам, вызванным шалостями разума. Он застенчиво большими ладонями прикрывал свои половые органы, а графиня сверху осторожно вытирала его мочалкой, поливая на нее и в воду жидкое душистое мыло с приятным ароматным благоуханием, вспомнив молодого Лермонтова, он под нос прошептал: «Сады благоуханием наполнились живым». Она, услышав его тихий шепот, громко засмеялась. Он просто по-другому не сможет.
-- Ты то место другим не доверяешь, да? Я могла бы там помыть и с закрытыми глазами, если, конечно, ты мне доверишься. Он послушно закрыл глаза, и она, смеясь, убрала его руки и начала пенной водой мыть его половые органы. Ее нежное касание молнией прошло по всему телу, возбуждая его, и молниеносно вспыхнувшая неудержимая страсть не заставила долго ждать. Он, сильно притянув ее к себе, губами обхватил ее тонкие сочные губы, рукой проводя по ее стоячей груди, а затем кончиками пальчиков коснулся ее услады, вызвав у нее глубокий стон. Она держала его мужской член, который уже полностью выпрямился, она не сопротивлялась, пусть делает, что хочет, и он втянул ее в ванну, благо, ширина ее позволяла и, раздвинув ей ноги, с полной силой, с восторгом вошел в нее и начал услаждать, прислушиваясь к ее стонам и шепоту, напоминающему бред. Когда началось семяизвержение, она, еще громче стоная, влилась с ним в единый поток блаженства, сладострастия и полового удовлетворения.
Княгиня Ольга Семеновна ждала Веру, чтобы поделиться с ней последними удручающими событиями и получить точные сведения относительно ее молодого человека. Она сначала хотела узнать главное, живет ли дочь ее с этим молодым человеком неизвестного происхождения.
-- Да, мама, он мой наперсник, и я намерена дальнейшую свою судьбу связать с ним. Он простой деревенский парень восемнадцати лет, учился в Московском университете, и не принадлежит этому надменному высокомерному привилегированному сословию дворян. Сразу отвечу на твой вопрос о нашей принадлежности разным религиям, что меня ничуть не тревожит, и в свое время мы будем венчаться, ведь Бог-то один, - осторожно начала Вера.
-- Да ты как смеешь связать свою судьбу с каким-то холопом, невеждой, ты, потомок высокородных дворян, позорить честь и достоинство своих предков, позволяешь свету злоехидные насмешки в мой адрес, - злобно говорила княгиня.
-- А, вот оно что, наверное, твой Атлант тоже не вытерпел твои выходки и намеки высокородной особы и бросил тебя, да? Княгиня покраснела, ее лицо покрылось багровыми пятнами. Вера поняла, что попала в точку, и решила инициативу из рук не выпускать.
-- Ты себя считаешь чуть ли не столбовой дворянкой, но все это не так, ты выходец из обедневшей мещанской семьи, из сословия мелких торговцев и ремесленников с узким кругозором. Тебя выручила хитрость и повадки кокотки, когда князь Павел Андреевич увлекся твоей красотой и решил приударить за тобой, и ты стала княгиней, когда он узнал о твоей беременности, поступить, как мужлан, не смог - честь генерала не позволяла, и вынужден был на тебе жениться. Вот такая короткая, но интересная, даже забавная история. Ольга Семеновна открыла шкаф, достала пузырек с настойкой боярышника и несколько капель добавила в фужер, где была питьевая вода.
-- Ты срочно уезжаешь в С. Петербург на учебу, может, тамошняя обстановка приведет тебя в чувство, но так дерзить матери, боже мой, какой позор, - отпивая из фужера, обессилевшим голосом произнесла княгиня.
-- Просто безнравственно судить людей, которые бедны и стоят в низшей ступеньке благополучия, увы, так уж все исторически сложилось. Ты хоть знаешь, что Марат тоже дворянин, местная знать - мелик, что по-арабски означает царь, и все горные князья признаны потомственными дворянами, а ты подвергла его унижению, что он тебе никогда простит. Я никуда не собираюсь уезжать, если ты предпримешь по отношению ко мне или к моему наперснику какие-то злонамеренные действия, то я опозорю тебя, ведь отец наследство в своем завещании оставил мне, и оный документ хранится у меня в надежном месте. Я очень сожалею, душевный разговор у нас не получился, - не прощаясь, Вера покинула комнату матери. Ты слишком выросла, девочка, и следует тебя жестоко наказать, - подумала княгиня и приказала служанке привести к ней беглеца каторжанина Арифа, которого она, когда-то спасла, когда он находился в розыске в полиции, и теперь числился, как садовник в замке. Ночью служанка Аграфена, доверенное лицо княгини, не раз участвовавшая в ее кознях, по потайному ходу привела беглеца каторжанина Арифа в комнату княгини.
-- Снова возникли проблемы, княгиня?- выпив большой бокал коньяка, спросил он, я готов их решить, прикажите. Княгиня знала, что перед ней убийца, безжалостный человек, и он готов выполнить любую работу.
-- В особняке княжны поселился, как она его называет, ее друг без роду и племени, и я желаю, когда княжна будет отсутствовать, его выкрасть и увезти далеко в горы, сначала допросить, что было между ними, а потом он должен исчезнуть без следа. Вот тебе аванс, половина, а остальную сумму получишь, когда дело будет сделано, уяснил? Княжна об этом ни в коем случае не должна знать, - отпив глоток из фужера, она махнула рукой, дав понять, что разговор окончен. Ариф вышел за дверь, где ждала Аграфена, которая иногда ублажала его.
Неожиданно окунувшись в сладкий мир наслаждения и сладострастия, графиня оказалась, в самом деле, мужелюбивой, как говорил ей Марат, и вовсе не хотела расставаться с охватившим ее вожделением. Она сидела в ванной в странной позе, прижав ноги, что не могло не интересовать Марата, который не замедлил спросить об этом.
-- Пусть это тебя не удивляет, я очень желаю от тебя забеременеть и не хочу, чтобы твое семя бездарно и бесполезно вытекал из меня, - покраснев, произнесла она.
-- А что после того, как ты забеременеешь, меня что, собираются оскоплять, как Урана, сделав скопцом? А не лучше ли вместо этого болезненного неприятного истязания, куда было боле эффективнее и результативнее собрать капли моей крови, с которых могли бы быть порождены, пусть не нимфы, но красивые мальчики и девочки, много, как у царицы Ниобы, а? - поднимая ее, шутливо сказал Марат. Она уже знала его привычки отпускать шутки и на этот раз тоже не обиделась на его невинную шутку. Вытерев тело Марата насухо, не стала больше предлагать ему халат, а просто завернула его в простыню и проводила в спальную комнату, уложив на широкий диван для лежания, похожий на ложу, покрыв его пуховым одеялом.
-- Вот тебе, Марат, и чертог любви,- засмеявшись, весело сказала она. Я хочу пригласить цирюльника, чтобы он тебя постриг и побрил, а портного должны скоро привезти.
-- Вообще-то, Марина, я сам привык бриться, и мне будет отнюдь не ловко, когда цирюльник будет брить здорового мужика, а?
-- Когда одежда будет готова, мы пойдем и купим для бритья все необходимое, а пока будет так, родной мой человек, чудный подарок Бога, его посланец с благими намерениями, чтобы осчастливить меня, - неустанно целуя его, говорила графиня. В коридоре было слышно, как шаркая своими стоптанными чувяками, ходит знахарка, спасшая жизнь Марату. Надо бы купить ей новые чувяки, да пусть живет здесь, от нее исходит тот луч доброты, желание помочь, и она не чета моей родной матери, зложелательной, которая еще известна своим злонравием. В доме все шло своим чередом, кухарка готовила обед, Наина занималась чисткой посуды, другая служанка натирала мастикой дубовый паркет. Во двор заезжал экипаж, это Евсееич, наверняка, привез портного Саркиса, который в округе слыл хорошим специалистом по шитью любой мужской и дамской одежды и обуви. В сопровождении Евсееича, на второй этаж поднимался полноватый мужчина средних лет с седыми волосами, довольно-таки изысканно одетый, передними верхними и нижними золотыми зубами, которые необычайно сверкали, когда он разговаривал.
-- Мое почтение, графиня, я к вашим услугам, - кланяясь, почтительно сказал он. Графиня повела портного в спальную, где стоял Марат, завернувшись в простыню ниже пояса.
-- У моего наперсника вся одежда пришла в негодность, и я хотела бы, чтоб вы его изысканно одели, и как можно скорее. Портной не мог оторвать глаз от Марата, любуясь его необычным ростом и гигантским мускулистым телосложением:
-- Боже мой, какой же он великан, - и начал снимать с него мерку. Портному, чтобы сделать точную мерку шеи, груди и плеч, пришлось воспользоваться стулом.
-- С какого материала изволите шить и фасон какой предпочитаете, графиня? Она долго не думала: три костюма, один тройка, материал и фасон подберите сами, и я еще раз вынуждена напомнить вам, Саркис Левонович, этот мой заказ носит срочный характер, идет? Портной, результаты замеров тщательно записав в свою небольшую записную книжку, просил разрешения удалиться, добавив, примерка через день, но спохватившись, вернулся, чтобы снять мерку с ноги.
-- У нас имеется несколько готовых, но дорогих образцов обуви, сшитых по европейскому фасону, с вашего позволения я привез бы их для примерки, - сказал он довольный тем, что есть большой заказ, и в хорошем настроении покинул особняк.
-- Что-то тебе сегодня не спится, - повернувшись к Рашиду, тревожно спросила полусонная княжна Вера, вертишься, вертишься, не заболел ли? Я тебе сейчас сонный порошок принесу, и, как миленький, уснешь, только прошу тебя, только про меня не забывай, а? - смеясь шутливым тоном, сказала она.
-- Спи, милая моя, не знаю, откуда такое беспокойство, чувство неприятности, извини, дорогая, если мешаю твоему сну. Пойду, немного подышу свежим воздухом, может, полегчает. Хотел бы сходить в конюшню, ведь накануне отпустил конюха домой на побывку, заодно и лошадей посмотрю, - и вышел. Накинув на плечи бурку, вышел на крыльцо, небо было ясное, и полная луна в окружении мерцающих огней ярко освещала все в округе. Сделав глубокий вдох, направился в сторону конюшни. Откуда знать этому молодому парню, имеющему глубокое умственное начало, красивому, как херувим, что уже злой рок судьбы затеял с ним смертельную игру, что с этой минуты он окажется во власти темных мстительных сил, которые уже начертило верховное существо - высший разум, управляющий миром, или его «безумец». Еще не заходя внутрь, он почувствовал, что лошади ведут себя беспокойно, а жеребец княжны все время бил копытами, будто предупреждая его о присутствии посторенних людей. Он вошел и даже не успел подойти к лошадям, как получил сильный удар по голове тяжелым предметом и потерял сознание. Беглец каторжанин Ариф со своими подручными, точно выполняя наказ княгини Ольги Семеновны, вынесли его за забор, погрузив на повозку, отправились в сторону гор. Долго ждала княжна Вера в ту ночь своего возлюбленного, сняв со стены двустволку, зарядив ее картечью, затем разбудив крепко спящую кухарку и служанку, вышла на улицу. Рашида нигде не было, и она направилась в сторону конюшни, где постоянно горел светильник с маслом.
-- Принесите еще светильники, - приказала она служанке, сама, предчувствуя беду, вошла внутрь. Только при ярком освещении у входа она увидела колун, тупой конец которого был в крови, и все поняла. Значит, ее родная мать первая решила выйти на тропу войны, и она ее получит, и от ее мести вздрогнут небеса и земля - обители Урана и Геи, стоны матери заглушат мучения и боль титанов Тартара, когда она сама ее низвергнет в эту бездну. в объятие Никты. Она будет завидовать тому же Сизифу, данаидам, она будет охвачена истошными криками, мучениями титанов, которые приведут ее к сумасшествию, разрушая разум и волю. Пока служанок не было, она колун со следами крови спрятала под стойкой, чтобы завтра прибрать.
-- Нет моего возлюбленного здесь, наверняка, решил прогуляться, идите все отдыхать, сам явится, - подавляя гнев и слезы, сказала княжна. Я с матерью больше кровью не связана, она отныне мой кровавый враг, злейший враг, которому не будет прощения, и это будет кровавая месть за ее зложелательство и злодеяние. Утром рано уже княжна была в замке, служанка доложила, что княгиня уехала по делам, она, не теряя времени, прошла в потайную комнату, отодвинула картину, где в днище стены были установлены два сейфа. Она привычным движением набрала комбинацию цифр и открыла сейф, и все мешочки с золотыми монетами империал, все ларцы и шкатулки с разными драгоценными камнями, которые являлись семейной реликвией, и передавались по наследству, положила в свой ридикюль. Она знала, что мать не знает, что ей известна потайная комната, тем более, местонахождение сейфа, не говоря уж о сложных комбинациях для открывания сейфа, и поэтому ее подозревать не будут. Она по потайному коридору покинула замок и села в ожидавший ее фаэтон. Она знала, где и у кого можно хранить столь большие ценности, и приказала конюху оседлать ее жеребца, а сама пошла переодеваться. Княжна Вера снова облачилась в мужское одеяние, как прежде, и, не удивляя никого, галопом двинулась в сторону села Виляш, только не по сельской дороге, а через горы. Прости меня, дружок, - нежно шептала она своему жеребцу, сегодня придется тебе взмылиться. Она быстро оказалась у дома отца Рашида, открыв калитку, вошла во двор. Рахим ага и Айваз с удивлением смотрели на этого странного всадника.
-- Это я, Рахим ага, Вера, и я ненадолго, - сказала она, - Айваз, привяжи коня, пожалуйста, пока я с отцом поговорю.
-- Доченька, наверное, быстро ехала, вишь, ты как его взмылила, проходи в дом, я сейчас накину на него войлочное покрывало и подойду. Вера, взяв ридикюль, со слезами зашла в дом и села на узкий стульчик у окна на кухне. На столе мирно «пел» самовар, рядом на подносе лежали хлеб и сыр.
-- Вовремя подоспела, Вера наша, как раз собирались чаевничать, - сказал Рахим ага, наливая в чаши чай.
-- Мне надобно с вами поговорить, пока Айваза нет. Вот мой ридикюль, спрячьте и сохраните его до нашего приезда с Рашидом, там фамильные ценности, и вот вам еще деньги, только прошу вас, не экономьте, а тратьте, - плача, говорила она. Мне надо уезжать, времени мало, и не обессудьте и простите меня за все, - низко кланяясь, поцеловала старика и Айваза и направилась к своему жеребцу.
-- Для твоей сумочки я в полу на кухне сделаю тайник и обозначу знаком, и вы быстро этот тайник найдете, это на всякий случай, милая, и не плачь, все обойдется, - оседлая коня, сказал он, не стал спрашивать о причинах ее печали. Молодой жеребец, разгоряченный быстрым бегом, не чувствуя усталости, резво понесся, она решила, пока не стемнело, подняться к озеру, где еще должен был стоять шалаш, сделанный его руками, когда он жил анахоретом. Слезая с коня, она взяла его за уздечку и начала медленно подниматься на вершину, ориентируясь на шум падающего водопада. Шалаш стоял, она жеребца отпустила пастись, а сама зашла в шалаш, мешки и овечьи шкурки так и лежали на лежнях. Она не смогла сдержать слезы, слезы печали, горечи и страдала еще больше от того, что, заманив Рашида в свои коварные сети, погубила его. Ведь он предупреждал ее, что им этого не простят, и еще подшучивал насчет какой-то музги. Да, эта совсем еще юная особа не понимала сути интриг и мести, затеянной матерью. Но она была умна и примет отчуждение от всех близких ему людей ради любимого, ради мести, мне следует быть терпеливой, настойчивой и я «заглушу все эти муки сердца», я ей устрою небывалые загребальные костры и не позволю, «Как древнему певцу, позором ославить Елену». Приехав в особняк, Вера переоделась, и кучер на фаэтоне привез ее в замок. Ольга Семеновна была в своей комнате и со служанкой Аграфеной обсуждала, заказать ли ей новое бальное платье. Увидев Веру, она шагнула ей навстречу, будто и не было вчерашней ссоры.
-- Этот бездомный куда-то подевался, да и ладно, ты мудрая женщина и твои нравоучительные упреки имеют место, - сказала Вера, притворно обнимая мать.
-- Ты молода, красива, богата, если поедешь в С. Петербург, все кавалеры будут валяться у твоих ног, чтобы получить дозволения поцеловать твой локоть, - напоминала ей княгиня. Слишком тонко плетет, это есть особенность коварства, именно этим оно губительно.
-- Нам с тобой нечего делить, давай будем жить, как и раньше жили, мирно, дружно, идет? -- Идет, - ответила Вера, удивляясь ее переменному настроению, легко меняющемуся взгляду - хамелеонству. Они тепло попрощались, и Вера направилась к Фарману с желанием изведать что-то новое. Эконом и управляющий делами замка, Фарман, еще с юности служивший князю, пользовался особым доверием и расположением княжны и, как обычно, полулежа, пыхтел за самосадом.
Повозка, в которой с пробитой головой в бессознательном состоянии лежал Рашид под наваленным на него сеном, связанный по рукам и ногам, в сопровождении трех отъявленных головорезов, медленно двигалась в сторону ущелья джиннов, окруженного голыми скалами, где по - старинному поверью, обитал злой мистический дух огня, и горцы старались обходить это место.
-- Дядя Фарман, наши отношения с тобой искренние и дружеские, да? - садясь рядом с ним, обнимая его за плечи, спросила княжна.
-- Девочка моя, я служил твоему отцу много лет и был ему, как ангел хранитель, единственная осталась ты, и я тебе готов служить и никогда не предам тебя, - поцеловав ее в щеку, грустно произнес он.
--В замке, кроме служащих, живут ли посторенние лица, и как они попали сюда? - начала осторожно расспрашивать Вера.
-- Давно твоя матушка приютила трех беглецов с каторги и попросила меня об этом никому не говорить и дать им работу, и они исполняли ее волю. Ваш батюшка князь Павел Андреевич был на охоте вместе с двумя из них и пропал без вести, правда, один из них, якобы, тоже пропал, другой вовсе не вернулся в замок, и все это покрыто тайной. Теперь в замке из трех остался один, который сожительствует с Аграфеной и нос не кажет. Того, кто остался в замке, зовут Ариф, и в настоящее время княгиней тайком отпущен в родное село на побывку, - отложив в сторону самосад, сказал этот старый человек, знаток многих тайн замка.
-- Мне как-то помнится, что ты в детстве меня возил в свое село, недалеко отсюда, по-моему, Шихарли называется, и у тебя там много родных, так ли это? А ведь когда-нибудь тебе хотелось бы возвращаться туда, если еще не передумал, эта мечта, может быть, когда-то осуществится.
-- Знаешь, княжна, наверняка не поверишь, у меня никаких сбережений-то нет, чтобы, там, не стыдясь, безбедно жить, - неохотно ответил Фарман.
-- Придет время, я об этом как следует подумаю, поверь мне, а неизвестно ли, тот беглец в какую деревню уехал?
--Нет, это мне неизвестно. Она, больше ничего не говоря, встала и быстро ушла. Теперь у нее не было никаких сомнений, что это отвратительное и омерзительное дело продумано и осуществлено княгиней и ее подручными в замке. Наверняка, есть связь между теми событиями на охоте, отец, боевой офицер, заядлый опытный охотник не мог бесследно пропасть в горах, где всю жизнь провел. В селении Шихарли, где жил Фарман, жил и друг детства отца, отставной полковник Смыслов Борис Иванович, который в детстве не раз носил ее на руках, баловал, лелея ее. Он служил в артиллерии, значит, с особенностями применения взрывчатых веществ и пороха, безусловно, знаком и должен будет согласиться помочь мне, когда я ему сообщу о причастности княгини к смерти моего отца, генерала Павла Андреевича в горах от рук ее сподручников. Борис Иванович может достать порох и другие зажигательные средства и исполнителей из своих бывших подчиненных. Приехав в особняк, княжна Вера первым делом посетила своего жеребца, который, увидев ее, начал бить копытцами, фыркая. Навстречу вышел конюх: я его, красавца, почистил и задал ему овса с добавлением сечки.
-- Да еще, Ваше сиятельство, чтобы он не пачкал хвост, можно завязать хвост узелком, конечно, если дозволяете.
-- Дозволяю, а пока пусть после корма немного отдохнет, я позже подойду, - сказала Вера и покинула конюшню.
Через день, как обещал, портной Саркис приехал в особняк, чтобы завершить окончательную часть примерки, и привез несколько пар кожаных лакированных туфель европейского образца. Когда началась примерка, Марат стоял неохотно и грустным голосом заявил:
-- Уважаемый портной, учтите, что мне нечем вам платить, даже богиня Пения мне не сможет помочь, потому что сама бедная, если вы хотите мне помочь, то это будет добровольно и бесплатно, ну как, устраивает? Портной Саркис тревожно посмотрел на графиню, но она засмеялась и начала помогать Марату с примеркой, который, еще раз посмотрев на портного, снова буркнул:
-- Смотрите, я вас предупредил. Все привезенные туфли подошли по размеру, и портной, закончив прикидку, поспешил удалиться, обещав, что все заказы будут готовы через два дня.
-- Ну, ты даешь, - сказала графиня, до смерти напугал беднягу, теперь он долго будет думать, кто такая эта Пения, и заплатим ли мы ему,- звонко засмеялась Марина Ивановна. Он нежно и страстно целовал ее в шею, затем опускаясь все ниже и ниже, неумело снимая платье. Она чувствовала, что он уже возбудился, и каждый раз удивлялась его мужской силе.
-- У нас как медовый месяц, - издав глубокий стон, шепотом произнесла она после того, когда он сильно вошел в нее, - каждый день и ночь занимаемся любовью, еще более страстно, и я должна признаться, что ты очень страстный, с сильно выраженным половым влечением, мною безумно любим и желаемый мой Атлант. Видно было, что графиня тоже не могла насытиться охватившим их сладострастием, и они, давая волю чувствам, услаждали друг друга. Для нее это было наваждением, не объяснимым чувством, как небесный дар. Он теперь был для нее всем, ее мечтой, судьбой, как божество, ее идол, будущность, предопределение по воле самого Бога.
-- Так ты можешь забеременеть, Марина, а ты меня совсем не знаешь, неужели ты мне очень доверяешь, не боишься, что я могу тебя коварно обмануть? - еще услаждая ее, спросил Марат.
-- Я знаю, что ты не можешь быть склонен к хитрым и злым умыслам, проявляя при этом притворство, показную ложную доброжелательность. Ну и что, пусть даже так, но я- то влюблен в тебя, безумно люблю, а как с этим быть, мой титан, неужели для меня нет места в твоем сердце, а? Но все равно я намерена родить тебе много детей, - печальным голосом произнесла она. Он видел, что она прослезилась, и искренно стало ее, жаль, эту красивую, очень умную женщину.
-- Я тебя тоже очень люблю, очарован тобой и никогда не расстанусь с тобой, белокурая пери моя, - целуя ее в стоячие груди, с нежностью произнес он.
Два дня подождав Марата в доме Мурата, раздосадованный кучер Самед вернулся в замок, вернул пакет княгине и ждал ее гнева, как божью кару. Однако княгиня, понимая, что исполнения подобных поручений, кроме него, некому больше доверять, протянув несколько денежных купюр, отпустил его, сказав лишь, иди к себе с Богом. Вот опять вспомнила Бога, а ведь это сам Бог предал ее анафеме, божьему проклятию и продолжает анафематствовать за ее злодейства, которые она совершила по отношению к безвинному своему супругу князю Павлу Андреевичу, который сгинул в горах на охоте по ее указанию. Вдруг те омерзительные, лишенные всякой нравственности события давно минувших дней молниеносно, стремительно, подобно вихрю, пронеслись перед глазами, вынуждая вновь пережить тот злонамеренный коварный поступок, который совершила она. Пока доблестный генерал храбро воевал, его супруга княгиня Ольга Семеновна позволили себе завести бурный роман с приезжим молодым штабным офицером. Неожиданный приезд генерала, случайно заглянувшего в спальную, и заставшего их там за непристойным бесстыдным занятием, настолько потряс князя, что ему захотелось сразу же уехать на охоту и хотя бы на время забыть все то, что он увидел. Он только на ходу гневно бросил, что все кончено и по возвращению его с охоты будут приняты суровые меры. Княгиня понимала, что это конец и не могла позволить ему вернуться в замок и тем самым избежать возмездия. Когда она высыпала золотые монеты империал в мозолистую шершавую ладонь беглеца каторжанина Арифа, у него заблестели глаза, и он согласился исполнить ее волю с помощью свих подручных.
-- Я это сделаю, и тех двоих свидетелей уберу, а ты подкинешь мне еще золотишка и только одну ночь проведешь со мной, идет? - цинично заявил он. Выбора не было, она вынуждена была согласиться. За генералом и его денщиком неотступно следовали три всадника, которые заранее знали, что князь постоянно охотится в впадине орлиной горы. День начал вечереть, и Ариф со своими подручными решили поторопиться и раньше князя приехать в его охотничий домик и занять поблизости удобную позицию.
-- Стрельбу в доме не открывать, - учил своих дружков Ариф,- когда начнут спускаться во впадину, тогда и начнем стрелять из-за кустов, денщика выбросим вниз на скалы, князя закопаем. Из личных вещей ничего не брать, все равно на горцев подумают. Наконец-то в охотничьем доме загорелась свеча, генерал Павел Андреевич, как всегда в начале охоты, с денщиком выпили наудачу. Начали спуск, и из-за кустов почти в упор произведенные дуплетом выстрелы из двустволки, заряженной картечью, наповал уложили князя и его денщика. Тело денщика выбросили вниз на скалы, предварительно сделав еще два выстрела в мертвое тело. В труп генерала также, для верности сделав два выстрела, заранее приготовленными короткими лопатами начали копать яму. Ариф с шеи генерала снял именной медальон, якобы, для княгини, как доказательство. Когда яма для князя была готова, Ариф быстрым движением выстрелил по своим подручным, убив их прямо на месте. Он их трупы тоже решил бросить на скалы, но предварительно с близкого расстояния выстрелил им в лица, сделав их совершенно неузнаваемыми. Потом уж родилась липовая легенда о пропаже генерала в горах. Ариф, получив остаток обещанного золота от княгини, некоторое время услаждал Ольгу Семеновну, любуясь ее белоснежным телом и стонами. Потом она, ссылаясь на плохое здоровье, передала его своей служанке толстушке Аграфене.
Княжна Вера переоделась, взяла из сейфа револьвер и запас патронов к нему, сняла со стены свою двустволку с патронташем, надев его на пояс, пошла в сторону конюшни. Револьвер она положила во внутренний карман нового бешмета, а заряженное ружье вложила в специально приспособленное днище в седле, как это делают все горцы. У конюшни ее встретил конюх, проводив ее внутрь.
-- Его еще рано поить водой после овса, Ваше сиятельство, потом пусть пьет вдоволь, - напутствуя ее, произнес конюх. Княжна сама лично проверила подпруги у седла, убедившись в надежности работы.
-- Ты голодным не оставайся, кухарка накормит тебя, просто не стесняйся, подойти к ней, - сказала Вера и протянула ему несколько денежных купюр, - это за добросовестную работу, мне говорили, что у тебя большая семья, и тебя уже отпускали на побывку, я вернусь и тоже отпущу тебя. Если Рашид в ту ночь не отпустил бы тебя, вряд ли ты остался бы в живых, подумала княжна. Вот так судьба безжалостно играет с нами, диктуя сама нам свои условия, не считаясь с обстоятельствами, обрекая на страдания и душевные муки. Я слишком рано познала горечь утраты возлюбленного, и если, наперсник мой, ты Бога посланец, жив, то я найду тебя, и их всех ждет ад, преисподняя при жизни, клянусь именем Бога. Отставной полковник Смыслов Борис Иванович был потомственным дворянином знатного роду и близким другом князя Мерецкова Павла Андреевича, жил безвылазно в селении Шихарли в пожалованном ему поместье. Огромный двухэтажный каменный дом, сад и много разной живности, которыми занимались бывшие его подчиненные. Борис Иванович рано овдовел, жена красавица неожиданно захворала, ни местный военный фельдшер, ни знахари не смогли помочь ей, и все сходились в том, что у нее была горячка, которая сопровождалась постоянной высокой температурой, лихорадкой и ознобом. Сын Борис в звании ротмистра служил тоже в артиллерии под С. Петербургом и редко навещал отца. Его денщик Федот, уже будучи в пожилом возрасте, после отставки полковника не пожелал расстаться с ним и жил в его доме, по-прежнему служа ему. Борис Иванович был занят чисткой ружья, когда наблюдательный денщик Федот на крыльце разводил самовар древесным углем и приметил странного всадника, о чем не медлил доложить.
-- Ваше высокоблагородие, - четко по-военному обратился он к полковнику, кто-то или заблудился, или ваш незваный гость осматривает дом, будто чего-то вспоминает. Борис Иванович, оставив ружье, вышел на крыльцо и подошел к забору.
-- Вам кого надобно, молодой человек, - громко спросил он. Это мое поместье, и я полковник Смыслов Борис Иванович.
-- Дядя Боря, - подступивший комок к горлу помешал Вере говорить, - это я, Вера Мерецкова.
-- Я тебя не узнал, крестница моя, родная Верочка, и почему в таком одеянии?
-- Все это потом, дядя Боря, - слезая с коня, ответила Вера. Борис Иванович долго тискал в объятиях Веру и, поцеловав в лоб, пригласил в дом. Из хлева подошел средних лет мужчина с военной выправкой, взяв коня за уздечку, увел в конюшню.
-- Федот, это княжна Мерецкова Вера Павловна, дочь князя генерала Павла Андреевича, давай, собирай на стол, да и поживее, - привычным командным голосом велел Борис Иванович.
-- Мое почтение, Ваше сиятельство, - почти шепотом произнес денщик. Подошли еще два сослуживца полковника и за наспех собранным столом Борис Иванович, вставая, поднял фужер с шампанским, громким командным голосом представил Веру.
-- Господа офицеры, Их сиятельство княжна Вера Павловна, моя крестница, выпьем же за ее приезд и оказанную нам честь. Потом ты, Федот, сходи в соседний дом и сообщи Евдокии, мол, какая гостья к нам пожаловала, пусть придет и организует нам настоящее пиршество, - осушив свой бокал, обычным командным голосом велел Борис Иванович. На дворе, волоча за рога крупного барана с курдюком, показался тот горец, который увел в конюшню жеребца княжны, завалив барана на бок, умело связал ему ноги крест-накрест. Красив же был энтот горец, без бороды, без усов и с копной вьющиеся волос на голове.
-- Княжна, вашего жеребца я накрыл войлочным покрывалом и положил свежее сено, потом, с вашего дозволения, напою, пусть немножко остынет и, не дождавшись ответа, ушел. Вера, прежде чем садиться за стол, после приезда сразу сняла накладные волосы и в прихожей скинула свой бешмет, осталась в тонкой рубашке из парчи. Скоро по приказу прибежала наперсница Бориса Ивановича, ныне вдовствующая Евдокия, привлекательная стройная женщина средних лет, с вьющимися белокурыми волосами в простом платье из порчи без рукавов. Борис Иванович позволил себе лично познакомить Евдокию с княжной, даже заставив ее обнять его крестницу. В гостиной Бориса Ивановича огромный малахитовый стол ломился от яств и питья.
-- Я знаю, Верочка, тебя ко мне привели чрезвычайные обстоятельства, и я, конечно, во что бы то ни стало, помогу тебе. Сегодня отдыхаем, а завтра все доложишь, и примем соответствующее решение. О матери не спрашиваю, наверняка, знаешь мое отношение к ней, не обижайся, - пыхтя трубкой, спокойно говорил он. Только сейчас Борис Иванович обратил внимание, что княжна тихо плачет, и переглянулся с Евдокией. Все остальные, заметив ее заплаканные глаза, под разными предлогами вышли из-за стола.
-- Вера, пошли в мою комнату и все по порядку расскажешь. Ты слышь, Евдокия, тут у нее какое-то горе, а мы вакханалию устроили, - сердито сказал Борис Иванович.
-- Борис Иванович, после ссоры с матерью из особняка пропал мой наперсник, простой деревенский парень, которого я очень люблю, - не договорив, вдруг разрыдалась она. Евдокия, обняв ее за хрупкую, еще девичью талию, попыталась успокоить. Полковник пришел в негодование от ее слов и молча ждал, когда она успокоится.
-- Накануне она мне запретила общаться с ним, но я на это ответила категорическим отказом. Ночью Рашид, так его зовут, пошел в конюшню проведать лошадей, и там, наверняка, его ждали. Я нашла колун с окровавленным концом, наверное, его оглушили и вывезли. В замке живут три беглых каторжника, которых мать приютила, дав им работу, хотя они в розыске. Теперь они в замке отсутствуют, больше некому. Видно было, как полковника охватывает ярость, и он встал, начал ходить по комнате.
-- Там, в замке служит старинный друг твоего отца Фарман, он должен нам помочь, я с тобой пошлю троих своих офицеров, а Фарман их устроит на работу, ведь они вернутся же, и тогда они их главаря украдут и страстно допросят, поверь мне, они это умеют, тогда все и выяснится. Скажи, девочка моя, такой вариант тебя устраивает?
-- Да, конечно, я могу тебя еще об одном попросить?
-- Да, я для тебя все сделаю, проси, - жестко ответил Борис Иванович.
-- Когда установится вина моей матери, твои люди помогут мне сжечь или, желательно, взорвать этот чертов замок? - спросила она, смотря прямо в его глаза. Он понял одно, до чего довела эту девчонку ее же родная мать, что она находится в ярости и озлоблена и готова ко всему, это, братец, любовь, сердечное влечение, с этим шутить глупо и это может привести к трагизму. Он не долго думал и сел рядом с Евдокией, которая рассказом Веры была очень опечалена, сурово произнес, как отрезал: - Помогут! Утром на рассвете четыре всадника выехали из Шихарли в сторону замка княгини и вскоре после короткого разговора с Фарманом были размещены в одной из комнат и ждали появление Арифа, о чем их должен будет предупредить Фарман.
Повозка, где под сеном лежал тяжелораненый Рашид, двигалась в сторону ущелья, где был шалаш беглецов, когда они в первое время там прятались. К ущелью примыкала скалистая горбатая гора, которая имела внутреннюю пещеру со сложными, запутанными переходами, и из местных никто никогда не отваживался зайти в глубину пещеры и поэтому все старались обойти это место стороной. Гора и пещера имели дурную славу еще тем, что там когда-то местные жители неоднократно видели джинна, который жил здесь и, якобы, из ноздрей и рта выпускал огонь, хватал людей, насильно уносил их в пещеру. Остановив повозку у шалаша, каторжники выбросили Рашида прямо на снег, он по-прежнему только стонал. Наклонившись к нему, Ариф, ударив его пинком в живот и спросил:
-- Говори, подонок, спал ли с княжной, расскажи, как тискал ее девичьи груди, наверняка, знал, за это придется отвечать ценой жизни, а? - избивая его, спрашивал он.
-- Да оставь пока его, пусть очухается, потом допросим, а пока давайте глотнем горячительного, - вмешался другой и провел кривым острым ножом по спине, рассекая кожу, и сразу из места пореза начала сочиться кровь. Зашли в шалаш, зажгли свечу, не обращая внимания на его стоны, начали пировать. После выпитого, разгоряченные, они каждый по очереди острым ножом по всему телу Рашида наносили порезы, а место пореза засыпали солью, подвергая его невыносимым страданиям, при этом Ариф яростно и цинично допытывался, удалось ли ему сорвать нежный цветок у девственницы. Рашид молчал. Они решили полоснуть ножом всё его тело, чтобы он сам, истекая кровью, погибал, злодейски оставляли глубокие кровоточащие раны по всему телу. Наконец-то к утру в шалаше стало тихо, и желательно сейчас надо попробовать освободиться, но бечевка, которой он был связан, въелась глубоко в мышцы и при любом движении вызывала невыносимую боль. Когда он понял, что они, делая порезы, случайно срезали бечевку на одной ноге, он попытался встать на ноги, и это ему удалось. Далеко не дадут уйти, - промелькнула мысль, и у него сил не хватит, значит, нужно спасаться в пещере и ждать, вряд ли они сунутся туда, преодолев страх о присутствии там джинна. Он, войдя в пещеру, втиснулся в расщелину под огромной глыбой и замер. Утром, проснувшись, беглецы - каторжники свою жертву не обнаружили и, помня о легенде, побоялись войти в пещеру. Ариф все-таки зажег большой факел и решил осмотреть пещеру. При виде огня тысячи летучих мышей устремились покинуть пещеру, чуть не сбив его с ног.
-- Он не мог войти в пещеру, - смачно выругался Ариф, - наверное, по лесу ушел, айда за ним, если не найдем, то придется княгине соврать, что убили, все равно сдохнет от ран. Один из них остался у повозки, двое решили искать в лесу, затем всем встретиться внизу. Рашиду повезло, отлежав день в расщелине, он выполз из своего укрытия, шатаясь, спустился к ущелью и вдоль ручейка пошел навстречу своей судьбе, надеясь, что кто-то его подберет. Ариф был в ярости и одному из своих подручных, который должен был стеречь Рашида, шлепнув по лицу плашмя, дал леща.
-- Я в замок, а вы в особняк княжны, притаиться и ждать, если он живой, то вернется только туда, к ней, - сердито сказал он и исчез в лесу.
Фарман ничуть не удивился, увидев Арифа, он шел в свою комнату, потом, наверняка, по потайному коридору отправится к княгине, поэтому он поспешил предупредить трех офицеров о его появлении. Но напрасно Ариф, как зверь, чующий опасность, долго не стал задерживаться и направился прямиком к служанке Аграфене. Она, еще полураздетая, лежала на диване и была обрадована появлению Арифа. Он, на ходу снимая брюки, грохнулся в ее объятия:
-- Поласкай меня, душа моя, я очень устал, и она сама все делала, чтобы ублажать его. Закончив свои интимные дела с Аграфеной и досыта обласканный ею, он зашел в покои княгини.
-- Мы еще не закончили, я, княгиня, позже зайду, - и быстро ушел. Зашел в конюшню, взял лошадь, на которой всегда ездил, и на глазах у офицеров исчез в неизвестном направлении. Он от Аграфены узнал, что княжна Вера в своем особняке пока отсутствует, и решил действовать более извращенно и жестоко. Кухарку и служанку затолкали в одну из комнат.
-- Не появлялся ухажер княжны, а? Они, трясясь от страха, молчали. Тогда те двое сначала содрали всю одежду с кухарки, а затем и со служанки и грубо уронив их прямо на пол, начали насиловать, предварительно заткнув рот платком. Выпив водки, они, как животные, их чередовали, и каждый раз спрашивая, откуда родом этот паренек. Служанка в самом деле не знала, а кухарка, изнасилованная до изнеможения, вспомнила, что он из села Виляш. Насытившись, удовлетворив свою похоть, они загадочно посмотрели на Арифа, мол, дальше-то что. Он, выпрямив большой палец, многозначительно провел по своему горлу, и этот жест был понят его подручными, и они, не долго думая, безжалостно и хладнокровно, что присуще только отъявленным убийцам, профессионально полоснули ножом по горлу обеим женщинам, оставляя их истекать кровью и захватив недопитую бутылку водки, покинули особняк. Выезжая на дорогу, Ариф спросил: А шут знает, где это село Виляш, надобно нам поторопиться, княгиня ждет результата.
-- Кажется, я приблизительно знаю дорогу туда, это недалече отсюда, - и они все трое пустили галопом лошадей.
-- Сейчас светло, доедем до места и притаимся, как только начнет темнеть, тогда и начнем, только нужно сначала уточнить, какой ихний дом,- наставляя, буркнул Ариф, их предводитель. День начинал вечереть, улицы и дворы домов постепенно стали затихать. Только слышно было, как скучно брехали собаки, из крыш домов выходил с искорками дымок, тут же, подхваченный осенним ветерком, уносился на восток, присоединяясь к черными дождливыми тучами. Начало моросить, и все трое подошли к дому Рахим аги, открыв калитку, вошли во двор. В это время отец Рашида шел в дом и, увидев незнакомцев, поинтересовался: -- Вам кого, молодые люди?
-- Ты не бойся, старик, мы от твоего сына Рашида, в дом нас пригласишь? Он должен был раньше нас приехать, а разве он не приехал?- начал хитрить Ариф. Доверчивый старик пустил незнакомцев и предложил чаю из самовара, который еще был теплый и тихо «пел».
-- А выпить не найдется, хорошо бы опохмелиться, а то голова трещит, - гнусноватым голосом произнес один из них.
-- Почему не найдется, для добрых людей и закуска найдется, - добродушно ответил Рахим ага и поставил нераспечатанную бутылку водки и сыр на стол. Долговязый каторжник с гнусноватым голосом разлил водку по стаканам, и только на троих.
-- Значит, его еще не было, и никаких известий не посылал, так? - опрокинув содержимое стакана в рот, снова спросил Ариф.
-- Нет, я же вам ответил, что не приезжал, - подозревая что-то неладное, произнес старик.
-- Ты нас очень огорчил, старик, - сказал Ариф и выстрелил в него в упор из ружья. Старик сразу же пал замертво. Вдруг открылась дверь, и на звук выстрела прибежал Айваз, не давая ему опомниться, третий беглец, быстро вскинув ружье, выстрелил в мальчика, попав ему в грудь.
-- На звук выстрела сейчас прибегут люди, - сказал Ариф и сделал еще по одному выстрелу каждому и закричал, - поджигай. Они второпях начали обливать все две комнаты маслом для ламп и подожгли.
-- Подождем, пусть разгорится, как следует, - цинично произнес Ариф.
-- Мы же хотели поджечь еще хлев, - недовольно буркнул долговязый.
-- Ты что, совсем не соображаешь, хлев же вплотную пристроен к дому, сгорит все, - успокоил его Ариф. Огонь быстро охватил сначала одну комнату, а потом беспрепятственно стал распространяться по всему дому. Разбив окно, которое выходило в лес, все трое неспеша вышли из полыхающего дома и направились в лес к своим лошадям.
Рашид, истекая кровью, шатаясь, медленно шел по берегу ручейка, он понимал, если упадет, больше ему не подняться и старался держаться на ногах, как бы это ни было невыносимо. Я же говорил ей, моей пери, что такое не прощают, она еще ребенок и не понимала, что нам эту пропасть не преодолеть. Жива ли сама, может, они ее-то не посмеют трогать, все же наследница рода. Когда нам плохо, мы вспоминаем Бога, ведь он расписывает наш жизненный путь, долю, независимо от нашей воли и желания, и за все в ответе. Но я же не нарушал волю богов, просто влюбился, тогда за что боги на меня разгневались или это тот изменчивый злой рок, или провидение, ехидно насмехаясь, плетет свое коварство независимо ни отчего и никому не подвластен? Ручеек изменил направление, и он увидел у подножия горы тусклый свет, не мираж ли это, или видение, точно больное воображение, лишенное здравого смысла, следствие перенесенной физической боли, и я, наверняка, теряю рассудок. Он заметил, что с горы к ручейку ведет тропинка, у него нет сил подняться, он очень устал, отдохнуть бы немного, и он упал, больше подняться не смог и потерял сознание.
Княжна Вера, вернувшись в особняк, увидела, что входная дверь настежь открыта и никто, ни кухарка, ни служанка ее не встречают. Уже в коридоре увидела следы от обуви, испачканной кровью. Дверь в комнату рядом с кухней была тоже открыта, и она решила заглянуть в комнату, и увидела жуткую картину. Кухарка и служанка с порезанными горлами лежали в луже крови, наспех порванная одежда свидетельствовала, что прежде они были изнасилованы. Это жестокое убийство мог совершить только умалишенный, больной человек, и она догадывалась, чья это работа. Надо бы срочно ехать в замок, и пусть Фарман отправит гонца в уезд за приставом и следователем, ведь это преступление, и оно не должно быть скрыто. Интересно, вернулся ли конюх, отпущенный накануне домой, тогда она сможет попасть в замок и, держа наготове револьвер, направилась в сторону конюшни. Хвала Господу, конюх мирно спал на своем месте, и снова ему повезло, в рубашке родился, ишь, как судьба его бережет,- подумала княжна. Фарман срочно, конечно, с дозволения княгини, отправил гонца в уезд.
