Отрывак. Метаморфозы украденного шедевра

 Новелла из романа "Поцелуй Персефоны"
 
 «Следователь прокуратуры Антон Зубов внимательно рассматривал прямоугольник на стене. Этот геометрически правильный островок невыцветшей штукатурки остался на том месте, где висела исчезнувшая минувшей ночью картина. Дело было тёмной ночью. Кто-то отключил сигнализацию, вскарабкался по стене, выдавил стекло на втором этаже — и умыкнул шедевр кисти Айвазовского «Корабль на мели» вместе с багетовой рамой.
— А это портрет Петра Зубова! — донёсся до Антона голос экскурсоводши. — Того самого, что стукнул табакеркой по голове императора Павла, а потом душил его шарфом…
Зубову было не очень-то приятно слышать свою фамилию в речевом обороте с обвинительным уклоном. К такому он не привык. Но в этом Екатерининском зале вообще творилась какая-то чертовщина. А тут он ещё в Рериховский заглянул и проторчал, как олух, битых полчаса среди сизовато-фиолетовых и голубовато-беловатых Гималаев, размышляя о том, что всё это изобразил человек, серьёзно верящий в реинкарнацию, трансмутацию и бестелесные перенесения в пространстве. Но не инфернальная, а вполне реальная сила совершила ограбление музея.
 
 Экскурсия продвинулась дальше. Посторонясь от атласного подола Екатерины II и надменно-бесстыжих глаз Дашковой (с холста в багетовом обрамлении она смотрела, как живая), Антон Зубов подошел к портрету своего однофамильца. Пронизывающий взгляд придворного вельможи вошел в следователя, замерцала бриллиантами звезда на камзоле — и Антон решил, что на сегодня хватит.
 
 Спустившись по лестнице, он протянул гардеробщице номерок и, всунув коченеющие руки в рукава плаща, застегнулся на все пуговицы. Направляясь к выходу, он поблагодарил дежурившего на вахте милиционера за содействие следствию — и очутился на улице. Накрапывал дождь и, чтобы не намокнуть, пришлось развернуть зонт. Нырнув в двери первого попавшегося кафе, Антон заказал вина. Это был подвальчик, оформленный в пиратском стиле. Трюм галеона. Бочонки. Пушки. Ядра. Модели бригов и каравелл. (Их изготовил какой-то газетный работник, свихнувшийся на парусном флоте.) Клочок карты с крестиком, где закопан клад, — под стеклом. Скелет, указывающий направление поиска, — в витрине. Гостеприимно раскрытый сундук с пиастрами и драгоценными каменьями — рядышком. Штурвал. Корабельные снасти. Официанточки в тельняшках, с абордажными пистолетами за кушаками и всё такое. Но самое главное, из-за чего зарулил сюда сыщик, это было название трактира — «Корабль на мели». Копия картины великого мариниста украшала небольшую кают-компанию с иллюминаторами вместо окон.

 Зубов сел под картиной, чтобы как следует изучить произведение не по репродукции, а по «списку», сделанному рукой профессионала.
— Вам известен художник, рисовавший эту копию? — спросил Зубов посасывающего трубочку шкипера.
— Кто ж его не знает? Копейкин! Он и карикатуры в газете такие рисует — закачаешься! И афиши, а главное — ню! — хмыкнул директор-затейник.
— Слышали про кражу в картинной галерее?
— Как не слышать? Но это, начальник, туфта, а не Айвазовский — клеёнка, — и, постучав мундштуком по полотну, он позволил убедиться в том, что с изнаночной стороны полотна наличествует накатанная станком мелкая клеточка.
— Ну что! Детектив! — плюхнулась рядом жена Клавдия, поблёскивая глазами княгини Дашковой. — Опять без меня калган не варит? Ну что ты на эту мазню уставился!
Зубов знал, что со своими подругами-биатлонистками, которых он застал однажды за питьём крови молодого волка, она может всё.
 
 В голове его что-то вспыхнуло, словно хворост, зажжённый лучами, исходящими из глаз галерейного цареубийцы. В свете этого пламечка Зубов отчётливо увидел, как подъезжает к зданию галереи микроавтобус, на котором они ездили на охоту. Как выгружаются из него девушки в костюмах экстремалок, в масках, с лассо и привязанной к нему «кошечкой». Как одна из кисок карабкается по стене, выдавливает стекло, проникает в зал, снимает картину с гвоздика — и… Обычно, правда, вырезают и кладут в тубус. Но то — профессионалы. А это — дилетантки, домохозяйки, которым что Айвазовский, что клеёнка! Слово «клеёнка» обожгло. В выходной на даче — что за новенькая клеёночка лежала на столе? А, Зубов? Голубенькая с пенными волнами, с корабликом, завалившимся на бок, рыбарями, шествующими по отмели? Зубов не донёс бокала до губ. Выходит, опять она устроила ему розыгрыш со стопроцентным раскрытием для повышения по службе!
— Ну что — дотумкал? — подмигнула Екатерина Дашкова? Это была никакая не жена, а трактирная шлюха с оголённым плечом, на котором красовалась татуировка: корабль, лежащий на боку, мель, рыбаки, набегающая волна… Чайка сорвалась с плеча и, кинувшись в пучину морскую, выхватила из неё серебристую рыбку. Диджей крутил штурвал и напевал хриплым голосом пиратскую песенку. Зубова потянуло потрогать пиастры в сундуке. Пообщаться со скелетом. Но почему-то руки лезли под тельняшку усевшейся к нему на колени, нахлобучившей ему на голову треугол официантки с перевязанным глазом.

 Пользуясь дедукцией, Зубов узрел на стене капитанскую подзорную трубу и сразу понял: картина — в ней! Всё-таки вырезали… Вот эта официантка в тельнике залезла по вантам и ножом выпластала из рамы, а рамку умыкнули сторожа. Он рванулся. Он сорвал трубу со стены. Он глянул в неё. Увидел корабль на мели у самого горизонта — и, выдавив линзы, хотел вынуть заветный холст, но полотна там не было… Потом скелет, указывающий дорогу к сокровищу, направил Зубова в гальюн. Там он увидел изваянные из уплывающих через таможню бивней родины унитаз и бачок — и вырвал их с корнем…
— Вам, Антон, счёт пришёл за повреждение сантехники и бутафории кафе «Корабль на мели»! — нахмурился районный прокурор Павел Табакеркин. — Чем платить будете? Пиастрами? Зарплату-то который месяц задерживают…»