-- Слава Богу, что ты сама не оказалась в особняке, - притворно причитала Ольга Семеновна, а сама поспешила к Аграфене, чтобы узнать что-то новое, а ведь знала же, что эту кровавую бойню устроил Ариф со своими дружками, вот только зачем, они-то здесь причем. Ариф, расставшись со своими подручными, поспешил в замок, решил после таких кровавых дел исчезнуть, поэтому коня оставил в лесочке. Он переоденется и прихватит золотишка и золотой фамильный медальон князя и уйдет снова в горы, где легче потеряться. Вся прислуга, предупрежденная Фарманом, следила за его комнатой и, увидев его, тут же сообщили. Офицеры зашли в комнату Арифа, когда он переодевался и, держа его на прицеле, дали ему возможность собраться и вывели из замка по потайному ходу, указанному Фарманом. Он их привел к своей лошади и тут, во избежание недоразумения, на руки и на ноги его надели кандалы. Один из офицеров пошел предупредить Веру, мол, все готово, ждем. Через некоторое время все всадники выехали в сторону Шихарли.
Марат в новом костюма тройке, в лакированных туфлях и в осеннем пальто, по настоянию Марины Ивановны, вынужден был совершить с ней прогулку по городу.
-- Ну, пожалуйста, только не долго, а то ты еще не совсем поправился и, кстати, нам нужно купить приборы для бритья, не служанку же отправлять, а мы сами выберем, какие требуются, хотя я представление не имею. Они зашли в казенный магазин, и графиня сама, подойдя к молодому парню за прилавком, спросила: покажите нам приборы для бритья.
-- Они перед вами, сударыня, выбор большой, и большим спросом пользуется безопасная бритва с приспособлением, предохраняющим от порезов, только они дорогие, серебряные, - показывая бритву, тихо сказал продавец.
-- Нет, нам попроще, вот типа этого складывающегося острого ножа, - возражая, сказал Марат. Но молодой человек, привыкший навязывать товар покупателям, не унимался.
-- Это бритвенный набор, - еще навязчивее произнес он. В набор входит стакан для ополаскивания бритву, еще маленький стаканчик и стружка душистого мыла в футляре. Наблюдая за Маратом, графиня смеялась и, подойдя ближе к нему, поцеловала его в щеку, обдав его запахом духов из жасмина.
-- Мы берем весь этот набор, - решительно сказала графиня. - А освежиться, то есть одеколониться после бритья, чем изволите, сударь? Есть одеколон «Кельнская вода», правда, дороговат, но есть и цветочный, - обращаясь к Марату, спросил настойчивый молодой человек.
-- Из него вышел бы вполне деловой человек, какой талант пропадает, а? - повернувшись к графине, по-французски сказал Марат и отошел в другой отдел. Марина Ивановна, пользуясь рекомендациями продавца, купила все то, что он предлагал.
-- Эта сумма, которую ты заплатила, соответствует моему пенсиону, что я не получал уже два месяца, - ворчливо произнес он. Видимо, его ответ графине не понравился, но она виду не подала. Но Марат успокоиться не мог, - вылечили, выходили, кормят, одевают, просто непривычно смешно, живу, как альфонс. Уже на улице графиня, взяв его под ручку, сердито произнесла: Тебе не следует такими сравнениями меня обижать. Мы друг друга любим, мы вместе живем и, кстати, за предоставленное тобой сладострастие я не плачу, если оно
Обоюдно, и за половую связь ты деньги тоже не получаешь, разве не так, мой Атлант? - Извини меня пожалуйста, я абсолютно не прав, - огорченно сказал он.
-- Марина, мы могли бы поехать ко мне домой, в село Бадамлы, ведь есть же карета, а? Там у меня друг Мурат со своей возлюбленной Ларисой по соседству живут, и у нее огромное хозяйство, русская баня. Мой дом прямо на берегу реки Тонза, и за рекой горы, где мы постоянно охотимся. А ты любишь охоту? Я тебе покажу свое лежбище в расщелине скалы, - вдохновенно говорил Марат, боясь, что она его перебьет.
-- А в качестве кого ты меня туда привезешь, кем представишь, кокоткой? - Женой, - одним словом жестко ответил он. Они шли медленно мимо городского парка, недалеко блестящими высокими куполами показалась православная церковь.
-- А ведь мы тут и могли бы обвенчаться, - вслух сказала Марина. - Очень хотелось бы, чтоб ты понимала, все это не так-то просто, ведь мы принадлежим к разным религиям, хотя люди женятся, не смотря на эти пересуды, ведь Бог-то один, он высший разум, он вложил в нас независимо от того, какую религию мы исповедуем, божественное начало, ум, мышление и, значит, он позволяет всем подобные браки, и интересно было бы знать, что думают об этом священнослужители, имелись ли таки подобные браки в их практике, а? - рассуждал Марат. Он ее вел в сторону церкви: прямо тут и спросим. Был обычный день, и прихожан было немного, и они вошли в прихожую, а затем вовнутрь. Идеальное убранство, разноцветные росписи на стенах и потолке, завораживали, подчиняя совершенно неизвестной силе, это, наверняка, и есть таинство божества, поклонение чему-то необычайному. У алтаря их встретил иерей, который отошел от стены с рядом икон, и тихим голосом, похожим на пение, спросил: - Вам молиться, или хотели бы общение в божьем доме?
-- Мы с желанием делать подношение и, заодно, если позволите, спросить,- опережая Марата, торопливо проговорила графиня. Она подошла к столу и положила несколько денежных купюр в серебряный поднос.
-- Скажите, батюшка, - неуверенно начал Марат, у вас имелись ли случаи венчания при совершении церковного обряда бракосочетания лиц, принадлежащим разным религиям, не осуждает ли это церковь, и кто совершает этот обряд? Иерей неторопливо провел рукой по своей длинной бородке, поправив крест, висящий на длинной цепи, негромко проговорил.
-- Да, такие обряды имели место, церковь сие соединение двух любящих сердец одобряет, ведь сие желание связано с любовью - божьим даром, - прямо и четко ответил иерей. Они, поблагодарив его, покинули церковь.
-- Ну, ты даешь, Марат, даже не попросил моей руки, - укоризненно мотая головой, тихо, радостно прошептала Марина Ивановна, - брак это серьезно, уверена, что ты даже об этом не думал, ведь, правда? Завтра спозаранку поедем в твое село, ты покажешь мне свой дом, познакомишь с друзьями, попаришь в русской бане. Потом поднимемся в горы, ты будешь охотиться и все это время будешь думать, любишь ли ты меня и готов ли быть моим супругом, идет?
-- Марина, мне тебе нечего дать, кроме своей любви. Я не богат и, говорил уже, живу на пенсион, есть земельные угодья в собственности, но я не пользуюсь ими. Но я люблю тебя, пусть даже не графиня, а простая крестьянка. Все время мечтал о чертоге любви, и ты, моя богиня, пустила меня в этот чертог любви и счастья. Да, я счастлив и нахожусь в состоянии полной удовлетворенности жизнью. Раньше эту мечту считал бредом, химерной, плодом воображения, его игрой, и все это казалось мне марой, а теперь объективной действительностью, скажи прямо и искренно, ты принимаешь меню такого?
- Да, исполин мой, светоч мой, который зажег в душе моей огромной силы факел, греющий сердце мое, освещающий душу мою, превратив несбыточные желания в действительность, растопив лед, сковавший мое сердце, будто по велению бога Сатурна посеяв там семена любви и счастья, которые уже дали всходы, не это ли веление божества, прекрасный, изумительный Его дар? Принимаю ли я тебя, боже мой, как можно отказаться от божьего дара, позволить себе грехопадение, поступок, который грозит бедой и несчастьем, еще хуже, оковами одиночества? Я очень богата, отныне все это богатство принадлежит нам обоим, и ты будешь полновластным хозяином, пусть супружество не станет нам мукой, как говорил великий русский Поэт, если чуть перефразировать его, и Гименей с Пенатами благословят нас, - горячо, со слезами говорила она. Вот так просто эта красивая, умная женщина плакала, это были слезы радости, счастья и, наконец, долгожданный покой, семья и домашний очаг.
Приехавшие из уезда пристав и следователь и несколько жандармов осматривали место происшествия, за свою долгую службу видавшие немало убийств, они были потрясены увиденным преступлением, которое было совершено так жестоко и хладнокровно. Допрашивали конюха, которого в момент преступления вообще не было. Осмотр проводился при дневном освещении, и по требованию следователя на место была вызвана княгиня, которая по существу заданных ей вопросов ничего вразумительного ответить ни смогла. Когда Ольге Семеновне показывали эту кровавую комнату, ее при виде крови и от ее запаха вытошнило, и она, ссылаясь на головокружение, уехала в свой замок. Подъехала княжна Вера в сопровождении двух офицеров, которые представились пожилому следователю, чем вызвали у него и пристава одобрение. Княжна Вера, первая побывавшая на месте преступления, рассказала то, что увидела и подтвердила отсутствие конюха. Один из офицеров, капитан Волков Иван Ильич, отозвал в сторону следователя для конфиденциального разговора. - Вы должны дать мне слово чести, что никаких вопросов больше не станете задавать, если я, пользуясь информацией своего филера, назову место нахождения этих головорезов, которые при допросе выложат все, идет? Следователь, поверив офицеру, протянул руку: Даю слово чести, и вы все можете отбыт куда пожелаете. - Рядом с мечетью стоит заброшенный дом, и они находятся там, обязан вас предупредить, что они беглецы каторжники, вооружены и очень опасны, - сказал он, пожелав удачи, вернулся к Вере. И они снова вернулись в село Шихарли, где другие офицеры, после обыска Арифа, страстно его допрашивали. На столе радом с золотыми монетами, полученными в виде вознаграждения от княгини, лежал и фамильный медальон князя Павла Андреевича. Нервно куря папиросу за папиросой, Ариф рассказывал все по порядку, начиная с того дня, когда они, по указанию княгини, на охоте хладнокровно убили князя и его денщика. Это была потрясающая новость, и всех ошеломила.
-- Место, где это произошло, можешь показать? - спросил полковник.
-- Да, думаю, что смогу, там у нас построен шалаш, где первое время прятались после побега, - сказал он, дрожащими пальцами беря новую папироску. Насчет парня, которого после допроса должны были убить, ничего добавить ни могу, ночью, когда все мы напились, он просто исчез, хотя мы его изрядно исполосовали ножичком, и он почти истекал кровью, но так и промолчал, мужественный парень.
-- А суть допроса, в чем она заключалась, кому и чем он-то помешал?- спросил капитан Волков.
-- Княгиня возненавидела этого простого деревенского парня и хотела выяснить, переспала ли княжна с ним, и на это у нее был свой расчет. Борис Иванович налил стакан водки и преподнес Арифу.
-- А о причинах, почему генерал осерчал на княгиню, тебе что известно? - спросил Борис Иванович, беря пустой стакан из рук Арифа.
-- Мне рассказывала ее служанка Аграфена, будто генерал застал княгиню в постели с каким-то молодым офицером из штаба, и обещал, вернувшись с охоты, наказать ее, вот она и опередила его. Всем присутствующим казалось, что мир рушится, боже мой, какое злодейство.
-- Ладно, на сегодня хватит, завтра на рассвете трогаемся. Иван Ильич, ты и еще двое, взять запасную лошадь с провизией, сам знаешь, - нервно проговорил полковник, - кандалы не снимать, пусть здесь и спит. Княжна Вера смотрела на всех заплаканными глазами и тихо произнесла: «Но есть и божий суд, наперсники разврата! Есть грозный суд: он ждет», разрыдавшись, вместе с Евдокией, покинули комнату. Уже в коридоре, нервно покуривая трубку, полковник обратился к Вере:
- Может, тебе не стоит ехать, Верочка?
-- Нет, Борис Иванович, это мой долг и прошу, не отговаривайте, не получится, - со слезами резко ответила она.
Туман, который опускался с гор, приносил собой осеннюю прохладу, легкий морозец и иней одел деревья и луга в белую шубу, и они под утренними, еще тусклыми лучами солнца ослепительно сверкали белизной. Закованный в кандалы, еще привязанный цепями для страховки, Ариф, всю ночь курил и ждал суда, вот только неустанно не давала мозгу покоя одна мысль: сами прикончат или снова каторга, он, конечно, выбрал бы каторгу - продолжение жизни. Чтобы как-то облегчить свою горькую участь, он сразу же выдал своих дружков, наивно надеясь, что это может быть учтено судом, который его ждет, при этом совершенно не думая о божьем суде. Зашел Борис Иванович и сам лично принес ему еду, молча положив на пол: подкрепляйся, скоро поедем, - и также молча развернувшись, вышел. Это его судьба, видимо ее так расписал Всевышний, и никто и ничто на его решение влиять не может,- грустно подумал он. Наконец, все было готово, и путники двинулись в путь.
-- Ты нам дай приблизительную ориентировку, каким кратчайшим путем, не блуждая, добраться на то место, - обратился к Арифу Борис Иванович.
-- Вы же, наверняка, бывали в его охотничьем домике над ущельем, вот все там и произошло, - неохотно ответил Ариф. Да, он не только бывал в этом домике и часто охотясь подолгу жил там с Павлом Андреевичем, доброй души человеком, который любил жизнь и считал жизнь человека одной из величайших тайн божества, Его бесценным даром. Последний раз они вдвоем на охоте были четыре года назад, после этого он и пропал в горах на охоте.
-- Ты можешь точно вспомнить, когда это было, не четыре ли года назад? - спросил Борис Иванович. Ариф устало утвердительно кивнул головой.
-- А что кроме вознаграждения в виде золота ты получил от княгини и что она тебе еще обещала?
-- Я долго услаждал ее, потом она меня передала своей служанке Аграфене и обещала, что после того, как я разберусь с этим парнем, поможет мне с новыми документами. Аграфена как-то рассказывала, что, если княжна переспала с этим парнем невеждой и значит должна была забеременеть, тогда она не позволила бы ей родить ребенка от безродного мужлана и намерена была с помощью знахарки, которая постоянно живет в замке, отравить княжну, название яда даже называла, теперь уже не помню, - говорил Ариф, как на исповеди, и ни у кого не было основания не верить ему. К полудню путники доехали до охотничьего дома генерала. Все всадники спешились, и Борис Иванович первым зашел в домик, вроде никаких изменений, он по известной ему тропинке, которая вела вниз в ущелье от орлиной горы, начал спускаться, но передумал, надо, чтобы он сам показал.
-- Там внизу при спуске стреляли в них, - торопливо начал говорить он, тут недалече под чинарой и закопали, - пошел к высокой чинаре, под которой смотрелся неровный бугорок, местами просевший и уже обросший густой травой. Он остановился и, указательным пальцем показывая на бугорок, громко почти выкрикнул:
-- Тут, - и отвернулся.
-- Борис Иванович, а стоит ли нам тревожить его могилу, ведь это недобрая примета, может, ограничимся тем, что поставим здесь знак или что-нибудь другое вроде памятника, а? - начал было вмешиваться капитан Волков.
-- Нет, - жестко сказал полковник, мы должны удостовериться в подлинности этого происшествия, а потом окончательно решим, пусть он сам и вскрывает этот бугорок. Делать было нечего, и Ариф начал неохотно вскрывать бугорок, и сразу же острие лопаты, звякнув, задело металлический предмет, это был ремень с бляхой, надетый поверх легкой дохи. На бляхе четко была выгравирована надпись, удостоверяющая все личные данные генерала Мерецкова Павла Андреевича. У княжны Веры началась настоящая истерика, и два офицера едва ее сдерживали. Когда бугорок был вскрыт полностью, ни у кого не осталось никаких сомнений, что это труп князя с уже почти истлевшими следами одежды. Если пропажа генерала Мерецкова в горах осталась тайной, не стала доступной и, как загадка, требующая разгадки, разъяснения, однако, появившиеся случайные обстоятельства и обнаруженные факты поставили в тупик всех присутствующих, что же делать с трупом, и вызвало у них сильное расстройство, чувство безысходности и нерешительности. Почти бездыханное тело княжны Веры понесли в дом, насильно заставили выпить чашу коньяка, чтобы пришла в себя, и по приказу полковника, Арифа кандалами прикрепили к дереву, а сами собрались в доме, чтобы держать совет. Капитан Волков, подняв на руки княжну Веру, отнес в другую комнату, которая была предназначена для отдыха князя. Кроме того, в доме было несколько комнат, кухня и погреб с полной провизией. Борис Иванович собственноручно налил всем водки и, вставая, коротко, с печалью произнес:
- Помянем, друзья, моего близкого друга и боевого товарища князя генерала Мерецкова Павла Андреевича, павшего от руки коварной Ехидны, пусть земля будет ему пухом. И все стоя выпили.
-- Есть несколько вариантов, - начал было Борис Иванович, - отвезти тело в родовую усыпальницу князя под С. Петербургом, или предать его тело земле в горах, которые он любил. Прошу вас, господа, пусть каждый выскажется, и мы примем коллегиальное решение, - произнес он, наполнив стакан водкой и взяв еды, что под руки попала, подошел к прикованному к дереву Арифу.
-- Ты убийца, погубил безвинную душу, находясь в сетях коварства злодейки мужененавистницы, но ты раб божий, помяни погубленную тобой душу. Ты принадлежишь прекрасному, доброму народу, среди которого я прожил всю свою жизнь, но мы русские и у нас такой ритуал, такая традиция поколений, - поставил стакан и еду на землю и вернулся в дом.
-- Я предлагаю, - первым начал капитан Волков, - похоронить его здесь же, у дома, поставить памятник, а княжна Вера будет приезжать сюда и привозить своих детей, насколько мне известно, она тоже родилась здесь, любит эти горы, этот народ, как ее отец. А отвезти тело под С. Петербург вызовет разное толкование и следует помнить, что это убийство должно остаться тайной для общества и выглядеть, как несчастный случай на охоте, как было и объявлено.
-- Я согласен с твоими доводами, Иван Ильич, но об этом не должна знать мужеубийца, пока княжна Вера не устроит свой суд над преступницей. А вот с ним что сделать, мы же не убийцы и в каторгу возвращать его нельзя, молва пойдет. Пришла Вера, объявив, что все слышала и с ихними доводами согласна, только убийцу пока следует оставить в живых, как свидетеля, а потом она его собственноручно убьет. Борис Иванович двоих отправил домой за подмогой, а сам с Иваном Ильичом остался здесь.
-- Поезжай и ты, княжна Вера, по твоему поручению Фарман пришлет повозку с материалом и людьми, мраморные плиты выберешь сама, все должно быть сделано красиво, по-царски, по чести. Только обещай ничего не предпринимать, потом все вместе сделаем, как ты пожелаешь, идет?
-- Идет, крестный, обещаю, а мы посмотрим гору орлиную, где у них был шалаш и как Рашид исчез, дядя Боря? - конечно, милая, как ты только вернешься.
Рашид, потеряв сознание у ручейка рядом с тропинкой, уже сутки лежал на сырой земле, не подавая признаков жизни. Ночью порошил снежок и совсем было покрыл его тонким слоем, и увидеть его можно было, только пройдя рядом с ним. Пожалуй, на этот раз злой рок судьбы «безумец» сжалился над ним, будто насмехаясь, мол, хватит с него всего того, что он достойно перенес, должен выжить, заслуживает. На возвышенности у подножия горы жила семья горца со старой матерью и двумя сыновьями подростками. Тот маленький огонек, который показался Рашиду, не был миражом. В связи с наступлением холодов, из жильцов никто уже не спускался к ручейку. И на этот раз по желанию того же «безумца», у которого явно было игривое настроение, мальчик по имени Азад спустился к ручейку, чтобы срезать тонкий тростник, чтобы сделать новый дудук - балабан вместо старого, который сломался. Мальчик, увидев человека, лежащего на берегу, испугался и поспешил сообщить взрослым. Быстро к ручейку спустился горец с двумя сыновьями. Рашид на их зов не реагировал, не оставлять же человека в таком состоянии, подумал горец Джамал и они втроем, едва подняв его распухшее тело, начали с трудом поднимать вверх. Увидев его разрезанное и распухшее тело, мать горца Джамала, Рахиль, исцарапывая лицо, начала причитать:
-- Он едва дышит,- срывая с него остатки одежды, тихо произнесла она, - Азад, беги к тете Фирюзе, пусть она бросит все свои дела и придет, мне одной не справиться, ай-ай, какой молодец, кто же тебя так исполосовал, не медведь ли, Джамал? - продолжая причитать, спросила Рахиль.
- Нет, мама, это не медведь, его ножиком так, а так тело распухло из-за соли, которую насыпали на порезы для сильной боли, если сейчас натереть его тутовой водкой, чтобы чуть согреть, он даже, вероятно, боли не почувствует, а какой красивый парень, точно не из наших краев. А вот как быть с его воспалившимися ранами, они начинают гноиться, а потом трудно будет залечить их, если, конечно, выживет, - произнес Джамал и пошел за тутовой водкой. Он раздел Рашида догола, велел младшему сыну Азеру поливать водку на руки, начал растирание, насильно отдирая впитавшуюся соль из раны, пока не начала сочиться чистая кровь. Мать его Рахиль куски от простыни после кипячения прикладывала на порезы. Пришла двоюродная сестра и соседка Рахиль, Фирюза, женщина средних лет привлекательной внешности, на ходу сняв боты и скинув шаль на тахту, подошла к больному. Первым делом она ухо приложила к груди Рашида, прислушиваясь к его дыханию и сердцебиению. - В легких хрипов нет, сердце у него слабое, боюсь огорчать вас, этот парнишка не выживет, потом у него начнется жар, - обреченно сказала Фирюза.
-- Мы же не можем дать ему спокойно умереть, давайте, чем можем, поможем ему, а там на все уже воля Бога. Рахиль принесла темно-коричневую настойку и, размешав с водкой, добавив меду, с помощью сына вылила целую чашу Рашиду в рот, чуть приподняв голову, чтоб не подавился. Когда закончили растирать его порезы, Рахиль завернула его в простыню, накинув сверху бурку. А умственное начало его, разум, его высокий дух, что определяют волю человека, его рассудок, память работали, и неустанно томило мозг где-то прочитанное: смешай, Господь, ум с разумом. Откуда этот звон доносится, это не та ли грань между жизнью и смертью, где идет вечная борьба за всю жизнь и продолжает борьбу даже у божьего Храма Правосудия? Продолжай мыслить, пока разум не погас, кто-то из древних говорил: «мыслю, следовательно, существую», а может, это дух так загадочно покидает меня? Ведь его предназначение влиять на жизнь человека, а он оставляет мою душу, божественное начало мое, которое вложил в меня Бог? А кто это в виде прозрачного облака витает надо мной, зовя куда-то, а ведь она мне кого-то напоминает, постой, я узнал тебя, Нина, веди, и я последую за тобой.
-- Держи мою руку, а то потеряешься, вишь горящий мост, а под ним огненная река, за мостом цветущая долина, и мы будем вместе, там тоже имеется чертог любви, не сопротивляйся мне, уже недалеко, - певучим голосом нежно говоря, она манила его за собой. - Это не река, Нина, эта геенна огненная, наши души не грешны, там нас не примут. За то, что с тобой сделали эти подонки, они ответят перед Богом, вот их и ждет геенна огненная, суд божий, прости меня, что не смог отомстить за тебя, раз ты меня уводишь в иной мир, - следуя за ней, держась за руку, печально произнес он.
--Нет, нет, я не могу тебя с собой забрать, я тебя отпускаю, возвращайся к жизни и отомсти за мою поруганную честь, - тихо сказала она, отпустив Рашиду руку. Простыня пропиталась чистой кровью, и Рахиль сняла ее с него, чтобы накрыть его тело свежей простыней. К ее удивлению, кровь больше не сочилась, и она окликнула соседку Фирюзу, показывая заблекшие порезы.
-- Да, у меня есть настойка корнеплодов аконита на спирту, давай мы ему сделаем примочки на раны, а потом добавим в питье арнику нашу, чтобы улучшить работу сердце, вот что главное в его состоянии, и я скоро вернусь,- сказав, она ушла. Да, Фирюза была здесь знатной знахаркой, где было несколько саманных домов, и все при заболевании обращались к ней. Он боролся со смертью, у которой была мертвая хватка и не хотела отпускать его из своего объятия, он должен выиграть эту вечную борьбу и победить ее, хорошо, что она не успела увезти его за грань невозможного, его возлюбленная Нина, за безвозвратную черту, откуда возврата нет. Мозг боролся, он вырвался из рук Нины, тянущей его в бездну, теперь он отчетливо видел и слышал этого «безумца», который хотел заманить его в небытие с помощью Нины, насмехаясь, уронил только одно судьбоносное слово: «живи!» Фирюза принесла настойки и новую настойку из корней бешеного огурца, боярышника, которая укрепляет мышцу сердца. Все видели, что Рашид начал потеть.
-- Это хорошо, - сказала целительница Фирюза, снова дай ему тот напиток и давай сделаем примочки на рану из настоев коры вяза граболистного, а потом начнется у него жар, вот тут должен он сам все мужественно перенести. Как предвидели, ночью у Рашида начался жар, приводивший его в состояние бреда. Видимо, злой рок судьбы, тот же «безумец», натешившись, оставил его в покое, наверняка, Рашид был не один, и он явно не успевал посещать всех.
-- Я сразу поеду в замок и озадачу Фармана, - сказала княжна Вера, обращаясь к прапорщику Светлову Семену Ильичу, сразу пусть он занимается приготовлениями, знаешь, Семен, я дважды была там, в селе Виляш, где остались его отец-то и брат. Как ты думаешь, эти головорезы не могли появиться там и причинить им зло?
-- Откуда они могли знать, что он родом оттуда, ведь кроме тебя никто не знал об этом, так?
-- Так-то оно так, но кухарка только знала об этом, когда мы поссорились и он уезжал, как бы напомнил вслух, что возвращается на свой шесток и назвал свое село, а кухарка под страхом смерти могла и рассказать, - тревожно сказала Вера. Княжна и прапорщик, оставив коней внизу, поднялись в пристроенное здание, где почивал Фарман и, при виде княжны с чужим человеком, встал, кланяясь, почтительно произнес:
- Ваше сиятельство княжна Вера Павловна, какие указания изволите дать? Он вообще ему нравился, и его отличительная особенность была в том, что он в присутствии посторенних людей безукоризненно оставался в рамках этикета.
-- Здравствуй дядя Фарман, самый верный, надежный мой друг, нам бы пошептаться, только без лишних слушателей, - целуя его в щеку, грустно произнесла княжна. После ее рассказа об отце, о тех событиях, этот пожилой, покрытый весь сединой человек, служивший князю еще с молодости, до рождения Веры, горько, навзрыд плакал, и никто не утешал его, зная, что лучше коварство пусть останется тайной, а правда способно убивать душу человека, искренно любящих людей.
--Дядя Фарман, ты же знаешь, где находится отцовский охотничий дом, над ущельем, там я желаю сделать для него усыпальницу, подбери двух работников - каменщиков, чтобы очистили это место и начали облагораживать, цвет и форму мрамора подбери сам, заодно пусть дом расширяют до уровня особняка, в дальнейшем я собираюсь жить там анахоретом. Это глубокая тайна, и не дай Бог, кому это станет известно, ему голову не снести. На подготовку два дня, ты сам займешься этим, и я буду ждать тебя там. В моем особняке, надеюсь, навели порядок, и я хочу там ночевать. Когда мы Семенем Ильичом поедем в особняк, ты прикажи выкрасть знахарку, которая постоянно живет в замке, и пусть с завязанными глазами привезут в особняк, - протягивая большую пачку денег в крупных купюрах, решительно произнесла Вера и покинула комнату. Тут Фарман окончательно понял, что девочка подросла и стала решительнее, она, как и ее отец, была способна на поступок, ведь не все обладают этим. Двери, паркетный пол, кухонная мебель и ковры в особняке были заменены. Ее приезда ждала новая кухарка и служанка, которую лично нанимал Фарман тайком от княгини. - Приготовить что-нибудь мясное, фрукты, вино и коньяк и накрыть на стол в гостиной и приготовить ванну, - сердито велела она и направилась в гостиную.
-- Семен Ильич, я вам покажу вашу комнату, вы можете меня завтра сопровождать до села Виляш и обратно?
-- Да княжна, как прикажете. Боже ты мой, я не могу здесь находиться, всюду витает его дух, все напоминает о тебе, мой наперсник, мой супруг, жив ли ты? Боже мой, какое несчастье, бедствие, горе, ведь я его убила, заманив в смертельную ловушку, и заслушиваю кару твою божью, ибо никто не имеет права судить меня, он только мой судья и палач. Лучше быть жертвой, чем палачом, кто это говорил, а? Я не могу жить без него, ты, о Бог мой, дай надежду, и клянусь твоим именем, я отомщу всем, даже родной матери. И если он живой, я найду его, помоги мне, сломанной душе, познавшей сладость сладострастия, оставшейся с потухшими желаниями. Где же ты, мой наперсник, мой супруг, мне не хватает твоей шутки, притчи. Зашла служанка и спросила:
-- Ваше сиятельство, ванна готова, вы сейчас изволите принять ванну или позже, все ваши одеяния готовы и уложены, как вы любите. Она не ответила, ее мозг был занят поисками, и лихорадочно искала выход из этого несчастного, обреченного на провал тупика. Она задумчиво направилась в сторону конюшни и, кланяясь ей, встретился конюх счастливец.
-- Коней хорошо накормить, завтра мы на рассвете с Семеном Ильичом выезжаем по надобности.
Не успела княжна принять ванну, как привезли знахарку из замка:
-- Куда ее поместить, Ваше сиятельство?
-- В одной из комнат, и закрывайте на ключ, я желаю с ней поговорить.
-- Я знаю, ты за свою жизнь отравила много людей, я имею факты и свидетелей, что ты по велению матушки имела желание отравить меня, если я беременна и с моим дитем в утробе, так? Ведь я просила у тебя настойку для своей подружки, а ты проболталась об этом всем, и тебя следует казнить, скажем, утопить в музге. О чем матушка разговаривала с Аграфеной, давай, выкладывай, - гневно начала княжна.
-- Они говорили, что если ты беременна от этого холопа, то следует наказать тебя за ослушание, у нее есть пузырек с настоями растения вех, цикута, вот она и решила погубить тебя, это правда, княжна, я все равно не сделала бы этого, поверь мне, красавица, - сказав, заплакала знахарка.
-- Хочешь мне служить? - жестко спросила княжна, - тогда посиди здесь до моего приезда, потом съездишь в замок, поживешь там и отравишь Аграфену, а потом вернешься в особняк и будешь жить в достатке до самой смерти, это тебя устраивает?
-- Устраивает, княжна, я это сделаю и сама же вернусь к вам.
-- Смотри, не ошибись, за тобой будут следить.
Утром на рассвете она, привычным голосом взбадривая своего жеребца, пустила его галопом, не дожидаясь Семена Ильича, который едва поспевал за ней. Дом, в котором жил Рашид и его семья, уже не существовал, остались одни головешки, да часть хлева, которую отстояли соседи, предварительно выгнав оттуда животных. При виде этого зрелища у княжны Веры навернулись слезы на глаза, значит, они здесь тоже побывали и искали его. Подошла Лиза, полюбопытствовала, кого они ищут.
-- Тут жила семья Рашида, отец и брат, а что с ними, отчего загорелся дом? - едва сдерживая слезы, спросила княжна.
-- Неизвестные сначала убили отца и сына, а потом подожгли дом и через лес ушли, сам Рашид тоже куда-то пропал, как уехал с какой-то барышней, - всплакнув, она покинула их. Княжна Вера слезла с коня, привязав его, зашла на кухню и начала очищать пол от гари, и на полу увидела доску, где уже прибитыми гвоздями обозначались две буквы «В» и «Р», да, это был тайник, она сама не справится, пожалуй, нужно пригласить Семена Ильича. Семен Ильич с трудом с помощью металлической трубы вскрыл несколько досок, ридикюль княжны, набитый драгоценностями, чудом уцелел и был на месте. Она, не открывая его, вышла из дома, направилась к своему жеребцу, и они по горной тропе отправились в сторону особняка. Она была потрясена увиденным и всю дорогу плакала, пожалуй, во всех бедах, настигших эту семью, была только ее вина, и та роковая встреча в горах, когда Рашид жил анахоретом. За какие же ее злодеяния Бог отнял у нее любимых безвинных людей, или ему все равно, что творится на его земле, в жизни людей? Почему он равнодушен к судьбам людей, не защищает безвинных людей, ведь судьба наша -его воля, он же сам расписывает наш жизненный путь, нашу долю, а тут обрекает безвинных людей на мучительную смерть. Разве это справедливо? Где же тут беспристрастное соблюдение истины, или он не ведает об этих злодеяниях, где же его кара Божеская, может, он склонен больше к милости, как у известного словесника - не спеши карать, а спеши миловать? Странно получается, а как быть со злодеяниями, которые совершили эти деяния, ведь они тоже божьи создания. Она плакала навзрыд, жалко было ее Семену Ильичу, и он, поравнявшись с ней, тихо произнес: княжна, тут ничего изменить нельзя, плачьте, может легче станет, - протягивая ей фляжку с коньяком.
-- Выпейте, пожалуйста, он вас немного успокоит. Эта юная особа впервые влюбилась в юношу, впервые познала вкус сладострастия, была безумна, счастлива, и тот счастливый случай, радостное стечение обстоятельств, ее любовь так приворожили, очаровали и пленели, что она даже не допускала мысли, что коварство, зложелательство матери безвозвратно погубило все, убив ее душу. Она по приезду кучеру поручила отвезти обратно в замок знахарку, предупредив ее, что она через день уезжает по делам, и та должна осуществить замысел отравления Аграфены за короткое время и вернуться в особняк и жить в свое удовольствие.
--Вот твой бакшиш, - протягивая ей несколько денежных купюр, сказала княжна, - остальное получишь, когда все сделаешь. Комната твоя здесь в особняке, и вряд ли тебя кто будет искать, но на всякий случай распусти слух, что идешь в свое село и будешь собирать лечебные травы, я жду результата, - велела Вера и отвернулась от нее.
-- Семен Ильич, я тоже, пожалуй, поеду в замок, только вот переоденусь, вы со мной?
-- Да, княжна, у меня такой приказ, и я тоже должен переодеться, - и поспешил в отведенную ему комнату. Фарман доложил, что рабочие каменщики отобраны, все необходимое погружено на повозки, и на рассвете тронемся в путь. Княгиня уехала к твоей крестнице, нескоро будет, и мы спокойно все будем делать, - тихо произнес он. Вера поняла, что отсутствие матери она должна использовать и по тайному коридору направилась в потайную комнату, хотела увидеть содержимое второго сейфа. Огромный сейф, несмотря на правильно набранную комбинацию, с трудом удалось открыть. Сейф был набит золотыми монетами и деньгами, ассигнациями, а в нижнем отсеке два ридикюля набиты старинными золотыми изделиями, ларцами, полными драгоценных камней. Она взяла большую сумку, набила ее деньгами, почти выгребая весь сейф. Нужен Семен Ильич, ей одной не исправиться, она, спрятав сумки в шкафу, пошла за прапорщиком.
-- Вы, Семен Ильич, все эти три сумки отнесите, пожалуйста, к фаэтону, а сами вернитесь к Фарману, а кучер пусть за сумками посмотрит. Она по тайному ходу вывела прапорщика прямо к фаэтону. Вскоре она сама вернулась к Фарману.
-- Мы вас ждать не будем и сами поедем, пусть твои придумают, что сказать, мол, куда эконом дома пропал, как только организуешь все работы, возвращайся в замок.
У Рашида, как предвидела целительница Фирюза, ночью начался жар, он метался по широкой тахте и бредил. Все были бессильны, и пожилая Рахиль не отходила от него, насылая свое материнское проклятие на тех, кто его так изувечил. Она молилась Богу, призывая его облегчить страдания этого красивого молодого человека, ведь это не правильно, не справедливо, наконец, не по-божески отнимать жизнь в таком возрасте. Смилуйся, Господи, сжалься над ним, если он в чем-то грешен, и прости своего раба, - сидела, причитала эта пожилая сердобольная женщина. Этот «безумец»-фатум вовсе его не забывал и даже, порой, вступал с ним в разговор: мол, я не хочу быть твоим палачом, а Рашид не оставался в долгу, потрескивавшимися губами отвечал: «Лучше быть жертвой, чем палачом», слыхал? Это говорил Гиппократ. Как ты можешь отнять мою жизнь, не доказав вину, а ведь в Храме правосудия, где тебе придется отчитываться, что Богу ответишь, а? Не боишься ли ты вызвать его гнев, и ты больше не будешь наслаждаться своей любимой работой? Рахиль прислушивалась.
-- Боже мой, он разговаривает, держись, сынок, не теряй рассудок, только не молчи. Вдруг он громко начал звать девушку по имени Вера.
-- Все мои беды начались с тебя, княжна Вера, говорил же тебе, ты меня погубишь. Все ваше сословие преступное, нам не простят нашей любви, а ты в ответ смеялась. Джелал, не мог уснуть и подошел к матери, слышал, как он бредит, покачав головой, ушел. Рашид продолжал: помоги мне, Вера, отец мой, ты-то почему не приходишь на помощь, а вот Нина приходила и звала меня с собой в долину, значит, кроме нее я никому не нужен.
-- Мать, давай дадим ему семя съедобного мака, как сонное зелье, в городе его даже покупают и называют опиумом, - предложил Джамал. Рахиль принесла маленькую коробочку из-под леденцов, где было маковое молоко, уже почерневшее и, чуть округлив, с помощью Джамала положила Рашиду в рот, заставив проглотить. Через несколько минут Рашид крепко заснул.
Два груженных обоза подходили к охотничьему дому, где их ждала Вера и другие. Один из каменщиков с деловым видом осмотрел местность, пощупал землю.
-- Мы сделаем площадку, предварительно сняв дерн, и площадку застелем мраморными плитами, там и обозначится, что и как, - с деловым видом сказал он.
-- Борис Иванович, - обратилась к полковнику Вера, - ты мне обещал, что он нам покажет горбатую гору и пещеру под скалой, где они потеряли Рашида.
- Конечно, девочка моя, немного перекусим и двинемся туда. Вера не знала, что делать с ридикюлем и двумя сумками и решил пока их спрятать в погребе. Погреб имел еще днище, где была только изношенная одежда и туда никто не спускался.
-- Семен Ильич, ты мне не поможешь? Принеси, пожалуйста, эти сумочки, они прикреплены к седлу, и спустись с ними в погреб, - как можно тише сказала княжна. В доме было пусто, все обсуждали размеры площадки.
-- Семен Ильич, у погреба имеется глубокое днище, ты мог бы сделать там тайник для этих сумочек?
-- Конечно, княжна, как прикажете, когда вы все уйдете, я сделаю яму и спрячу там сумки, не нарушая вокруг землю, и забросаю этими же тряпками, - успокоил ее прапорщик.
-- Я у тебя в долгу не останусь, Семен, спасибо тебе. Ариф, постоянно привязанный цепями к дереву, как затравленный зверь, смотрел на прибывших людей и не понимал, что же они собираются делать. Закончив разгрузку повозок, Фарман подошел к княжне, которая, увидев его, отозвала в сторону.
-- Ты самый близкий человек мне, дядя Фарман, самый верный и надежный друг моего отца, возьми, пожалуйста, этот сверток, тут огромная сумма денег в больших купюрах, скоро все это закончится, и ты по-прежнему будешь хозяином всего, что у нас имеется, только без матери и замка, я его взорву, а ты построишь другой особняк, а пока жди меня, - обнимая его за шею, плача, произнесла она. Да, - подумал Фарман, эта девочка подросла, и ее никто не остановит, она, как отец, способна на поступок.
-- Ты можешь найти горбатую гору, где в пещере потеряли этого парня, княжна желает осмотреть это место, - обращаясь к Арифу, зычным голосом произнес Борис Иванович.
-- Да, только прошу, снимите кандалы, мне тяжело идти.
-- Нет, снимать кандалы мы не будем, а то, не дай Бог, выкинешь какой-нибудь неожиданный трюк, уловку, мы пойдем, не торопясь и пешим ходом, раз эта гора недалече, - категорически ответил полковник. Ариф привел их к горбатой горе, показал шалаш, где они в ту ночь напились, и категорически отказался идти в пещеру. Снег уже растаял, но у шалаша на земле были видны следы крови. Вот здесь его и пытали, - подумала Вера, - он раненный далеко не мог идти. Но поблизости домов не было, и здесь люди из-за существующего суеверия вообще не появлялись, если он живой, то спустился вниз в ущелье и ушел, если, конечно, силы позволили. Так они, ничего не выяснив, вернулись в лагерь, где уже работа вовсе кипела.
-- Княжна, мы хотели бы памятник соорудить в виде мазара, как гробницу, если пожелаете, сделаем, как культовое сооружение святому и праведному, у нас такой опыт имеется, конечно, если желаете, - обращаясь к княжне, неуверенно произнес каменщик.
-- Я согласна, - сказала княжна, - он при жизни был высоконравственный, благородный и почтенный человек и заслуживает это культовое сооружение. Фарман отправился с повозкой, и Борис Иванович с каменщиками переговорил еще раз, мол, провизия имеется, через два дня привезут все остальное, дом в их распоряжении, а этого злодея забирают с собой. Прапорщик, оседлая жеребца княжны, намекнул, что он все сделал, как она велела, еще более надежно. У подножия горы все разделились, княжна Вера и Семен Ильич направились в особняк, Борис Иванович с остальными в село Шихарли. Расставаясь, полковник намекнул, мол, мы к возмездию будем готовы через два дня, и пусть она еще раз продумает детали и ждет ночью у Фармана. Не успела княжна зайти в гостиную, где обычно спала, в дверь постучали.
-- Это я, кухарка, Ваше сиятельство, дозвольте войти, тут вокруг особняка уже второй день крутится мальчишка лет двенадцати, явно с какими-то намерениями, - невнятно начала она, - выйдет из леса, покрутится и снова в лес, будто кого-то высматривает.
-- Может, он есть хочет, покормите вдоволь и дайте с собой продуктов, и пусть уходит с Богом, - начала переодеваться княжна. Кухарка ушла. Вера, переодеваясь,смотрела в окно и сама увидела мальчишку, быстро вышла на улицу и окликнула его. Мальчик снова хотел убежать в лес, но она его догнала.
-- Ты кто, мальчик, за мной, что ли смотришь, как лазутчик? - держа его за руку, спросила Вера.
-- Тебя зовут Тенгиз? Когда она услышала это имя, закружилась голова, будто весь мир перевернулся.
-- Да, только один человек знал это имя, мой наперсник. Мальчик насильно вырвал руку.
-- Божись, целуй крест, что говоришь правду. Она все сделала, что от нее требовал этот маленький херувим, принесший добрую весть, и от него будто зависела ее судьба.
-- Пойдем в дом, что мы здесь стоим, - торопливо начала говорить княжна.
-- Не могу, там, в лесу у меня лошадь, украсть могут.
-- Да я тебе подарю десяток чистокровных лошадей, ладно, пойдем за твоей лошадью. Мальчик ничего не знал, только они нашли парня, который лежал в бессознательном состоянии у ручейка и недавно пришел в себя и назвал, где особняк и успел произнести это имя и снова потерял сознание, больно плох он.
- Я-то думал, парень, оказалась барышня, а имя-то мужское. Она обняла его, не выпуская из объятий, долго - долго целовала, плача навзрыд и шепча:
-- Ты спас мне жизнь. дорогой.
-- А как тебя зовут, мой ангел -спаситель? и туда дорога есть, откуда ты приехал, расскажи?
-- Меня зовут Азад, дорога есть и хорошая, только вот до темноты успеть бы, озабоченно сказал Азад.
-- Нет, мы будем ночевать здесь, а завтра на рассвете тронемся, а сейчас за доктором пошлю, пусть будет готов к отъезду, тебя надо бы покормить, голодный, небось? Княжна громко окликнула служанку, в гостиную вошла миловидная привлекательная женщина средних лет.
-- Лена, срочно позови ко мне кучера, потом накрыть прямо здесь на стол, принесите все яства, всякую еду, мы будем с ним ужинать, сама же готовь свой кофр, завтра будешь сопровождать нас и на некоторое время останешься с моим наперсником, который захворал, - радостно выпалила Вера.
-- Будет сделано, Ваше сиятельство, - ответила служанка и быстро вышла. Кучеру же она велела срочно поехать в замок и привезти лекаря в особняк, и чтобы он взял все лекарства, которые у него имеются.
-- Да, вот еще что, скажи Фарману, княжна приказала нижнюю часть фаэтона наполнить продуктами питания, разными, и как можно побольше, ты сам тоже знай, завтра на рассвете тронемся в путь, все к утру должно быть готово, уяснил?
-- Да, Ваше сиятельство, все будет готово, - кланяясь, вышел. Нашелся-таки мой любимый супруг, Бог милостив и все равно решит справедливо, на этот раз ослушался своего «безумца», остановил его, не дал погубить безвинную душу и сделать меня несчастной на всю оставшуюся жизнь. На то ты и высший разум, управляющий миром, влияющий на нашу жизнь, на судьбу, ты есть и в моем сердце и я благодарю тебя, что так неожиданно изменил мою судьбу, определил мою долю. Малахитовый стол ломился от яств и еды, и Азад не знал, с чего начать, ведь много он не видел. Княжна налила полную серебряную чашу коньяка, подошла к домашнему иконостасу, где на стене ряд разных икон, выпила чашу с коньяком, упала на колени и зарыдала. Вот необузданная сила любви, которая, порой, делает даже сильного человека жалким, беспомощным. Ее чары нас с ума сводят, она, как пленительная власть, витает над нами, очаровывает, завораживает своим колдовством, вот что такое божий дар - любовь, и кто познал ее хоть раз в жизни по-настоящему, тот до смерти будет счастлив, и тут уместно было бы вспомнить известные слова:
- Если не любил, значит, не жил. Уже поздно было, когда подъехал фаэтон, военный лекарь Бушмакин Савелий Львович, средних лет , в пенсне, с тревогой спросил, не заболела ли княжна.
-- Нет, доктор вы мне нужны для поездки, только без лишних вопросов, лечить нужно молодого человека, у которого много порезов на теле, простужен и у него жар. Вы готовы этим заняться Савелий Львович, - спросила княжна.
-- Да, Ваше сиятельство, я в большей степени хирург, но думаю, что опыт позволит мне залечить и такие недуги, - спокойно ответил лекарь.
-- Вы служите в замке, но я все равно хочу отблагодарить вас заранее за вашу отзывчивость, вот ваш гонорар, а теперь поужинайте, если хотите, выпейте, а потом Лена покажет вам комнату, и на рассвете уезжаем, - и она поторопилась к фаэтону, кучер доложил, что ее указания выполнены.
-- Может, двух лошадей запрячь, все же легче будет, устройство фаэтона позволяет это сделать.
- Хорошо, княжна, я так и сделаю, - покорно ответил кучер. Азад, досыта отведавший вкусной пищи, сидя на краю дивана, дремал. Вера, подняв на руки этого красивого мальчика, как херувима, положила на диван, снимая только боты и ватник, и покрыла стеганным шерстяным одеялом. Та внезапная волна радости, которая, нахлынув, заполнила ее душу и сердце, предвещала, что все будет хорошо, и она больше его никому не отдаст, будет беречь, только дай Бог ей возможность туда добраться, увидеть его.
По распоряжению графины кучер Евсееич подготовил экипаж, и закрытая карета, на которой в основном ездила Марина Ивановна, была готова. Прежде, чем уехать, графиня имела долгую беседу с камергером дома стариком Федосием Ивановичем на предмет, если мать придет, ее в особняк не пускать, пока она отсутствует.
-- Ну, исполин мой, покажите дорогу к своим пенатам, наверняка, Евсееич знает, где находится это загадочное село под названием Бадамлы, затерянное в недрах огромной земли, - шутливо говорила графиня. Марат радовался ее хорошему настроению, он познакомит ее с друзьями, пропарит в русской бане, и они поднимутся в горы, где рядом гряда величайших снежных вершин, похожих на причудливых великанов.
-- У меня не особняк, но хороший дом, где я родился и первое время воспитывался, поэтому, Марина Ивановна, не обессудьте, если мои пенаты не придут вам по душе, - тоже шутя, поговаривал Марат.
-- Все то, что у меня есть, Марат, и твое, мой супруг, когда вернемся в город, обвенчаемся, ты мой возлюбленный, Марат, и мне очень люб, - целуя его, сказала графиня. - И ты горячо любима и люба мне, Марина, - ответил Марат. Карета остановилась у другого дома, у дома Мурата, и Марат вынужден был поправить кучера Евсееича.
-- Евсееич, вот следующий дом мой, ты подъезжай, а я ворота открою, - выходя из кареты, весело сказал Марат.
-- Какой большой дом, и на берегу самой реки, боже мой, а до гор-то просто рукой подать, - восхищенно произнесла графиня. Марат проводил Евсееича до конюшни: тут сам разбирайся, - сказав, вернулся к дому. Он привел графиню в гостиную, сам снял с нее легкую норковую шубу и, скинув свое пальто прямо на диван, громко воскликнул:
-- Вот, супруга моя, и наши пенаты, сейчас растопим камин камелёк, конечно, здесь не хоромы, но жить можно. В дверь постучали, на пороге стоял его друг Мурат, - я смотрю, какая-то карета, чуть ли не царская, въезжает во двор моего друга, значит, сам приехал, - обняв друга, радостно произнес Мурат.
-- Мурат, я хочу тебя познакомить со своей супругой,- заходя в гостиную, сказал Марат, - эта моя супруга графиня Белорецкая Марина Ивановна.
-- Честь имею представиться, графиня, ротмистр в отставке Барамия Мурат, самый близкий друг и сосед вашего супруга, - чуть смущаясь, поцеловав руку графини, выпалил Мурат. Я твою домработницу отпустил, одного конюха оставил, я сейчас за ней пошлю, и не откажите, графиня, в любезности, просим отужинать у нас, моя подруга Лариса будет очень рада.
-- Хорошо, Мурат, только, пока светло, я хочу Марине показать нашу речку Тонзу и чуть пройтись по ее берегам, по следам богини Менрвы, может, они каким-то чудом сохранились, и посчастливится нам, ее копье увидим, если, конечно, моя супруга не возражает, - смотря на Марину, произнес Марат. Мурат понял, кого он имеет в виду: богиня Менрва посылала своего гонца, который безутешно ждал появления титана. Но, увы, по воле небес этого не случилось, наверное, у нее в обители Бога недругов тоже хватает, - загадочно подмигнув, вышел из гостиной, в коридоре он, хохотнув, сказал: ну Марат дает, а, и все слышали его громкий смех. Марина тоже, как другие женщины, подолгу стояла и смотрела на статуэтку божка и ощущала те же чувства, такое же излучение, но из них так никто и не разгадал это таинственное явление, завораживающее всех. Тонза, насытившись долгими продолжительными осенними дождями, пополнилась и расширилась, обмывая свои крутые берега, несла свои буйные потоки, стремясь слиться с Курой. Он осторожно вел ее по тропинке выше к подножию горы, откуда хорошо было видно, как река, извиваясь, неслась вниз по течению.
-- Восхитительно, боже мой, какая девственная природа, - с восхищением произнесла Марина. А про какую богиню вы с Муратом говорили, Марат, если не секрет? Богиня Менрва, что-то не помню, а что, вполне возможно, что моего супруга Атланта, когда-то посещали и богини, интересно было бы знать, в минуты сладострастия кому же он доверял держать небосвод, не страшась за судьбу земли, а?
-- Марина, прошу тебя, не начинай, пожалуйста, у меня от тебя секретов нет, любовь моя, и не нужно испытывать ко мне недоверия, сомнения и мучить себя ревностью, - расстроено ответил Марат.
-- Да, я страшно ревнивая особа и буду усердно оберегать тебя от всяких всевозможных посягательств со стороны женщин, смотри у меня! - смеясь, сказала она. День начинал вечереть, начал моросить дождь со снегом, что в горах осенью было обычным делом. Домработница, присланная Муратом, зажгла на крыльце большую масляную лампу с колпаком и затопила дровами маленькую печку под колонкой, чтобы иметь постоянно горячую воду. Камелек топился, и его тепло в гостиной чувствовалось. На ковре, висящим на стене, Марина увидела много огнестрельного и разного вида холодного оружия. Ее внимание привлекла сабля с инкрустированным драгоценными камнями эфесом и с серебряным темляком, что являлось знаком офицерского чина.
- Марат, а что это такое? - показывая на темляк, с любопытством спросила Марина.
-- Это называется темляк, то есть петля с кистью на конце рукоятки у каждого офицерского холодного оружия, - показывая саблю, рассказывал он. Обратно вложив в ножны саблю, он бережно повесил ее на прежнее место.
-- Ну как, Марина, тебе нравится мой чертог, и ты смогла бы жить здесь? - спросил Марат.
-- Здесь нам и нашим детям будет хорошо, река, горы, девственная природа, а я тебе первого ребенка рожу мальчика, чтобы он на охоту с тобой ходил. Только немного дом и конюшню перестроим и меблируем, идет? - Это наши общие пенаты, так что дерзай, дерзай на все доброе, как говорил великий словесник. На крыльце был слышен зычный голос Мурата, разговаривающего с кухаркой.
-- Друзья мои, моя возлюбленная добрая Лариса, покровителем которой является бог Велес, так как у нее много живности, приглашает нас откушать и ждет с нетерпением познакомиться с супругой нашего друга, - пропуская вперед Марину, весело произнес он. Марат вспомнил прошлую вакханалию, которую устроили в честь княгини Мерецковой, когда они спустились с гор. Она, наверняка, его искала, о чем не медлил напомнить Мурат, который не смог вспомнить долго имени богини Менрва.
-- Я оказался глупцом, посмешищем в глазах знакомых, когда она меня представила своим камердинером. Какое тонкое плетеное коварство с начинкой лжи, искажающее истину, она своим лицемерным поведением, предательски нарушив данный ею же обет, божилась, даже несмотря на это, нарушила религиозную мораль, перед знакомыми опозорила меня. Не повторится ли снова та же каверза, которая окончательно меня опорочит теперь уже перед близкими друзьями, тем более, когда я ее представил супругой?
-- Ты отчего так задумался и печален, Марат? - спросила Марина, идем же, Мурат нас ждет, или эта богиня тебе покоя не дает? Ему не хотелось вступать с ней в перебранку.
-- Ладно, пусть я страдаю, так тебе, наверное, хочется думать, а тебе-то на что далась эта богиня? Она поняла, что он начинает сердиться и, пожалуй, не стоит больше пререкаться. У Ларисы был большой двор и хороший домик с садом, много хозяйственных построек. Она стояла на крыльце в ожидании гостей, на ней было легкое платье из парчи и на плечах шаль с бахромой.
-- Лариса, это моя супруга графиня Белорецкая Марина Ивановна, - представил Марину Марат.
-- А это моя супруга Лариса, начал было вмешиваться Мурат, и все, засмеявшись, вошли в гостиную. Большой резной стол ломился от еды и разных напитков. Такое пиршество, как заклинание, приносит мне беду, и на этот раз, дай Бог, чтобы оно принесло веселье, а не огорчение и превратился в праздник души. В общем-то, было весело, как в тот раз, но графиня, будучи умной женщиной, не скупилась на лестные слова в адрес Марата. И как бы от этой похвалы, тщеславия, он не стал кичливым, высокомерным, а наоборот ему не хочется быть тщедушным, как его бывший друг - фендрик Сергей, в одночасье разрушивший его отношения с княгиней, так легче живется, если невежество является основным продуктом его мозга, его деятельности, наверняка, породил у него и недостаток ума. Марата охватил весь этот ужас притворного признания в любви княгини, как бы графиня инстинктивно не начала бы пользоваться теми же легкомысленными суждениями о наследственности, вековыми традициями преемственности поколений и не начала бы своего нравственного падения, тут уже наступит разлад, раздор, превратившийся в вражду, а это уже намек на «распавшуюся связь времен», как точно определил великий трагик.
-- Если дамы не возражают, - начал Мурат, то я хотел бы показать моему другу новые саженцы сливы и чубуки нового сорта винограда. Уже стоя на крыльце, он пригласил в свою комнату, открыв сейф, высыпал на стол империалы из маленьких мешочков и сверток бумажных денег в больших купюрах: это я обнаружил в твоей гостиной после вашего отъезда с княгиней, тут, брат, огромное состояние и могло бы обеспечить целое поколение, - нервно начал Мурат, а что с ними прикажешь делать, господин штабс-капитан, а?
-- Это все оставила княгиня Мерецкова, пусть они лежат в твоем сейфе, вернется, отдадим, нет, тогда будем использовать по назначению, - спокойно ответил Марат.
-- Это еще не все, приезжал от нее гонец и привозил пакет от княгини, два дня ждал и уехал, наверное, такая установка была, - собирая монетки в мешочки, добавил Мурат. Я этого больше не вынесу, если подобная история повторится, тогда просто женюсь на крестьянке, - подумал он и засмеялся. А что, наверняка, с ней я мог бы быть счастливым, а сколько наших обедневших дворян женились по любви на красивых молодых девчонках и счастливы? Нет, тут нам подавай княгиню или графиню, чтобы она тебе всю твою жизнь напоминала, откуда ты выходец, часто показывая на твой шесток. А ведь я ей поверил и был потрясен, что она от всего так легко отказывается ради любви, да какое мне дело до вековых традиций, насмешек, пересудов света, когда я хочу быть счастливой, доходя до истерики, навзрыд плача говорила она, бросаясь к его ногам. Марату порой жалко было ее, она чахла в этой золотой клетке и не могла преступить своей внутренней убежденностью и теми нормами, которые держали ее в своих жестких морально-этических рамках. Не выдержала, один глупый вопрос того фендрика нагнал на нее страх, что она может себя опорочить, вызовет насмешки света. Какого света, позвольте узнать, разве этот полоумный фендрик и его подруга, глуповатая мещанка с ограниченным кругозором, могли бы создать условия для насмешек? Как бы там ни было, она поступила так, как он предвидел, и теперь просто не понимал, не торопился ли господин штабс-капитан, представив ее своей супругой? Теперь же ему очень не хотелось снова испытывать постыдное, унизительное положение и подвергаться позору, хорошо, что здесь село, а там, в городе, где много друзей, сослуживцев, как раз им-то не хватает настоящей светской потехи. Он сам тоже задавал себе этот для него странный вопрос - любит ли он Марину, но точного ответа не получал, это больше привязанность, взаимная симпатия, да, он испытывает к ней сердечное и половое влечение, что подобное чувство было и к княгине. Тогда что это, обман чувства, призрачность, да еще он, посетив церковь, выкинул дурацкий трюк, притворный, пошел на уловку, на ухищрение, тем самым дал ей надежду. Нет и нет, она умна, красива, и он испытывает к ней это чувство, не стоит себя обманывать, надо успокоиться и в радости с ней найти утешение, а про княгиню напрочь забыть. Лариса и Мурат, наверняка, крайне были удивлены, когда ее представил супругой, с одной уехал, приехал с другой, и это должно быть смешно, вот ты даешь, Марат, насмешил-таки друзей. Женщины мирно беседовали, вот Лариса даже о церкви не думает, живет себе спокойно и искренно любит Мурата.
-- Благодарствуем за прием и угощение, нам следует собраться на охоту и подобрать более подходящую одежду для Марины, и как только утренние сумерки рассеются, мы начнем подъем в горы и поживем там некоторое время, - садясь рядом с Мариной, сказал Марат. - Не беспокойся, Марат, недавно мне привезли несколько комплектов рабочей одежды, которая подойдет и для охоты, главное, сапоги- валенки, сверху прорезиненные, а внутри войлочные, с кожаной подошвой, они легкие и теплые, потом Мурат занесет, - добродушно произнесла Лариса. Завтра к вам завезут продукты, домработница уже пришла, пригласим еще кухарку и служанку Марине.
-- Завтра ясный день будет, - посмотрев на небо, произнес Марат, правда, в горах погода часто меняется, но мое лежбище надежное место от дождя, снега и ветра, тебе непеременно понравится. Уже в гостиной Марина, обняв своего возлюбленного, как бы спохватившись, расстроенно, тихо произнесла:
-- Марат, родной мой, я совершенно забыла предложить тебе деньги на карманные расходы. Она подошла к своему кофру, достала дамскую сумочку и выложила на стол большую сумму денег в больших купюрах.
-- Марина, зачем мне здесь деньги, ни магазинов, ни ресторанов, запасом продуктов и напитков нас обеспечивает Лариса, как я уже говорил, у нее большое хозяйство, - смеясь, ответил ей Марат.
-- Ты мне ружье тоже дашь? - неожиданно спросила она.
-- Нет, тебе тяжело будет его нести, а если захочешь пострелять, нам и одного хватит, - снимая со стены двустволку, ответил он.
-- Марина, у меня есть небольшие лесные угодья и пахотные земли, правда, еще не обработаны, сама знаешь, с меня плохой земледелец и скотовод, поэтому и не занимаюсь этим, - неуверенно начал он, надеясь на то, что она не подумала, что ее супруг совсем нищий. Она понимала, что ее титан испытывает чувство досады, неловкости и стыда, вызванные неудачей, поспешила его успокоить.
-- Мы наш дом обустроим, он будет, как загородный дом для семьи, пусть Мурат наймет, конечно, за наш счет, лесника, который посмотрит за ним, а на пахотных землях мы разобьем виноградники. По возвращению в город я пришлю сюда архитектора с мастеровыми, чтобы занялись домом, и своего садовника, пусть заранее приготовит чубуки, черенки, и пока осень, посадит, а что касается живности, тоже займемся, только позже, да поможет нам бог Пан, вот такой план тебя устроил бы?
-- Прости своего бедного супруга, очевидно, я вызываю у тебя чувство сострадания, сожаления, ведь бедность не порок, зато у нас есть главное в жизни богатство - наша любовь, и мы оба должны хранить в сердце этот божий дар, - огорченно сказал Марат.
-- Ну вот, - подойдя ближе к Марату, произнесла Марина, - я все устрою, говорила же тебе, мы богаты, и здесь наш дом, прошу тебя, не печалься так, мой супруг, бога посланец, его бесценный дар, осчастлививший меня.
Утром на рассвете, как только расселись утренние сумерки, уступая владычеству утренней зари, которая в ярко-красном одеянии зарождалась за горами, фаэтон, запряженный двумя лошадьми, в сопровождении двух всадников - княжны Веры на своем жеребце и Азада на исхудалом соседском коне, резво тронулся с места и направился по горной дорогой в село, где в доме горца Джамала, находился между смертью и жизнью Рашид, так еще не приходя в сознание. По низине вдоль подножия горы тянулась извилистая горная дорога. Лошади легко шли, пока еще не наступила осенняя распутица. Вдоль дороги выстроились в ряд вековые дубы и чинары, кустарники белой акации, насыщая утренний лесной воздух, передавая своеобразную особенность, смешиваясь с ранним птичьим гомоном. Княжна нервничала, постоянно украдкой утирая слезы, старалась держаться как можно подальше от фаэтона, чтобы не показывать свою слабость.
-- Мы к полудню доедем, у нашего дома ручеек поворачивает, я там и нашел его, мы летом часто купаемся там, а сейчас вовсе не ходим туда, - зевая, говорил Азад.
-- Азад, дорогой мой мальчик, а как ты-то оказался в эту пору там?
-- Мой старый дудук дал трещину, наверное, засох, и я спустился к ручейку за тростником, чтобы вырезать новый дудук, и увидел его тело под снегом. Отец, я и младший брат Азер втроем едва отнесли его в дом, и бабушка Рахиль исцарапала лицо от горя и начала причитать, мы все боялись, что он умер. Служанка Елена, привлекательная женщина, средних лет, пригласила Азада в фаэтон, чтобы угостить его леденцами.
-- А где твоя мать, Азад? - она умерла, когда мы с Азером совсем маленькие были, - шмыгнув носом, ответил он.
-- Ну, извини, пожалуйста, если я задела твою рану,- жалостливо смотря на него, сказала Лена. Дорога начала раздваиваться, и Азад, не слезая с фаэтона, крикнул кучеру, что им ехать пока прямо.
-- Нам не помешало бы устроить небольшой привал, пусть лошади отдохнут, да и мы сами могли бы перекусить, Лена, пожалуйста, накрывайте на передвижной столик и кормите всех, - сказала княжна и ускакала в лес. Отпустив своего жеребца пастись, она дала волю слезам и начала причитать, - я оказалась глупа, наивна, недогадлива и бестолкова, он ведь, шутя, меня предупреждал, а мне и в голову даже не приходило коварство моей матери, зложелательство этого чудовища, Ехидны. Все его беды, мучения и безвинная смерть отца и брата, как проклятие, лежит на мне, и будет висеть, как дамоклов меч, над моей головой. Господи, молю тебя, дай мне силы справиться с навалившимся на меня этим несчастьем, укажи путь, как избавиться от такого тяжкого греха. Бог не был глух к ее мольбам, и создал же ей условия, они в дальнейшем обеспечат успех, удачу.
-- Вот здесь небольшой подъем, - показывая на дорогу, громко сказал Азад, - там и наш дом. Село было небольшое, несколько саманных домов и мало жителей, которые занимались в основном земледелием, богатых зажиточных людей в селе не было. Азад срыгнул с фаэтона с громким криком: я ее нашел, она приехала. И все жители села с любопытством смотрели на высокую красавицу и ее ханский фаэтон и на смешного лекаря, который часто поправлял пенсне, висящее на кончике носа. Азад взял княжну за руку, и они вместе зашли в дом. Рашид лежал без движения на тахте, его вид, его бледное исхудалое лицо со шрамами опустошили сердце княжны, и она чуть не упала от головокружения. Мудрая Рахиль всех попросила оставить их вдвоем, но Вера ничье присутствие не замечала и, зарыдав, упала на колени у тахты и, положив голову на него, плача, навзрыд причитала: прости меня, ради всех святых, мой бесценный, любимый супруг, виновата перед тобой, что ослушалась тебя и подвергла тебя зверским мучительным истязаниям. Служанка Лена подошла к ней, подняла и, поддерживая, вывела: Ваше сиятельство княжна Вера Павловна, лекарю необходимо немедленно осмотреть больного, прошу вас, успокойтесь. Лекарь Савелий Львович открыл свой дорожный саквояж, неспеша сунул градусник подмышку Рашиду, трубочкой послушал ритм сердцебиения и обратился к Джамалу:
-- Он вообще не приходил в себя за эти дни?
-- Только один раз, и вот тогда назвал ее, и где она живет, вот и все, правда, он произнес другое имя.
-- Да это же княжна, дочь князя, и нашего наместника, военного начальника нескольких губерний генерала Мерецкова Павла Андреевича, слыхал, небось?
-- Да, - утвердительно ответил горец, хотя ему не было никаких дел до генералов. Лекарь сбросил бурку, осторожно приподнял простыню и ужаснулся, увидев глубокие порезы на спине. Он снял листья, которые знахарка Фирюза накладывала на порезы в виде примочек, глубокие раны поблекли и начали затягиваться.
-- Что за листья? - спросил лекарь, они облегчили его страдания, из-за этих ран он и находится в таком состоянии, видать, вы его с того света вытащили. Он в маленький шприц набрал светло-желтую жидкость и ввел в мышцу руки.
-- Скажите, как вас там, Джамал, кажется, найдется немного красного вина, бульона и мёду, все то, что я назвал, надо будет с этим порошком хорошенько размешать и вылить ему в рот. Джамал вышел, и лекарь слышал, как он разговаривает с женщинами.
-- У нас вина нет, а остальное найдется. Вера уже престала плакать.
-- Те продукты, вещи, которые мы привезли, разве еще не разгрузили? - обратилась она к кучеру.
-- Сейчас, Ваше сиятельство, все доставим, Джамал, помоги мне, пожалуйста, а то там много всего. Джамал в первую очередь принес вино, показывая лекарю.
-- Тут написано, какая-то мадера, - сказал Джамал, отдавая бутылку лекарю.
-- Это самое лучшее вино в Европе, а делается оно в Испании.
-- А тут мы пьем тутовую водку,- буркнул в ответ горец. Когда первоочередные процедуры были сделаны, вот тогда Савелий Львович разрешил всем зайти, кроме детей.
-- Ваше сиятельство княжна Вера Павловна, эти люди спасли жизнь этому молодому человеку, теперь он начнет активно поправляться, - вытирая пенсне, сказал лекарь. Вера снова начала плакать, подошла к Рахили, упала перед ней на колени.
-- Благодарю вас, я этого никогда не забуду, - потом она хотела сделать то же самое перед Джамалом, но он не позволил.
-- Княжна, мы просто помогли человеку и очень рады, что он будет жить.
-- Савелий Львович, чтобы не обременять этих бедных людей, нельзя ли его транспортировать домой, а?
-- Никоим образом, категорически нет. Джамал с удовольствием разрезал мясо из привезенных туш баранов, на очаге дымились два больших казана, лекарь, уверенный в том, что Джамал никогда в жизни не пробовал мадеру, заполнил две чаши до отказа и предложил ему выпить за здравие. Добродушная Рахиль, извиняясь перед Верой за не убранство, за бедность, собирала на стол, что в доме было. А кучер с мальчишками еще продолжали заносить в дом привезенные продукты, заставляя весь узкий коридор. Вера и Лена помогали Рахиль, а лекарь, развеселившись после выпитой мадерцы, помогал Джамалу. Княжна, отозвав Рахиль и Джамала в другую комнату, вытащила из своей дамской сумочки пачку денег в больших купюрах, два маленьких мешочка с золотыми монетами империал, положила на стол: - примите, как благодарность мою, я родилась, выросла и живу здесь, среди горцев, поэтому, зная вашу гордость, не обижайтесь, и уверяю вас, это еще не все, - со слезами обнимая Рахиль, сказала она.
-- Доченька, я не знаю всех ваших титулов, но мы таких денег и золота отродясь не видали, это же целое состояние, а мы привыкли жить в бедности, поэтому, не стоит,- всплакнув, произнесла Рахиль.
--Вы, Джамал, горец, если не возьмете мой подарок, это для меня будет, как кровная обида. Он промолчал, только в ответ качая головой. Делать было нечего, после ее таких слов Рахиль ничего не оставалось, как принять дар княжны.
-- У этого сильного и храброго молодца после неотложных мер температура тела спадает, и недалек тот час, когда он придет в себя, - сообщил всем лекарь. Пока все были заняты приготовлением пищи, Вера вошла в комнату, где лежал Рашид, лекарь знал свое дело и на этот раз был прав, его щеки порозовели и он выглядел спящим.
-- Молю тебя, о Бог, тебя целитель Феб и тебя, всеисцеляющая богиня Панакии, помогите исцелиться моему супругу, безвинно страдающему. Моя месть будет беспощадной, суровой, и никому не удастся избежать и Кары Божеской, их всех, кто виновен в смерти моего отца, родителя и брата моего супруга, в его истязаниях, ждет возмездие Эринии, я клянусь твоим святым именем, - шептала эта хрупкая девчонка у изголовья своего возлюбленного.
-- Я могу поспорить, - говорила Лена Джамалу, что я мясо приготовлю лучше, чем любой мужчина.
-- Приготовление мяса это искусство, и оно подвластно только мужчине, - не сдавался Джамал. За стол, который был рассчитан только для небольшой семьи, не могли разместиться все гости, поэтому Рахиль положила еду для внуков отдельно, разместив их за низким самодельным столиком. Семья бедного горца давно такое пиршество не видела, и Джамал принес тутовую водку, но княжна Вера была против этой затеи.
-- Сегодня у нас удачный день, и наконец-то, благодаря вам, особенно Азаду, я нашла своего наперсника, поэтому пить будем только хорошее вино и коньяк, Джамал, прошу, не обижайтесь. Савелий Львович, с позволения хозяина дома, наливайте всем женщинам вина, а мужчинам коньяк, и для праздника ничего жалеть не будем, - весло говорила княжна. После застолье княжна хотела увидеть местную целительницу Фирюзу, примочки и настойки которой, по мнению лекаря, очень помогли Рашиду. Она в сопровождении Рахиль, доктора, которому очень было интересно, какими же настойками она пользовалась при примочках на порезы, что так эффективно она помогла и привела к быстрому заживлению, отправилась к дому Фирюзы. Фирюза жила одна в своем большом доме, при виде неожиданных гостей застеснялась, испытывая неловкость, что привело ее в состоянии сильного волнения, тем более такие именитые гости. Княжна Вера обняла ее со словами благодарности и просила всех ненадолго оставить их наедине.
-- Благодарю я вас за оказанную помощь и молю вас примите мой подарок, прошу, не откажите, это от чистого сердца, - сказала она, отдавая ей сверток с деньгами. Все ушли, кроме Савелия Львовича, он, под предлогом поделиться опытом врачевания, тем более, она была средних лет женщина, привлекательна и хороша собой, а сам он давно вдовствовал и медленно, как он говорил, чах в стенах замка и жаждал перемену в своей жизни. Хотя он не мечтал о большой любви, но сердце его давно не испытывало любовных переживаний, и был бы счастлив вновь чувствовать тот огонек страсти, волнующий кровь. Она угощала его чаем с добавлением чабреца - тимьяна, который давал своеобразный аромат чаю, вкус которого он даже помнил.
-- И как вы быстро уедете, Савелий Львович, наверняка, увезете больного для лечения современными лекарствами в лазарете и никогда не вспомните о нас, - застенчиво сказала она, положив на его блюдце еще мёду.
-- Я уже отставник, а в замке у княгини без меня целителей хватает. У вас здесь, наверное, хорошие для охотны места, а я люблю поохотиться.
- Приезжайте, у нас много дичи, местные почти не охотятся, и я была бы вашим проводником.
-- Раз приглашаете, значит, непеременно буду, все уже ушли, а я дорогу могу и не найти, - вытирая пенсне, тихо произнес лекарь.
-- Я вас провожу, если желаете, можете оставаться ночевать, места хватит, и у меня богатая библиотека, особенно про медицину. Лекарь посмотрел на карманные часы.
-- Я должен сделать несколько процедур больному, в следующий раз посмотрю вашу библиотеку.
- - Княжна, после того, как я сделаю ему укол, вы должны поручить служанке, чтобы она больному сделала водную процедуру, обтирание влажным мягким полотенцем, - обращаясь к Вере, произнес лекарь.
-- Лена, ты просто приготовь теплую воду и из моего кофра принеси бархатное полотенце и душистое мыло, а остальное я сама сделаю, - велела Вера. Пока Вера обтирала тело Рашида, Лена помогала ей, а когда дело дошло до интимной части, княжна тихо шепнула:
-- Лена, спасибо, дальше я сама. Она чувствовала, что он начинает отзываться на ее прикосновения, отчетливо были слышны его стоны, похожие на шептания, будто что-то хотел сказать, значит, он мог ее и слышать.
-- Это я, Вера, мой милый супруг, если ты меня слышишь, то вот моя рука зажми ее, пожалуйста, - слезно молила княжна. Да, это случилось, он слегка обессилевшими пальцами зажал ее руку, шевеля губами.
-- Больше тебе опасность не грозит, я тебя вылечу, возлюбленный мой, мы будем счастливы. Вот только скоро уеду, чтобы совершить суд над теми, кто причинил тебе боль, а ты дождись меня, молю тебя, - продолжая плакать, тихо говорила она. Княжна Вера понимала, что ее ждут, она даже прапорщика Семена Ильича о своем отъезде не предупредила, конечно, она извинится и никому пока не скажет о местонахождении Рашида. Утром, пока густой туман не рассеялся, кучер доложил, что фаэтон готов к поездке. Вера навзрыд плакала, прощаясь со всеми, оставался лекарь и служанка Елена, и лекарь на прощание заверил, что к ее приезду больной уже будет ходить. Сильное душевное переживание и состояние повышенного нервного напряжения подавили волю княжны, и она по очереди обняла всех, даже лекаря, который был так тронут поведением ее , что прослезился. Теперь она видела, как те головорезы истязали ее возлюбленного, и чувство мщения, как огненный вихрь, с новой силой начало бушевать в ее юном сердце, призывая к возмездию, мести. Только после этого она приобретет покой, когда отомстит этим мерзким отвратительным людям, а это неизбежно, и это будет уже ее суд, и самый суровый. Приехав в особняк, Вера первым делом зашла к прапорщику Семену Ильичу, которого не было в комнате, и он обедал в столовой.
-- Семен Ильич, дорогой мой, простите, что я вас оставила и уехала по неотложному делу, слово даю, больше это не повторится. Прапорщик в ответ только покачал головой, он знал о ее неожиданных и чрезвычайных решениях.
-- Я очень голодна, Семен Ильич, - весело сказала Вера и, окликнув служанку Наину, попросила принести ей поесть, - наливайте мне и себе выпить, потом поговорим о делах.
-- У вас сегодня веселое настроение, наверняка, для этого есть какой-то радостный повод. Приезжал капитан Волков Иван Ильич, ваше отсутствие он воспринял удрученно и был крайне огорчен, - наливая вино в бокалы начал прапорщик.
-- А мне, пожалуйста, коньяк, Семен Ильич.
-- От него я получил замечание, сообщил, что Борис Иванович ждет и требует нашего скорейшего прибытия в Шихарли для окончательного обсуждения и одобрения плана действий, - продолжая есть, сказал прапорщик. Княжна, выпив, не стала дожидаться обеда, ушла в гостиную комнату, уткнувшись лицом в подушку, начала плакать навзрыд. Он живой, Бог еще раз проявил свое милосердие, снова вернул его мне. Служанка Наина принесла обед, удивилась, что Вера не дождалась ее, но прапорщик поспешил успокоить ее. - Она с дороги, наверняка, намаялась, потом покушает, а ты, Наинушка, посиди со мной, мне же скучно одному, - наливая ей вина, произнес Семен Ильич. Наинушке, как ласково называл ее прапорщик, было около тридцати лет, она была привлекательна, с большими стоячими грудями и немножко полновата. По завершению «операции замок», как окрестил этот план полковник, он всерьез намеревался попросить княжну отпустить ее с ним для совместного проживания в Шихарли, где у него было поместье. Она не поддавалась его уговорам и относилась к его предложению недоверчиво, мол, поиграете со мной, ваше благородие, и бросите, а если дети будут, я ведь с ними пропаду, зачем вам такой тяжкий грех на душу брать, отшучивалась она.
Марат вел графиню по узкой горной тропе, которая вела к лысой горе. Но то ли от высоты, то ли от непривычного свежего горного воздуха у Марины началась кружиться голова.
-- Марат, давай немножко передохнем, - с мольбой просила она его.
-- Это с непривычки, ведь постоянно сидела в своем особняке безвылазно, никакой нагрузки, вот и результат, - старался успокоить ее Марат. Все пройдет, и ты обязательно привыкнешь, дыши глубже, пусть легкие очистятся от городской пыли.
-- А я разве в городе на шахте работаю, - решила язвить Марина. Ты имеешь в виду балы, разные вакханалии, оргии, говоря, безвылазно сидела, так? Нет, Марат, ты меня не хочешь понять, меня никогда не привлекали эти цирлихи - манирлихи, полные притворства, жеманство на вечеринках, в которых речь сугубо о нарядах и кто заимел новую любовницу или наоборот, обычное, заурядное общество, ничего примечательного, просто обывательщина, по-твоему, оно могло меня заинтересовать?
-- Вот и пришли, Мариночка, это место называется лысая гора, и я с детства здесь охочусь, уверен, тебе здесь понравится.
Утром, спокойно позавтракав, княжна в сопровождении прапорщика Светлова, не дожидаясь, когда рассеется туман, неторопясь ехала в сторону Шихарли.
-- Сегодня богиня Пандроса щедра, посмотрите, какая обильная роса, иней, будто все в округе надели белые шубы, а потом неохотно будут расставаться с ними до вечера. Капитан Волков, проявив приличие, как офицер, безукоризненно соблюдающий правила поведения, морали, не доложил полковнику об исчезновении княжны в неизвестном направлении без охраны. Все рады были увидеть Веру и все, даже Евдокия, увидели в ней перемену, она была веселей и разговорчивей, чем обычно. Борис Иванович был навеселе, Евдокия готовила завтрак, только вот отсутствовал каторжник Ариф, и княжна потревожилась, неужели они его казнили, лишив ее возможности устроить показательный суд над матерью с участием важного свидетеля? Капитан Волков, увидев ее тревожное состояние, поспешил ее успокоить: мы для него сделали клетку и заковали в цепи для надежности.
-- Мы все здесь продумали, Верочка, - осторожно начал Борис Иванович, конечно, решение за тобой, может, все-таки, не стоит взрывать замок, ты там родилась, там твои пенаты. Давайте еще раз обсудим этот вопрос и примем окончательное решение. Мы эту операцию условно назвали «операция замок», и у нас план ее осуществления готов, о чем нам доложит капитан Волков.
-- Создается две группы, в каждой группе четыре человека. Фарман местных работников и служанок заранее отправит по своим домам. Вы, княжна, по тайному коридору одну группу вводите в спальную княгини, и блокируете ее. Вы, Борис Иванович, и каторжник заходите в спальную и устраиваете свой суд. Вот медальон генерала, возьмите, а вторая группа с помощью пороха поджигает коридор замка, где спальная. Плохо, что огонь может стать не контролируемым, а там, в комнатах, все-таки люди. По планировке под спальной комнат нет, может просто взорвать одну спальную, если она у вас вызывает отвращение. Как быть с наказанием княгини, вам решать, но должен предупредить вас, что мы никого убивать не собираемся, а пожар мог возникнуть по любой причине, и об этом потом объявит Фарман. Вот, пожалуй, и все, господин полковник. Евдокия пригласила всех позавтракать в столовую, и Борис Иванович, собственноручно наливая всем коньяк, предложил Вере высказать свои соображения.
-- Спальную взорвать, как чертог разврата, должна ждать закрытая карета и цирюльник, она должна быть пострижена и помещена, как сумасшедшая психически больная, якобы, как после пожара, в одну из городских больниц для душевнобольных, и пусть живет себе в тихом помешательстве, только под контролем, а это уже моя забота, - злобно сказала княжна. - Только остается один нерешенный вопрос, что сделать с каторжником, мы же не убийцы, и хладнокровно убивать человека не можем, - вмешался Борис Иванович.
-- Каторжника я беру на себя, - вдруг произнес прапорщик Светлов, до сих пор молчавший. Все молча опустили головы, не сказав ни единого слова, так было ясно, что он намерен сделать.
-- Никому оружие не применять, после гибели генерала вся охрана замка была отозвана, и не думаю, что княгиня кого-то для охраны наняла, впрочем, я говорю о той необходимости, если потребуется. Полагаю, что такая необходимость не возникнет, и постараться ее избежать, сегодня, Верочка, подготовительный день, и вечером выступаем, - подытожил Борис Иванович.
- А в замке штатный цирюльник есть? - вдруг спросил капитан Волков, обращаясь Вере. - Да, старичок бородобрей, еще при отце цирюльничал. Все спокойно отдыхали, ели, пили и готовились, но только княжна испытывала какое-то двойственное чувство, что поступая так жестоко по отношению к родной матери не вызовет ли гнев, Кару Божескую? А планировать отравить родное единственное дитя, это разве не грех падшей женщины? Кто в грехе, тот и в ответе, ее беспутства есть вина перед Господом. Теперь она должна понять, что ее грех до нее дошел, она покарана за вину свою, аще кто законный брак порокует, да будет проклят, если чуть перефразируя словесника. Она опустилась нравственно, утратила доброе имя, вступила в порочную связь, измарав, испятнала ложу потомка древнего рода, опозорив его, а затем чужими руками убила его, она недостойна уважения людей, тем более близких. Я мщу за своего родного отца, безвинно убиенного, насильственно лишенного жизни, и это мой долг перед его памятью. Размышляя об этом, княжна Вера Павловна была убеждена в своей правоте, оставалась последовательной и непреклонной в своих убеждениях. Утро было хмурым, сумрачным, и туман никак не желал рассеиваться, угнетая, подавляя настроение. Княжна Вера, взяв под руку прапорщика Светлова, предложила ему прогуляться.
-- Семен Ильич, я хотела бы вас попросить, чтобы вы лично княгиню проводили до кареты и отвезли в лечебницу, я буду тоже рядом, и мы вместе попытаемся толково объяснить причину ее умопомешательства, мол, она, поддаваясь влияниям потусторонних сил, совершила прелюбодеяние, нарушив супружеский обет, данный перед Богом, и тайно подговорила убийцу лишить жизни своего супруга, боясь его мести, и пожар считает Карой Божеской, - тихо и убедительно говорила княжна.
-- Прапорщик Светлов не был корыстолюбивым человеком, но решил воспользоваться доверчивым отношением княжны.
-- Ваше сиятельство Вера Павловна, я сделаю то, что вы просите, но у меня есть к вам просьба:
-- Ппосле того, когда все это кончится, вы можете отпустить служанку Наину для совместного проживания со мной, как супругу с венчанием в церкви? - покраснев, произнес Семен Ильич.
-- Конечно, Семен Ильич, в знак согласия вот вам моя рука, и я еще ваш должник и намерена отблагодарить лично вас, - протягивая руку, спокойно сказала Вера. Он покорно поцеловал ее руку со словами, благодарствую княжна Вера Павловна. Сегодня замок, который был гордостью князя Мерецкова, был почти без людей и таил зловещую тишину. Княгиня Ольга Семеновна после возвращения из города, где гостила у подруги, все-таки еще не оставляла мысли найти Марата и извиниться перед ним за свое невежественное поведение. Ее тревожила мысль, почему так долго не появляется каторжник Ариф и не докладывает ей об исполнении ее поручения. В дверь постучали, и с разрешения княгини вошла служанка, которая в замке следила за чистотой, и начала громко неистово кричать и плакать.
-- Ваше сиятельство, служанка Аграфена уже два дня не выходила из своей комнаты, и я зашла, чтобы прибраться у нее в комнате, а она лежит на полу мертвая, с распухшим телом, - причитая, вопила она, часто крестясь. Княгиню от этого сообщения чуть удар не хватил, и она ринулась в комнату Аграфены. Та лежала рядом с диваном, уткнувшись лицом в ковер, и первым делом Ольга Семеновна подумала, что это сделал Ариф, а зачем ему это, ведь он спал с ней, и все его устраивало. На теле Аграфены следов насильственной смерти не было видно, ни крови, н порезов, значит, ее отравили или задушили, подумала княгиня, кто и зачем? Она велела вызвать лекаря, служанка видела, как она злится, тихо покинула комнату и побежала за лекарем. Но лекарь Бушмакин в настоящее время в замке отсутствовал, и прибежал его помощник, военный фельдшер, и подтвердил смерть служанки, которая произошла два дня назад.
-- Ваше сиятельство, нужно сообщать властям,- чтобы не гневить княгиню напомнил фельдшер.
-- Только не сегодня, тем более, день начинает вечереть, найдите Фармана, пусть на ключ закроет комнату, и завтра отправит гонца в уезд, - удрученно едва произнесла княгиня. Да, непеременно что-то таинственное происходит, но она не ведает, что именно и когда все это началось. Знахарки тоже не было, якобы, у нее закончились запасы лечебных трав и настойки, и она ушла в свою деревню. Предупрежденный о ночном посещении «мстителей», Фарман заблаговременно приказал конюху отвести чистокровных арабских скакунов из конюшни, пристроенной к замку, в запасную конюшню, дабы во избежание их гибели в случае распространения пожара. Он сам не намеревался участвовать в этих разборках, придерживаясь позиции невмешательства в княжеские дела, но всем сердцем и душой осуждал злодеяния княгини и возненавидел ее и считал, что Вера, желая мстить, поступает справедливо. Ночью пятеро в бешметах через задний двор зашли в замок и направились к Фарману, который их ждал.
-- Все спокойно, - сказал Борис Иванович, - капитан Волков, приведите остальных, и Фарман первую группу проведет по потайному коридору прямо в спальную, а остальные прикрывают нас. В прихожей спальной княгини было тихо, чтобы не греметь кандалами, два офицера придерживали их руками. Бесшумно открывая дверь в спальную, Вера первая вошла вовнутрь. Княгиня спала, Вера знала, что она на ночь пьет настойку, чтобы заснуть. На тумбочке у широкого ложа, напоминающего ложе персидских царей, в белоснежной ночной сорочке мирно спала Ольга Семеновна. В спальную зашли Борис Иванович, каторжник Ариф, а остальные и цирюльник, которого только что разбудил и привел Фарман, ждали в прихожей. От сильного грубого толчка княгиня проснулась, и Борис Иванович зажег лампу, стало светлее. Ольга Семеновна сначала спросонья не понимала, что же происходит, потом, увидев Арифа в кандалах, все поняла, что игра проиграна.
-- Этот именной медальон, надеюсь, тебе знаком, мы его сняли с трупа моего отца князя Мерецкова, убитого в горах по твоему велению, чтобы скрыть свое прелюбодеяние с молодым офицером-штабистом. Ты позорно нарушила супружеский обет верности, данный перед Господом, и он застал вас вместе и хотел тебя сурово наказать, а ты опередила его и с помощью этого подонка убила князя. Ты, мужеубийца, не только заплатила ему, но и долго услаждала его. Мало того, ты решила с помощью знахарки отравить меня из-за моего наперсника, и приказала ему выкрасть его и допросить, а потом убить. Обрадую тебя, я нашла его, он жив и будет моим супругом. Твоя верная помощница в твоих подлых делах Аграфена отравлена по моему приказу. Тебя же ждут «танталовы муки» Тантала, ты медленно будешь сходить с ума и умрешь в тихом помешательстве, вот мое решение, и этот суровый суд состоялся, вспомни молодого Лермонтова. Борис Иванович, позовите цирюльника. Зашли два офицера с цирюльником. Семен Ильич, чтобы княгиня не закричала, сильными руками зажал ей рот. Вера, строго посмотрев на цирюльника, который от страха трясся, громко велела:
-- Постригай ее, она принимает постриг, только подрезыванием волос до корней. Она достала ее полушубок из шкафа, кинула на ложе и велела: потом пусть одевается. Она находилась в состоянии психического потрясения и даже не сопротивлялась. Ольгу Семеновну с кляпом во рту тем же путем вывели на задний двор и посадили в карету. Раздался взрыв, это офицер-взрывник взорвал спальную, начался пожар, чертог разврата уже не существовал. Карета с княжной, Ольгой Семеновной и прапорщиком Светловым, управляемая конюхом, из особняка Веры мчалась в строну города. Борис Иванович, перекрестившись, собрал своих офицеров, и все на своих лошадях вместе с Арифом двинулись в сторону Шихарли. Сам Борис Иванович был очень расстроен этим ночным посещением и с фляжкой с коньяком не расставался. Не слишком ли жестоко, подумал он, а княжна-то, не дай Бог кому стоять на ее пути. В городской больнице для душевнобольных их встретила полусонная дежурная сестра.
-- Я княжна Мерецкова и желаю разговаривать с главным врачом прямо сейчас.
-- Они отдыхают в своем кабинете и велели их не беспокоить. Но Вера пошла в сторону кабинета и стала кулаками стучать в дверь. Дверь открыл пожилой полноватый плехан, мужчина, на вопрос, он ли главный врач, он, смутившись, ответил, что нет, он только руководит больницей. Пока все ждали в коридоре, княжна коротко изложила цель своего визита и о ночных событиях.
-- После пожара у нее начался психоз, - доставая из маленькой дамской сумочки пачку денег, - это вам лично за беспокойство, - ее следует разместить в отдельной изолированной палате в соответствии с ее титулом, такая палата имеется?
-- Имеется, княжна, - увидев пачку денег, чуть растерявшись, спешно сказал он, - сейчас организуем, - и велел разбудить врача и санитара, который усмиряет буйных больных. Ольгу Семеновну привели в отдельную палату с решетками на окнах. Вдруг она начала вырываться из рук прапорщика, но тут санитар-смиритель, огромный детина, насильно затолкал ее в палату и с помощью сестры надел на нее смирительную рубашку.
-- Скоро тебе будет легче, милая, - и врач достал готовый шприц, наполненный сероватой жидкостью и ввел в руку Ольги Семеновны, через минуту ее тихую, без сопротивления уложили на кушетку. Все вышли, княжна осталась с врачом и руководителем наедине.
-- Она не должна ни с кем видеться, кроме меня, сразу вас должна предупредить, что она очень буйная особа. Это следствие перенесенного шока при пожаре, - наставляла Вера.
-- Уверяю вас, княжна, у нас практикуются разные методы и препараты для подавления их буйства, и эти препараты в основном добавляются в пищу, - успокаивал княжну руководитель, надеясь, еще в дальнейшем удастся хабарничать. Вот так жестоко поплатилась своей свободой, той роскошью, которой она была окружена, в одно мгновение превратилась в душевнобольную, некогда властная, любвеобильная, красивая, умная женщина, вступившая на путь прелюбодеяния и нарушившая супружеский обет верности, за свои злодеяния была так жестоко наказана своей же дочерью, которую когда-то безумно любила. За все приходится отвечать, если не перед Богом, то перед человеческим судом, за нарушения норм нравственности и морали, и следует помнить давно открытую софистами бумеранг, истину - добро возвращается добром, а зло злом в нашу жизнь, это неизбежно и лишь вопрос времени. Заплатив еще хабарец этому хабарнику, Вера вышла к карете и только сейчас, в карете, после всего сделанного, она, уткнувшись в плечи Семена Ильича, горько зарыдала. Он, обняв ее хрупкий девичий стан, попытался ее успокоить, даже кучер, услышав ее истерику, не осмелился спросить, куда же ему ехать. Но все-таки завернул в сторону особняка. Утренний предрассветный полумрак рассеивался, уступая место утренним сумеркам, впереди был безрадостный мрачный день после ужасного отвратительного ночного кошмара. Конюх остановился у ворот, чтобы их открыть, прапорщик Светлов помогал спуститься Вере и, поддерживая ее, постучался в дверь. Дверь открыла сонная Наина, и была крайне удивлена, увидев их вместе в такое время.
--Наина, я ужасно проголодался, собери на стол в столовой, - устало буркнул Семен Ильич, и посадил княжну за стол. Она принесла подогретых жареных цыплят и тушенные овощи и зелень.
-- Наина, - устало произнесла княжна, - с сегодняшнего дня ты являешься супругой Семена Ильича, и я отпускаю тебя, он любит тебя и будет венчаться с тобой в церкви, я сейчас очень устала, потом еще поговорим, Семен Ильич, я есть, не буду, налейте мне, пожалуйста, полный фужер коньяка, и я пойду спать. Она выпила, устало пошла в свою комнату. Прапорщик выпил тоже полный фужер и жадно набросился на еду, а Наина нежно смотрела на будущего супруга.
-- Семен, случилось, что-то плохое?
-- В двух словах не расскажешь, Наинушка и, взяв ее за руку, повел в свою комнату. Она была в ночной сорочке и он, скинув одежду, нежно положил ее на диван, целуя в губы. Он сначала губами, потом язычком лизнув ее стоячие большие груди, потом потрогал пальцами ее усладу. На удивление она оказалась очень мужелюбивая и он, не медля, с восторгом вошел в нее. А княжна в своей комнате дала волю слезам, причитая:
-- Господи, пожалей и прости мне мой грех, мой поступок, главное, ты прости и, перекрестившись перед иконами, обессилев, упала на диван.
Сидя у костра, наслаждаясь нежным мясом жареного фазана, Марат не забыл язвительный тон Марины и, естественно, в долгу не желал остаться.
--Вот тебе двадцать пять лет, все светские вечеринки, забавы, развлечения считаешь жеманством, даже обывательщиной, а ведь, наверняка, было же у тебя значительное проявление чувств, настроения. Сидеть дома презирать общество, заняться лишь изучением языков, конечно, это хорошо, ведь опыт человека, его общение в разных кругах тоже является источником познания, неужели никто не был интересен и не соответствовал твоему интеллекту? - наливая ей вино, спокойно начал он.
-- Я как-то не пойму, ты имеешь ввиду интеллектуальное совпадение, общность, согласованность чувств, интересов с кем-нибудь или я могла его полюбить? По-твоему это чувство во мне не заложено, если я до этого возраста никого не любила? - начала было сердиться Марина.
-- А что, разве есть другие причины? Любить ты, конечно же, способна, но неужели ни с кем у тебя не было любовного романа, пусть не бурного, не продолжительного, ну был же! Если нет, тогда ты мне напоминаешь Цирцею, коварную обольстительницу, заманившуя меня в свой чертог, используя свои волшебные чары, скажи прямо, я ублаготворяю тебя? Марина перестала есть и, выпив вина, отошла вглубь расщелины, где тоже горел костер, было тепло, и легла на лежак, на котором когда-то лежала и княгиня Ольга Семеновна. Марат зашел следом, зажег лампу и посмотрел на Марину, да, конечно, она сердилась.
-- Вот так же на охоте, - начал он вдруг. После ужина супруги легли спать, вдруг среди ночи супруг отчетливо слышит стоны супруги и понимает, что она кого-то услаждает. Он приподнялся, толкнув ее в бок, спросил: ты так стонала, будто кто-то тебя услаждал.
-- Он приходил ко мне и представился, мол, его зовут Пан, и говорит, вы хорошо поохотились, теперь я хочу тебя услаждать, не бойся, я невидим, а потом у тебя родится мальчик и будет похож на меня,и стал видимым с козлиной бородой и рогами, - громко засмеялся Марат.
-- Вот теперь думаю, Марина, как бы он нас не посетил, а?
-- Ты шутишь, и все это только что выдумал, но я все равно боюсь,- прижимаясь к нему, со страхом сказала она. Боже мой, какой же ты выдумщик, теперь мне вовсе не заснуть,- прошептала она.
-- А я тебе помогу, будем считать, что Пан был занят и опоздал,- засмеялся он.
Усилиями и стараниями опытного лекаря Савелия Львовича, Рашид впервые открыл глаза и попытался встать.
-- Нет, нет, молодой человек, этого делать еще рано, вы меня хорошо слышите, если да, тогда закройте глаза.
-- Я еще могу и говорить, - вдруг тихим голосом сказал он, - вы кто, и где нахожусь я? - Я доктор, а вы находитесь у друзей, что вас беспокоит? - Все, но прежде чем покинуть этот грешный мир, я бы поел что-нибудь, - ослабшим голосом произнес Рашид. Для всех это был настоящий праздник. Лена принесла в миске жирный бульон с мелко накрошенными кусочками курдюка, села рядом, чтобы покормить его. Лекарь налил полстакана красного вина и сам, приподняв его голову, вынудил его выпить: теперь, Леночка, можете покормить. Вернулся с базара из соседнего села и Джамал, сделавший кое-какие покупки из продуктов, для этого взявший лошадь соседа. Узнав новость, искренно обрадовался: вот и молодец, мы и не с такими ранами выживали, и ты должен был выжить, чтобы все было справедливо.
-- Леночка, вы обещали идти со мной на охоту, а мама посмотрит за Рашидом. - Хорошо, только недалеко. Сделав укол Рашиду, лекарь, с помощью Лены разбавив в настойке, которую принесла знахарка Фирюза, желтоватый порошок, заставил Рашида пить эту странную горькую жидкость.
-- Да, чуть не забыл, ведь меня моя коллега на обед приглашала, да еще приготовила какое-то вкусное блюдо, после укола и настойки наш больной будет спать долго, сон ему необходим, - сказал лекарь и начал одеваться. Все знали, что он собирается в гости к Фирюзе и понимали, между ними появились чувства, сближающие их. Почему бы и нет, ведь независимо от возраста они часто напоминают о себе, а им-то еще и сорока лет нет. Фирюза Савелия Львовича ждала, на столе дымилась ароматная долма из свежих листьев винограда, домашнее вино, настоянное на травах и в графинчике тутовая водка. Услышав стук калитки, ее будто неведомая сила вынесла на крыльцо ему навстречу.
-- Мы вас заждались, Савелий Львович, долму надобно есть, пока она горячая. Извиняйте, у нас не городские хоромы, где вы привыкли жить, но в наших домах тоже чисто и уютно, - певучим голосом сказала Фирюза, помогая лекарю снять пальто.
-- Боже мой, какой запах дурманящий, это долма, кажется, а это что за рыба, не хариус ли? Насчет хором, друг мой, вы не правы, у меня никогда своего дома-то не было, то в лазарете, то в замке, вот так, - печальным голосом, расстроившись, тихо произнес лекарь. Она видела, как он расстроился, и стала накладывать в глубокие фарфоровые миски долму, заливая зеленоватым бульоном.
-- Прошу вас, Савелий Львович, будьте за хозяина, наливайте мне и себе вина, и будем пировать. Он налил ей и себе домашнее вино: я очень рад знакомству с вами, Фирюза, правда, такого, именно запаха домашнего уюта, давно не испытывал, мне очень приятны ваши пенаты, как говорят поэты и, наверняка, в этом вам помогают сами Пенаты, выпьем за домашний очаг, - грустно сказал он. Савелий Львович, давно не пробовавший домашней пиши, с удовольствием ел.
-- А где вы раздобыли хариуса, наверное, где-то недалече есть чистый водоем, они только в чистой воде водятся, - отведав небольшой кусочек рыбы, спросил он. Она любовалась, как он ел, получая удовольствие от еды, наслаждаясь ее вкусом. - Внизу течет небольшая быстрая речушка, даже зимой не замерзает, у меня есть маленькая сеточка, сплетенная из волос конского хвоста, прикрепляю ее к берегу, а саму сетку бросаю в воду, и вот так несколько рыбин попадают в сети.
-- Восхитительно, да вы оказывается и рыбачка, очень вкусно, премного вам благодарен. Если вы меня так будете баловать, пожалуй, я останусь, только ничего не умею делать, кроме своей работы. Охотиться я умею, а рыбачить, надеюсь, научите, - положив свою ладонь на ее руку, произнес Савелий Львович. Она давно находилась в плену длительного одиночества, давно не испытавшая мужской ласки, ухватилась за его желание.
-- И оставайтесь, если я вам по душе, - покраснев, тихо сказала она.
-- Ты хотела показать мне свою библиотеку, - неожиданно перейдя на «ты», - спросил лекарь.
-- Она в спальной комнате, посмотри, если желаешь. Спальная комната была большая, широкая тахта стояла у окна, а на стене стеллажи были заставлены книгами. Он, на ходу сняв пенсне, неожиданно притянул ее к себе, поцеловал в губы, рукой проводя по большим грудям. Она не сопротивлялась, он, не торопясь, скинул свой сюртук и начал расстегивать пуговицы на ее платье.
-- Этого я не делал очень давно и, боюсь, что у меня ничего не выйдет, - растерянно, шепотом произнес лекарь.
-- Я тебе помогу, только не торопись и успокойся. Да, тело у нее было необычайно стройное, не так, как у деревенской толстушки. Она быстрым движением скинула платье и начала его раздевать. Она излучала необузданную, давно искавшую выход, страсть, и это было сильное половое влечение молодой женщины, годами истосковавшейся по мужчине. Напрасно ты волновался, дружок, ты еще таким страстям вполне можешь отвечать, - подумал он, смеясь над самим собой. В это время после обеда, Джамал затеял стирку под домом, где все обычно мылись. Лена помогала мыть посуду Рахиль, которая обычно после обеда отдыхала. Азад и Азер спустились к подножию горы, к речушке, чтобы порыбачить. Лена спустилась под дом за горячей водой, где стоял водяной котел. Она застала Джамала за стиркой и видела, как он неумело это делает.
- Джамал, давайте я вам помогу, у меня быстрее получится, - подойдя ближе, сказала Лена. - Нет, барышня, у вас и так работы хватает, я это давно делаю, но никак не научусь. Когда дети были маленькие, легче было, да и мать почти все делала, а теперь она стала часто болеть, и приходится делать мне одному, - улыбаясь, говорил он.
-- Я не барышня, а служанка, и мне тоже все приходится делать, но только для княжны одной, так что меня белоручкой не назовешь. А ты давно без жены? - наливая в тазик горячую воду, спросила она.
-- Наверное, лет десять, мне сейчас тридцать пять лет, да, точно, не меньше. Азеру лет десять, жена померла сразу после его рождения. Я хотел вам показать наш базар, не ахти много всего, но все же что-то купить можно и хотел вместе с вами, но вам, наверное, отлучаться нельзя, да? А потом показал бы нашу речку, места, где я иногда охочусь. Ладно, извините меня, что-то я размечтался, это, как сновидение, состояние еще не пробудившихся чувств, плод воображения.
-- Вы откуда так хорошо знаете русский язык, наверняка, где-то учились?
-- Когда я был недоросль ,дядя по отцовской линии в Тифлисе устроил меня, как своего сына, в кадетский корпус, и мы состояли на службе. Учились и ждали, когда нас произведут в офицеры, но дядя внезапно умер, и я вынужден был вернуться в родные пенаты, а вы подумали, я деревенский невежда, да? - смеясь, произнес Джамал. Лена покраснела, да именно так она и думала, но он оказался куда образованнее. Она быстрым и привычным движением ловко уже наполовину выстиранную детскую одежду выложила на стиральную доску, достирав, переложила в лохань, чтобы полоскать. Он помогал ей отжимать мокрое белье, затем развесить на веревку, протянутую вдоль котла, который топился дровами.
-- Вообще-то, я спустилась сюда, чтобы набрать горячей воды для кухни, - чувствуя его близость, с волнением произнесла она. От нее пахло легким приятным запахом духов. Запах действовал обворожительно, возбуждая похоть и завораживая его, и он не мог устоять перед ее чарами. Он, обняв ее за шею, обхватил губами ее мягкие дрожащие губы, не обращая внимания на ее стоны, похожие на шепот, запустил руку в ее трусики, пальцами начал гладить ее усладу.
-- Я сама, - шепнула она. Тогда он поспешно скинул бирюки, приподняв ее, посадил на деревянный настил, покрытый старой овчинной шкуркой, легонько раздвинув ее ноги, сначала чуть, а потом со всей силой вошел в нее, услышав ее громкий стон наслаждения.
Приехавшие из уезда пристав, следователь и несколько полицейских толпились в уцелевшей части замка, после осмотра трупа служанки Аграфены и допроса всей прислуги, не найдя следов насильственной смерти, пришли к выводу, что она умерла вследствие внезапного удара или по причине болезни сердца, учитывая ее тучность. А по случаю пожара никто из прислуги вразумительного ответа дать не мог. Получилось, что при пожаре только пострадала княгиня, которая по слухам, которые были умышленно распространены Фарманом, тронулось умом, и теперь находилась в уездной больнице для умалишенных и вряд ли что-то могла сообщить следствию, если даже врачи разрешили бы встретиться с ней. Вскоре приехала княжна Вера, все знали, что она ночью отвозила мать в больницу, и ее отсутствие могло неверно растолковываться другими и дать повод пересудам.
-- Я очень опечален этим происшествием, княжна, - начал было следователь, - мы, конечно, заедем в больницу, каково состояние княгини, возможно ли ее допросить?
-- Я не жрец-оракул прорицатель, - резко ответила княжна, - о том, что ее разум еще действует и разумность не покинула, вам следует спросить у богини Менс. Пристав хотел переспросить, кто такая богиня Менс, но следователь остановил его, мол, не следует ставить себя в глупое положение. Весь второй этаж и часть третьего этажа, где находилась спальная княгини, выгорел. Уцелела только та часть замка, которая была облицована мраморными плитками. При пожаре никто не погиб, но изящная архитектурная фантазия автора - зодчего была уничтожена.
-- Как ты думаешь, Верочка, стоит ли восстанавливать замок, - спросил Фарман, не выпуская трубочку кальяна из рук, - если да, то придется опять приглашать строителей и инженера и все восстановить по чертежам.
-- Мне сейчас не до этого, дядя Фарман, я обещала одному мальчику пару объезженных чистокровных лошадей и завтра намерена ехать, ты прикажи, пусть табунщик их пригонит. Я несколько дней буду отсутствовать, а вечером пришлю фаэтон обратно, пусть нагрузят продуктами и напиткам, и по-прежнему все остается в твоем ведении. Наверняка, те сейфы, которые находились в потайной комнате, после взрыва уцелели, прикажи их привезти сюда и вскрыть при мне, - устало, со слезами на глазах, произнесла Вера. Фарман, обняв ее, тоже прослезившись, дрожащим голосом сказал: ты все сделала правильно, девочка моя, время пройдет, и все забудется, - и вышел. Она вспомнила молодого Лермонтова: «Забвенья? - забвенья не дал Бог...». Ей было грустно, будто эта ночь отняла все светлое, что было в ее жизни. Как бы там ни было, она жалела мать, которая оказалась случайно в плену похоти, толкнувшей ее сначала к прелюбодеянию, а затем к мужеубийству, но потом уж она просто остановиться не могла. Несколько работников занесли в комнату массивные сейфы, которые снаружи были повреждены, но разрывов не было видно. Приглашенные два специалиста - ремесленника с помощью инструментов легко вскрыли замки, открыв двери, покинули комнату. Фарман тоже хотел выйти, но княжна его остановила. Оказывается, у каждого сейфа были тайные днища, которых она в первый раз не увидела, взяла то, что было на виду на полках. Потайной отсек был набит алмазами и другими драгоценными камнями. Возможно, это был тайник отца, и мать не могла об этом знать. Фарман, увидев эти сверкающие камни, завернутые врассыпную в тонкую кожицу, совсем было растерялся.
-- Дядя Фарман, положите эти сверточки в свой сейф, нам эти камешки когда - нибудь пригодятся и, поцеловав его в щеку, вышла из комнаты. Она вернулась в особняк, где ее ждал Семен Ильич, чтобы проводить ее в охотничий домик. Эту поляну над ущельем было не узнать, надгробие уже было сооружено, площадка и дорожка до домика были уложены мраморными плитами.
-- Еще что пожелала бы княжна? - спросил каменщик.
-- Этого пока достаточно, здесь будет построен особняк, тогда мы вас еще раз пригласим, - произнесла княжна, вручив каждому сверток с деньгами.
-- Семен Ильич, прошу вас, достаньте мои сумки из погреба, мы должны спешить попасть в Шихарли, а потом вы проводите меня до особняка, заключите в свои объятия Наину и увезете свою возлюбленную, и я должна вас отблагодарить за вашу бесценную помощь. Он спустился под дом в погреб и поднял сумки, о которых говорила княжна. Она открыла одну из сумок, которая была набита деньгами, не считая, небрежно половину выложила на диван. Деньги были не пользованными, в больших купюрах, тщательно упакованы в пачки.
-- Это вам мое вознаграждение, - прослезившись, произнесла Вера, тут много денег, пусть будет моим свадебным подарком вам с Наиной.
-- Нет, нет, княжна, это исключено, я помогал вам не за деньги, - хотел было возразить прапорщик, но Вера оборвала его:
-- Тогда примите, как подарок от друга, идет? Семен Ильич не ответил, завернув деньги в сюртук и взяв остальные сумки, направился к лошадям. Княжна остальные сумки спрятала в тайнике, в сейфе, который был установлен в днище стены в особняке, а потом направилась в конюшню, чтобы отправить конюха в замок за продуктами и напитками.
-- Вечером табунщик приведет двух породистых лошадей - жеребца и кобылу, задать всем лошадям овса, и завтра на рассвете на фаэтоне уезжаем туда, где недавно мы были, - протягивая ему несколько купюр, велела Вера. Семен Ильич знал, что придется обратно провожать Веру и спокойно сказал: вы меня извините, княжна, но особняк не должен оставаться без людей, если дозволите, мы с Наиной вас дождемся, а потом я ее увезу. - Вы правы, Семен Ильич, наверное, так лучше будет. В Шихарли все были рады увидеть Веру, и Борис Иванович, обняв свою крестницу, пригласил ее за стол, где все ужинали. Но она сделала знак, что хочет с ним наедине обсудить некоторые вопросы. Они уединились в кабинете полковника, Вера положила на стол ту сумку, из которой она отдавала деньги прапорщику, но к деньгам еще добавила несколько маленьких мешочков с золотыми монетами империал. Полковник, увидев деньги и монеты, настолько рассердился, что начал говорить, чуть заикаясь: девочка моя, родная моя, я близкий друг твоего отца, и обязан был помочь тебе в трудную минуту, но только без этих штучек, - показывая на сумку.
-- В таком случае, дядя Боря, я к вам больше не приеду,- поцеловав его, вышла из кабинета. В это время капитан Волков и прапорщик решали судьбу каторжника Арифа, которого вели вглубь леса.
-- Ты своих жертв цинично бросал на скалы, а мы хотим, чтобы ты покоился в земле, рой себе могилу и сам застрелись, мы не хотим быть убийцами, вот тебе водка и пахитоска и поторапливайся, - жестковато сказал капитан. Одиночный выстрел нарушил тишину, вспугнув уже выбравших себе место для ночлега лесных птиц. Чуть перекусив, княжна и Семен Ильич собрались в обратную дорогу, и все видели ее слезы печали, а может быть, и жалости. Кто мог тогда понять, что чувствует эта юная душа, до сих пор не знавшая жестокости, и впервые став на путь мщения, как богиня Фурия, теперь испытывала печальное сожаление и, наверняка, долго не сможет избавиться от той скорби, охватившей ее сердце, да и было поздно, она оказалась сильнее и низвергла Ехидну в Тартар и прав был философ, прежде наказывать человека, божество лишает его разума. Пока княжна отсутствовала, табунщик пригнавших лошадей ждал в конюшне, беседуя с конюхом, который только что вернулся из замка, нагрузившись продуктами. Конюх доложил, что все готово, табунщик ждет ее указаний.
-- Ты приводи табунщика к Наине в столовую, пусть она его покормит, и он останется ночевать, а завтра утром уедет. За ужином она почти не ела, только больше пила, и все видели, что ее глаза постоянно слезились.
-- Семен Ильич, прошу вас, завтра съездите в уездную больницу, встретьтесь с руководителем, у кого я была, и узнайте, как известная пациентка ведет себя. Отдайте, пожалуйста, эти деньги ему и напомните, что я еще не раз буду выражать свою благодарность таким образом, - тихо произнесла княжна, еще выпив бокал коньяка, ушла в свою комнату. Она понимала, что жесткий режим, грубое, порой насильственное обращение персонала с подобными больными и препараты, которыми, якобы, их лечат, рано или поздно окончательно угнетают их волю. Добытое таким жестоким образом счастье принесет ли ей полную удовлетворенность жизнью, радость, благоденствие? Она первая начала и понесла за свое злодеяние наказание, и пора мне успокоиться, ведь мое внутреннее нравственное сознание помогло мне осудить ее поступок и побудило наказать ложь и зло, именно поэтому совесть меня не будет терзать, мучить, и угрызение совести я не чувствую. Это просто другого рода свойство душевного страдания, пока что не объяснимо. Прохладное осеннее утро, туман, еще с вечера спустившись с гор в низину, не торопился рассеиваться, уступать место утренним сумеркам и ждал появления первых лучей утренней зорьки. За вершинами снежных гор появлялся ярко-красный отблеск на небе, извещая зарождение зари на горизонте перед восходом солнца. Фаэтон, готовый к поездке, с привязанными к нему двумя лошадьми позади его, стоял у крыльца. Жеребец княжны, как всегда вел себя беспокойно, а при виде кобылы стал вовсе неуправляемым, но увидев Веру, приветствуя ее, бил передним копытцем и начинал успокаиваться.
-- Ты поезжай по дороге, по которой мы спускались, она намного короче, а я на своем жеребце, только направление не меняй, надеюсь, дорогу запомнил, - наставляла княжна конюха. - Не беспокойтесь, Ваше сиятельство, дорогу я хорошо запомнил, - деловито ответил конюх. Вера везла Джамалу еще ружье - двустволку с патронташем. Предусмотрительный Фарман, предвидя последствия ночного пожара, из оружейной комнаты и из кабинета генерала, куда давно никто не входил, снял со стены вместе с персидским ковром уникальную коллекцию замечательных предметов, разнообразных видов старинного огнестрельного и холодного оружия и с тремя слугами перенес на свой склад, якобы, в связи с предстоящим ремонтом. Сама Вера со своей двустволкой вовсе не расставалась, еще с детства была обучена стрелять и навыкам верховой езды. Она хотела привезти строителей, чтобы они сделали пристройку к дому Джамала из нескольких комнат и построили хлев и конюшню. Княжна планировала увезти старшего сына Джамала Азада, который нашел Рашида, в город и пристроить на учебу к хорошему ремесленнику с целью приобретения профессии и обучаться какому-нибудь ремеслу, тем самым вытащить его из этой губительной глуши. А можно и отправить его на учебу в семинарию в Тифлис или Гянджу, используя свое влияние, помощь родственников и друзей. Ей очень хотелось отплатить своей добротой этим доброжелательным, бескорыстным, достойным уважения людям за их желание помочь человеку, попавшему в беду, благо, она имела такую возможность.
Джамал зашел в комнату к Рашиду, чтобы проведать его и, увидев, что он не спит, подошел к нему и неожиданно услышал:
-- Друг, просьба есть, помоги мне встать, очень уж хочется помочиться. Джамал так обрадовался его словам, что не удержался и начал громко хохотать.
-- Зачем вставать, наверное, нельзя, я сейчас принесу тебе маленькую кадку, - успокоил его Джамал.
-- Хорошо, только, пожалуйста, не пускай пока сюда никого, ладно? Он, смеясь, вышел, и Лена спросила, почему он так смеется, он, приложив указательный палец к губам, показал тсс! и вошел в комнату. Рашид долго не мог, это было для него непривычно, и наконец-то, стал мочиться. В это время зашел лекарь и, увидев кадку, сразу все понял.
-- Это замечательно, молодой человек, а я-то думал, что это придется сделать с помощью катетера. Он открыл свой саквояж, поправил пенсне и, достав лупу, стал тщательно осматривать мочу.
-- Следов крови не вижу, теперь требуется усиленное питание, а завтра можно попробовать встать, чуть походив, потом можно посидеть, - еще продолжая смотреть на мочу, радостным голосом произнес он. Служанка Лена помогала Рахиль готовить ужин, а Джамал со своими сыновьями чистил рыбу, которую они выловили в речушке.
-- А я знаю вкус этой рыбы,- загадочно сказал лекарь, - это хариус, когда я был в гостях, с удовольствием отведал и познал его вкус, должен с одобрением отнестись, рыба была искусно приготовлена, заслуживает похвалу и восхищение. Джамал с Леной переглянулись, они, конечно, знали, что наш уважаемый лекарь, где и у кого отведал жареную рыбу, так много, что не пришел и ночевать. Оба громко засмеялись, а лекарь, понимая, что все догадываются о его близких отношениях с Фирюзой, смутился и удалился к больному. Когда Лена и Джамал остались наедине, Лена вдруг спросила: ты мне очень нравишься, Джамал, и мне с тобой хорошо, а я еще детородная, вдруг, забеременею, а дальше-то что?
-- Оставайся с нами, правда, здесь не замок, но, бесспорно, что здесь хорошо, и я думаю, может, все-таки, хватит тебе быть служанкой. Ты еще молода, и пора иметь семью, чтобы потом про тебя не говорили, как у Грибоедова, на память не помню, но звучит примерно так: «зла, в девках целый век», - нежно целуя ее, произнес он.
-- Да ты в своем уме, я же служанка самой княгини, а кто мне позволит оставаться здесь? Увы, это невозможно, - грустно сказала Лена.
-- Я так и не понял, ты хочешь остаться со мной или нет? - начал было злиться Джамал. Поедем в город, совершим, обряд венчания, станем супругами, а кто будет родиться, будешь крестить. Если я попрошу княжну, она, возможно, мне не откажет, так стоит ли мне ее просить? Она не ответила, и он, расстроенный, ушел на кухню. Прибежал Азер с криком, мол, фаэтон приехал, а княжна верхом на своем жеребце.
Утром Марат, проснувшись, первым делом, спросил у Марины:
-- Ну как, ночью не появлялся Пан? - как он мог прийти, если сам Атлант услаждал меня? - я видел его у входа в расщелину, и мне показалось, что он не так уж безобразен и ждал свою очередь а, Марина? Она разозлилась и бросила на него пустой котелок из-под воды. Марат спустился к ручейку, чтобы набрать воды, Марина попыталась зажечь костер. У самого подножия горы, где рядом со снегом цвели цветочки, шалость природы, ее шутливые проделки. Да, это чудо, и нетронутые снежные вершины с дымкой ей, несомненно,нравились, притягивали, завораживая.
-- Благодарю тебя, мой супруг, что ты меня привез сюда, освободив из золотой клетки, - с восхищением сказала она, встречая его, и сама подвешивая котелок над костром.
-- Сегодня мы с тобой поднимемся вверх, - показывая рукой чуть ли не на вершину, - сказал Марат,- на вершине всегда снег и постоянные снежные бури, там холодно, тебе придется потеплее одеться, правда, если нам посчастливится, мы можем быть свидетелями, как охотится снежный барс, да, да, тот барс, с которым боролся лермонтовский мцыри.
-- Марат, а разве барсы в кавказских горах водятся?
-- Водятся, только их мало, и они очень осторожны, ведь боролся же он, не служащий монах, с ним, - засыпая заварку чая в котелок, произнес Марат. После завтрака он лично проверил, как она одета и, на всякий случай, положил в армейский вещмешок веревку, сухой запас продуктов и котелок.
-- Ну, Мариночка, волшебная горная фея, убивающая одиноких мужчин своими чарами, покровительница снежных вершин, где еще не побывал человек, готова?
-- Готова, только, надеюсь, ты меня там не оставишь? - серьезно спросила она.
Княжна Вера по очереди обняла всех и вопросительно посмотрела на загадочного лекаря в надежде услышать от него хорошие новости.
--Я же говорил вам, что к вашему приезду он должен встать и ходить? Он во всю разговаривает, после обеда вы сами будете свидетелем моих слов, - улыбаясь, говорил лекарь. Обед откладывался, пока разгружали фаэтон, княжна подозвала Азада и Азера, сыновей Джамала.
-- Вот ваши лошади чистокровные, а это ружье с патронташем тебе, Джамал, - прослезившись, произнесла княжна и побежала в дом, чтобы увидеть своего возлюбленного. Рашид уже не лежал на тахте а,сидел и смотрел в окно и прислушивался к разговорам. Она обняла его, чуть не уронив на пол.
-- Здравствуй, дорогой мой супруг, господи, благодарю тебя за твою милость, что вернул моего наперсника мне. Теперь ты скажи что-нибудь, давно я не слышал твой голос, твои притчи, - рыдая, обняв его за ноги, причитала княжна. Он лицом уткнулся в ее волосы, тихо, почти шепотом произнес: - Это явь или плод моего воображения, или в самом деле я вижу тебя, любовь моя, я умирал, даже смерть не смогла разлучить нас. Она так громко рыдала, что все в доме и на улице слышали ее рёв. Все сидели за столом, кроме детей. Вдруг Рахиль вспомнила, что за столом не хватает Фирюзы и послал Азада за ней, мол, Рашид встал, и пусть вместе со всеми обрадуется. Все уже сидели за столом, только не было княжны и Рашида.
-- Он должен сидеть за столом со всеми, у него хватит сил, - сказал лекарь и пошел в комнату, где они, обнявшись, сидели. - Ты должен встать и пойти с нами, - держа его за руку, властно сказал лекарь. Прилагая огромное усилие, он,с помощью лекаря, встал и, медленно шагая, в сопровождении Веры и Савелия Львовича пошел в другую комнату, где все сидели за столом. Это было начало пиршества в честь молодого человека, чудом избежавшего смерти по вине того же завистливого «безумца», по велению самого Бога, оставившего его в покое, но взамен смертельным вихрем прошедшегося над головами его отца и брата, унося их в не бытие. Он предвидел последствия неотвратимого наказания судьбы, еще потом поймет, как этот чужой шесток, в котором он случайно оказался, стал ему таким губительным и трагическим, неужели такая дорогая цена любви, которую он еще не познал и не насладился ею, пока не успел получить высшее чувственное удовольствие, что само собой несправедливо, необоснованно и не может быть оправданными. Он был молод, неопытен, был не готов к этим козням судьбы, она еще ребенок, которая и не могла допустить, предвидеть такое злополучие. Может быть, он будет удовлетворен, когда узнает правду, и ее жестокая месть, как-то облегчит его страдания, но боль утраты родных ему людей, смешиваясь со скорбью, не покинет его сердце никогда. У княжны Веры тоже имелись некоторые опасения, ведь он спросит ее, потребует ответа, кто и за что подверг его этим унизительным истязаниям, чуть не лишив его жизни, и лишил бы, если б не случай. Главное, он не поймет причину, побудившую ее мать и других лиц, причинить ему жестокую непоправимую боль без вины. Она не знала, как ему сказать о гибели его отца и брата, как утешить. Ведь всему причиной была она сама, легкомысленная, сумасбродная, безрассудная, поступающая по прихоти, девчонка, которая родилась и выросла в золотой клетке, даже не имела ни малейшего понятия о коварстве, злонравии, не допускала мысли о том, что это могла сделать ее родная мать. А он предупреждал, предвидел и из-за нее попал в эти коварные сети. Во всяком случае, об этом ему говорить еще рано, но рассказать все-таки придется. Да, это неизбежно приведет к разладу и раздору в их отношениях. Все ели, пили, веселились, но княжна не могла справиться с возбудившим ее осуждением, вызванным нравственным проявлением чувств и, по-прежнему, тихо плакала. Она выпила целую деревянную чашу коньяка в надежде, что это принесет на некоторое время успокоение. Рашид, по настоянию лекаря Савелия Львовича, выпил немного красного вина и, с помощью Веры, съел немного куриного бульона с небольшим куском мяса. Конюх, насытившись, вышел из-за стола, якобы, к вечеру как-то пристроить лошадей.
-- Скоро приедут строители, чтобы построить вам хлев и конюшню и, заодно, пристроят к дому несколько комнат. Вам, Джамал, нужно иметь свою живность, а какие у вас просторы для животных, зато все будет свое, - сказала княжна, едва справившись с текущими слезами. Вера помогла Рашиду пройти в комнату и лечь на тахту.
-- Ты все свои дела закончила, Вера? - вдруг спросил Рашид.
-- Да, милый, теперь я тебя не оставлю, как только окрепнешь, я тебя увезу домой.
-- В особняк я больше не вернусь, на этот раз убьют точно, - прослезившись, ослабшим голосом тихо сказал он. Его еще не покинул инстинкт тревоги, страха ,пока преследующий его подсознание, который продолжал вызывать чувство боязни, боль и угрозу. Ей больно было смотреть на него, слабого, беззащитного, трагические события последних дней надломили его волю, убили его стремления и желания, сделав его покорным.
-- Тебе больше опасность не грозит, Рашид, любимый, я их всех нашла и уничтожила, - плача навзрыд, говорила она.
-- Она других пришлет, я хочу остаться здесь, а ты поезжай домой, здесь мой шесток. Я даже домой в село возвращаться ни могу, они, наверняка, знают, где я жил, и там меня найдут, пожалейте хоть вы меня, Ваше сиятельство, княжна Вера Павловна. Эти последние слова, его призыв к жалости, окончательно разбили сердце княжны, которая последнее время, не жалея сил, билась с врагами. Теперь, когда все позади, как все это ему еще доступнее объяснить, успокоить, утешить. Он устало закрыл глаза, нет, она не оставит его, если хочет, пусть живет здесь и окончательно придет в себя. Она легла рядом с ним, крепко обняв его, боже мой, как я счастлива, что он поправляется, и я буду жить с ним, где бы он ни хотел. День начинал вечереть, Джамал, конюх и сосед на скорую руку пристроили к существующему маленькому хлеву крытый сарай, куда затащили фаэтон, загнали лошадей, беспокойного жеребца княжны досками оградили от других лошадей, кобылу, чтобы успокоились жеребцы, взял в свой хлев сосед Джамала.
-- Жеребец и кобыла, которых тебе подарила княжна, породистые, арабских кровей, хороши для разведения, вот еще два седла новые, и пора задать всем лошадям овса, поить будем завтра, а я останусь здесь ночевать, - деловито сказал конюх, высыпая из большого мешка фураж в маленькое деревянное корыто.
-- Придется по очереди,- намекнул Джамал.
-- Джамал, - обратился к нему конюх,- я тут сам один справлюсь, а ты не мог бы отнести этот кофр вверх и отдать Лене, а?
-- Конечно, потом я за тобой зайду, у нас не принято, чтоб гость ночевал в хлеву. Вера горько плакала, Рашид открыл глаза и лицом прижался к ее груди. Он чувствовал ее прежний запах тела и запах завораживающих духов. Она знала, что, кроме лекаря, в комнату никто не заходит, он, лекарь пошел провожать Фирюзу и, наверняка, останется у нее ночевать. Наклонившись, она сняла свои трусики, руками касаясь его полового члена, который, не смотря болезненное состояние, начинал выпрямляться. Она сама села на него, расставляя свои колени по бокам его ног, уже полностью выправившийся его большой член ввела в свою усладу и своими движениями начала его услаждать, ожидая его семяизвержения, чтобы слиться в единый поток сладострастия и почувствовать наслаждение, половое удовлетворение.
По просьбе княжны прапорщик Светлов вместе с Наиной приехал в город, и они сразу же посетили больницу для душевнобольных, чтобы узнать, как княгиня ведет себя в непривычной для нее обстановке. Руководитель больницы по-прежнему был в своем кабинете, будто он вообще оттуда не выходил, и сопроводил их до палаты, где княгиня сидела на кровати и обреченно, безразлично смотрела в окно, глядя в одну и ту же точку. Все эти дни она, напичканная сильнодействующими препаратами, которые, неизбежно, угнетали ее волю, превращая в послушную пациентку, заодно разрушали умственное начало. Прапорщик очень жалел эту некогда красивую, образованную женщину, даже допускал мысль о том, что, не сурово ли поступили с ней, обрекая ее на медленную смерть. Наблюдая ее полное падение, Семен Ильич жалел ее и думал, отомстила бы она родной дочери, если бы они оставили ее на свободе? Тут княжна поступила очень умно и предусмотрительно, поместив ее в больницу для душевнобольных, лишив ее общения с другими родственниками, и рассчитала точно, что, пока они узнают о случившемся, она уже под, воздействием существующих приемов «лечения», превратится в душевнобольную и вряд ли будет способна объяснить то, что с ней произошло. Ему все равно не дали бы общаться с ней, руководитель не посмел бы нарушить установку такой известной особы, как княжна, дочь князя, генерала и наместника нескольких губерний, назначенного самим царем, тем более, она щедро заплатила, попросила прапорщика еще раз отблагодарить руководителя за послушание, что он без желания и сделал. Руководитель после получение хабары коротко рассказал о посещении больницы следователем, который интересовался состоянием княгини, интересовался, возможно ли такое умопомешательство вследствие пожара, могут ли другие сомнительные факторы насильственного характера иметь место.
--На все воля божья, -загадочно произнес руководитель, пожимая плечами. Семен Ильич с отвращением смотрел на этого жирного, неповоротливого, с поросячьими глазами толстяка и думал, часто ли он вспоминает Бога, если над людьми совершает такое «лечение», лишая их умственного начала, медленно превращая в странное жалкое существо, и Бог должен относиться к его деянию благосклонно? Его сочувствие к княгине в одночасье вытеснило его благожелательное отношение к княжне Вере, и он был огорчен тем, что тоже являлся активным участником этих безнравственных событий, хотя понимал, что княгиня преступница, и ее вину подтвердил свидетель. Он шел рядом с Наиной молча и старался на нее не смотреть и думал, ведь никто точно не знает историю давно минувших дней и не может судить о том, что все это было правдой или выдумкой, если, конечно, отбросить показания каторжника, которого кто-то мог использовать, как «тень отца Гамлета», для мести.
-- Наина, я очень голоден, может, зайдем в духан, перекусим, а? - спросил прапорщик, которому очень срочно захотелось выпить.
-- Да, конечно, нам еще долго домой добираться, вот недалеко, видишь вывеску, есть духан, может быть, заглянем туда? - показывая на здание среди магазеев и лавок, сказала Наина. Духанщик, пожилой весь покрытый сединой, со шрамом, пересекающим левую часть лица от брови до подбородка, уже зарубцевавшимся чуть коричневым оттенком, подойдя к ним, услужливо предложил стол у окна, сразу начал перечислять названия блюд и напитков, которыми они в данный момент располагают. Семен Ильич попросил принести запечатанную бутылку коньяка и люли-кебав, цыпленка жареного и зелень и сразу же, не дождавшись рюмки для коньяка, налил полный бокал и залпом выпил.
-- У него шрам от черкесской шашки, каким-то чудом уцелел, - произнес прапорщик Светлов, руками отрывая кусок мяса теплого цыпленка. Наина сначала не поняла, о ком он говорит, потом, поняв, не стала переспрашивать.
-- Ты, Семен, после больницы очень расстроился, есть какая-то причина или княгиню пожалел? - вдруг спросила Наина. Он, еще выпив коньяка, укоризненно покачал головой: Не знаю, не могу понять и поверить в подлинность этой истории, мне совестно, что я был ее активным участником. Все сделано, он испытывал чувство стыда, в душе было пусто, его совесть не одобряла этого поступка, и он чувствовал, что она его осуждает.
Несмотря на уговоры княжны Веры вернуться в особняк, Рашид оставался непреклонным, решительно настаивал на своем желании остаться здесь, на своем шестке, как он называл дом Джамала, где по воле Бога нашел спасение, и по выздоровлению хотел вернуться к отцу и брату в село Виляш. Она вынуждена была рассказать ему правду о постигшем его семью несчастье в надежде, что это поможет ей уговорить его, мол, возвращаться некуда.
-- Я должна рассказать тебе всю правду, мой любимый, о том, что эти каторжники в поисках тебя добрались до села Виляш. Когда ты от них скрылся, сначала они были в особняке, пытали и изнасиловали кухарку и служанку, кухарка, не выдержав их истязания, называла, откуда ты родом и, узнав об этом, они их убили. Приехав туда, зная твое имя, нетрудно было установить дом с отцом и Айвазом, - плача говорила княжна и видела, как Рашида лихорадит. Она не стала дальше говорить и разрыдалась. Но он, сквозь слезы, надменным тоном велел рассказывать дальше и обо всем. Княжна Вера не могла заставить себя успокоиться, скорбь души и душевное потрясение, заполнившие ее юное сердце, нахлынув с новой силой, вынуждали ее навзрыд плакать.
- Прошу тебя, успокойся и выслушай все до конца, мне и так тяжело вспоминать все это и заново переживать. Отец о твоем местонахождении знать ни мог и, естественно, ничего утешительного им не сказал, тогда они жестоко убили их обоих и подожгли дом. Я вычислила их, оказывается, этих беглых каторжников когда-то приютила княгиня и использовала их для выполнения омерзительных, подлых дел. Четыре года назад отец мой, князь Мерецков, неожиданно приехал в замок и застал в постели мою мать с молодым офицером и, чтобы унять свой гнев, он со своим денщиком уехал на охоту, сказав ей, что по возвращению ее ждет суровое наказание. Но она в сговоре с главарем каторжников, щедро заплатив ему, тут же послала их следом. Князь и его денщик были убиты. Я за помощью обратилась к старому другу отца, полковнику Смыслову Борису Ивановичу, и он со своими офицерами схватили этого главаря. Он все и рассказал, показал место, где убили отца и закопали. Тебя тоже выкрали по приказу княгини, чтобы допросить, вступал ли ты со мной в половую связь, а потом убить. Она намерена была с помощью знахарки меня отравить. Замок я взорвала, главарь, по настоянию офицеров, застрелился сам, а княгиня в больнице для душевнобольных и оттуда больше не выйдет. Тебе ничто больше не угрожает, Рашид, поедем домой, я люблю тебя и жить без тебя не намерена, - уткнувшись в его грудь, еще продолжая плакать, говорила княжна.
-- Я же вас предупреждал, что она нам это не простит, а вы в ответ смеялись, теперь я остался совсем один. Я с вами никуда не поеду, княжна Вера Павловна, вы своими легкомысленными суждениями и поступками убили во мне любовь к вам. Я вас больше не люблю и прошу оставить меня в покое и молю, уезжайте отсюда, ваше присутствие меня утомляет и приносит мне несчастья, - сказал Рашид и встал, оставляя Веру сидеть на тахте. Нет, нет, она не могла позволить себе потерять его, ей показалось, что мир рушится, после неслыханных, полных трагизма событий, она думала, что ей все теперь удастся привести в порядок, но с ним не получается, он ее отвергает, обрекая на вечное страдание.
-- Нет здесь моей вины, ты слышишь меня? Я несчастна, что полюбила тебя, но злой рок судьбы снова восстал против меня. Боги воскресили тебя, как Пелопса, только для меня, и я готова ради своей любви перенести «танталовы муки», спуститься в царство Аида, лишь бы ты меня не презирал. Пусть меня низвергнут в бездну Тартара, примут в свои объятия воды Леты, но только ты не бросай меня, не предавай забвению, молю тебя, - плакала она навзрыд, болезненно, с душевной болью, доходящей до истерии.
-- Ты снова угости их моим мясом, устройте вакханалию, предаваясь разгулу, оргиям, а сердце мое оставь себе и пусть они больше меня не воскрешают, - с иронией сказал Рашид и вышел. Она говорила настолько громко, что в других комнатах и на улице был слышен ее истеричный, молящий голос. Но он ее уже не слышал, держась за кустарники, медленно стал спускаться к месту своего воскрешения, к ручейку. Наверное, тут меня боги собирали по кускам и воскресили, как Пелопса,- подумал Рашид, улыбаясь. Вот тропинка, по которой они меня поднимали, должно быть, тяжело было. Он пошел по берегу ручейка в обратном направлении, не выпуская из виду едва заметную тропинку, ведущую сквозь кустарники низкорослой белой акации и тростника. Как я мог идти по этой тропинке в темноте, просто невероятно, наверное, гонимый страхом, и держала меня за руку сама Фортуна и вела. Наверняка, она, ведя меня к спасению, крепко повздорила с тем «безумцем», насмешки и шептания которого я всю дорогу слышал. «Безумец», наконец-то поняв, что она меня ему не отдаст, обрушил свой гнев, ненависть на моего отца и брата и огненным вихрем прошелся над их головами. Он устало сел на обросший мхом, уже засохший ствол дерева, тоже когда-то поваленного шальным случайным ветром. Боже мой, какая тут тишина, только я чувствую ее теплое, ласкающее спокойное, едва уловимое дыхание. Небось, они там наверху спохватились, что меня-то нет, и бросились на поиски, вишь, как заботливо опекают, молятся на меня, будто надеются, что я и в дальнейшем их скудную жизнь обогащу с помощью княжны. Брось, Рашид, свое искаженное восприятие действительности , пора поверить, что это лишь обман чувств, плод воображения, который создает для себя сам человек, даже находясь во сне. Это месть, познавшей любовь и насилие, горной феи, которая бродит по горным тропинкам в поисках своей жертвы, перевоплощается в простую невинную девушку или аж в княжну,чтобы совершить своё возмездие за поруганную честь. Я еще тогда, когда она появилась впервые у моего шалаша, понял это и говорил ей об этом, и снова смех. Странное желание человека некоторые свои впечатления перевести на смех, не задумываясь, что это порой, необычно и нелепо и может являться издевкой, вроде, вдоволь насмеялся, надругался и создал убийственный эффект насмешки настолько тонкой, что даже мы не почувствовали злую иронию. Кто-то шел по той же тропинке, шумно раздвигая кустарники, он больше никого не боялся и постоянно ощущал чье-то прикосновение, конечно же, это была теплая рука Фортуны, и успокоился, вспомнив великого русского Поэта: «Наперснику богов не страшны бури злые».
-- Он тут точно проходил и далеко уйти не смог, - услышал голос Джамала. Они не заметили его, прошли мимо, вот так он и прятался бы на своем шестке, не замани она его на чужой шесток, чем и вызвала гнев этого «безумца».
-- А вот и он, - отодвигая кустарник, тихо произнес Джамал,-я же говорил, что далеко не уйдет, просто решил прогуляться, да, Рашид? А я поднимусь, может, удастся подстрелить пару фазанов или куропаток, скоро вернусь и исчез в кустах. Княжна, обняв своего возлюбленного села рядом с ним.
-- Я понимаю, наши судьбы прочно сплетены чьими-то умелыми руками, может быть божественной волей. И в моем психическом состоянии, которое находится на грани сумасшествия, единственным решающим фактором является воля, больше ничего. Я еще вполне интуитивно чувствую, что все мои беды впереди, суд надо мной не завершен, он ждет, а ведь интуитивизм -единственное средство познания, так, княжна? Все смешалось, княжна Вера, мои беды начались после того, когда ты появилась у моего костра в горах, где я жил анахоретом, и ты привела с собой того «безумца»-фатума, завистливого, беспощадного разрушителя судеб. Как дальше мне жить, княжна, если я еще не оправился от первого излома души чудовищной силы, который обозначил крутой поворот в моей жизни. На фоне последних событий повторный излом, который произошел, оказался настолько губительным, что душа начала изламываться, разделяться, изувечив не только душу мою, но и лишил здоровья, силы, принося болезненный надрыв, создав между нами непреодолимую пропасть, лишив меня способности мыслить, ограничил мои умственные способности. Страх, как шашель, вкрался в душу так глубоко, болезненно, что меня одолевает чувство сильной тревоги от еще грозящей и ожидаемой опасности, превращая меня в жалкого, ничтожного человека, хотя у меня не трусливый характер, - вдруг он умолк, и княжна увидела, как текут слезы по его лицу.
-- Я молю тебя, не плачь, а то твои слезы и горе, в котором мы пребываем, превратят меня в Ниобу, и я окаменею. Если хочешь, живи здесь, будешь ходить на охоту с Джамалом, но живи со мной. Все равно я никуда не поеду без тебя, как бы ты меня ни прогнал от себя. Хочешь, поедем в Москву, в Европу, выбор за тобой, купим там особняк, у нас будет много детей, дадим им хорошее образование, для этого имеем большие денежные средства, запасы золота и других драгоценностей, мы будем счастливы, Рашид, прошу, не отталкивай меня от себя, я этого не переживу и покончу с собой. Ты должен понять, что нет реальной угрозы твоей жизни, и я теперь впредь всегда буду твоим щитом, защитницей, как богиня Менрва, ограждать от враждебных действий, от кого бы они ни исходили, поверь мне, я говорю искреннее. Ты не сломался, ты просто переживаешь последствия этих несчастий, которые обрушились на нас, и ты страдаешь в результате излишних изменений и переживаний. Ты волевой человек, у тебя настолько сильный дух, сильное состояние души, что является божественным началом, моральной силой и волей. Вспомни слова словесника: «Ум и нрав слитно образует Дух(Душу)». Рашид, любовь моя, - обливаясь слезами, продолжала Вера,-ты никогда не станешь нравственно изуродованным человеком, верь мне, все придет в норму, моя любовь, мои ласки излечат твою душу, изгонят страх, который вселился в тебя. С окрестных возвышенностей были слышны выстрелы из охотничьего оружия, наверное, Джамал проверяет двустволку, подаренную мною, - подумала Вера и была рада, что Рашид больше не плачет. Вот так, обнявшись, сидели на берегу ручейка, желая забыть то, что с ними произошло, и казалось, злой рок судьбы пока оставил их в покое, наверняка, появились более важные и интересные дела.
-- Вот вам,друзья, и свежая дичь, - выйдя из кустов, весело сказал Джамал, показывая фазано,-в следующий раз с тобой вместе пойдем, Рашид, прогуляемся с ружьишком, посидим у костра, заночуем в моем шалаше, выпьем и полной грудью вдохнем нашего родного горного воздуха, идет?
-- Идет, Джамал, а почему бы нет, - целуя в щеку Веру, устало ответил он. Конечно, он был молод, и воля брала вверх, постепенно восстанавливая его душевные силы, возвращала к прежнему радостному состоянию, да, пожалуй, прав Августин: «Время врачует раны», только ему все подвластно. На следующий день приехали строители на двух повозках, нагруженных декоративными строительными материалами для отделочных работ,имелись и мраморные плиты разных размеров,а также узорчатые изразцы. Конюх, показавший им дорогу, спешил к княжне отчитаться.
-- Ваше сиятельство, сейчас мастер оценит объем работ, мы разгрузимся и поедем, чтобы привезти то, что недостает, а в замке и особняке все тихо, прапорщик тешится со своей Наиной, а Фарман ждет ваших указаний, - неразборчивой скороговоркой выпалил конюх. Мастер строителей, мужчина средних лет с густой рыжей бородой, которого из города пригласил Фарман, с деловым видом подошел к княжне и представился.
-- Ваше сиятельство княжна Вера Павловна, прошу вас разъяснить, что вам хочется в этом доме переделать, а я быстро от руки набросаю технический рисунок, если что-то не так, вы поправите, и мои рабочие сегодня же приступят к работе, - усердно вытирая пенсне, сказал мастер.
-- Мы в самом доме пока ничего изменить не намерены, - произнесла Вера, а вы должны решить, возможна ли пристройка к дому примерно из пяти комнат, эта пристройка будет продолжением дома в виде особняка, а потом вы возьметесь за внутреннюю отделку старого дома, возможно ли мой замысел технически осуществить?
-- Да, это возможно, княжна, но это потребует вложения больших средств, - тихо произнес мастер, намекая на материальную возможность княжны.
-- Вас этот вопрос не должен волновать,- резко сказал Вера, вы сейчас же получите большой аванс и приступите к работе, а список недостающих материалов мы отправим проводником Фарману, моему эконому.
Прапорщик Светлов Семен Ильич жил в особняке на всем готовом и, услаждая служанку Наину, наслаждался жизнью и старался избавиться от проявленной им неуместной излишней чувствительности, мол, развел сентименты после посещения больницы. А ведь такое милосердие, его готовность помочь княгине из чувства сострадания. может смешаться с жалостью, принуждая его к действию, а это очень опасно, да и невозможно.
-- Семен, а пока ты отсутствуешь, кто управляет твоим поместьем? - спросила Наина, предаваясь неге на пуховой перине, не желая вставать.
-- Там, в поместье, всеми делами практически занимается двое, и виноградниками и живностью, а старая кухарка готовит пищу, стирает. Одно время подумывал продать все и убраться в город, и покупатель был, ну, а потом, подумал, кто там меня ждет, начну вязнуть на вечеринках, где карты и выпивка, промотаю все, как пушкинский Германн, и буду к концу жизнь нищим, обездоленным,и закончу свою жизнь в доме умалишённых Судьба оказалась ко мне благосклонной, встретил тебя, и ты люба мне, тебе у нас там понравится, будешь барыней изнеженной, жить в богатстве и достатке, мы еще служанку пригласим, чтоб она занималась только тобой. У нас с тобой огромный двухэтажный каменный дом из пяти комнат, это без гостиной и столовой, есть баня, сад, одним словом, все это твое, и ты будешь хозяйкой, - целуя ее большие груди, ласково говорил Семён.
-- Я, Семен, привыкла работать, боюсь, что безделье мне быстро наскучит, тогда, с твоего позволения, я буду тебе помогать, хорошо? Он в ответ кивнул головой.Почему так долго не приезжает княжна, небось, что-то неладное происходит, а?
Прав был Марат, предупреждая Марину о том, что на вершине будет холодно. Графиня была восхищена первозданной красотой, ослепительной белизной снега, который, порой, подхватываясь внезапно налетевшими вихревыми ветрами, стремительным круговым движением крутился в воздухе столбом, создавая нолевую видимость, превращался в снежную бурю. Он ее вел к скале, где было безветренно, можно было зажечь костер, погреться и приготовить пищу. Он, еще будучи ребенком, с отцом часто ночевал в расщелине скалы, пережидая бурю, которая могла продолжаться несколько дней. Помня об этом, он в наплечном вещевом мешке нес запас продуктов и несколько туш накануне подстреленных фазанов и куропаток, котелок. Буря усиливалась, и он торопил Марину.
-- Мариночка, прошу, поторопись, чуть спустимся, и у скал укроемся,а там потише будет, - пропуская ее вперед, как можно громче говорил Марат. Показались скалы, не было деревьев, только низкорослые кустарники мушмулы, он вел ее вовнутрь скалы, где был след костра, оставленный неизвестным, может, тоже застигнутым бурей врасплох. Он быстро скинул свой малахай, доху и помог Марине снять шубу ягу, начал поспешно собирать сушняк вокруг скалы. Костер осветил расщелину, стало тепло и, смотря на причудливую тень Марины на стене скалы, Марат не смог сдержаться от своих очередных забавных выходок с целью вызвать у Марины смех, взбодрить ее настроение.
-- В таком таинственном месте и в своей причудливой одежде и с торчащими волосами, Мариночка, ты похожа на Гекату, покровительницу ночной нечисти, надеюсь, ты не станешь, как Эмпуса, ночью душить своего возлюбленного, а? - смеясь, произнес он, засыпая заварку чая в котелок.
-- Если я это сделаю, кто меня будет выводить отсюда? Может быть, потом, а? - доставая кружки из вещевого мешка, тихо сказала она, - послушай, Марат, а на вершине всегда господствует снежная буря? - Почти всегда, ведь на вершине встречаются все ветры со всех направлений, сталкиваются друг с другом, поднимая снежную бурю, а потом расходятся по своим направлениям, - н опустил тушки фазанов в большой кипящий котелок, чтобы легче было их ощипывать.
-- Да, потрясающее зрелище, которое на меня произвело сильное впечатление и, пожалуй, долго не изгладится из моей памяти. Благодарю тебя, мой супруг, что ты привел меня сюда и посвятил в очередную тайну матушки природы, - с восторгом говорила Марина.
Благодаря Джамалу, который почти каждый день брал с собой на охоту Рашида, уверенность и силы стали возвращаться к нему. Да, лечебный горный воздух, солнце, рыбалка у тихой речушки, забота и любовь княжны Веры Павловны вытеснили из него страх, возвращая ему былую мыслительную способность логически рассуждать и мыслить. Он был молод, воля и стремление к жизни и та пневма, тот дух, то божественное начало, вложенное в него Богом, как прежде, начали наполнять его израненную душу, разум, возвращая к полноценной жизни. Княжна Вера Павловна пока опасалась напоминать Рашиду, что им следует вернуться в особняк и, чтобы не взбудораживать его память, она вынуждена была промолчать о тех кровавых событиях, которые произошли в особняке. Здесь, в горах, ей нравилось ,люди, которые их окружали, были добропорядочными и всячески способствовали восстановлению Рашида, но княжне надобно было на время покинуть их, чтобы контролировать последствия начатых ею дел, весьма опасных дел, которые могли бы выйти за рамки задуманного, вмешайся кто-нибудь. Да и прапорщик Светлов, который намерен увезти служанку Нину, наверняка,ждёт её, поэтому, очевидно, придется нанять не прислугу, а настоящую охрану, лучше из бывших военных, может быть, прапорщик ей и посоветует кого. Следовало бы ей самой съездить в больницу и на месте узнать, все ли в порядке, не посещал ли кто, не спрашивал ли княгиню, это очень важно.
-- Рашид, дорогой мой, мне надобно отлучиться по весьма важному делу, и я хочу, чтобы ты поехал со мной. Это ненадолго, пока здесь идут работы по пристройке к старому дому Джамала нового дома, мы могли бы поехать в город, и ты немного сменил бы обстановку, - осторожно начала за ужином Вера. - Почему бы нет, - неожиданно ответил он, не вижу причин, чтобы отказываться, и когда собираешься? - Если ты согласен, то мы могли бы завтра утром поехать, я тогда предупрежу конюха, чтобы подготовил фаэтон к завтрашнему отъезду, - целуя его, ответила княжна.
-- Вера, ты не забыла о своем обещании, которое мне дала? Я просил тебя через своих влиятельных друзей, знакомых узнать, где отбывают тюремное заключение те двое насильников, которые виновны в смерти Нины, и жестоко их наказать, ты помнишь наш разговор?
-- Конечно, родной мой, я жду, когда ты окончательно окрепнешь, и мы с тобой поедем в Елизаветполь, к другу моего отца наместнику генералу Орлову Андрею Павловичу, и он все для меня сделает. Если дорога тебя не утомит, то можем сразу же поехать, только завершу кое-какие дела. Я намерена забрать с собой Азада, который нашел тебя, когда ты был в бессознательном состоянии у ручейка, и устроить его там в пансион или в другое учебное заведение, тем самым отблагодарить его и его семью, конечно если его отпустят. Ты согласен со мной ,мой супруг?
-- Твой поступок очень благороден, княжна Вера Павловна, и в нравственном отношении заслуживает мое почтение, - прослезившись, произнес Рашид.
- Тогда я поговорю с Джамалом, если он не возражает, так и сделаем, а все необходимое ему мы сами купим, теперь, может, немного прогуляемся, а? - беря его под руку, повела на улицу. Все, кроме лекаря, сидели на скамеечке и оживленно обсуждали деревенские новости. - Мы завтра уезжаем домой и, с вашего разрешения, забираем Азада, он будет учиться сначала в пансионе, затем в учебном заведении, вы как на мое предложение смотрите, Джамал, согласны? - сразу же обратилась к Джамалу Вера.
-- Княжна, он же из крестьянской семьи, у него даже приличный одежды-то нет, чего срамиться-то, - растеряно ответил Джамал.
-- А вы не волнуйтесь, он будет одет, обут, как барчонок, и ни в чем нуждаться не будет, - успокоила его княжна.
-- Надо, Джамал, отпустить мальчика, пусть получит образование, а княжна Вера Павловна все устроит, - поддержал княжну Рашид. Оставив их, она подошла к мастеру строителей: Вот ваша оплата за всю работу, - сказала она, протягивая ему несколько пачек денег в больших купюрах,- вы всю работу до конца выполните, как мы договорились, надеюсь, этих денег вам хватит, а все материалы привезены, так?
-- Премного вам благодарен, княжна, за вашу щедрость, все, что вами запланировано, будет выполнено в срок и качественно, - волнуясь, заверил ее мастер. Джамал решил воспользоваться хорошим настроением княжны и смело спросил: Княжна Вера Павловна, у меня к вам есть одна просьба, если она вам не понравится, то я не обижусь, оставьте, пожалуйста, Лену здесь, она мне нужна, прошу вас, - покраснев, выдавил он из себя.
-- Я вам, Джамал, ни в чем отказать, не могу, я отпускаю ее и хочу сделать ей подарок в честь этого события, Лена, зайдем со мной в дом, пожалуйста,- и пошла первая. Она достала из своего кофра позолоченную шкатулку, полную бриллиантами.
-- Лена, благодарю тебя за верность, прими мой подарок и будь счастлива. Все свои дела решу, и мы с Рашидом вернемся сюда, может быть, и навсегда, ему здесь нравится, - плача произнесла Вера. Лена опустилась на колени и хотела поцеловать ей руку, но Вера резко отдернула руку и коротко сказала: Не сметь, ведь мы же подруги,- и обе расплакались. Да, княжна Вера Павловна уезжала надолго, а там неизвестно, как события развернутся, поэтому она будет прощаться болезненно с этими добрыми людьми, спасшими ее возлюбленного. Вечером она, прогуливаясь по берегу, увидела лекаря, сидящего с целительницей Фирюзой на берегу, он тоже пожелал остаться здесь и дожить остаток жизни в небольшом горном селении. Поразительно, что мы, прожив почти большую часть жизни, так находим успокоение для души, и господин случай, случайное непредвиденное обстоятельство, которое мы сами не ожидаем, делает нас счастливыми или несчастными, и тут уместно вспомнить слова известного словесника: «Все на свете случай», и нам следует признать господство случая.
-- Значит, сегодня прощальный вечер, княжна, - грустно склоняя голову, произнес Джамал,- мы понимаем, что может получиться так, что вы покидаете нас навсегда, берегите своего возлюбленного, и пусть сам Гименей благословит ваше супружество, хотя он-то и разрушил мой семейный очаг в сговоре с Пенатами, лишив детей матери. За сына я спокоен, думаю, что он не станет для вас обузой и своим присутствием не обременит ваши житейские заботы, и простите нас, простых, обреченных беднотой людей, но добрых, которые, как могли, помогли вашему наперснику, все мы рады его выздоровлению. Княжна и Лена не смогли сдержать слезы, и Рашид, опускаясь на колени перед Рахиль, матерью Джамала, дрожащим голосом произнес:
-- Низкий поклон вам и вашей семье, Рахиль ханум,- со слезами на глазах начал он, я не фразёр и не владею даром словоблудия, в моих словах нет лживости, и было бы не честно и не справедливо пустословить в отношении добрых людей, спасших тебя. Я не сторонник словоговорения, и мы беспредельно искренно благодарны вам за вашу бескорыстную помощь, и простите меня за доставленные хлопоты. Я никогда не забуду вас, воскресивших меня, и, как говорит княжна Вера Павловна, останусь в неоплатном долгу. Как только княжна Вера Павловна завершит свои дела, мы намерены вернуться сюда и жить вместе, если, конечно, позволите. - Что ты, Рашид, встань, пожалуйста, немедленно, как мы могли не помочь человеку, который оказался в беде, и навлечь на себя гнев богов, вести себя безжалостно, греховодничать, а? Мы простые и бедные люди, но отнюдь не безнравственные и не порочные, - зарыдав, несвязно произнесла Рахиль. Да, в этот миг Рашиду показалось, что он избавился от всех неприятностей, и плод его воображения, мстительный «безумец», возник, как бред, когда он был в бессознательном состоянии после этих кровавых событий, в ложности которых его долго убеждала княжна Вера. Если он и был, как он представился, исполнителем божеской воли, то ему удалось сполна разрушить его семейный очаг в сговоре с Пенатами, а Бог мог об этом и не знать. Теперь, входит, что нет у него ни родных, ни близких ему людей, кроме Веры и, оттолкнув ее, он будет жить на грани сумасшествия и тогда, непеременно, станет легкой добычей безжалостного «безумца», воротилы судьбами, и это уже конец. Конечно, он косвенно считал себя виноватым в гибели Нины, не покидай он село, может, это и не произошло бы, вот и за эту свою вину ему едва удалось избежать геенны огненной, куда, с помощью фатума, вела его Нина, он это помнил отчетливо и теперь не сомневался, любил он ее, безумно любил. Фаэтон, управляемый конюхом, шел по ровной дороге и приближался к особняку княжны. Услышав шум подъезжающего фаэтона, к воротам вышли прапорщик Светлов и служанка Наина.
-- С возвращением, Ваше сиятельство княжна Вера Павловна, - с глубоким поклоном, приветливо встретил ее прапорщик.
-- Благодарю вас, Семен Ильич, Наина, приготовь, пожалуйста, для нас ванну в последний раз, конюх привезет из замка двух служанок, а остальных, я велела передать Фарману, чтобы уволили, кого там обслуживать в пустом замке. Рашид, пожалуйста, покажи Азаду комнату на втором этаже рядом с верандой, а завтра поедем в город, купим ему дюжину одежды, обувь и все необходимое, потом будем собираться в дорогу. Наина, поручи кухарке ,пусть приготовит разные кушанья, мы будем сегодня пировать по случаю возвращения моего наперсника и твоего убытия, - велела Вера и ушла в спальную, чтобы переодеться. Вскоре приехал Фарман и привез с собой двух молодых служанок, крепко обняв княжну, прослезился: я рад тебя видеть, девочка моя, с возвращением тебя в родные пенаты. Какие указания имеет моя княжна верному старому слуге?
-- А никаких! Ты теперь для меня все, дядя Фарман, останься, пожалуйста, и поужинай с нами, прошу тебя, и заодно поговорим о наших делах, - ласково произнесла княжна. Потом она, отозвав в сторону прапорщика, тихо спросила:
-- Семен Ильич, скажите, пожалуйста, есть ли в вашем окружении молодой, честный офицер, кому можно было бы доверить охрану особняка, пока я недолго буду отсутствовать?
-- Есть, княжна, такой человек, ротмистр Стародубцев Юрий Семенович, ему двадцать семь лет, холост, но он пока служит, если ваше вознаграждение будет достойное, в чем я, конечно, не сомневаюсь, он, пожалуй, согласится, служить вам - долг наш, и он подаст в отставку. По приезду в Шихарли я непеременно поговорю с ним, и он немедля тотчас приедет к вам, - уверенно произнес прапорщик Светлов.
-- Семен Ильич, пожалуйста, только поговорите с ним один на один, без Бориса Ивановича, идет? - заметила Вера. Приехав в город, Вера первым делом посетила лечебницу, где княгиня Ольга Семеновна медленно, но уверенно лишалась рассудка в результате интенсивного «лечения».
-- Ее никто не посещал, кроме вашего посланца, она через врача попросила библию и икону с изображением Богородицы, что мы ей и дали, - усердно докладывал руководитель лечебницы, предчувствуя хабар. Вера, взяв Рашида под руку, повела его по коридору и сквозь слезы шепнула: Зачем только она тебя тронула, ведь понимала, что я ей это не прощу. Пусть все осталось бы по-прежнему, и все жили бы спокойно, не зная чудовищную правду о гибели моего отца. Рашид сначала не понимал, о чем она говорит, а когда она через глазок показала на свою мать, безмятежно сидящую у окна в палате, он все понял. Уже на улице, садясь в экипаж, он недовольно буркнул: Какая же безжалостная вы особа, княжна Вера Павловна,- и отвернулся.
Две ночи провели Марат и Марина в расщелине скалы, где было тепло от костра и ждали, когда утихнет буря. Наконец-то утром буря внезапно стихла, и весеннее солнце украдкой начало выглядывать сквозь облака, блеснув лучами ярко и ослепительно, искрилось на снегу.
-- Марат, ведь тропиночку-то к лысой горе замело снегом, а как теперь мы дойдем туда? - тревожно заметила Марина.
-- Пока мы идем, снег с тропинки сойдет, тебе не следует так беспокоиться, я на местности хорошо ориентируюсь, - доставая армейский компас, спокойно ответил Марат,-мы будем держать путь на ост - зюйд, то есть от востока к югу, и на нашием пути окажется лысая гора. Потом начнем спуск, уверен, внизу снег давно уже растаял, и мы пойдем прямо на солнце, а это уже юг, - уверенно произнес он, надевая наплечный вещмешок. Уже внизу, у подножия горы ,Марина, обняв его, ласково произнесла:ты уверенный, надежный во всем мой возлюбленный, исполин мой, а какое чудесное время провели мы с тобой в горах! - с восторгом говорила графиня.
-- Вот и оставь свою золотую клетку и переселяйся ко мне, чем тебе здесь не дом, а? если хочешь, привези кого-нибудь из своих служанок, своего кучера, одним словом, кого хочешь, - наставлял графиню Марат.
-- Марат, мы же договорились, будем жить в особняке, а здесь будет загородный дом, кое-что переделаем, и в летний период будем жить здесь, разве это тебя не устраивает? - заметила Марина.
-- Нет, не устраивает, здесь мои родные пенаты, и я их не собираюсь покидать, уезжай в особняк, если тебе холопская изба не по нраву, и уверяю тебя, у меня нет никакого желания выслушивать истеричные выпады вперемешку с ехидством в мой адрес твоей матушки. Она меня непременно отравит, хорошо, если ядом цикуты, которым отравился великий Сократ, во всяком случае, это менее болезненно, - жестко отрезал Марат. Не успели войти в свой двор, как его друг ротмистр Барамия увидев их, искренно было обрадовался.
-- Вам, друзья мои, сейчас не помешала бы русская баня, или вы не хотите так поспешно смывать дух гор, который смешался с вашим духом, а? Баня у Ларисы топится, и я закажу ужин, что вам хотелось бы, графиня, на ужин? - желая разговорить Марину, весело спросил Мурат. - Благодарствую, Мурат, пока о еде не думаю, очень устала, а вот баня, пожалуй, хорошая идея, если пригласите. На крыльце в начищенных сапогах с щеголеватым видом топтался кучер Евсееич, и служанки, приглашенные Ларисой, ждали распоряжений хозяев. Марина молча поднялась в спальную, чтобы переодеться, а Марат пока рассказывал Мурату, как он охотился. - Есть плохие новости о княгине Мерецковой, - осторожно начал Мурат. В городе, в ресторане, где я обедал, случайно увидел одного знакомого врача из лечебницы для душевнобольных, по его словам, княгиню поместила туда дочь, княжна Вера, после пожара в замке, якобы, она не смогла пережить этот случай и лишилась рассудка. Главное, все держится в строгой тайне, и конечно, никого к ней не пускают. Да зачем я все это тебе рассказываю, ведь у тебя с ней все, так? Марат ему не ответил и тоже поднялся в спальную.
-- Значит, ты, Марат, в особняке жить не собираешься, так? - все еще не унималась графиня. В таком случае, я тоже здесь жить не буду, а твои слова оказались словами пустограя, на все соглашался, и неужели все это придумал ты для того, чтобы насмехаться надо мной, тогда не пойму, ради чего?
-- Спасибо тебе за это обидное слово, но я не ветреный человек. «Лучше жениться на нищенке, чем волочиться за богатенькой»,- говорил известный словесник, и я тут с ним полностью согласен. Ты скажи, Марина, чего же тебе хочется, пустой роскошный особняк, прислуга или любовь, счастье и дети, а? Я в который раз ошибся в своем выборе, я не гомеровский Одиссей, чтобы жить в чертоге Цирцеи и ублажать ее, на это у меня нет времени, да и желания. Поэтому выбор за тобой: или создаем семью, и ты рожаешь детей, или возвращайся в свой чертог, может, какой-нибудь заблудившийся корабль, спасаясь от гнева Посейдона, посетит твой остров, - уже злясь, произнес Марат. Он, конечно, был очень встревожен рассказом Мурата и не верил,что такая умная, богатая женщина, как Ольга Семеновна, могла сойти с ума из-за какого-то пожара, и очень был огорчен этим сообщением, поэтому, находясь в нервном состоянии, позволял себе дерзости в отношении Марины. Она молчала и собирала свои вещи, и он понял, что она покидает его и снова он почувствовал то омерзительное, гадкое чувство - холод одиночества. Она, больше ничего ни говоря, спустилась на первый этаж за своим кофром, и стоящему на крыльце кучеру Евсееичу приказала заложить карету. Карета, наспех запряженная умелыми руками кучера Евсееича быстрыми лошадьми, вылетела со двора дома и направилась в город, возвращая Марину в ее однообразную, унылую и тоскливую жизнь,в свои хоромы, которые она выбрала вместо любви и счастья. Марат налил себе полную чашу коньяка и залпом выпил и на стук открыл дверь.
-- А ты что, разве не поехал? - изумленно спросил Мурат. Марат еще выпил и, как бы под нос, произнес: «Заложим тройку удалую», говорил великий русский Поэт, а супружество стало нам мукой,- и громко захохотал. Уже в бане, когда Марат хлестал своего друга дубовым веничком, напомнил ему о разговоре с княгиней Мерецковой, - Мурат, а твой друг, врач из лечебницы, не смог бы нас незаметно провести в ее палату, хочу из ее уст услышать, как она туда попала, уверен, что это козни княжны, юной Фурии и, конечно, мне жалко такую красивую женщину, которая тоже причинила мне немало неприятностей, - обливаясь холодной водой, произнес Марат.
-- Да ты что, там день и ночь охрана, такие верзил- санитары, что одним кулаком убьют, да и ему не захочется лишиться работы. Она теперь, наверняка, частично лишилась рассудка и вряд ли что-то вразумительное тебе объяснит, зачем тебе все это, а? - неохотно ответил Мурат.
-- Ты мне друг или знакомый, а?- начал было злиться Марат,- поговори с ним, прошу тебя, заплатим ее же деньгами и за ее спасение, да еще графиня расщедрилась, оставила немалую сумму, - не унимался Марат.
-- Хорошо, я приглашу его в ресторан, а там сам и поговоришь с ним. Доктор из лечебницы, Сохатый Фёдор Арсеньевич, тридцати лет, привлекательный внешности мужчина, с бородой, жил на окраине города один и длительное время служил в армии по специальности, а потом, подав в отставку, устроился в лечебницу, хотя с психиатрией вовсе не был знаком и лечением психически больных людей никогда не занимался.
-- Я даже не знаю, возможно ли это,-он с удивлением смотрел на Марата. Положим, в ночное время я через черный ход проведу вас к ней, а что вы можете за короткое время узнать у нее? - выпив водочки, тихо заметил он.
-- Послушай, Фёдор, а мы ее таким же образом вывезем, только после того, как я поговорю с ней, зачем тебе копаться в больных душах, у меня большой дом, поживешь у меня, и тех денег, которые ты получишь, хватит на всю оставшуюся жизнь. Я не пойму, чего ты опасаешься, если потребуется, я привлеку своих офицеров, и мы перебьем весь персонал и взорвем вашу лечебницу, где разрушают умственное начало неугодных людей, и ты, как врач, этому способствуешь, забывая о заповедях Гиппократа:
-- «Лучше быть жертвой, чем палачом», - сказал Марат, не обращая внимания на налитую свою рюмку с водкой. Он вытащил из кармана сюртука два полных кожаных мешочка с золотыми монетками империал и протянул доктору. Сияние золотых монет, которых доктор никогда не видел, заворожило его, и он вынужден был согласиться и попросил дать ему время, чтобы решить и организовать сие мероприятие.
-- В ночное время в женском отделении на ночь остается только один охранник, я вам открою черный ход, дам ключ от ее палаты, а вы с вашими людьми спокойно вывезете ее из лечебницы. И тут моей вины не будет, мало ли какие люди вывезли ее, значит, есть другие, более могущественные силы, которые противостоят княжне. Это возможно после того, когда вы поговорите с ней, определите ее мыслительную способность, а то препараты, которые применяются для подавления их буйности, очень быстро начинают действовать, тогда какой смысл вывозить полусумасшедщую, - еще выпив водочки, наставлял доктор.
-- Ты можешь пока ограничить или подменять это зелье, которое ей дают? - спросил Марат. -- Нет, ни могу, - коротко ответил Фёдор, она эти лекарства должна принять при сестре, когда укол делают, только могу ей подсказать, что, после принятия таблеток пусть вызывает искусственную рвоту, а если заплатить сестре, она может заменить содержание шприца, скажем,витаминами. На этом и порешили, и эта новая затея настолько увлекла Марата, что он остановиться уже не мог и просил своего друга пригласить несколько офицеров для обсуждения такого весьма опасного дела.
-- Мне нужен лазутчик, который следил бы за княжной, вступил бы в контакт с ее служанками, конюхом. Ты помнишь, Мурат, командира разведроты, дуэлянта, подполковника Родионова Павла, этакий драчун, очень вспыльчивый был и с тобой крепко дружил?
-- Да, он ушел в отставку и со своей кралей живет здесь,в городе, на полном ее довольствии и шикует, ничуть не изменился, а вообще-то мы можем зайти к нему в гости,не откладывая, сразу же обговорить эту тему, и он соберет нужных людей, - спокойно ответил Мурат
- Я люблю твои деловые качества, твою сообразительность, ротмистр Барамия, - обняв друга, с восторгом произнес Марат. Отставной подполковник, бывший командир разведроты, Родионов Павел Петрович, двадцати восьми лет, жил в поместье со своей молодой красивой кралечкой Агнией, из богатой семьи, занимался в основном охотой,в свободное время коротал вечер с друзьями,играя в покер. Мурат несколько раз позвонил в колокольчик, который висел у калитки, на звук колокольчика появился слуга, не открывая калитку, недовольным голосом спросил:
-- Кого надобно, их благородие изволят отдохнуть и велели не беспокоить.
-- А ты доложи, что приехал ротмистр Барамия и ждет аудиенцию у их благородия,- с оттенком шутки, смеясь, произнес Мурат. Несмотря на прохладный весенний день, подполковник в одной рубашке выскочил на улицу и прибежал к калитке.
-- Простудишься ведь Паша, вдогонку ему из дома кричала женщина, но он не слышал ее голос и, заключив гостей в свои крепкие объятия, искренно обрадовался появлению друзей.
-- Боже ты мой, закадычный мой друг Мурат и ты, штабс-капитан Чекмезов Марат, какими судьбами посетили наш забытый богом край?- радостно приглашая их в дом,говорил хозяин. На крыльцо вышла совершенно молодая женщина, с распушенными белокурыми волосами, с бледным лицом и, теребя бахрому накинутой на плечи шали, с любопытством разглядывала непрошенных гостей.
-- Моя супруга, несравненная Агния Семеновна, прошу тебя знакомиться с моими боевыми друзьями, - представив их, весело сказал Павел. Марат и Мурат, поочерёдно кланяясь ей, оба поцеловали ее холеные белые руки.
-- Ты, Агнюшка, распорядись, чтобы готовили только самое вкусное, теперича же подавали в гостиную вина и коньяк, а сама переодевайся и присоединяйся к нам, - велел Павел. Друзья за ужином изложили цель своего приезда, и, вдохновлённый оттого, что предвидится интересная работа, наконец-то на время избавит его от невыносимой, однообразной, наполненной скукой жизни, он еще сильнее возбуждался и готов был начать немедленно действовать.
-- Я привлеку для осуществления нашего дела четверых моих близких друзей, которые со мной служили в разведке. Двое из них знают, где находится замок генерала Мерецкова и, выдавая себя за нищих погорельцев, войдут в контакт с прислугой и соберут необходимую информацию, а один будет прослеживать все передвижения княжны из особняка и, возможно, устроится к ней на работу, представившись бывшим офицером. Мы будем жить у тебя, Марат, и координировать всю работу и обозначим день, когда ваш доктор будет готов. Тогда я собираю ребят, которые сразу же приступят к работе, а после встречи Марата с княгиней, все втроем поедем к вам в Бадамлы. Тебе одному на эту встречу ходить нельзя, Марат, мы вместе пойдем, я все-таки разведчик и хорошо владею приемами рукопашного боя, «Рукопашный бой завязался», как говорил великий русский Поэт. Ночью недалеко от лечебницы в тени огромного дуба их нервно ждал доктор Сохатый и, увидев две приближающиеся тени, совсем сник и, как в бреду, шептал, зачем мне все это, но отказываться уже было поздно.
-- Фёдор, все ли в порядке? - шепотом спросил Марат. - Да, нужно поторопиться, я только что был там, внутри санитар спит на кушетке в конце коридора, а сестра в процедурной, наверняка, тоже спит. Княгиня Ольга Семеновна, не смотря на то ,что была ночь, не спала, а все смотрела через окно в темноту и даже не пошевельнулась, когда в палату зашли. Марат ее не узнавал и подумал, что это не она и тихо позвал:Ольга? Она, конечно, не забыла голос своего возлюбленного и тут же обернулась и, узнав Марата, упала к его ногам:
-- Молю тебя, спаси меня,заклинаю тебя, во имя Господа, не бросай меня, ты им потом заплатишь бриллиантами, есть у меня тайник у подруги, - слезно, шепотом молвила эта несчастная женщина, которая стала жертвой минутной слабости, грехопадения и жестокой мести своей родной дочери. - Ты чуть потерпи, Ольга, мы тебя скоро вывезем из этого ада, совсем скоро, - поднимая ее, чуть ли не слезно, произнес Марат. Доктор торопил, пора было уходить и, обращаясь к княгине, бормотал: В вашем настроении и поведении перемен не должно быть, уяснили? Она молча, послушно кивала головой.
Княжна Вера понимала, что, говоря о жестокости, имел в виду Рашид. В особняке находились три новые молодые служанки,а все гувернеры, гувернантки и учителя, по требованию Фармана, покинули замок и разъехались. Эконом Фарман, исполняя распоряжение княжны, распустил всю прислугу и оставил только военного фельдшера для оказания медицинской помощи односельчанам, картографа, ввиду его преклонного возраста, и конюхов в княжеской конюшне. А остальные сезонные работники ждали весны, когда им будет предложена работа, а работы было много, Фарман не желал, чтобы эти земельные угодья и леса и все, что имелось, дошли до полного опустошения. Некогда шумевший от приезжих высокопоставленных гостей, небывалых роскошных и веселых балов, пышный величественный замок, гордость князя Мерецкова, опустошился, стал необитаем, как зловещий призрак - памятник, красовался среди гор. Прапорщик Светлов оставил Наину наедине с княжной, чтобы она прощалась с ней, и готовил повозку для поездки. Рашид сидел в гостиной, медленно опустошая бутылку с коньяком,он твердо решил расстаться с княжной,как только она поможет найти мучеников Нины и уничтожит их. Она приносит ему только беды, ее ожесточившийся после этих кровавых событий характер начал его пугать, и он допускал, что княжна привораживает его, с помощью ворожбы заставляет любить себя, очаровывая и пленяя своими чарами. Рашид решил постараться подыграть ей, теперь начинает понимать, что дальше любить ее не сможет, наверное, эти каторжники убили в нем это чувство, и как только она сделает то, что должна сделать, он внезапно исчезнет из ее жизни навсегда. «Какою ворожбой умел к ней в сердце влезть», а? как говорил Грибоедов? Ее тоже постигла Кара Божеская, руками и стараниями преданного, всегда безукоризненно исполняющего божескую волю, мстительного, безжалостного «безумца» - духа мщения, который лишил ее отца, она сама утратила ясность сознания, он так помутил ей рассудок, что она собственноручно заточила свою мать в темницу для умалишенных, предавая ее забвению, а разве это не грех, не кощунство? Но она молода и еще всего этого не понимает. Она никогда не станет Магдалиной, осознавшей свой порок, ну и пусть, а пока она мне нужна.
-- Рашид, там ванна остывает, - вытирая волосы, напомнила Вера,-иди, раздевайся, я тебе сейчас помогу помыться.
-- Не нужно, снова начнешь потеть от испарины, я сам как-нибудь. За ужином она, понимая, что после посещения лечебницы он очень расстроился, решила его разговорить.
-- Рашид, как ты думаешь, в Елизаветполь нам поехать на своем экипаже или на перекладных? Я думаю, все-таки лучше на своем экипаже, кучер заночует в караван-сараях, а мы в гостинице, всего два дня ходу туда, говорят, после изгнания персов, там осталось много красивых культовых сооружений и зданий, построенных в стиле восточного зодчества. Он не ответил, продолжал есть и налил из графина полный фужер коньяка и выпил.
-- Я пройдусь по саду, прогуляюсь недолго, а ты не жди меня, ложись спать, - не глядя в ее сторону, тихо произнес он. Она не хотела его раздражать и молча ушла в спальную, скорее нужно выехать и увезти его из этого злосчастного места, наверняка, не дождаться этого охранника Стародубцева, ну и пусть, больше некому мне вредить, через день выезжаем, может быть, эта поездка его успокоит, и он окончательно придет в себя. Но княжна ошибалась, Рашид полностью оправился от потрясения, пневма полностью вернулась к нему, наполняя прежней силой его Дух, возвратив моральную силу, состояние души, что есть божественное начало. Его долго не было, но княжна не спала и ждала его, уткнувшись в подушку. - Ты решил наказать меня своим презрением, да? - выкрикнула она, едва он открыл дверь. Он молча начал раздеваться и лег на широкое ложе, которое привез Фарман после здешних кровавых событий и, отвернувшись к стене, тихо прошептал, « Подъемлют спор за человека два духа мощные (ангел и демон)», как говорил Майков А. Ты, княжна Вера, кто из них, а? Она от бессилия продолжала рыдать, а он встал, налил себе еще фужер коньяка и выпил, чтобы не слышать ее нудные причитания и постараться заснуть. Утром рано в дверь постучали, на крыльце стоял на вид молодцеватый, крепкого телосложения, привлекательный, стройный молодой человек. Самая юная среди присланных Фарманом служанок, двадцатилетняя Букурова Светлана Ивановна, красивая,со статной фигурой, зевая, открыла дверь,
-- Вы, наверное, ошиблись адресом, сонным голосом сказала она, вам кого надобно? Это был разведчик поручик Стоянов Олег Борисович, присланный своим командиром для сбора информации о княжне Вере, а если удастся, устроиться к ней на работу. - Давайте знакомиться, - протянул руку Стоянов,- меня зовут Олегом, я бывший поручик, ищу работу, знаю иностранные языки, хорошо владею огнестрельным и холодным оружием, навыками верховой езды, вот увидел особняк, решил попытать счастья и еще, вы мне очень понравились, как тут не вспомнить Языкова: «Влюблен я, дева - красота». Услышав разговоры, на крыльцо вышла княжна Вера, служанка тут же удалилась.
-- Я княжна Мерецкова, в мой особняк требуется охранник, пока мы будем в отъезде, - начала княжна, у вас имеется какой-нибудь документ, удостоверяющий вашу личность?
-- Да, княжна, вот мое удостоверение поручика отдельного артиллерийского батальона для получения пенсиона в уездном казначействе, - произнес поручик Стоянов и протянул ей свои документы для обозрения. Но она, довольная тем, что вопрос охраны особняка так быстро и успешно решился, пригласила поручика зайти в дом и повела его в комнату в конце коридора рядом с кухней. Но все, что говорил и показывал поручик Стоянов, было легендой лазутчика, придуманной его командиром, снабдившим его липовыми документами.
-- Мы завтра спозаранку отбываем, и служанка Светлана Ивановна ознакомит вас с домом, у нее и получите двухмесячное жалованье, - довольно сказала княжна. Комната, где должен был жить поручик, была просторной, хорошо меблирована. Войдя в комнату, он привычным движением вытащил из потайного кармана револьвер,с которым не расставался никогда, и запасные обоймы, положил под подушку на диване. Сегодня, пожалуй, откажусь осмотреть дом, это можно сделать не торопясь и завтра, когда княжна отбудет. В коридоре услышав шаги, выглянул, увидел служанку Светлану.
-- Я не ел три дня, и рассудок мой восстал, это недоедание к обеду меня убьет, и вы будете виноваты в моей голодной смерти, а зачем вам брать на душу такой тяжкий грех, а? - взмолился он. Светлана растерялась: Прислуга трапезничает после Их сиятельства, но пока могу предложить вам пирожки с капустой и выпить. Стоянов стал на колени.
-- Вы моя спасительница, спасите меня, Светлана, «Рок завистливый бедою угрожает снова мне», и в бреду голодной смерти я вспоминаю великого русского Поэта. Она была обворожена его речами,- он что, ненормальный или контужен в голову, что ли,- подумала она и ушла на кухню. Скоро она на серебряном подносе принесла пирожки и непочатую бутылку с коньяком. - Благодарю вас, Светлана, вы не держите меня за сумасшедшего, у меня язык такой, а поднос мы спрячем за занавеской на подоконник, чтобы Их сиятельство не заметили, а то накажут, - с иронией произнес Олег и добавил,- порошу вас, чуть побудьте со мной, а? - Никак не могу, нужно собрать кофр для княжны, и я буду занята,- и вышла. Тем временем два офицера - лазутчика, переодевшись в лохмотья, как нищие, прося подаяние, направлялись в сторону замка Мерецковых. Это были капитаны Таиров Руслан Имранович, который был из местных, и Щукин Игорь Сергеевич из разведроты подполковника Родионова, которым было поручено выяснить обстановку в замке и получить как можно больше информации о пожаре и о внезапном умопомешательстве княгини Ольги Семеновны.
-- Ты посмотри, Игорь, - говорил Таиров Щукину,- какая роскошь, и почему-то я не вижу следов крупного пожара. Весь замок сгореть, естественно, не смог, он отделан мрамором, интересно, есть ли какая-нибудь охрана, и как она нас встретит,- прихрамывая, поднимался еще выше Руслан. Фарман лежал на диване и наслаждался любимым кальяном. Они поднялись до беседки, где когда-то пила чай княгиня Ольга Семеновна в окружении заботливой прислуги, где произошел тот разлад, вынудивший Марата уехать. Долго никто не подходил, будто замок был без людей.
-- После того, что они сделали с княгиней, они прислугу распустили, и правильно, кого обслуживать-то. Княжна все придумала тщательно, прежде,чем решиться на это, она опустошила все тайники, где хранилось семейное сокровище, награбленное ее предками. А вот куда она эти сокровища припрятала, это уже другой вопрос, - рассуждал Игорь. К ним подошла старая женщина и села рядом.
-- Вам, погорельцам, теперича некому помогать-то, потому что наша княгинюшка куда-то сгинула, пойдемте со мной, я вас, бедолаг, хоть накормлю, чем Бог послал, и какую-нибудь одежонку подберу,- и она с трудом поднялась, костлявыми руками делая знак идти за ней. Она привела офицеров к пристроенному к замку дощатому помещению, где было чисто и прибрано. Из очага достала еще не остывший казан, две миски, с полки непочатую бутылку с коньяком,и положила еще горячий плов.
-- Матушка, всюду молва идет, мол, в замке был пожар, и княгиня, якобы, испугавшись, лишилась рассудка, что-то мы следов пожара не заметили, - начиная есть, заметил Таиров. - Да самого пожара-то и не было, неизвестные взорвали ее спальную, княжна сама отвезла ее в лечебницу, притом тут же ночью. Наш брадобрей, ночью разбуженный экономом Фарманом, в присутствии княжны сам обрезал ее длинные белокурые волосы, укорачивая их, как монашеский постриг, зачем это, а? - недоумевала матушка.
-- Матушка, если этот брадобрей здесь в замке, то можно ли его пригласить к вам сода? - просил ее капитан Щукин. - А что с ним сделается, только пьет денно и нощно, пойду, посмотрю, может ли он дойти сюда. Друзьям недолго пришлось ждать, в сопровождении матушки порог переступил немощный сутулый старичок, который был изрядно выпивши.
-- Мне могут отрезать язык, если я в чём-то проболтаюсь, эта была ночь демонов, - перекрестившись, продолжал старичок, меня вынудили срезать прекрасные волосы нашей хозяюшки, - начал плакать он.
-- А княжна там была, если да, кто еще там находился? - спросил Таиров, наливая старику выпить. Он не торопясь выпел, длинными висячими рукавами смахнул слезы.
-- Да, приказала-то она и была, как злая искусительница, таинственной демонической силой и пригрозила, если проболтаюсь, то она прикажет отрезать язык мне. Это происходило в спальной княгини, кроме нее там были еще двое, один из них был в кандалах, остальные ждали в прихожей. А потом уж Фарман дал мне несколько золотых монет, чтобы я молчал, потом и их у меня украли, мне просто некуда идти, и вот доживаю свои дни здесь, - продолжая плакать, говорил он.
-- Фарман по приказу княжны еще до взрыва велел увезти в тайник картины, ковры и коллекцию старинного разного рода оружия, награды, которые были в кабинете князя, это я сама слышала и знаю, где Фарман прячет эти картины и ларцы с бриллиантами по велению княжны, - вмешалась матушка. Брадобрей, еще выпив, едва встал и, ничего никому не говоря, вышел и поплелся в свое жилище.
-- Матушка, мы отчетливо поняли, что вы в замке давно живете и, конечно, все тайны его обитателей знаете, а у вас есть ли кто-нибудь из родных?
-- Я с молодости служила в замке у князя, когда он еще не женат был, хороший, добрый был человек, досадно, что сложил голову, где-то в горах, то ли на охоте, то ли на войне, - горестно произнесла она.
-- А кроме Фармана в замке осталась охрана или его сподручники? - спросил капитан Щукин.
-- Да какая там охрана, охрану отозвали, как погиб генерал, а Фарман остался с кучерами да конюхами охранять породистых лошадей арабских кровей, очень дорогих, князь очень гордился своими лошадьми. У Фармана просторный дом, пристроенный к замку, выходит в лес, рядом и конюшня, постоянно курит кальян с анашой да самосад, - махнув костлявой рукой, печально ответила матушка.
-- Я ненадолго, сейчас вернусь, - сказал Таиров и вышел. Щукин понял, что его друг пошел разведать дом Фармана, который легко можно была найти, ориентируясь в сторону конюшни. - Если у вас нет приюта, то вы можете располагаться в смежной комнате, только ко мне приходит слуга, который ведает провизией, и мне приносит кое-какие продукты, желательно, чтобы вас не видел, он человек Фармана, - предупредила матушка.
-- Да нет, как только товарищ мой вернется, мы покинем вас, благодарим за еду и приют, мы вашу доброту не забудем, - загадочно произнес Щукин.
-- Что-то живот прихватило, наверное, с голодухи съел много, пучить начинает, - держась за живот, сказал Таиров и сделал знак, что пора уходить.
Кучер Самед доложил княжне, что заложил лошадей, и экипаж готов, все необходимое загружено, можно отправляться.
-- Светлана, прапорщик Светлов должен был поговорить с одним офицером, фамилия его Стародубцев, если он ненароком приедет, вот деньги, отблагодари его, мол, нашелся охранник, - наставляла служанку княжна Вера. Конюх пусть выгуливает моего жеребца, а то застоится, провизию в особняк будет привозить слуга по распоряжению Фармана,- и, повернувшись в сторону Стоянова, надменным тоном кичливо заметила, - за охрану и вообще за все я с вас строго взыщу,- и велела кучеру трогаться в путь. Рашид, будто прощаясь с особняком, ставшим ему и приютом, и принесшим немало неприятностей, вспомнил великого русского Поэта и вслух произнес:
-- «Чем свет мы отправляемся восвояси». Только в неизвестность,- подумал он, находясь не в себе. Офицеры условились вечером недалеко от особняка в лесу встретиться, поделиться и проанализировать имеющуюся информацию, потом принять соответствующее решение. Эту задачу облегчал отъезд княжны, и можно было свободно действовать, а вечером должны были приехать Марат с Родионовым, как друзья Стоянова, будто проездом, после того, тогда он сообщит им об отсутствии Веры, а остальные служанки Марата не знали.
-- Я узнал, где обитель Фармана и видел его, у него наркотический угар, находится в полном оцепенении, а рядом на бархатном топчане спит какой-то ухарь. Надо бы выкрасть, его допросить и узнать, где картины, ларцы с бриллиантами и награды генерала, а потом решим,с лошадьми как быть, не оставлять же таких редких породистых лошадей этим жмотам, а? - по дороге говорил Руслан своему другу.
-- Сейчас что-то сильно разбежался ты, Руслан, так он легко не скажет, где этот тайник, ведь об этих бриллиантах знает и княжна и рассчитывает на него, что он сохранит их, ведь матушка сказала, что знает, где тайник. А вот в особняке где ее тайник с золотом, нетрудно определить, надо бы лишить ее всего и посмотреть на ее падение, напоминающее заклинание ведьм,предсказанное великим трагиком, если сразу удар не хватит, - засмеялся Игорь. В это время служанка Светлана знакомила с домом поручика Стоянова, ведя его по всем комнатам. На втором этаже в спальной комнате имелась смежная комната, которая была заперта на замок.
-- А там что за комната и почему она заперта, а у тебя есть ключи? - резко спросил Стоянов. Светлана смутилась от его вопроса:Здесь же спальная княжны, сюда нам входить не разрешают.
-- Спальная же на первом этаже, или здесь у них чертог любви, а Света? Она, покраснев, пожала плечами, и они вернулись на первый этаж.
-- Люблю я первый этаж, - засмеялся Олег,- здесь кухня, как ты смотришь, Света, если мы вместе пообедаем, а? Я слуга и ты служанка, и никаких пересудов, тем более, остальные служанки мне не подходят по возрасту, так как мне двадцать семь лет, и я свободен от супружеского бремени. Это значит, их ревнивые нападки исключается, ты, пожалуйста, поручи кухарке, пусть собирает на стол, а я пока схожу в конюшню познакомлюсь с конюхом и жеребцом княжны, идет? - продолжая смеяться, вышел и направился в сторону конюшни. Он, еще не дойдя до конюшни, услышал громкое ржание беспокойного жеребца, которого чистил тот же , уцелевший при кровавой резне в особняке,конюх.
-- Я вечером собираюсь на прогулку, может, мне чуть взмылить Буцефала, ишь, как просится в бега, - обратился Олег к конюху.
-- Как соизволите, ваше благородие, только он еще молодой, поэтому норовистый, сбросить может, он же привык к нежному обращению, - заметил конюх.
-- Я тоже, братец, норовист, как-нибудь справлюсь, оседлай. Жеребец чувствовал чужака, сразу же начал показывать свой характер и поднялся на дыбы. Но Олег не был из числа робких наездников и, улучив момент, быстро оказался на спине жеребца, и он понесся. Через несколько минут жеребец вернулся без наездника и стал у ворот.
-- Барин-то наш, наверное, убился, господи, зачем только я согласился, - горевал конюх, привязывая жеребца. Возвратился и Олег, весь грязный и, смеясь, заметил: Он оказался более норовистым, чем я,- и пошел в сторону дома. Светлана, увидев его грязного, засмеялась.
-- Что с вами, кто вас так постарался втоптать в землю, а?
-- Я не Александр, и не мог укоротить Буцефала, и он меня сбросил, помоги мне, пожалуйста, умыться. Она привела его в ванную комнату и пошла в его комнату за чистой одеждой. Из кармана его сюртука выпала бумажник, где было подлинное удостоверение личности и листок, где было написано: «Выдано поручику Стоянову Олегу Борисовичу, разведчику особой разведроты для выполнения особо важного государственного задания», затем подпись и печать. Вот кто он такой, загадочный поручик, который с какой-то целью нанялся на работу охранником, и до чего умен, красив и образован! Они сидели в столовой за ужином, она смазывала его ссадины настойкой, и он неустанно повторял: подуй, пожалуйста, жжёт. Потом она ушла переодеваться и вернулась в красивом голубом платье из муслина, которое соблазнительно обтягивало ее стройную фигуру, особенно выделяя ее стоячие груди.
-- Боже мой, Светлана, ты очень красивая, как Анат, дочь самого лучезарного Ра, - не отрывая от нее взгляда, заметил поручик. За ужином он ее спрашивал, откуда она родом и как попала в служанки.
-- Я из Тверской губернии, отец служил на северном Кавказе и под началом генерала Мерецкова воевал. Как-то приехав на побывку, увез нас, и мы, не доезжая до форта наших, попали под обстрел абреков. Отец и мать были убиты, а старший среди абреков сказал, что мы с детьми не воюем и дал проводника, чтобы тот сопроводил меня до форта русских, а потом князь Мерецков привез меня в свой замок, называя второй дочерью. В замке мне дали начальное образование, затем отправили в Москву в женскую классическую гимназию, окончив в прошлом году, снова вернулась сюда, - рассказывая, прослезилась она.
-- Значит, иностранные языки знаешь, а после гибели генерала и в отсутствии княгини княжна свою почти сводную сестру превратила служанку, так? Она молчала, и он вынужден был повторить: так? Светлана очень боялась этого сильного, образованного и одновременно властного человека и быстро кивнула головой. Поручик Стоянов помрачнел, стал хмурым и уже есть не стал, наполнил полный фужер коньяком и залпом выпил.
-- Вечером у меня встреча с сослуживцами, которые проездом, ты не возражаешь, если мы свои дела обсудим в моей комнате? - тихо спросил он.
- Конечно, нет, пусть хоть живут, ты так ничего и не поел, Олег, а как кушать тебе хотелось, - уже успокоившись, ответила она.
-- Вряд ли в ближайшее время у меня появится аппетит на еду, пока Ехидна не будет низвергнута в Тартар, - жестко произнес он. День начал вечереть, и Олег зашел в свою комнату, положил во внутренний потайной карман сюртука револьвер с запасными обоймами, через задний двор покинул особняк. В лесу его ждали Таиров и Щукин, сигналом должен был служить свист удода, что хорошо изображал Руслан.
-- Я вас должен обрадовать, - начал Олег,- княжна уехала в Елизаветополь со своим женишком, мы можем обсудить все дела в особняке за хороший едой и выпивкой, ведь я же охранник, а там командир с штабс-капитаном прибудут.
-- А за нарушение инструкции о конспирации мы не получим взбучку от командира? хотя имеется много интересных фактов, которые требуют тщательного анализа и принятия решения, - вставая с чурбачка, произнес Игорь.
-- Друзья, обстановка изменилась в благоприятную сторону, командир об этом не знает, пошли в дом, - успокоил всех поручик Стоянов. Он, снова воспользовавшись своим ключом, открыл дверь, выходящую в задний двор, и привел их в свою комнату.
-- Вот мои временные пенаты, сейчас попросим мою наперсницу приготовить нам выпить и перекусить и начнем обсуждать наши дела,а готовые предложения доложим командиру,- и вышел. Поручик Стоянов постучался в комнату Светланы, после разрешения вошел, она читала любовные элегии Овидия на итальянском языке.
-- Света, можно, я тебя чуть потревожу, а? Ко мне пришли двое друзей, нельзя ли нам чуть выпить и закусить? Конечно, если это возможно, тогда ты кухарке поручи и оставь поднос на кухне, я сам возьму, - подойдя еще ближе к ней, произнес Олег. От его приближения ее бросила в жар: Я никого не видела, а когда они пришли?- наивно спросила Светлана. Он взял ее руку, приложился к ней губами, поцеловал, долго не отпуская, и она чувствовала, как небывалое ранее чувство молнией наполняет ее кровь.
-- Придет время, я тебе все расскажу и увезу тебя в свое поместье, вот и договорились,- и вышел, направился в свою комнату. Принеся поднос в комнату, поручик Стоянов снова вышел на задний двор, в лесу должны были появиться его командир Родионов и Марат. Все были в сборе, подполковник Родионов, выслушав доклад и подробную информацию, медленно начал подытоживать.
-- Фармана ночью выкрасть и привести в пустующий дом рядом с домом возлюбленной ротмистра Барамия Ларисы и, пока без насилия, допросить и узнать место тайника, где спрятаны ларцы с бриллиантами, картины, награды и регалия генерала Мерецкова. Потом решить, куда увести табун лошадей, наверное, в поместье поручика Стоянова, там у него есть земельные угодья, и далеко от места события, надеюсь, эти лошади не имеют клейма. Если Фарман все выдаст добровольно, то останется жить, пусть скажет своим конюхам, мол, княжна велела продать лошадей. Клад княжны,наверняка, хранится в особняке, нужно найти этот тайник, Олег. Таким образом, лишившись своего богатства, княжна станет, чуть ли не нищенкой, а мы намерены забрать у неё все, а то эта особа с этим несметным богатством будет разрушать мир людей и их покой, так, Марат? На эту операцию отводится два дня, а потом переключаемся на более важное дело,на вызволение княгини из темницы, - ясно говорил Родионов, таким образом озадачивая своих подопечных.
-- Нам пока не следует трогать Фармана, ведь матушка сказала, что знает, где он спрятал драгоценности, если ее слова не подтвердятся, тогда отработаем ваш вариант, - заметил капитан Щукин.
-- Если клад найдется, тогда мы впрыснем большую дозу морфина в сытое тело Фармана, и наши конюхи спокойно перегонят лошадей в указанное поместье, а им скажут, что Фарман, по велению княжны, лошадей продал, - добавил Таиров.
Экипаж княжны стоял и ждал своей очереди у переправы через реки Кура, где столпилось большое количество обозов, мажар и людей с животными, желающих переправиться на противоположный берег, где красовался дивный город Елизаветполь. Рашид, все время молчавший, вышел из кареты и подошел на самый берег. Один прыжок, и все кончено,- промелькнула мысль,- и ты на приме у Сатаны или, как смертник, не совершивший злодеяния, в Храме Правосудия, где, должно быть, всех подвергает суду сам Бог с ангелами и, преследующий меня, безжалостный «безумец», наверняка, тоже там, так что он всюду должен успеть. А вот интересно было бы знать, какой же грех на мне, а? То, что произошло с Ниной? Ведь сам же Бог свидетель, что я вернулся к ней, но этот «безумец» опередил меня и натравил этих мужланов на нее, лишив жизни. Может быть, совсем ни при чем эти кровавые события, чуть не убившие меня, в том, что я охладел к Вере,а дело в том, что вместе с Ниной погибла и моя любовь, и я любить больше не способен. Может, моя несчастная любовь к Нине и сделала меня самого несчастным? Ведь к Вере я никогда не пылал страстью, не страдал даже, когда ее покинул и вернулся к Нине, но, увы, опоздал. Я ее не люблю, значит, следует ее оставить, она еще молода и свою любовь, непеременно, встретит, иначе наше совместное сосуществование будет нам невыносимой мукой. Мальчишки, стоя на мосту, длинными закидными удами удили рыбу, и каждый раз, когда рыба попадалась, визжали от восторга. Очередь двигалась, но медленно, и княжна Вера,смотря из окна кареты на быстрые мутные воды Куры, тоже думала, почему Рашид к ней так охладел, даже старается не разговаривать. Да, за это короткое время она проделала большую работу, и теперь, когда все позади, произошел разлад в их отношениях, чудовищной силы излом, и не отпускала боль и скорбь души, которая навсегда вселилась в нее за то,что она так поступила с матерью, давшей ей жизнь. Наконец-то экипаж княжны проехал мост и направился в сторону города. День начинал вечереть, и она велела кучеру остановиться, как только увидит гостиницу или караван-сарай, чтобы остановиться на постой.
-- Вот извозчики стоят, если Ваше сиятельство соизволят, я бы мог у них спросить, где тут дома для приезжих, - несмело спросил кучер Самед. Княжна в знак согласия кивнула головой.
-- Вот видите невдалеке высокую красивую башню минарета, там центр, и можно снять любой дом, особняк, правда, за большую цену, - вернувшись,выложил кучер скороговоркой. Она знаком руки велела трогать, город на княжну произвел приятное впечатление, несмотря на вечернее время, улицы были полны людьми, много торговых рядов, магазинов, попадались и роскошные особняки и замки. Остановились у роскошного особняка с объявлением, что особняк сдается на постой на длительный срок.
-- Рашид, может, здесь и остановимся, центр все-таки, а завтра начнем искать губернское начальство, - выходя из кареты, сказала княжна Вера. Она зазвонила в колокольчик, висящий у высоких металлических ворот. К воротам подошел охранник, высокий мужчина крепкого телосложения, открыл незаметную в ограждении калитку и с сильным акцентом спросил:Вы насчет аренды особняка?
-- Да, ответила княжна, вы доверенное лицо, или есть кто-то из хозяев?
-- Сейчас позову эконома,- и исчез. Появился пожилой мужчина с седыми волосами и поклонился княжне. Он коротко сказал, что у них имеются все условия, вплоть того, чтобы приготовить любое блюдо или привезти из ресторана, несколько ванных комнат, и для кареты с лошадьми имеется просторная конюшня.
-- Просто царство Нина, мужа Семирамиды, а не особняк,- заметил Рашид. Эконом только хотел напомнить об арендной плате, но княжна перебила его.
-- Нас любая цена устраивает, давайте не будем терять времени.
Наместник царя, князь генерал Орлов Андрей Павлович, во всех своих регалиях, сидел в своем роскошном кабинете и дремал. Адъютант в пенсне с надменным видом не спеша писал очередную депешу в уезды и напоминал главам о срочном погашении долга по налоговым сборам. После освобождения Гянджинского ханства от персов в начале девятнадцатого века русскими войсками, в основном, ханством управляла местная знать и мелики, которые считали себя не чуть ли прямыми потомками пророка Мухаммеда. Но с приходом русских интенсивно стала развиваться промышленность, появились большие мастерские, городское сословие ремесленников, мелких торговцев собственническими интересами, что благотворно повлияло на развитие города. Генералы, князья обосновались уже в существующих замках, особняках, и считали их военным трофеем, своей собственностью после изгнания персов, продавали или давали в аренду. Многие с семьями остались жить в этой прекрасной долине реки Куры с красивой природой и небывалой богатой плодотворной землей, лесами, виноградниками и не спешили возвращаться в Россию, считая долину своей родиной. Денщик осторожно негромко постучался в дверь приемной наместника, где сидел адъютант его превосходительства.
- Ваше высокоблагородие, внизу молодая девушка утверждает, что она княжна Мерецкова, и просит аудиенцию у его превосходительства, что прикажете ей ответить?
-- Сейчас доложим, братец, что его превосходительство нам повелит, - вытирая пенсне белоснежным платком, ответил адъютант и встал, нерешительно постучался в дверь кабинета наместника. Но сам наместник, генерал Орлов, собирался куда-то ехать, и тут адъютант осмелился доложить.
-- Ваше превосходительство, я вынужден доложить, что внизу у входа ждет девушка, которая представилась княжной Мерецковой, и просит вас принять ее, - четко по-военному выпалил адъютант.
-- Кто, кто? - переспросил генерал, дочь князя генерала Мерецкова Павла Андреевича, моего однокашника и боевого друга? - с изумлением выкрикнул он и бегом пустился по лестнице вниз. Генерал, увидев хрупкую девчонку, не смог сдержать свой порыв радости.
-- Ваше сиятельство княжна Вера Павловна, как ты выросла, девочка, прошу, поднимемся ко мне в кабинет, и ты изложишь, какие же проблемы привели тебя в наши края, - взяв ее под руку, произнес он. Уже в приемной велел стоящему навытяжку адъютанту принести чай и сладости и никого не пускать.
-- Андрей Павлович,двое мужланов изнасиловали мою служанку, и бедняжка, не выдержав позора, повесилась, а они отбывают тюремное заключение, нельзя ли узнать, где именно, и вы могли бы меня свести со старшим начальником этого учреждения, - коротко изложила свою просьбу Вера.
-- Это делается очень просто, Верочка, - ответил генерал,- мы сейчас вызовем ко мне градоначальника и полицмейстера и дадим им поручения, и все выяснится, пока мы с тобой пьем чай. Постучавшись, вошел адъютант, принес на подносе чай, пряники и галеты.
-- Вызовите срочно ко мне градоначальника и полицмейстера, - приказал генерал адъютанту, - а как сами поживаете, Верочка, меня чуть удар не хватил, когда пришла депеша о гибели Павла Андреевича, я тогда был в походе и приехать никак ни мог, -с сожалением произнес наместник. - Я вас помню, Андрей Павлович, как вы с отцом ходили в поход и меня брали собой, мне тогда было лет десять, наверное, и вы в день моего рождения подарили мне оберег в виде амулета с надписью « Храни и спаси тебя Господь», вот он, амулет, который до сих пор ношу, - чуть всплакнув, произнесла княжна.
-- Да, девочка, сколько лет прошло, какие прекрасные дни провели мы вместе, охота, рыбалка, а как он гордился строительством замка у подножия горы и лошадьми арабской породы, - грустно заметил генерал. Адъютант доложил, что прибыли градоначальник и полицмейстер, ждут соизволения войти. В кабинет наместника вошли двое высоких мужчин и, после доклада генералу, представились княжне. Градоначальник, пожилой толстоватый, с массивным подбородком, постоянно поправлял портупею, пристегнутую к поясу с застежкой, на которой висела сабля. Полицмейстер, наоборот, был молодой, долговязый и, когда говорил, сильно шепелявил. Сам наместник изложил суть просьбы княжны, которая показалась им пустяковой, и они оба облегченно вздохнули,обрадовавшись, что вызваны не для получения взбучки за упущения на службе.
-- Ваше превосходительство, вы не доверили бы княжну нам на некоторое время, с вашего дозволения, мы поедем в управление, вызовем туда начальника тюрьмы, где они отбывают наказание, разберемся на месте с ее просьбой и постараемся решить этот вопрос в короткий срок, надеюсь, личные данные заключенных княжне известны, - сказал полицмейстер.
-- Хорошо, хорошо Иван Саввич, вы сделайте все, что она хочет, ну тогда, Верочка, до вечера, мы с супругой ждем тебя на ужин. В управлении полицмейстер распорядился послать депешу во все тюрьмы, чтобы узнать, где отбывают отсидку Полозков Андрей Петрович и Пивоваров Федул Иванович и немедленно доложить. Заключенные, которыми заинтересовалось высшее начальство, вплоть до наместника, не на шутку взволновали начальника тюрьмы капитана Седых. Тюрьма, которой руководил он, находилась под Елизаветолем, и заключенные занимались строительством моста, где отбывали наказание и насильники, изнасиловавшие Нину. В кабинете полицмейстера Ивана Саввича, куда немедленно прибыл начальник тюрьмы капитан Седых Иван Лукич, его ждали не с докладом о морах среди заключенных, не о беспорядках, которые часто происходили в тюрьме, а встретило доброе расположение начальства и юная княжна, казалось бы,с пустяковым желанием.
-- Иван Саввич, - обратилась княжна Вера к полицмейстеру, я могу поехать в тюрьму с Иваном Лукичом и взять с собой своего жениха, чтобы увидеть этих насильников?
- Конечно, Ваше сиятельство, Иван Лукич обеспечит вашу безопасность с надлежащей охраной и сделает все, что вы пожелаете, - сказал Иван Саввич, многозначительно посмотрев на начальника тюрьмы. Княжна в сопровождении капитан Седых покинула канцелярию наместника и на улице подошла к сидящему в саду Рашиду: Поехали, Рашид, в тюрьму, где они сидят, - коротко сказала Вера. Их обоих, этих насильников, в кандалах привезли в комнату для допросов и пыток, где сидели Вера и Рашид.
-- Вот и достал я тебя, Андрей, с твоим дружком, и ждет вас самое суровое наказание, готовьтесь, - гневно сказал Рашид. По знаку начальника охрана увела заключенных.
-- Иван Лукич, - обратилась к нему княжна, я бы желала, чтоб они к утру были мертвы, несчастный случай, и вот ваше вознаграждение,- и достала золотую шкатулку, полную бриллиантами. Только одно условие, вы завтра нам показываете их трупы, конечно, не изуродованными, а такими, чтобы их можно было опознать. Я надеюсь, у вас найдется безопасное место, где мы могли бы переночевать.
-- Да, конечно, в офицерском корпусе, где наши жены и дети, - растерянно ответил начальник тюрьмы. После их ухода капитан Седых, смотря на сверкающие колдовским блеском бриллианты, долго думал и вспоминал слова Ивана Саввича, которого вызывал сам наместник, и понял, что не сделай он то, что просит княжна, его карьере конец, об этом открыто намекнул и полицмейстер. Да, тут были бы уместны или разборка между заключенными, или несчастный случай, и он вызвал в свой кабинет прапорщика Леонова, который руководил надзирателями, и поручил продумать решение этого вопроса и вечером доложить и напомнил, что этот вопрос контролируется самим наместником, который вызывал все начальство. Прапорщик Леонов не стал долго ломать голову, он через своих стукачей поручил исполнение этого задания рецидивистам, сидящим за убийства, которые вели привилегированный образ жизни, в отличие от других заключенных, и они устроили массовую драку, в результате чего эти мужланы был зарезаны. Утром в карцере, куда помещают только буйных заключенных, лежали два трупа завернутые в их же байковые одеяла, капитан Седых приоткрыл одеяла, чтобы показать их лица. Да, это, безусловно, были они, отнявшие его возлюбленную и сделавшие его несчастным. Это была кара за совершенное ими зло, но имел ли он право брать на себя волю Бога, чтобы свершить суд, да и вряд ли, даже после содеянного, у него в душе наступит потерянный навсегда тот желанный покой. Княжна Вера, организовавшая эти убийства ради своего возлюбленного, взяла на себя еще один тяжкий грех, чем вызвала гнев божеский, и злой рок судьбы уже нанес свой карающий меч над ее головой. Ее ждало глубокое падение, болезненное, шекспировское "зловещее заклинание ведьм", она лишится своего богатства, возлюбленного, и скорбь, боль и одиночество навсегда вселятся в ее юную душу, как шашель начнут точить изнутри. Приехав в особняк, княжна решила принять ванну.
-- Я думаю, теперь ты доволен, Рашид, я своё слово сдержала, хороший здесь городок, может, купим здесь особняк или замок и вовсе не будем возвращаться домой, постараемся забыть все плохое, что было, да? - переодеваясь в халат, сказала княжна. Он, как всегда, молчал и, лежа на диване, перелистывал местную газету. Она вечером поедет к наместнику, подумал он, а я, ссылаясь на плохое самочувствие, откажусь, она вынуждена будет ехать одна, с Азадом, тогда мне удобно будет уйти. Княжне Вере в гости пришлось ехать одной, и он решил оставить ей прощальную записку и уйти.
« Я уверен, что оставляя тебя, поступаю не честно, преступаю все принятые правила морали, нравственности, но лукавить не стану, ты своей жестокостью убила то чувство, которым я жил, дышал. Я возвращаюсь на свой шесток и буду жить анахоретом, так и закончу свои дни. Я тебя прощаю, юная Фурия, а простит ли Бог? Я возьму несколько золотых монет и немного денег в долг, а то совсем пустой, может, в другой жизни верну. Живи, будь счастлива, рожай детей, теперь тебе никто не мешает, ни я, ни княгиня». Он, никому ничего не говоря, будто идет прогуляться, попросил охранника открыть калитку, выпустить его и спросил, далеко ли мост через реку и получил точный ответ,что час ходу, если пешком, и исчез в темноте. Он дошел до моста, вечером никто не отваживался переезжать через мост, только хозяин мажары решился пуститься в путь при лунном свете.
-- Вы возьмите меня в ту сторону, я не грабитель и не убийца, - попросил мужика, протягивая несколько денежных купюр.
-- Садись, мне с попутчиком будет веселее, - улыбнулся хозяин мажары и взял деньги. Вернувшись в особняк, княжна Вера прошла в спальную, Рашида не было, она начала его кликать, но его нигде не оказалось. Охранник пояснил , что он недавно вышел прогуляться, успокаивая ее. Она вернулась в спальную, чтобы переодеться и случайно увидел записку, оставленную Рашидом. Прочитав записку, она чуть не лишилась рассудка, ей показалось, что мир рушится, земля уходит из-под ее ног, и, упав на диван, горько зарыдала:
Я даже не успела сообщить ему, что беременна, подумала она. Азад остался у наместника, генерал Орлов его непеременно пристроит, тем более, у него своих детей не было, она потом навестит его.
Капитаны Таиров и Щукин вечером следующего дня опять вернулись в замок и сразу же пошли к приюту матушки. Из неплотно закрывающейся двери доносился храп, похожий на свист, матушка спала, офицеры решили тихо войти,чтобы не разбудить её, но не тут-то было.
-- А, это вы, мои бедолаги, небось, голодные, но у меня сегодня еды нет, - вставая, тихо шепнула она.
-- А мы и не голодны, - улыбаясь, сказал Щукин,- а наоборот, мы вам принесли угощение, жареных цыплят да сладости. Таиров из-за пазухи достал непочатую бутылку коньяка и положил на стол. - Матушка, под цыпленка немного выпьешь с нами? - спросил Руслан. - Если чуть- чуть,касатик мой, а то голова начнет болеть.
-- Матушка, в прошлый раз ты сказала, что знаешь о тайнике Фармана, а не показала бы ты нам это место? - прямо спросил Щукин.
-- Ага, вы подумали, что старуха сбрехнула спьяну, да? Пойдемте, только всего так много, что как вы все потащите? - вставая, заметила матушка.
-- У нас в лесу люди с повозкой, и вас заодно увезем, будете жить да поживать, как барыня, - засмеялся Щукин.
-- Я сразу вас, касатиков, усекла, что вы не какие-то оборванцы, а серьезные люди. Они втроем дошли до пристроенного к замку дома Фармана, и матушка костлявым указательным пальцем показала на сарайчик с дровами, под дровами люк, а под ним типа погреба, там все и лежит.
-- Мы все поняли, матушка, пошли с нами, тут недалеко, посидишь в карете, где тепло, а мы свое дело сделаем и поедем, - шепнул ей в ухо Таиров. Открыв люк, на который показала матушка, Таиров со Щукиным и еще с одним офицером спустились в глубокий погреб, и Щукин, который держал наготове свечу, зажег ее. Погреб представлял собой сухой длинный коридор высотой в человеческий рост. В конце коридора под сеном находились тщательно упакованные картины, ковры, несколько тяжелых перламутровых ларцов, богатая коллекция оружия князя Мерецкова и, наконец, все его регалии.
-- Руслан, вот орден Андрея Первозванного, самая высокая ценная награда генерала,- шепнул капитан Щукин. Они все найденные в тайнике ценности погрузили в отдельную повозку, сверху накрыв сеном, и вместе с каретой двинулись в путь, в село Бадамлы, к дому Ларисы. Подполковник Родионов нервничал,- если мирным путем не получится, и кто-то будет препятствовать, придется убрать, наставлял он своих подчиненных. Увидев заезжающую во двор карету и повозку, спокойно вздохнул. Все привезенные ценности выгрузили во дворе и отнесли в одну из комнат, выделенных Ларисой. Родионов при всех вскрыл один из ларцов, ларец был до отказа наполнен бриллиантами, разными драгоценными камнями. Лариса от удивления просто ахнула, а остальные поспешили в столовую, где был накрыт стол. Таиров схватил в охапку ту хрупкую женщину, которую звали матушкой, и понес ее вместе с другими в столовую. Врач лечебницы Сохатый что-то молчал и в назначенное время не появился, что и стало, всерьез тревожить всех.
Поручик Стоянов все-таки нашел тайник княжны, одна сумка набита деньгами в больших купюрах, а остальные две сумки ларцами, шкатулками и кожаными мешочками, в которых были уложены золотые монеты империал.
-- Света, ну ты собираешься со мной поехать в мое поместье? - находясь в хорошем расположении духа, спросил он.
-- Ты все шутишь, Олег, даже не думая о том, что меня, беззащитную служанку, обижаешь. Ты умный, образованный, зачем тебе служанка - сирота,- она не могла договорить, комок перехватил ее дыхание, и слезы покатились по щекам.
-- Хочу сказать прямо, как говорил великий русский Поэт: «Феб, увидев ее, страстию к ней воспылал», ты мне люба, что я могу сделать собой, если влюбился в тебя,вот,и никогда не стану твою душу омрачать. Закончу свои дела, и поедем сначала в город, в церковь, обвенчаемся, и увезу тебя в свое поместье, как супругу, и пригласим на свадьбу моих преданных друзей и сослуживцев, - горячо, страстно говорил Олег.
-- А ты забыл, Олег, о том, что великий Поэт очень четко обозначил суть таких коварных мыслей, «Мысль ужасная душу омрачает», а? - плача, жалостливо заметила Светлана.
-- Я все понял и не смею вам больше надоедать,- и встал, вышел во двор, скоро должны были приехать Родионов с Маратом. Он их должен был встретить на прежнем месте в лесу и доложить, что тайник княжны найден. Конечно, ему не хотелось лишать княжну полностью ее «сбережений», и скажет об этом командиру, он знал о находке в замке и желал бы,чтоб этот тайник не трогали, поэтому намерен принизить значение обнаруженных ценностей.
-- Ты, Олег, наверное, в курсе событий, сколько драгоценностей нарыли ребята в тайнике Фармана, - с восхищением начал Родионов.
-- А тут мелочишка на черный день, и не стоит нам мараться, - сказал он как можно четче и уверенней.
-- Здесь она не стала бы держать такое богатство, - вмешался Марат. Основной тайник был у Фармана, так что Олег прав.
-- Через день уводим лошадей в твое поместье, Лариса пошлет своих конюхов, и они их перегонят, а Руслан и Щукин закончат операцию с Фарманом, впрыснув ему морфина, пустят слух, что Фарман лошадей продал по приказу княжны, а ты, Олег, приезжай в город ко мне, где будет работать штаб по вызволению княгини из лечебницы. Если врач откажется помогать, хотя не должен, ведь ему заплатили, тогда придется нам самим, а там как получится,- и они, попрощавшись, растворились в лесу. Олег, вернувшись в особняк, первым делом поднялся на второй этаж. Пока служанки толпились на кухне, он из тайника вытащил одну сумку с деньгами, половину денег переложил в другую сумку, из который вытащил один ларец и несколько кожаных мешочков с монетами, это приданное для Светланы, и написал княжне записку следующего содержания:
«У вас теперь появилось множество врагов, полностью опустошить ваш тайник не позволяет честь, совесть и жалость. Настоятельно рекомендую вам уехать отсюда. Оставшихся драгоценностей хватит на несколько поколений. Желаю вам выжить». Никто не видел и не смог запомнить, он здесь появился с сумкой или без нее,- подумал Олег, положив сверху в сумку часть своей одежды. В дверь его комнаты постучали, он, не открывая, через дверь сказал, что не будет ужинать. Продолжали стучать, и он подошел к пианино стал играть одну из ораторий Генделя, чтобы не слышать этот стук.
-- Олег, открой, пожалуйста, нам следует объясниться, - за дверью послышался молящий голос Светланы. Он открыл дверь снова сел за пианино и продолжал играть, нервно переходя с одной мелодии к другой и повторяя грибоедовские слова: «Съедутся домашние друзья потанцевать под фортепьяно»,- не обращая внимания на Светлану. Олег, за короткое время успевший растревожить и посеять в юном сердце Светланы семя глубокого чувства, вынудив ее пылать к нему девичьей любовью и страдать, теперь с изумлением смотрел на ее слезы, на ее жалкий вид, сам того не ожидая. Он растерянно подошел к ней, обнял, целуя ее в глаза, полные слез отчаяния, и она, сквозь слезы, рыдая, привела слова великого русского Поэта:« Я надеюсь тронуть его моими слезами и отчаянием», - и уткнулась в его грудь. Он, гладя ее белокурые волосы, улыбнувшись, произнес:
-- Ведь он там, если не ошибаюсь, еще добавлял:«Отчаяние мною владело», и ты, и я, как говорил Баратынский, «Томимся мы жаждою счастья», так скажи, пожалуйста, кто и что тебе мешает, может, я не люб тебе, моя возлюбленная, а?
-- Да люб, люб ты мне, только молю тебя, не бросай меня, - еще сильнее рыдая, шепотом произнесла она. Он своими губами обхватил ее мягкие дрожащие губы и замер в долгом продолжительном поцелуе.
-- Ты сегодня же собирай свои личные вещи, завтра за нами приедет фаэтон, и мы поедем в город, сначала в гости к моим друзьям, потом обвенчаемся в церкви, а после отбудем в мое поместье, теперь пойдем ужинать, и мне хочется выпить за супружеский союз, за «узы Гименея», - открывая дверь, сказал Олег.
-- Олег, а как же быть с охраной особняка и твоим жалованьем? - недоумевая, спросила Светлана.
-- Мое жалованье отдадим конюху, попросим его, посторожит и особняк вместе со служанками, надеюсь, особняк больше никто не посетит, а ты им скажи, что, мол, у меня семейные неприятности, и я вынуждена уехать, больше ничего не объясняй, - жестко сказал Олег.
Княжна Вера поняла, что Рашид бросил её, и утром на рассвете приказала кучеру Самеду заложить лошадей и выехала из города. Ранним утром мост оказался на удивление свободным, она возвращалась в свои пенаты и решила повторить судьбу той несчастной девушки Нины - повеситься в особняке, закрывшись. Боже мой,- подумала она,- мне семнадцать лет, и я успела совершить столько злодеяний, что на целую жизнь хватило бы, а вот теперь добровольно собираюсь покинуть этот враждебный мне мир, унося в своем чреве зачаток моей первой любви, да, да, именно моей безумной любви, если он меня не любил и бросил. Он не простил мне убийства своих родных, того, что с ним сделала моя мать, признавая во всем этом только мою вину, теперь меня саму ждет Божий суд, возмездие. Я на распутье, Господи, ведь это тяжкий грех, умертвить еще не родившееся дитя, а в чем его-то вина, а? Мне не удалось завоевать сердце любимого, а после этих кровавых событий я стала не нужна ему, и он ждал, когда свершится суд мести над теми, кто надругался над его возлюбленной, и терпел меня. И целительница меня обманула, подсунув мне колдовское зелье, которое не помогло избежать беременности. Как-то однажды эта колдунья заметила, что беременность любой женщины это божий дар, отказавшись, можно больше не дождаться его, нет более жестокого наказания для женщины, как бездетность, потому, что рождение и смерть человека это божья воля. Подумай, княжна Вера, потом будет поздно, родишь ребенка, может быть, и Рашид найдется, узнав о рождении ребенка, он непеременно вернется, а вытравив первого зародыша, ты больше можешь не иметь детей и всю жизнь будешь карать себя за детоубийство, ведь он-то зачат от любимого человека, в любви и наслаждении. Она вынуждала кучера ехать день и ночь, только с короткими передышками, чтобы задать лошадям овса. Услышав подъезжающий экипаж, как всегда, бодрствующий конюх, низко кланяясь, встретил княжну, и Вера по его виду поняла, что произошли какие-то перемены в жизни особняка. Две служанки тоже вышли и начали бить поклоны, на вопрос Веры, где же Светлана, конюх,он же охранник, решил принять на себя гнев Их сиятельства. - Ваше сиятельство, у охранника конфуз получился, и он недавно отбыл по семейным делам вместе со Светланой, вот деньги от которых он отказался, а охраной особняка занимался я, строго не судите, - не поднимая голову, произнес конюх. - Деньги оставь себе, ты же их заработал, - спокойно заметила княжна. Она догадалась, появление этого поручика было не случайным и, на ходу скинув шубу, поднялась на второй этаж в спальную. Открыв тайник, сразу же заметила отсутствие одной сумки, две сумки с содержимым были на месте. Прочитав записку, поняла, что какие-то неведомые могущественные силы по-прежнему грозят ей. Значит, Рашид был прав, он интуитивно чувствовал витающую над их головами опасность, о которой часто ей напоминал, наверняка существует заговор, и он в разгаре. Да, прав этот «доброжелатель», нужно срочно уехать, но куда?
На рассвете капитаны Щукин и Таиров с конюхами, которых выделила Лариса, подъехали к замку, конюхи остались у конюшни,а офицеры направились в дом Фармана, который, накурившись кальяна, начиненного анашой, храпел, молодой ухарь тоже крепко спал на топчане. Щукин сильными руками зажал рот Фарману, а Таиров, достав готовый шприц, наполненный морфином, через одежду впрыснул в руку эконома. Ухарь начал было шевелиться, Таиров натренированными пальцами сильно надавил на его шею, и безошибочно нащупав сонную артерию, крепко зажал ее.
-- Не сильно, Руслан, а то убьешь его,- напомнил Игорь. Мне кажется, что анаша усилит действие морфина, и он может не проснуться, а жаль. Они подошли к конюшне, где собрались все конюхи.
-- Фарман по велению княжны продал всех лошадей одному местному мелику, и мы будем их перегонять в его поместье, есть ли среди вас несемейные конюхи, которые могли бы продолжить свою работу, надеюсь, они хорошо знают повадки и норов этих необычных лошадей, хозяин хорошее жалованье гарантируют, - громко объявил всем Щукин. Согласились четверо молодых конюхов и начали выводить лошадей из стойла, сгоняя их в табун, повели по дороге. Поручик Стоянов представил Светлану всем присутствующим, как свою невесту, и тут Марат, как всегда,в присущей ему манере, не сдержался.
-- У тебя шутки, Олег, точно, как у Островского: « Я тебе невесту сосватаю», так, значит, скоро свадьба, эх, погуляем же! Агния Семеновна, жена подполковника Родионова, чтобы оградить смущенную Светлану от очередных глупых шуток, увела в отведенную ей комнату. Все ждали, когда вернутся Таиров и Щукин, чтобы начинать операцию по вызволению княгиню из лечебницы. В ресторане врач Сохатый встретился с Муратом, где присутствовал и Марат, и заявил, что он согласен только открыть двери черного входа и палаты, а в остальной части операции принимать участие не намерен. Марат, молчавший до сих пор, начал сердиться.
- Ты, доктор, глупый человек, - сердито произнес он, не хочу тебя обидеть, но вынужден, ты уже являешься соучастником и за это получил солидное вознаграждение,а после завершения операции получишь столько же, даже работать не придется. Да на тебе никто и думать-то не будет, после этих событий, чуть погодя, под предлогом,иол, нашел другую работу, спокойно уйдешь, возникнут проблемы, мы тебе поможем.В противном случае,тебя ждёт каторга или мы тебя убьём,как носителя информации. Теперь тебе доверие нет, и ты пойдешь с Муратом и будешь с ним вместе, чтобы ты не надумал прибегнуть к фокусам, не хитрил, иначе плохо кончишь. Сегодня ночью мы осуществим задуманное, и ты свободен, а теперь можно и выпить. Он налил в их рюмки коньяка, а себе полный фужер и не спеша выпил, встал и пошел к выходу. - Титан,- только лишь промолвил доктор, смотря Марату вслед. Вернулись Таиров со Щукиным, доложили о выполнение задания, и Родионов обозначил время посещение лечебницы ночнью. - Как бы обстановка ни сложилась, - предупреждал он своих подчиненных,- оружие не применять, надеюсь, вы профессионалы и с несколькими санитарами - усмирителями больных справитесь. А вообще, все следует сделать без шума, как того требует наша профессия и подготовка. Щукин, тебе следует продумать вопрос прикрытия, теперь всем ужинать и отдыхать. В глубокой ночи группа из пяти человек во главе с подполковником Родионовым в закрытой карете подъехала к лечебнице и остановилась в тени деревьев, где их ждали Мурат, врач Сохатый, и все вместе направились во двор к черному ходу. Врач ключом бесшумно открыл дверь запасного выхода, и начали подниматься на второй этаж,прошли в конец коридора, где была палата княгини. Врач трясущей рукой открыл дверь палаты, где в больничной одежде ждала Ольга Семеновна, и Марат, накинув на ее плечи шубу, взял ее в охапку, вышел в коридор. Впереди шел поручик Стоянов,вдруг, на лестнице откуда-то взялся здоровенный санитар, который не успел даже молвить словечко, как от нанесенного удара ребром ладони в шею грохнулся на пол, и все поспешили к карете. Врач хотел покинуть их, но Щукин насильно затолкал его в карету. У дома они высадили Родионова, Мурата и доктора, забрав с собой Светлану, тронулись в сторону лесистых гор, где у подножия горы находилось огромное поместье поручика Стоянова, жалованное высочайшим повелением еще его деду.
Хозяин мажары, который взял попутчиком Рашида, свернул с дороги в небольшой лесочек. - Надо бы чуть перекусить да немного поспать, вишь, какая темень,- и достал из хурджуна хлеб, сыр и кислое домашнее вино в глиняном кувшине. Он насыпал фураж на небольшое корытце с ремешками и прикрепил к хомуту.
-- Только не балуй,Тешка, а то опрокинешь, и придется тебе только сенцом довольствоваться, - ласково проговорил он. Кобылица начала поглощать фураж, и хозяин мажары наощупь в темноте налил Рашиду и себе домашнее вино.
-- Спится хорошо, возьми сыр, хлеб, больше нечем тебя угощать, паренек, - с досадой произнес мужик. Рашид хотел добраться до места своего спасения и жить в горах, надеясь,что княжна не отыщет его. Но княжне не до этого было, она утром послала конюха в замок за Фарманом. Конюх, приехав в замок, увидел столпившихся людей у дома Фармана и, узнав, что тот покинул этот грешный мир, спросил о причине его смерти.
-- Да он же постоянно курил кальян, да еще добавлял анашу,вот и надобавлялся, умер во сне,и всех лошадей арабской породы продал, мол, по приказу княжны, и мы все остались без работы,-огорченно произнес рабочий конюшни. Конюх, услышав такое, поспешил уведомить княжну. Теперь у нее сомнений не было, и она прекрасно понимала, что готовится заговор, и вот-вот доберутся до нее, и решила уехать в С. Петербург в родовое имение князя Мерецкова и там схорониться. Она оставила крупную сумму денег конюху, двум служанкам и велела не допускать опустошения и разворовывания особняка до ее возвращения,а кучеру Самеду велела поменять лошадей и заложить экипаж, взять запас продуктов, фуража, сумки и кофр отнести в экипаж. Вера велела кучеру поехать сначала в город, а конюха попросила беречь жеребца,сказав,что она никогда этого не забудет. Оставив экипаж недалеко от лечебницы, осторожно смешиваясь с посетителями,она поднялась на второй этаж, не стуча, вошла в кабинет руководителя, который, увидев ее, взмолился:Я в недоумении, княжна, ночью неизвестные, проникнув через запасной выход в лечебницу, вызволили княжну, кто такие и откуда, неизвестно. Она больше не стала слушать его бред и поспешила к экипажу, чтобы скорее покинуть город.
Княгиня Ольга Семеновна скинула уже дурно пахнувшую больничную одежду, с помощью Светланы приняла ванну и надела ее легкий халат, так как другой одежды у нее не было и, чтобы скрыть свои наспех грубо и неровно обрезанные волосы, она вынуждена была надеть платок. А все остальные ждали ее появления за столом в гостиной. У поручика Стоянова не было служанок, кроме пожилой кухарки, которая жила по соседству и иногда готовила ему еду. Марат был доволен, что ему удалось осуществить задуманное и, поднимая свой полный фужер, обратился ко всем.
- Благодарю вас, друзья, за оказанную помощь, какое - бы ни совершила злодеяние княгиня Ольга Семеновна, она не заслуживала такой участи, «Охота смертная, да участь горька», гласит поговорка, наверное, ты, княгиня, не станешь огорчаться, услышав слова великого русского Поэта, «Ты будешь сожалеть об участи, отвергнутой тобою», надеюсь, ты меня поняла, что я имел ввиду. Все выпили, но княгиня не смогла сдержать слезы и вышла из-за стола. Марат, извинившись, вышел следом за княгиней, она стояла на крыльце, рыдая.
- Я никогда не забуду то, что ты сделал для меня, Марат,- обняв его за шею, рыдая, говорила Ольга Семеновна. У моей подружки, у графини Быстровой, хранится небольшое мое сбережение, поедем к ней, там драгоценности, возьмем их, и ты расплатишься с теми, кто тебе помогал. Вера в замке, наверняка, все тайники опустошила, коварная девчонка, - комок, застрявший в горле, не давал ей говорить.
-- А никому не нужно платить, Ольга, они мои друзья, и помогали без всякой корысти, давай потом поговорим, а сейчас возвращайся за стол и посиди со своими освободителями, - сказал Марат, взяв ее под руку.
-- Мы сейчас вернемся, - взяв за руку Светлану, сказал поручик Стоянов,- надо определить всем места для проживания, кстати, кто насколько хочет, может остаться. Света, на втором этаже есть спальная, там спали все мои предки, кроме меня, если тебе там понравится, то она будет нам чертогом любви, завтра едем в город, в церковь, обвенчемся, и все мои земельные угодья, леса, живность,которой благоволит сам Велес, и виноградники будут твоими, и все унаследуют наши дети, моя возлюбленная. Он видел, что она плачет и, притянув ее к себе, посмотрел в заплаканные глаза, вытирая слезы.
-- Я какой-то вздор сморозил, да? Поэтому ты и обиделась или по-прежнему мне не веришь, ведь ты не пленница, как Брисеида у Ахилла, а моя невеста, почему тебе так печально, а? - начал сердиться Олег. Вся мебель в спальной была старинная и выполнена инкрустацией в стиле интарсия, на тумбочках у спального ложа стояли свечи в высоких позолоченных подсвечниках, на коврах на стене висела коллекция старинного оружия, собранная его предками. - У меня для тебя есть подарок, - сказал Олег, открывая сейф за картиной, и доставая из позолоченной шкатулки кольцо с камнем гемма с изображением православного креста, украшенного выпуклым драгоценным камнем камея. - Это кольцо привез отец из Персии и подарил матери, теперь оно твое, - довольно сказал он, надевая кольцо на ее палец. Но она продолжала плакать, сквозь слезы любуясь кольцом. Олег был расстроен и не мог понять, почему же она плачет, от счастья, что ли? Он достал из шкафа для одежды непочатую бутылку коньяка, наполнил полную позолоченную чашу и не торопясь выпил.
- Я весь потерян, никак не пойму причину твоей печали, ты не хочешь быть моей супругой и остаться в моих пенатах? А вот я в тебя влюбился сразу, когда тебя впервые увидел, боже мой, какая тоска овладела мною, лермонтовская тоска, « И странная тоска теснит уж грудь мою», и как тут не вспомнить полные печали его же слова, «Была без радости любовь, разлука будет без печали»,- вышел из спальной и спустился на первый этаж к своим друзьям.
-- Мы с тобой вернемся в село Бадамлы, ты будешь жить у Ларисы, а потом мы с тобой поднимемся в горы, к лысой горе, пока вся эта шумиха не утихнет. Они подключили полицию, жандармов, всюду тебя ищут и у твоей подруги графини Быстровой, непременно, тоже появятся, сначала побывав в замке и в особняке, так что схорониться можно только в горах. На рассвете Мурат пришлет за нами карету, и мы сначала поедем к нему, потом, как я сказал, - оставаясь наедине с княгиней, наставлял ее Марат.
- Ты меня еще не разлюбил, Марат? - обнимая его, плача, произнесла Ольга Семеновна.
- Не плачь, Ольга, я тебе все прощаю и, как говорил великий Поэт: «О твоей судьбе сам буду я пещись», - обнимая ее, грустно сказал Марат. Она скинула халат, и Марат заметил, что уже не было того упитанного белоснежного тела, княгиня выглядела очень бледной и исхудавшей, но её твёрдые стоячие, почти девичьи груди, по-прежнему были очень соблазнительными и, несомненно, Марата возбуждали. Она опустилась на колени, расстегнув ремень, спустила ему брюки и двумя руками гладила его уже выпрямившийся большой половой член, слегка касаясь язычком и губами.
-- Боже мой, как тебя не хватало мне, после нашей разлуки я была на грани сумасшествия и неустанно сама себя корила, думала, навсегда потеряла тебя, но судьба сжалилась надо мною, и ты сам нашел меня и вызволил из темницы, мой возлюбленный, мой спаситель, мой исполин, - горько плача, причитала княгиня. Но похоть уже начала зажигать его кровь,он всегда помнил слова Августина, «Люби - и делай, что хочешь»,а она держала его член и продолжала ласкать его. Марат поднял ее, уложил на диван, стал пальцами гладить ее усладу, и она сама направила его твердый член в свою усладу, издав легкий стон:
- Боже мой, какой он большой,- шептала она, и он, прислушиваясь к ее бреду, с восторгом,с полной силой вошел в нее.
Рассвело, Рашид, тепло попрощавшись с хозяином мажары, пошел в сторону села Бадамлы, так как не знал названия того села, где семья Джамала спасла его. Он только знал, что от особняка Веры поднимается горная дорога, и там несколько домов, а название села даже ни разу не слышал, значит, без названия он намерен эти дома найти и остаться там жить. Правда, это далековато, и запастись харчами не помешало бы, а вот где купишь, без провизии долго не протянешь. У него был маленький кожаный мешочек с золотыми монетами и немного денег, в крайнем случае, продаст золотую цепочку с оберегом, подарок Веры, чтобы ничто о ней не напоминало. Он нашел ту горную дорогу, медленно пошел по ней, надеясь встретить кого-нибудь, узнать название села и купить хоть какие-то продукты. Весеннее солнце палило нещадно, и ему стало жарко, он, сняв сертук, перекинул его через плечо и, вдруг, на рыхлой дороге заметил следы колес и копыт лошади. Вот и мое спасение,- подумал он,- следы свежие, если идти побыстрее, может, и догоню, что там, повозку или мажару, которая,очевидно, направляется в какое-то село. Следы медленно поворачивали в лес, и правое заднее колесо, сойдя с оси, тащилась, оставляя неровный глубокий след.Вдруг Рашид услышал,как недалече от дороги громко, с причитаниями плачет женщина. На опушке леса стояла повозка с отвалившимся колесом, и молодая женщина в пуховом платке обреченно стояла рядом с повозкой. Женщина, увидев его, схватилась за вилы и приняла агрессивный вид. - Я не джинн, и если вы меня заколете своими вилами, значит, торчать вам у вашей повозки долго, пока кто-нибудь не проедет мимо вас,но вряд ли он захочет помочь исправить колесо. Он взял топор из повозки, срубил нетолстый ствол засохшего дерева и, подложив под заднюю ось, попытался приподнять и, кряхтя, крикнул ей, чтобы она поставила колесо.
- Я же могу надорваться, положите вилы, а то уйду, я сейчас вырежу и заострю клинышек и забью взамен металлического, вы где-то его потеряли. Когда клинышек был готов, он приподнял правую сторону повозки и крикнул женщине: Наденьте колесо на ось, этого хватит ненадолго, но с запасом клинышовк, и часто меняя их, может быть, и доедете, - посоветовал Рашид.
- Вы извините меня, дикарку, чуть не заколола вас, садитесь, если по пути, - нежным переливчатым голосом, как у пеночки, произнесла она, снимая пуховый платок и распуская длинные белокурые волосы.
- Да вообще-то мне некуда идти, там, высоко, несколько домов, где живут друзья, а я дорогу туда не знаю, - с досадой сказал Рашид.
- Вы мне очень помогли, поедемте, я вас хоть покормлю, отдохнете, а потом поищете своих друзей.
- Тогда давайте знакомиться, меня зовут Рашид,- протягивая руку, представился он. - А меня Татьяна, два года назад муж мой, поручик из местных, привез меня сюда, а сам по нелепой случайности утонул, мать его в прошлом году померла, и я осталась одна, и нет денег, чтобы выбраться отсюда, да и не знаешь, куда,к кому, ведь родных-то нет. Рашид шел рядом с повозкой, постоянно смотрел на колесо, отказываясь садиться. Она пошарила под сеном и достала глиняный кувшин с айраном.
- Выпейте прохладный айран, сейчас полдень, а потом еще жарче будет,- сказала «пеночка». У подножия горы показались несколько домов, они были построены на склонах, и все дома были каменными, с тростниковой крышей.
- А вы куда так далеко ездили, если не секрет?
- Да какой там секрет, хотела обновить одежонку, но не тут-то было, магазей оказался закрытым, получается, зря поездила, у нас есть в селе портниха, но очень скупая и все дорого шьет, - с огорчением произнесла Татьяна. Она остановила повозку у большого двухэтажного дома. - Вот и приехали, это мой дом, где я живу, кроме лошади имеется несколько овец да коз и хлев, который вот- вот развалится, - засмеялась она. Рашид помог Татьяне распрячь лошадь, хомут и сбруи отнес в хлев, лошадь привязал в тени орехового дерева, положив перед ней из копны охапку сена. Дом из шести комнат и веранды был построен прямо на отвесах висячей скалы, внизу зловеще чернела пропасть. Да, шаг в сторону, и ты в Тартаре, в гостях у титанов,- подумал Рашид. Ее муж был мелик, принадлежал древнему роду горных князей и служил в российской армии, а двадцатилетняя Татьяна была в лазарете сестрой милосердия, где он лечился после ранения, там они и познакомились, и она не отказалась поехать с ним в небольшое горное селение после его выздоровления. Когда Рашид вешал деревянную дугу, из-под старого хомута выпала на ноги торба с металлическим ящиком внутри. Это был старинный маленький узорчатый медный сундучок, наполненный до отказа золотыми украшениями и драгоценными камнями. Вот это да, а ей не на что купить себе одежду, эх ты, князек, сам утонул, а ее оставил в нищете,- подумал Рашид и повесил торбу обратно на место, решив потом спросить ее об этом. С крыши начал валить черный дым, который странно кружился над ней, а потом, подхваченный ветерком, уносился за горные выси, и это означало, что Татьяна затопила очаг.
-- А далеко живет ваша скупая портниха?- спросил вдруг Рашид.
-- А пошто тебе эта скупая мещанка, как она себя называет. - « Когда у золота, скупой не ест, не пьет»,- говорил дедушка Крылов, пойду, гляну, может, померла? Рашид пошел по узкой тропинке.И как они в сумерках ходят тут, если хочешь покончить жизнь самоубийством, почаще вечерами прогуливайся по этой тропинке,- подумал он и засмеялся над своей шуткой. Мальчишка, который поил коз, измученных весенней жарой, показал дом, в котором живет эта «мещанка». Постучался в дверь, и занавески у окна раздвинулись.
- Кого вам надобно? - спросил женский голос.
- Я хочу заказать себе у вас косоворотку, вы сможете ее сшить?- схитрил Рашид.
- Я все могу, - ответила она и открыла дверь. Рашид не намерен был заходить в дом, он из кармана сертука вытащил сторублевку, протянул портнихе.
- Это аванс, приходите прямо сейчас к Татьяне и примите у нее заказ, все, что она захочет, - произнес он. - Это большая купюра, у меня даже сдачи не найдется, молодой человек. Но Рашид не стал слушать ее и пошел обратно по той же тропинке. Татьяна сидела на крыльце, ощипывала тушу курицы, чтобы приготовить обед.
- Ну как, мещанка тебя пустила в свои хоромы? - улыбаясь, спросила Татьяна.
- Нет, только на крыльце потолковали, Таня, мочка твоих ушей странно вытянута вниз, а что это, с рождения? - Да нет, муж мне подарил золотые серьги, и мочки так вытянулись от их тяжести, я потом тебе покажу, - озорновато смеясь, произнесла « пеночка». Он сидел на ступеньках крыльца и все смотрел в сторону тропинки, не идет ли портниха.Ппридет,- успокаивал он себя,- сторублевка притащит,- подумал он. Вот она, эта простая обыденная жизнь, как говорил Чернышевский: «Он был заинтересован солко же, как она сама во всей ее обыденной жизни», вот тут его шесток, без золотой клетки и, черт побери, без всякого сословия. Портниха шла гусиной походкой, тряся мощным телом, как бы не свалилась,- подумал Рашид. Она подошла к дому и обратилась к Татьяне, мол, надобно снять мерку на платье, чувяки, и располагает ли она временем.
- Ты иди, Таня, я все остальное сделаю, - успокоил ее Рашид. Она подошла к колодцу, сполоснула руки и вытерла о полотенце, висящее на веревке. Рашид, засучив рукава, приступил дощипывать тушу курицы, потом выпотрошил ее и пошел к колодцу, чтобы промыть внутренности.
- У меня нет столько денег, чтобы заказывать все то, что она предлагает, Рашид, - выйдя на крылечко, крикнула Татьяна.
- Заказывай! - не отрываясь, повелительным тоном ответил он. Рашид не выдержал, поднялся в дом и сходу обратился к портнихе: Ей надобно сшить несколько платьев из муслина, аксамита, голубой парчи и хромовые чувяки, вот и все, а насчет нижнего белья пусть она сама решает, - сердито сказал он. Портниха растерялась.
- Но, молодой человек, у меня есть только парча, а о других тканях вовсе не слыхала, - недоумевая, ответила портниха. - Вот вам еще сторублевка, поезжайте хоть куда, но выполните заказ, уверяю вас, такая ткань существует. Озадаченная портниха ушла, и «пеночка» долго хохотала над шутками Рашида. Он присоединился к ней, и сквозь смех произнес: «Пошутили вы не на шутку с ним: он шел и все бранил вас», вот тебе, Танечка, такая забавная лермонтовская шутка, - продолжая смеяться, сказал Рашид.
- Пока курица готовится, Рашид, пойдем, покажу погреб с вином и выбери сам, что душа пожелает, - сказала Таня и встала, поманивая его за собой. Погреб был обставлен дубовыми бочками, и на каждой бочке имелась надпись, когда ее содержимое подвергалось переработке, в основном, в бочках был коньяк многолетней выдержки.
- Это его отец сделал такой припас, пока ждал его возвращения из армии,но не дождался, - грустно произнесла Таня. Каждая бочка имела свою деревянную затычку, откуда можно было затариваться коньяком.
- Я сейчас принесу небольшой бочонок, и ты сначала туда нальешь, а потом перельем в хрустальные графинчики,- и ушла. Они сидели на веранде, где весенний ветерок ласкал их прохладой, да, это был его мир, и пока он не намерен был так скоро покинуть его, мир, который, наконец-то, он обрёл по повелению судьбы, той же Фортуны, которая держала его за руку и не отпускала, а «безумец»-фатум, разрушивший его жизнь, пока безмолвствовал.
Княжна Вера в своем экипаже направлялась в родовое имение князя Мерецкова под С. Петербургом и надеялась, что там, среди многочисленных родственников, друзей отца она будет в безопасности. Она напрасно беспокоилась, пока никто не думал о мести, сама княгиня, по заявлению руководителя, находилась в розыске, только у Марата к ней было несколько вопросов. Подполковник Родионов, обеспокоенный интенсивными розысками полиции, находясь в селе Бадамлы в доме Ларисы, думал, как решить этот вопрос.
- Марат, нам с тобой следует встретиться с руководителем лечебницы и вынудить его отозвать свое заявление в полицию, в конце концов, из лечебницы освободили не рецидивиста, а безвинного человека,- продолжая, есть, начал он. Дадим ему большой хабар, если откажется отозвать свое заявление, тогда, может быть, начнем блефовать, он, мол, у княжны брал большой хабар, и у нас есть свидетели,и, наконец-то, у него есть семья, которой он дорожит. Уверен, он согласится и этим барышом поделится с кем-то из полиции, если он начнет финтить, тогда мы просто уберем его, и пусть полиция занимается этим происшествием и ослабит свое внимание на побеге княгини.
- Нет, Павел Петрович, эта мера малоэффективна, - возразил Марат, надо бы ее показать другим врачам и получить соответствующие документы, что она здорова, и раз и навсегда решить эту проблему. Иначе придется добыть ей новые документы, удостоверяющие личность, мол, какая-то состоятельная женщина из столицы купила замок и решила обосноваться здесь, ничего сомнительного в этом нет.
- Боюсь, что и этот вариант не надежный по простой причине, ее-то в лицо все знают, лучше заплатить высокому чину в полиции, чтобы они прекратили ее поиски, а там придумают, как это сделать, - настаивал Родионов. У моей супруги Агнии Семеновны, - продолжал он, муж подруги крупный золотопромышленник, и он везде вхож, даже в губернскую канцелярию, может, стоит ее попросить, а?
- Конечно, все эти варианты следует попробовать, вдруг, какой-то из них сработает. Теперь, Павел, пора с твоими ребятами рассчитаться, то, что мы все драгоценности из замка вывезли, княгиня не знает, есть еще один вопрос, боюсь, без Фармана все хозяйство опустоштся, а ведь там много живности, леса, виноградники. Я думаю ехать туда, организовать всю работу, поговорить с новым приказчиком, княгиня ему доверяет, и он по-прежнему подотчетен ей. Она посидит в закрытой карете, и я приглашу его, она сама распорядится, а княжну Веры опасаться не стоит, по моим сведениям, она после этих событий ускакала в отцовское поместье под С. Петербургом и вряд ли скоро объявится, - сказал Марат, вставая, и вместе с Родионовым направился в комнату Ларисы.
- Лариса, пошли кого-нибудь за Муратом, пожалуйста, он нам нужен.
- Вот он, во дворе, окликни его, ну ладно, я сама схожу,- и вышла из своего двора. Они все вчетвером собрались в комнате, где лежало то несметное богатство князя Мерецкова, которое было вывезено из замка людьми Родионова. Неприкасаемой была только коллекция оружия, ковры, которые никому не нужны, и личные регалии генерала.
- Лариса, пожалуйста, помоги решить нам этот вопрос, ведь ребят, а их пять человек, следует отблагодарить, так? - начал Марат.
- Я выйду, мне не приятно все это, мы стали похожи на стервятников, - сердито произнес Родионов. Лариса начала с маленьких мешочков с золотыми монетами отделила каждому несколько мешочков, деньги и горсть драгоценных камней.
- Мне лично ничего ненужно, - сказал Марат и сразу отказался. Лариса насыпала полную шкатулку бриллиантами для Родионова: Остальным троим он сам отдаст, - нерешительно произнесла Лариса.
- Хорошо, и я отказываюсь от своей доли, и пусть все сохраниться у тебя, Лариса, как у казначея, а когда понадобится, будем использовать по нужде, - заметил Марат.
- Это тебе, Павел Петрович,- протягивая шкатулку, сказал Марат, а эти доли Руслана, Игоря и Олега, а матушка будет жить у Ларисы и ни в чем нуждаться не будет, остаток будет храниться у Ларисы, и если кто-то будет нуждаться материально, ему будет оказана безвозмездная помощь. Остальные полные ларцы с бриллиантами Мурат помог Ларисе положить в ее тайник. Княгиня Ольга Семеновна пока жила в доме поручика Стоянова, а Олег, обидевшись на Светлану, старался не разговаривать с ней и, лежа на диване, читал книгу. Приказчик Стоянова пригласил несколько служанок для княгини и для Светланы и просил разрешения привлечь местных для полевых работ с выдачей аванса. Княгиня после сладостной, полной страсти ночи, проведенной с Маратом, из своей комнаты не выходила и посещала только столовую. Она была на распутье, стоит ли рассказывать Марату о тех событиях и о том, по какой причине дочь ее заточила в лечебницу для душевнобольных, все равно им предстояло объясниться, и на этот раз она не станет лукавить и притворяться перед своим спасителем. Марат остался в своем доме, чтобы подготовить приезд Ольги Семеновны, и, после встречи ее с приказчиком, они поднимутся в горы и будут жить на лысой горе,а привести провизию поручат Мурату, который со своим работником всё и привезёт по горной дороге на повозке. Родионов обещал через свою супругу Агнию подключить к этому делу известного золотопромышленника, мецената Королева, покровителя молодых писателей, театра и его актеров, который был сказочно богат, всегда занимался благотворительностью, и решить вопрос княгини с полицмейстером было бы для него, по сути, пустяковым делом, а пока они в горах будут в безопасности. Неожиданно для поручика Стоянова приехал Родионов и в гостиной он отдал Олегу большую шкатулку с золотыми монетами, деньгами и бриллиантами, завернутыми в отрезок бархатной ткани.
- Знаю, скоро будешь венчаться, и хоть ты не так-то уж беден, думаю, что эти деньги, ценности, в любом случае , лишними не будут, - сказал подполковник, отдавая шкатулку, отказался выпть и сел в поджидающий его фаэтон. Олег зашел в спальную, где, подогнув ноги под себя, грустно сидела Светлана.
- Ты по-прежнему находишься в состоянии томного уныния, тоскливой печали, будто потеряла кого-то из родных и скорбишь по утраченному, и мне хочется спросить тебя словами молодого Лермонтова: «В минуту жизни трудную, тесниться ль в сердце грусть», и на это нет у тебя ответа, да потому, что твоя грусть беспричинна, и последнее, если ты считаешь, что я тебя насильно привез в свой дом, и ты моя пленница, то можешь уехать, куда тебе хочется, а сейф открыт, здесь тоже драгоценности, не награбленные, все это твое, я, как жил один, наверное, буду жить так же,- положив шкатулку на тумбочку, вышел. Он, никому ничего не говоря, приказал конюху оседлать коня и уехал к табунщикам, чтобы узнать, как ведут себя арабские скакуны на чужом месте и уживаются ли с его лошадьми. - Они очень беспокойны, барин, - приняв его коня, произнес старший конюх, видать, давно на воле не бывали, все резвятся.
- Там их зимой в конюшне держат, пока молодая травка не появится, а тут раздолье, пусть резвятся, только ты предупреди всех, чтобы не допускали смешение породы лошадей, может быть, даже стоит для них построить отдельное открытое стойло, как ты думаешь? - озабоченно произнес Олег.
- Справимся, барин, не переживайте, мы будем их отдельно пасти, - спокойно ответил табунщик.
- Хорошо, я поехал к пастухам, там у них и заночую. Он уехал нарочито,- пусть волнуется, изведется по причине моего отсутствия,- думал он о Светлане,- а то она меня совсем извела и замучила своими капризами, здесь явно что-то есть, но вот что? Я, как у классика, люблю очень я ее, и лукавить не стану, надо же, почти с первого взгляда влюбился. Боже мой, ей двадцать лет, она, как нежный весенний цветок, я живу в достатке, теперь случай сделал меня еще богаче, «Всё на свете случай», говорил известный словесник, хочу семью, хочу иметь детей и, в конце-то концов, я устал от губительного одиночества. Такую нерешительность и боязливость Светланы легко можно было объяснить, ведь она еще была девственницей, о половых отношениях мужчины и женщины знала только по прочитанным книгам и не знала, как вести себя в таких случаях, опасаясь, как бы не разочаровывать любимого человека. И знай об этом Олег, он посмеялся бы над ее наивностью и неискушенностью. А что со мной происходит, а? - корил он себя,- получается, что я Светлану против ее воли привез, а ведь говорила, я ей люб. Значит, выдала свое желание за действительность, она очень молода и, наверняка, понятия не имеет о любви, наше супружество, точно, не благословит Гименей, и мои пенаты по-прежнему будут пустовать, все, вырвать ее из сердца, конечно, мне больно будет, пусть кровоточит и, наконец, перестанет же. Она не испытывала ко мне ни чувственного, ни сердечного влечения, и не скажешь, что ею владела потребность полового влечения и страсть, но этого тоже нет! Тогда, что у нее ко мне есть, да ничего! Не следует идти на поводу химерной мечты, Олег, в плену призрачного желания, иллюзий, это искажение действительности, обман чувств, напоминающий насмешку, все эти события, связанные с ней, лишили тебя покоя и привычной спокойной жизни.
Легкий экипаж, свернув с дороги, остановился у дома Марата, и долго не никто не выходил из экипажа. Марат в это время обедал с Муратом у Ларисы. Она, выглянув в окно, коротко сказала: Марат, к тебе приехали, экипаж какой-то. Он медленно ушел к своему дому, как раз в это время из экипажа выходила графиня Белорецкая Марина Ивановна и направлялась прямо к нему.
-- И как поживает мой Атлант, не женился еще? - сразу с насмешки начала она. Я приехала сюда к тебе, чтобы жить вместе со своим супругом, нынче городской воздух мне вреден, а ты не пригласишь меня в дом? Он пока находился в оцепенении и все равно не стал изменять своим привычкам.
- Проходи, пожалуйста, Марина, твой приезд настолько неожиданный, что тут уместно вспомнить некрасовские слова: «Где я? где? цепенеет мой ум!», - растерянно произнес Марат. Мурат с Ларисой смотрели в окно: У нас шариат позволяет иметь двух и боле жен, вот подфартило же Марату, прямо-таки полигиния, а я однолюб, Лариса, и только одну тебя люблю,- и захохотал.
- Мы только начали подхарчиться у Ларисы, ты не желаешь присоединиться, Марина Ивановна? - Нет, Марат, я не голодна, а почему всех служанок распустил и живешь бобылем? Я приехала сюда рожать, да, да, я беременна от моего исполина, и завтра поедем в церковь венчаться, пока живот небольшой, я даже обручальные кольца и платье купила, завтра тебе костюм купим, - раздевая пальто, произнесла она. Вот это да,- ему показалось, что он с ума сходит, это сон, и прекращается работа сознания, наступает умопомешательство,- у меня будет ребенок,- и он неожиданно, на удивление графини, начал хохотать. А теперь куда девать Ольгу Семеновну, ведь надеется, что после того, когда все наладиться, я на ней женюсь, хотя прямого разговора об этом не было. Когда княгиня спросила, любит ли он ее, Марат не ответил, ее кичливое отношение, пожалуй, и оттолкнуло его, и теперь он вовсе ее не любит, а просто чувство сострадания, жалость вынудили вызволить ее из лечебницы. Здесь она покоя не найдет, слишком уж пострадала, и этот излом у нее не скоро пройдет, надо посоветовать ей уехать в заграницу, пока все здесь не забудется. Только он может убедить ее в том, что оставаться здесь большой риск, пожалуй, даже легкомысленно, а Родионов помог бы с новыми документами. Беременность Марины, по сути, меняет все в его отношениях с княгиней, и он еще не разлюбил Марину и не забыл, как она спасла его жизнь, отвергать ее теперь, когда она в своем чреве носит его дитя, еще больше безнравственно и противоречит человеческой морали.
- Я завтра не могу, Мариночка, конечно, в город поедем, но обвенчаться чуть повременим, у меня есть неотложные дела, и их следует незамедлительно решить,- обнимая ее, произнес Марат.
- Я не против, только верни тех служанок и кухарку, сам поезжай в город, реши свои вопросы, и вот деньги на твои расходы, а я пока поживу здесь, - спокойно ответила графиня.
Вечерело, в домах пока не зажигали лампы, экономя масла, недостаток которого ощущался в каждом доме, и Татьяна, тоже, несмотря на вечерние сумерки, не торопилась зажечь лампу. Со склонов гор сошел снег, превращаясь в небольшие грязные ручейки, которые вливались в горную речку и уносились мощными потоками. Расцвели белые и алые акации, мимоза, распустил свои ярко-красные серьги и гранат. В горы пришла долгожданная весна, придавая всему живому расцвет жизни. Татьяны не было, она зашла в сарайчик, пристроенный к хлеву, и что-то долго не выходила. Рашид сидел на берегу, не смотря на сумерки, смотрел на быстрые воды.
-- Рашид, в сарайчике теплая вода, иди, освежись малость, и не жалей воду, а я сейчас принесу полотенце и чистое нижнее белье и рубашку , которые остались от мужа, если, конечно, не брезгуешь, - сказала Татьян, завязывая мокрые волосы платком. Он, наслаждаясь теплой водой, протирал свое исхудавшее тело мочалкой, напоминающей мох, и лил теплую воду на себя тазик за тазиком. Постучавшись, зашла Татьяна и положила на сухую полку чистую одежду, он непроизвольно закрыл старой одеждой свой срам, повернувшись к ней спиной. -Боже мой, - почти вскрикнула она, увидев на его спине зарубцевавшиеся шрамы и порезы,- какой изверг тебя так изуродовал, Рашид?
- Это долгая история, и даже вспоминать приходиться с вздрагиванием, потом как-нибудь расскажу, - неохотно ответил он. Когда он выходил, на веранде уже горел свет, очаг,а с другой стороны очага камин на кухне топился, и она собирала всё то, что было у нее съестное на стол.
- Таня, скажи, пожалуйста, а где вы, сельчане вообще покупаете продукты, раз тебе проходится ездить в магазей в такую даль?
-- Да тут у нас есть небольшая лавка, но хозяин скупердяй, ко всем вдовам пристает и часто отказывает, мол, кончились продукты, а так, кто как перебивается, живут в основном бедно, - мешая в казане рис, произнесла Татьяна.
-- А он к тебе приставал? -с ревнивым взором спросил он.
- Приставал, но я же кокотка и не страдаю нимфоманией, - начала нервничать она. Он больше не проронил ни слова. - Спасибо, я есть не хочу, лучше пойду, прогуляюсь.
- Но с ним у меня ничего не было, ты слышь меня, Фома не верующий? - вслед крикнула она. Женский передок для личного пользования, как у того лавочника, кому открываю, а кому нет и «Престань жить в погребах, как крот в ущельях подземельных», как говорил Державин,- и вышел. Боже мой, какая темень, и луна что-то замешкалась в облаках,- подумала Татьяна, ведь пропадет, а какой умный, образованный и посланник самого Господа. Она не спеша положила сверху на рис кусок бараньего курдюка и вышла на улицу, но Рашида нигде не было. Рашид вернулся к полуночи и пошел в сарайчик и, раздевшись, лег на верхнюю сухую полочку, попытался заснуть. Она нашла его только под утро, когда единственный петух в соседнем с портнихой доме дико начал горланить, и вслед за ним камышовка затеяла утреннюю песню.
- Я тебя всю ночь прождала, изверг ты этакий, - начала браниться Татьяна,- я же сказала, что все эти два года у меня мужчины не было, я не лгу.
- «Не лги! Главное - не лгите самому себе», как-то говорил Достоевский, я верю тебе, да и какое мне дело до ваших амуров, до этого крылатого мальчика с луком и стрелами, и я не намерен от его надоедливых стрелок страдать, как когда-то Грибоедов: «Ах, амур проклятый!». Она взяла его за руку, насильно заставила слезть с полки и повела за собой в спальную, где ложе любви кавказского князька, покрытое красным бархатом, начало возбуждать его с небывалой силой. Конечно, она была еще очень молода, красива, с вьющимися белокурыми волосами, стройным станом, как у лани, и ей было всего-то двадцать два года, ее белоснежное девичье тело, стоячие груди настолько были соблазнительны, что похоть начала зажигать его кровь.
- Таня, опомнись, пожалуйста, я этого позволить себе не могу, ты уж прости меня, ты ведь меня совсем не знаешь, - удрученно произнес Рашид. Но она, находясь в плену вожделения, вовсе не слушала его и, опустившись на колени, начала снимать его брюки и, когда коснулась его полового члена, который уже стал выпрямляться, страстное половое влечение полностью овладело ею. Он, тоже опустившись на колени, начал ее целовать в губы, в грудь, слегка тиская их и покусывая соски, пальцами нежно гладя ее усладу. Таня, давно не видевшая мужской ласки, долго истосковавшаяся и томившаяся в одиночестве, не смогла унять овладевшее ею сладострастие, предалась разнузданному своеволию и страсти, наполняясь восторгом полового чувства, услаждала его, издавая тихие стоны, от охватившего ее наслаждения впадая в экстаз, доходя до исступления, продолжала протяжно стонать.
- Все-таки боженька услышал мои мольбы и дал возможность насладиться тобой, - с восхищением говорила Таня, не выпуская его из своих объятий. Рашид встал, подошел к тумбочке, налил в серебряную чашу коньяка из графина и выпил.
- Пойду в хлев, выпушу овец и коз, задам лошади овса и пойду, схожу в лавку, а ты приготовь какую-нибудь авоську мне, - сказал Рашид, накинув на плечи сертук, вышел из дома. Лавка, похожая на небольшой сарайчик, стояла на самом берегу реки. Здесь река была широкая, быстрая и с круговоротами. Лавочник, высокий, худой, весь в бородавках, бородастый мужчина даже не отвлекся от своих дел, когда Рашид зашел вовнутрь лавки.
- Вы хотите что-то купить? - не поворачиваясь, спросил лавочник.
- Это ты здесь разводишь, амуры с вдовами, чьи мужья погибли на войне, пока ты здесь обрастал бородавками? У тебя были близкие отношения с Татьяной и долго ли продолжались эти отношения?
- А что, конечно, ведь их кому-то нужно ублажать. этих вдов. Я у нее дома не бывал, мы этим прямо здесь и занимались, темпераментная же она, скажу вам, баба, не чета нашим толстушкам и легковозбудимая, - цинично ответил он и засмеялся, обнажая почерневшие зубы.
-- Я хотел на зорьке порыбачить, ты не показал бы тихое место, где можно было бросить сеть или мережу, чтобы поймать рыбу для ушицы, а? Я отблагодарю, вот тебе червонец, - произнес Рашид и положил на прилавок золотую монету.
-- Конечно, покажу, это место только один я знаю,- сказал лавочник, и вышел из-за прилавка и, чуть прикрыв дверь, поманил Рашида на край берега.
- Вот туточки, напротив старого дуба,- и не договорил, от сильного толчка Рашида лавочник упал с высоты в быстрые и холодные воды реки и исчез в ее волнах. Рашид оглянулся, вокруг никого не было, немного посидев на берегу, всматривался в водную стихию, лавочника не было видно. Он быстро вернулся к Татьяне. - Наверное, лавка опять закрыта, да, Рашид?
- Нет, лавка открыта, но, говорят, мол, лавочник утонул, - не смотря на нее, ответил он и начал собирать свои вещи.
- Ты куда, Рашид, неужто бросаешь меня? откуда, черт побери, взялась твоя такая необузданная маврская ревность, страстная недоверчивость, мучительное сомнение, а? - опускаясь на колени, рыдая сквозь слезы, спросила Татьяна.
- Да все оттуда, как ты могла целоваться с ним , прижимаясь к бородавкам этого чудовища, не говоря о том, что ты прямо в лавке вступала с ним в половую связь, кто ты после этого? Даже не кокотка, а деревенская шлюшка, продавшая честь за харч, супруга своего горного князька, пролившего кровь за отечество, а? Не дослушав ее объяснения, он вышел и ушел в хлев и скоро принес торбу с сундуком, полным золотыми украшениями и бросил к её ногам.
- Он, сам не ожидая того, случайно утонул и, полагаю, что не успел об этом сообщить тебе, а мать, наверняка, не знала об этом. Боже мой, какой позор, какое постыдное унизительное положение, прямо скажем, бесчестье, « К добру и злу постыдно добродушны», говорил молодой Лермонтов, наверняка, по такому случаю,- и, взяв сертук, вышел из дома и направился к дороге, ведущей высоко в горы, чтобы жить анахоретом. Но Татьяне не хотелось отпускать его, он теперь был для нее всем, и упускать свое счастье она была не намерена и бегом пустилась за Рашидом, упав в ноги.
- Мало ли что он по дурости от зависти наговорил тебе, небылицы, это ложь, вымысел, ведь не было ничего, поверь мне, я не смогла бы опуститься до такой низости,так позориться. Молю тебя, не бросай меня, давай создадим семью, я рожу тебе детей, и счастливо заживем, а если ты уйдешь, я брошусь в пропасть, - рыдая, говорила она, не отпуская его ноги. Конечно, она здесь в глуши зачахнет, может быть, в самом деле, лавочник сдуру сбрехнул, чтобы досадить ей, иначе пошла бы молва нехорошая, люди все знали бы и злоехидными насмешками извели бы ее.
- Вставай, Таня, пойдем домой, ты говорила очень восторженно, по-державински, «Льете... сладкие в сердце восторги».
Родионов с помощью своей супруги Агнии Семеновной встретился с золотопромышленником Королевым Иваном Ильичом.
- Иван Ильич,нельзя ли одной даме сделать новые документы и обеспечить безопасный ее выезд за границу, поверьте, она не убийца и не замешана в каких-то уголовно наказуемых делах, просто стала жертвой заговора своей же родной дочери в ее хитросплетении, - сразу начал Родионов. Речь идет о княгине Мерецковой Ольге Семеновне, о вдове князя генерала Мерецкова, которую разыскивает полиция за побег из лечебницы для умалишенных.
-- Хорошо, Павел Петрович, я скоро уезжаю в Париж, полагаю, что она согласится в качестве личного секретаря выехать со мной по делам и там остаться. Надеюсь, ей есть на что жить, снимать квартиру, нанимать служанок, если нет, то мы готовы ради боевого генерала помочь ей в материальном отношении, - закуривая свою трубку искусной ручной работы, напоминающую мефистофельские черты: нос, подбородок и глаза, произнес Королев.
- Занятная трубочка, - заметил Родионов,- она была богатой дамой, но княжна малость опустошила ее тайники, но она сможет за границей жить безбедно. Марат, оставив графиню в своем доме, срочно выехал в город и, встретившись с Родионовым, остался доволен его рассказом о встрече с Ковалевым и обрадовался решению золотопромышленника вывести Ольгу Семеновну из России, снабдив ее новыми документами, и вряд ли она сюда ещё вернется.
- Собирайся, Ольга поедем в замок, тебе следует написать мне доверенность на управление твоим имуществом, пока ты будешь отсутствовать, один экземпляр оставишь приказчику, чтоб он во всем был подотчетен мне, и будешь жить за границей, пока эта сумятица не кончится, а обеспечивать деньгами тебя буду я, от доходов твоего хозяйства. Золотопромышленник Королев согласен снабдить тебя новыми документами и вывести в Париж, о своем местопребывании потом известишь меня, иного выхода нет, - произнес Марат, помогая ей садиться в карету.
- А ты, мой возлюбленный, приедешь ко мне? - плача, с мольбой спрашивала княгиня. Марат жалел эту умную красивую женщину и не хотел омрачать ее надежды, опечалить и поэтому вынужден был лукавить. Он был уверен, что она найдет свое счастье, может быть, еще вернется в свой роскошный замок и снова станет управлять своим хозяйством, пусть это выглядит, как утопия, но все будет уже без Марата.
Поручик Стоянов уже неделю объезжал свои земельные угодья и мучительно думал, уехала ли Светлана. Она вовсе не собиралась покидать своего возлюбленного и надоедала приказчику, когда он появлялся в поместье, скоро ли барин появится, не случилось ли с ним что-то плохое, или, может быть, захворал. Она, конечно, откроется ему, только бы он поскорее вернулся. Стоянов, уставший и грязный от весенней распутицы, возвращался домой, когда день начинал вечереть. Он, сразу поднявшись на второй этаж, направился в свой кабинет, чтобы переодеться. Марат уже увез Ольгу Семеновну в Бадамлы к Ларисе, чтобы после встречи с ее приказчиком, дать ей часть денег и драгоценностей, которые по праву принадлежат ей. В пути следования она попросила заехать к ее подруге графине Быстровой, чтобы забрать свои сбережения, раз она отправляется за границу. В особняке поручика Стоянова остались две служанки, кухарка и Светлана, которую он еще не видел, а остальные гости уже разъехались кто куда. Он, взяв чистое белье и бритвенный прибор, спустился в ванную комнату, где всегда в последнее время была теплая вода. Кухарка поспешно начала готовить ужин, а другая служанка сообщила Светлане, что барин только что приехали и пошли мыться. Он даже ко мне не зашел, наверное, на меня сильно осерчал,- огорченно подумала Светлана. Олег вернулся в свой кабинет, выбросил в корзину - плетенку тюбики с засохшей краской для рисования и открыл мольберт, поместив на нем холст с еще не законченной картиной. Налил из графина в позолоченную чашу коньяка и не спеша выпил. В дверь постучали, и зашла Светлана, измученная тоской, по ее печальному виду видно было, что она предалась томному унынию. - Ты пропал на неделю, а теперь появился, наконец-то, и даже не соизволил зайти ко мне, как это понять, Олег? - сказала с укором Светлана, готовая разрыдаться. Он, не отрываясь от мольберта, негромко произнес:
- У меня больше нет убедительных слов, Светлана, может, тебя тронут пушкинские мольбы, «Она отвергла заклинания, мольбы, тоску души моей», надеюсь этого достаточно, Светлана, а? или «Скажи, какие заклинанья имеют над тобою власть?», вот так же страдал великий русский Поэт. Я тебе все предложил, свою любовь, быть моей супругой и создать семью, теперь не знаю, чего ты еще хочешь, причина, очевидно, в том, что я не люб тебе, чего тут нам лукавить.
- Ты не прав, Олег, моя «Душа унынием объята», как говорил Некрасов, а ты порезался, когда брился, и одеколон у тебя «Кельнская вода», этим одеколоном пользовался князь Мерецков, - целуя его в щеку, шепотом сказал Светлана.
- А от тебя пахнет духами дикого жасмина, этот запах я очень люблю, я в каждую минуту думал о тебе, свет мой, очарование мое,- и своими губами жадно обхватил ее сочные губы. Тут уже он остановиться ни мог, похоть начала зажигать его кровь, и половое влечение, страсть, молнией прокатились по всему телу, она сама сняла платье вместе с нижним бельем, оставаясь в одних трусиках. Олег, подняв ее хрупкое девичье тело, положил на диван, целуя ее в губы, шею и маленькие стоячие груди, запуская руку под ее трусики начал пальцами гладить ее усладу, возбуждая.
- Олег, только молю тебя, не делай мне больно, я еще девственница и не опытна в половых отношениях, вот почему я так боялась этого момента, - жалобно произнесла Светлана. Он, чтобы не делать ей больно, чуть вошел в нее, услышав ее болезненное вздох, потихоньку вошел до конца.
- Всё хорошо это болезненное первоначальное ощущение, молю тебя, не останавливайся, мне тоже очень хорошо, шептала она. Вот теперь «Взор ее томной отрадой сияет», как говорил Гнедич,- смотря на свою возлюбленную, подумал Олег. Еще один супружеский союз состоялся, крепко связанный «узами Гименея». Княгиня Мерецкова Ольга Семеновна, завершив все свои дела, с унылым настроением покидала Россию и, пожалуй, не было никаких предпосылок, указывающих на ее скорейшее возвращение. Ее ждала неизвестность, но владение несметным богатством и знание иностранных языков должны были обеспечить ей вполне сносное сосуществование. Все в окружении ее настроение, душевное состояние понимали, и все же ее отъезд был самым безопасным выходом в ее необычном положении, чем всю жизнь провести в лечебнице для душевнобольных, и это был правильный выбор одного единственно возможного решения. Она в дальнейшем смешается с парижской аристократией, обществом родовитых людей, когда-то покинувших Россию по различным мотивам, пополнит их ряды и совсем скоро забудет все свои невзгоды. По настоянию графини, Марат был вынужден уехать с ней в город и жить там, пока весенняя распутица и нанятые мастера закончат работы по облагораживанию дома Марата, заодно поменяют часть мебели на мебель с интарсией и с элементами инталии, а потом они вернутся в село Бадамлы. Мать графини после последней ссоры с Мариной и увольнения служанки, постоянно жила в загородном доме, и в особняк возвращаться не собиралась. Марат уже однажды собирался обвенчаться с княгиней Мерецковой, помнил их желания, как были опечалены, поэтому он не стал напоминать Марине об этом и в венчании для себя находил какое-то колдовство или ворожбу, боялся, что опять случится непредвиденное, которое омрачит само венчание. Они, вдвоем живя в особняке, наслаждались друг другом, предаваясь безудержному разгулу страстей.
В спальной кавказского князька, на стене, на ковре висели образцы огнестрельного и холодного оружия, среди которых красовался карабин, приклад и ствол которого, были выполнены вручную и с инкрустацией с изображением птиц и кавказского тура из драгоценных камней.
- Таня, твой князек увлекался охотой и с кем он обычно ходил на охоту? - спросил Рашид, выйдя с карабином на крыльцо. Она оставила работу на огороде.
- Они на охоту ходили вместе Сережей Меркуловым, который после его гибели уехал куда-то в Россию. Я сейчас тебе патронташ вынесу и там разные приспособления для чистки и смазки. Этот карабин он очень оберегал, говорил, мол, отец подарил. Прошу тебя, Рашид, больше так не говори, теперь ты мой князек, ладно?- садясь с ним радом, попросила Таня.
- Интересно было бы узнать, где они охотились, - разбирая карабин, спросил Рашид, хочется побродить по лесу, а я здешние места вовсе не знаю. Меня еще один вопрос волнует, Таня, конечно, у меня еще остались деньги, но есть и золотые монеты империал, не будешь же за каждую вещицу расплачиваться золотом, это неразумно и опасно. Недавно ты ездила в магазин, там, наверняка, большой рынок, а ты, случайно, не заметила там ювелирный магазей или мастерскую, а? Нам следует часть золота продать или поменять на деньги и сразу купить все необходимое тебе и домой, особенно продуктов, поэтому, как почину колесо, поедем на рынок, а ты подумай, что же нам нужно покупать, - чистя карабин, произнес Рашид.
- Хорошо, любимый мой, ты сделай все, как ты хочешь, а где охотиться и порыбачить, я тебе сама покажу. Только прошу тебя, сундучок с вещицами сам разбери, то, что ты намерен продать, сразу же отложи, а я пока буду готовить обед, - нежно целуя его, сказала Таня. С крыльца дома хорошо была видна та узкая тропинка, которая проходила почти над пропастью, и по ней к их дому, едва управляя массивным телом, шла портниха.
-- Нашла-таки ткань муслин, шелковая, голубого цвета, как вы заказывали, правда, дороговато, да здесь никто не станет заказывать платье из такого материала. Заказывают обычно из парчи, и то в долг, приехал пристав с двумя жандармами, всех опрашивают, говорят, лавка-то открыта, а сам лавочник пропал, главное, ничего не украдено, - все деревенские новости выложила портниха. Значит, они и сюда придут, подумал Рашид, ну и пусть, он же не беглый, у него, благодаря княжне Вере, пашпорт имеется, и, в крайнем случае, станет ссылаться на свое знакомство с княжной Мерецковой, и тому доказательство подаренный ему оберег с ее инициалами, украшенными живописным орнаментом. Ему беспокоиться не следует, да, он в лавке был, но лавочника не видел и вынужден был вернуться домой. Он, оставив женщин, ушел в хлев, мешочек с золотыми монетами положил в складку войлочной подкладки старого хомута, на всякий случай, ведь он оставил на прилавке у лавочника такую же монетку, явную улику. - Таня, я выкройку сделаю, а ты завтра заходи для примерки, и на месте поправим, если, что-то не так, - сказала портниха и стала прощаться. Таня вынесла хрустальный графин с коньяком и рюмки на крыльцо и сама налила Рашиду и себе.
-- Вишь, как солнце жарит, может, на веранду пойдешь, если тебе жарко, - ласково прошептала его пеночка, вытирая выступившую испарину на его лице.
-- Нет, пеночка моя, весеннее солнце очень полезно, да тут и ветерком обдувает, лаская израненное мое тело и душу, а ты и без солнца, «Как роза румяна, а бела, как сметана», повторил бы великий русский Поэт, - так же тихо, но грустно произнес он, выпив рюмку коньяка.
-- Боже мой, Рашид, откуда так много знаешь, я бы очень хотела, что ты рассказал о себе, ты очень умный, образован, а я деревенская незнайка и, наверное, тебе со мной не интересно, да? - положа голову на его худое плечо, спросила Таня.
- Ладно, Таня, как-нибудь расскажу все о себе, думаю, что мой рассказ, как драма, тяжелое событие, которое обрекло меня на небывалые физические и нравственные страдания, очень опечалит тебя, вызовет у тебя ко мне жалость, сострадание, а мне нужна твоя любовь, твое сладкое пение, которое услаждает мой слух. Я пойду в хлев чинить телегу, вроде там есть и клинья металлические для колес, да стойка дала крен, нужно выпрямить, как только весенние дожди пройдут, надо будет тростником перекрыть крышу, а крыша дома из черепицы, надежная и стойкая. Через день Рашид и Таня по извилистой горной дорогой ехали в крупное селение Даликенд, которое не было похоже на другие села, тут кипела работа ремесленников, мастеров кузнечного дела, которые трудились в своих небольших мастерских. Не смотря на раною весну, торговцы торговали излишками прошлогодней продукции, здесь можно было покупать и продавать почти все. Торговые ряды, огромный майдан,всё было заполнено людьми и животными, а специально назначенные глашатаи постоянно кричали, призывали покупателей, не жалея хвалебных слов о своем товаре. Магазины с готовой одеждой, разной тканью и ювелирными изделиями почти пустовали, и Рашид, оставив Таню сидеть на повозке, поспешил избавиться от золотых монет империал. Он положил несколько массивныех золотых ложек, тяжелые золотые подсвечники на прилавок перед пожилым ювелиром, который часто подкашливал, закрывая рот платком. Ювелир, надев монокль и вооружившись лупой, внимательно осматривал золотые изделия, выложенные Рашидом.
-- Да это же настоящий антиквариат, - воскликнул ювелир,- пятнадцатый век, все изделия имеют личное клеймо мастера и все они сделаны в Персии, а вы уверены, молодой человек, что хотите их продать? - недоверчиво спросил он.
- Да, нужны деньги, - неуверенно, коротко ответил Рашид. Появился молодой человек, и ювелир, повернувшись к нему, громко произнес: Сынок, ты посмотри, какое редкое и уникальное изделие предлагает нам этот молодой человек, даже не зная настоящую цену этих изделий, пять ложек и пять подсвечников, и сколько же вы хотите за них? - подкашливая, спросил ювелир.
- Я не знаток, как вы, полагаю, что вы поступите честно и справедливо, и в следующий раз остальные изделия принесу тоже вам,- начал было блефовать Рашид.
- Да дело в том, что я сам не знаю настоящую цену, молодой человек, этих изделий, этого шедевра, конечно, для истории они бесценны и неповторимы, если вы даете слово, что и остальные предметы принесете тоже мне, тогда я вынужден за них щедро заплатить,- и он подошел к большому сейфу. Набрав комбинацию, ювелир открыл сейф и достал оттуда пять банкнот по пять тысяч рублей каждая, которые являлись основным видом наличных денег, и протянул их Рашиду.
- На эти деньги весь наш майдан можно купить, молодой человек,- с улыбкой заметил ювелир.
- А нельзя ли две банкноты разменять на мелкие купюры, для удобства, - спросил Рашид. - Понимаю, сейчас сделаем,- и он снова подошел к сейфу, взяв две готовые упаковки, протянул их Рашиду. Он, довольный, вернулся к Татьяне, которая сидела на повозке и обреченно ждала его,а тревога, вселившись в нее, угнетала ее сознание и душу, поэтому она нервничала, вернется он или нет и, увидев его, успокоилась.
-- У тебя такой вид, будто не надеялась меня больше увидеть, да, Таня? - спросил Рашид, садясь рядом с ней. Мне даже не пришлось продавать золотые монеты, ложки и подсвечники оказались антиквариатом, аж пятнадцатый век, и ювелир довольно-таки порядочный человек, щедро заплатил за них. Давай отъедем в сторону, и я покажу тебя эти банкноты, а то, если увидят, нам точно не жить, могут грабанут и убить. А потом оставим повозку у майданщика, чтобы не увели, а сами купим все необходимое и тронемся обратно домой до вечерних сумерек, - вытаскивая все банкноты, сказал он.
- Ты их заверни в головной платок и положи ниже груди, чтобы не заметно было, они принадлежат тебе, и ты будешь спокойна, что я с деньгами не сбегу, а этими мелкими купюрами ты будешь рассчитываться, за вещи, которые мы будем покупать, - наставлял Таню Рашид.
- Меня это не устаивает,- переливчатым голосом произнесла «пеночка», ты хозяин, и все будешь решать ты,- и молча слезла с повозки, недовольно посмотрев на Рашида. Работник майдана принял их повозку под охрану, и Рашид, щедро заплатив, просил работника напоить лошадь и дать ей сенца. Они проходили по торговым рядам, покупали разную домашнюю утварь, продукты, и Рашид все складывал в наплечный военный вещмешок, который он подобрал в сарайчике. Проходя мимо ювелирного магазина, он не сдержался и предложил Татьяне зайти в магазин и выбрать себе что-нибудь из украшений. Ювелир встретил его, как старого знакомого, и вежливо спросил, что они хотели бы купить, на что Рашид ответил, мол, выбор за дамой. Таня не сводила глаз с алмазных подвесок на золотой цепочке, где красовался кулон с драгоценным камнем камея с орнаментом. Рашид попросил ювелира показать подвеску и при этом пошутил, он ее купит, если хватит денег, в ответ услышал смех ювелира. Рашид долго не мог расстегнуть фермуар подвески, и ювелир вынужден был показать ему, как это делается. Он надел на шею подвеску, и Татьяна, стоя перед зеркалом, долго любовалась красотой и изяществом подвески.
-- Мы снимать не будем, носи, пожалуйста, «пеночка» моя, - сказал Рашид и, расплатившись с ювелиром, взял пустой футляр. Они вышли из ювелирного магазина и пошли вдоль торговых рядов. Вдруг позади они услышали громкий оклик «Рашид!», голос был мужской и показался Рашиду знакомым, он обернулся и пошел в обратном направлении, откуда раздался призыв, и, к своему удивлению, увидел Джамала и служанку княжны Веры Елену.
- Жив и здоров, чертяка, - обнимая Рашида своими ручищами, радостно воскликнул Джамал, вот так встреча, очень рад видеть тебя, надеюсь, мою супругу Лену еще помнишь?
- Все помню, Джамал, а эта моя супруга Татьяна, познакомьтесь, пожалуйста, - как-то робко произнес Рашид.
- Тут недалече есть хороший духан, давайте пообедаем и спокойно поговорим, - предложил Джамал. Духанщик, весь седой, пожилой мужчина, прихрамывая на правую ногу, перекинув белое полотенце через левую руку, вежливо пригласил их за дальний стол у окна, который был уже сервирован.
- Сам наместник генерал Орлов решил быть попечителем твоего сына Азада, так что за его судьбу можно не волноваться,- неуверенно начал Рашид.
- У нас в доме для тебя есть письмо от княжны и какая-то шкатулка, обернутая казенной бумагой, завязана бечевкой и скреплена сургучом, поэтому тебе следует взять письмо и шкатулку у нас, - наливая в хрустальные рюмки коньяк, скороговоркой выложил Джамал. Пристройку к дому завершили, прямо-таки хоромы, и четыре комнаты и гостиная с чудной мебелью ожидают твое появление. Да, брат, нынче и дичи много, приезжай, поохотимся. Двустволка, подаренная тебе княжной, висит на стене, тоже тебя дожидается.
- Я дорогу к вашему селу совершенно забыл, Джамал, да и мне теперь есть, где и с кем жить. Наконец-то я нашел свой шесток, предлагаю поехать к нам в гости, ты увидишь, где мы живем, а потом привезешь письмо и шкатулку, и заодно поохотимся. Таня будет нашим проводником, она хорошо знает эти места, вижу, Лена не против, а, Лена? - сказал Рашид и опустошил свою рюмку.
- Как хозяин решит, - пожимая плечами, коротко отрезала Лена. Две повозки, переждав солнцепёк, по той же извилистый дороге двинулись в сторону гор.
-- Скоро будет развилка, разветвление дорог, прямая дорога, очевидно, ведет к вам, а другая, выше, к нашему селу, оказывается, мы живем поблизости и почти соседи, - слезая с повозки, произнес Джамал и пошел рядом с Рашидом.
-- У вас неплохой дом, только вот хлев прохудился, крышу пора починить, - деловито заметил Джамал, распрягая лошадь. Таня, подозвала в сторону Рашида.
- Есть молодой баранчик, я сейчас позову соседа старика Алима, и он зарежет баранчика на мясо, освежует, и будем все пировать, ты согласен?
- Спасибо тебе, Танечка, ведь они спасли мне жизнь, вытащив из геенны огненной, где я начал уже тлеть. Потом я тебе все по порядку расскажу и ничего не стану таить, ведь ты моя супруга, моя возлюбленная, и никаких секретов от тебя не держу, поверь мне, - печально произнес он. Таня видела, как он прослезился, и стала успокоить его, ей было ясно одно, что этот молодой человек, в которого она влюбилась, по воле судьбы встретила его, когда-то перенес душевную тяжелейшую травму, и до сих пор она отчетливо замечает следы этого чудовищного излома. Старик Алим, сосед Тани, быстро разделался с баранчиком, а Рашид под ореховым деревом разжег дрова в мангале и соорудил очаг, чтобы сварить бозбаш. Он принес коньяк и вино из погреба и, пока готовилась еда, посадив насильно соседа за стол, налил всем по полной чаше коньяка, тихо произнес, обращаясь к Джамалу и Лене:
- Я у вас в вечном долгу, жизнью, которую вы мне спасли, обязан вам, низкий поклон,- и наклонил голову. Лена зарыдала, а Джамал, улыбнувшись, заметил:
- Живи ты ради Бога, Рашид, и пора об этом забыть,- и выпил налитый в чашу коньяк залпом. Таня видела, как он тоже огорчился, вспомнив что-то неприятное и обняв Лену, пытаясь успокоить ее. Поспел и кебав, обданный брызгами белого вина стариком Алимом, уже в казане дымился ароматный бозбаш, сдобренный приправами, но эту встречу омрачало настроение Рашида, его память, как кладовая души, вернув картину тех кровавых событий, снова прошлась по его душе, по рассудку, всполошив сознание, вернула неприятные воспоминания, и, чтобы не расплакаться при всех, он, извинившись, вышел из-за стола и зашел в дом, упав на диван, горько заплакал. Никто не мог знать причину этой внезапно нахлынувшей печали, то ли расставание с княжной Верой, то ли скорбь по зверски безвинно убиенным отцу и брату. Татьяна была потрясена, увидев Рашида плачущим. Жалость и сочувствие, охватившие ее, заставили обнять его, чтобы утешить,она не удержалась и тоже расплакалась. Джамал и Лена понимали, что их встреча всколыхнула все пережитые им невзгоды, пусть поплачет, легче станет и, пожалуй, то, что он пережил, никогда не забудется, и он с сожалением посмотрел на Лену и тихо произнес: «Время врачует раны», говорил мудрый Августин, будем, надеяться. Рашид, успокоившись и умыв лицо, вернулся к столу, где все выпивали, кроме Лены.
- Ей нельзя, - предугадав его вопрос, заметил Джамал, поглаживая ей животик,- мы ждем ребенка. День начинал вечереть, и все согласились с Татьяной, что пиршество следует перенести в гостиную и при свечах продолжать праздновать встречу. Алим, по настоянию Татьяны, взяв голову и потроха баранчика, направился к своему дому, стоявшему на утесе, где он жил один. Утром, спозаранку, когда за горами появлялись первые ярко-красные лучи утренней зорьки и, сидящий на вершине орехового дерева, соловей, сочиняя свои чудные трели, услаждал слух, повозка, где сидели Джамал и Елена, тронулась с места, держа путь высоко в горы, домой. Джамал обещал Рашиду, что вернется через два дня, и они несколько дней проведут на охоте, где они когда-то охотились и жили в шалаше. Джамал не стал говорить Рашиду, что княжна Вера и ему написала отдельное письмо и просила беречь его,со старым конюхом отправила своего любимого жеребца, будучи уверенной, что Рашид вернется к ним, и просила передать ему все, что она присылает, а сама срочно уезжает в отцовское именье под С.Петербургом. Он, порой, удивлялся козням и коварным умыслам фатума, который безжалостно изменял судьбы людей, делая одних счастливыми, других несчастными, это была диалектика - борьба противоположностей, и, по определению Канта, человеческий разум неминуемо запутывается в противоречиях. Да, что-то меня потянуло философствовать, это просто жизнь, и мы должны быть готовыми к ее капризам, козням и приспосабливаться. Княжна Вера продолжала безумно любить своего наперсника, даже забеременела от него, не успев сказать ему об этом, знай, что она беременна, Рашид вряд ли сбежал бы и оставил ее одну в Елизаветполе. Как бы там ни было, это известие, что княжна от него ждет ребенка, сильно заденет его, да еще неизвестно, о чем она ему написала, ведь была же уверена, что он непеременно вернется на свой шесток, к тем людям, кому он обязан жизнью.
Марата, после первой попытки обвенчаться, когда он потерпел неудачу, будто подменили,он стал суеверным и основательно поверил в существование и таинство ворожбы и всячески отказывался идти в церковь венчаться.
-- Тысячи людей живут вместе без всякого обряда венчания, и живут счастливо, - доказывал он графине, а вот дети, другое дело, они должны быть крещенными в соответствии с вероисповеданием матери, и это не принуждает тебя к вероотступничеству, тем более, измене своей вере. Марина вязала и слушала его и не могла понять, почему он боится венчаться, из-за своего вероисповедания, что ли? Но ведь всем известно, что существует множество смешанных браков, и первенствующее значение во всех случаях имеют чувства и любовь, а не какое-нибудь обывательское, невежественное мнение какого-то пустограя.
-- Ты, Маратик, что-то замолчал и вдруг перестал резонерствовать, а?- смеясь, спросила Марина. Он подошел к столу с фруктами, где стоял хрустальный графин с коньяком, налил полный фужер, выпив, мрачно ответил: «Я стал задумчив и уныл», как говорил Языков,- и лег на диван. Графиня смеялась долго, продолжая вязание.
Поручик Стоянов пока не смог насладиться обворожительной красотой Светланы, ее молодым белоснежным телом, его восхищало ее мужелюбие, он был не в силах унятьо владевшее им вожделение, и продолжал услаждать свою возлюбленную. День начинал вечереть и, не смотря на уговоры, все-таки, по настоянию Светланы, Олег вынужден был поехать с ней в город.
-- Света, вряд ли в церкви в данный момент кто-то есть, - попытался ее убедить Стоянов. - Ну и что, церковь не должна пустовать, там все равно кто-то есть, тогда просто узнаем, когда совершают обряд венчания и уедем, - стояла на своем требовании она. В церкви их встретил титарь, худощавый,с клинообразной бородой, и скрипучим голосом спросил, какое дело, мол, привело молодых людей в божий дом в такой неурочный час. Стоянов спросил, когда и кем совершается обряд венчания, на что старый титарь ответил:
- Да в каждый божий день, сын мой, лучше после полудня, в зависимости от желающих, и всех благословляет наш иерей. Они вышли из церкви, направились к экипажу.
-- Я же говорил тебе, что в это время в церкви никого не бывает,- раздраженно сказал Стоянов.- Я больше в церковь не поеду, Олег, считай, что мы, побыв в церкви, вступили в брак и прошли обряд бракосочетания, а торжественная часть не так-то уж важна, - покорно произнесла Светлана.
- Перефразируя пушкинские слова, я был бы счастлив, и мне очень хотелось бы, чтоб супружество не стало нам мукой, - садясь в экипаж, задумчиво заметил Стоянов.
Через два дня, на коне, которого подарила княжна Вера, приехал Джамал и привел,привязанного к седлу, жеребца княжны и, слезая с коня, он их привязал к ореховому дерево, а сам подошел к дому.
- Этого жеребца пригнал недавно конюх Веры, вот тебе письмо и шкатулка, о чем я тебе говорил тот раз, да, чуть не забыл, я привез и ружье, которое подарила тебе она, с которым мы охотились, - нервно произнес он, а сам присел у крыльца, чтобы не мешать ему. Татьяна принесла Джамалу холодный айран, а сама, как обреченная, смотрела, как Рашид вскрывает письмо.
« Я уверена, что ты вернешься в места своего спасения, Рашид, поэтому знаю, что ты мое письмо получишь. Очень сожалею, что не успела сообщить тебе о своей беременности, хотела покончить с жизнью, как твоя возлюбленная Нина, но не смогла, ведь какой грех стать убийцей будущего безвинного нашего дитя. Я тебя прощаю, тебе нелегко было справиться с изломом души, во всем этом только моя вина, но у меня есть оправдание - я тебя безумно любила и люблю. Я молю небеса, Бога, его божественные силы, чтобы у нас родился мальчик, чтобы он был продолжением твоим, чтобы сама Менс вложила в него умственное начало, как у тебя, и всегда был полон его кладезь, я назову его в честь своего безвинно убиенного отца. Я отпускаю тебя и дарю тебе свободу, как у Баратынского, «Свободу дайте мне, - найду счастье сам!», надеюсь, у тебя все получится, и приведу пушкинские строки, хочу, чтобы ты помнил: «Но счастья нет моей душе». Может быть, когда-то наши души встретятся на острове блаженных, береги моего Буцефала, я знаю, что, когда ты сбежал в Елизаветполе, был совершенно без денег, прими мой последний подарок, шкатулку с бриллиантами, мой возлюбленный, сделавший меня самой несчастной женщиной на свете, но я это заслужила. Желание мстить, злоба, рожденная в глубине души, и любовь к тебе ослепили меня, превратив в Ехидну, теперь она повержена, я даже готова принять мучительную участь Данаид, а ты живи и будь счастлив.
Княжна Мерецкова».
Рашиду хотелось разрыдаться, но присутствие Джамала сдерживало его. Он письмо отдал Татьяне, чтобы она прочла, но она отказывалась, но, по его настоянию, вынуждена была взять письмо и уходить в дом. Рашид вынес бутылку с коньяком и два фужера, сел на крыльцо рядом с Джамалом, наполнив фужеры, молча выпили. В гостиной громко рыдала Татьяна, Рашид хотел пойти ее утешить, но Джамал его остановил: Пусть поплачет, - грустно произнес он и пошел расседлать лошадей. Он зашел в гостиную, где Таня лежала на диване, уткнувшись лицом в подушку. По воле фатума, он еще одну девушку сделал несчастной, и за все это придется держать ответ перед своей совестью, теперь внутреннее сознание своей вины, своих поступков, упреки совести не дадут ему спокойно жить и быть счастливым, это уж точно, как у Гончарова: «Жгучие упреки совести язвили его, как иглы».
-- И я хороша, как похотливая кокотка, бросилась в твои объятия, почему все сразу не рассказал? - плача, спрашивала Таня.
- Я же ведь не знал, что она беременна, если бы даже знал, это ничего не изменило бы, причина в том, что я к ней охладел и ни о чем не жалею и прошу тебя, прекрати плакать, все равно ничего не изменить. Здесь мой шесток, и я буду жить с тобой, и я не намерен совеститься, когда по ее вине убили моего отца, брата, сожгли дом и изувечили меня самого, этому прощения быть не может, другое дело, если ты меня отвергаешь, значит, не все поняла, в таком случае, я здесь остаться не смогу, - жестко проговорил Рашид. Он карабин повесил обратно на свое место на стене, взял свой сертук, выложил все банкноты и свои золотые монеты на тумбочку, взяв только шкатулку, покинул гостиную. Она тоже вышла из дома и направилась в сторону той узкой тропинки, которая проходила над пропастью. Рашид сразу же понял ее намерение и, бегом догнав ее, схватил, заключив в свои объятия. Джамал, который поил коней, с удивлением смотрел, что же происходит.
-- Не глупи, Таня, мы уже супруги, все то, что было, осталось в прошлом, забудется, и обратной дороги нет, нельзя так легкомысленно пренебрегать определенной судьбою, своей долей. Наконец-то все успокоились, Рашид стал топить очаг и подвесил казан с остатками полувареного мяса барашка, Таня вынесла несколько кусков вяленого мяса, хлеб и направилась в погреб за вином. Рашид уже боялся оставлять ее одну и пошел за ней.
-- Таня, заклинаю и молю тебя, во имя всего святого, если меня любишь, все дурное выбрось из головы и дай слово мне, что ничего плохого с собой не сделаешь, иначе я просто с ума сойду, и так, я жду, - обняв ее, тревожно сказал Рашид. Она сливала в маленький бочонок коньяк, все еще продолжая плакать. Он взял полный бочонок и вместе с ней вышел из погреба.
-- Твое молчание, унылое настроение, вынуждает меня уходить, главное, ухожу-то я с обидой, ведь ничего плохого в отношении тебя я не сделал. Я мог бы ничего тебе не рассказывать, о письме тоже, но я тебя люблю, и утаить от тебя свое прошлое не имел права, если собираюсь с тобой жить. Выбор за тобой, Таня, ты убьешь в себе любовь, пусть даже не ко мне, и вряд ли она вновь посетит твое черствое сердце. Вспомни заповеди Господа, написанные на скрижалях, несчастен тот, кто не испытывает любовь к Богу и ближнему, а ближе тебя у меня никого нет, убьешь себя, Храм правосудия сурово осудит, и не избежать тебе геенну огненную, - багровея от досады, гневно произнес Рашид. Он оставил бочонок на крыльце и зашел вслед за ней в дом. Джамал не вмешивался и принялся кухарничать, собирая на стол. Рашид, надев свой сертук, вышел из дома и подошел к столу, где Джамал наливал в фужеры коньяк из бочонка.
-- Напрасно ты поспешил расседлать коней, скоро и я тронусь в путь, сейчас только задам коням овса,- и ушел. Джамал знал, что их приезд, несомненно, повлиял на отношение Рашида к Татьяне, и он намерен увезти его к себе в новый дом, построенный по указанию княжны для Рашида, поживет там, и наш лечебный горный воздух быстро приведет его в чувство. У нее просто давно не было мужика,- размышлял Рашид,- и похоть неустанно зажигала, ее кровь, уныние, женская тоска одолели ее, и на ум приходят лермонтовские строки, «Гляжу на прошлое с тоской», а желание совокупляться хоть с кем-то измучило до крайности, и тут окажись я кстати. Ты, Рашид, хоть образован, но по-прежнему остался мужиком неотесанным, и никто меня не любил по-настоящему, как Нина, моя первая и последняя любовь. Все мне лгали, бесстыдно лукавили, и меня стали часто посещать печоринские размышления, который не скрывал, что он к женщинам относиться с презрением, значит, все, что меня окружало, была презренная призрачность? Может быть, я еще не готов любить и сам не достоин любви, а? Тогда получается, что рядом не было женщины, которая смогла бы внушить мне такое чувство, ибо оно основано не только на инстинкте, но и на взаимной симпатии, привязанности и чувстве близости? Он не спеша подошел к столу, сел рядом с Джамалом и выпил коньяка налитый в фужер и промолвил: Боже мой, какой же я несчастный человек, неудачник. Татьяна вышла из дома и подошла к очагу, сняла казан и начала накладывать мясо в фарфоровые миски.
-- Вы извините меня, Джамал, мне просто нездоровится, а вы ешьте, пожалуйста, сегодня уже поздно собираться на охоту, завтра спозаранку я вам все необходимое соберу, - тихим плачущим голосом молвила Татьяна. Рашиду жалко было оставлять ее одну, и он, смотря на ее подавленное удрученное состояние, все больше старался взглядом проникнуть в ее мысли, в душу, а жалость, сострадание, постепенно вытесняли неприязнь, то чувство презрения, которое недавно владело его разумом. Он больше не хотел прислушиваться к упрекам совести, идущим от сердца, и все-таки, наверняка, любил эту женщину, может быть, выдавая жалость за любовь.
-- Садись к нам Танечка, откушай с нами, - как можно ласковее произнес Рашид, наливая ей в фужер коньяка. Вдруг, неожиданно для всех, она упала к его ногам и душераздирающим , полным печали и скорби голосом, молвила: Не оставляй меня одну, ведь я люблю тебя и жить без тебя не намерена, пожалей меня, ради святых, и не делай еще одну женщину несчастной. Джамал и Рашид настолько растерялись, что оба одновременно схватили ее за руки и, подняв, посадили за стол.
-- Да ты успокойся, Таня, я привел ему коня и письмо и не намерен разлучать его с тобой, поохотимся пару деньков, а потом я уеду в свои пенаты, вот и все, - скоропалительно выложил Джамал.
-- Может, правильно было бы, чтобы они меня сделали несчастным, а? - раздраженно заметил Рашид. Ведь по ее вине убили моих близких и чуть не отправили мою душу в царство тьмы на прием к Сатане, а ведь я предупреждал ее о той опасности, которая нам грозила, но она все воспринимала, как шутовские байки, и в чем тут моя вина, Татьяна, а? Да ты расскажи ей, Джамал, в каком состоянии нашел меня твой сын Азад, и как я умирал? Вишь, она меня не жалеет, хотя была потрясена, увидев мое исполосованное тело, где же твое милосердие, Татьяна, а? Ведь я никакой-нибудь злодей или грешник, чтобы заслужить то, что ее мать со мной сделала. И ты вместо того, чтобы утешить меня, помочь избавиться от душевного излома, оправдываешь их гнусные проделки, - нервно, громко говорил Рашид и трясущимися руками поднял бочонок с коньяком, начал наливать в фужеры.
-- Рашид, давай охоту отложим до другого раза, и, пожалуй, я поеду. Вы всегда желанные гости в моем доме, и не забывай, что для тебя у нас построены хоромы, и вы можете приехать там жить, если, конечно, желаете, - вставил Джамал, не желая слушать их распри, и направился к своему коню. Джамал начал седлать своего коня, вытащил двустволку из бокового кармана седла и прислонил к дереву, положив рядом патронташ.
- Жизнь настолько коротка, что нет времени на разные раздоры, распри, Татьяна, если посчастливилось, и по воле судьбы тебе сел на плечо мотылек счастья, как говорил классик, вспугнёшь его, не вернется он больше, ваша встреча была случайной и, как говорил известный словесник, «Всё на свете случай», живите и будьте счастливы, - садясь на коня, грустно произнес Джамал и ускакал к извилистой дороге, которая вела высоко в горы. Напряжение спало, он остался с ней, ее возлюбленный, Бога посланник , и она его никуда не отпустит. Рашид, взяв за руку Таню, привел ее к жеребцу Веры, который неустанно ударял копытцем об землю.
- Какой красавец, он прямо весь лосниться, Рашид, надо бы в хлеву определить ему место и оградить его от другой лошади, - уже совершенно спокойно сказала Татьяна, помогая ему унести седло в сарайчик. Наборная уздечка и седло были серебристыми и покрыты тонким слоем серебра и на них отчетливо красовались четыре буквы - «К» «М» «В» «П», также драгоценными камнями было инкрустировано ружье, патронташ и, что ни говори, это было уже, как память о княжне Вере Павловне, с чем придется в дальнейшем смириться Татьяне. У каждого своя доля, определенная тем, кто расписывает нашу судьбу, и мы бессильны изменить ее, только глупец тратит свои усилия, чтобы изменить ее, а напрасно. Княжна Вера горько пожалеет о своем злодеянии, той жестокости по отношению к родной матери, и простит ей содеянные преступления, и после рождения сына будет искать встречу с ней. Но, увы, княгиня Ольга Семеновна потеряется в суетливой жизни Парижа. Татьяна родит Рашиду троих детей, и он навсегда останется со своей пеночкой, и ему не суждено будет больше увидеться с княжной Верой и со своим сыном, уже носившим княжеский титул. Вера, так же, как мать, по воле Гименея и Пенатов проживет всю свою жизнь в одиночестве, не познав вкус семейного счастья, живой дух, запах сладкого дыма домашнего очага, она, вернувшись по зову гор к месту погребения своего отца, даже не догадается, что рядом, в нескольких верстах, живет ее возлюбленный Рашид. Графиня Марина родит двух сыновей - великанов своему Атланту и будет жить счастливо. Поручик Стоянов обвенчается со Светланой, соединив свою судьбу браком по церковному обряду, не смотря на ее капризы. Приближался конец девятнадцатого века, в Европе и в России еще громче был слышен звон герценовского «Колокола», и даже после отмены крепостного права крестьянин не получил землю и по-прежнему зависел от феодала и помещика - крепостника. В крупных городах Восточной Европы, в Бакинской губернии, в Тифлисе и в самой России сложилась революционная обстановка, которая потом бесповоротно изменит судьбу моих героев, но они еще не увидят, как революционный вихрь пронесется над Россией, сметая все на своем пути, разрушит монархию, изменив государственный строй, судьбы миллионов людей. Но пока они жили счастливо и в достатке, и я не берусь предсказать, что же ждет их в этой небывалой смуте масс.
Конец. 23.01.2008-10.08.2010г. м.м.Б.
Yes, I'm a son of a bitch - yes, I did it! Ай да я имярек!
Горы зовут. Роман. Из личного лит. архива
© Copyright: Михаил Барами, 2010
Свидетельство о публикации №110101303131
Свидетельство о публикации №110101303131
Рецензии