Стивинсониада

Теперь вечерами, расслабленно вкреслясь
в мечтанья о прошлом, люблю полистать
потертые  книги, чтоб ярче воскресли
все те, с кем по жизни пришлось коротать
последние три этак тысячелетья,
где челядь событий – прислужница снов,
и гонят века, подгоняя их плетью,
навроде бесплотно – туманных слонов.

Ни явь и ни сон. Полуяви явление.
Залистанный томик. Сто футов под килем.
Квартира как парусник. Текст – как моление.
Глухие пророчества Иезекиля.
Страницы засаленные и картинки.
Раз сто уже читанный старенький Стивинсон.
Как будто заезженной напрочь пластинки
с шипением пение. Явь или сон?

Шуршание волн на песок набегающих,
о скалы дробящихся сотней каратов.
Оскал океана, волной осязающего
и борт галиона, и череп пирата,
прибоем на  берег в небрежности брошенного.
И вот сквозь глазницу торопится краб.
И чайка прицелилась в гостя непрошенного,
и мысли крабеют,  меняя масштаб.

И остров спиною аспидохилона
уходит под воду, в пучину нырнув,
и   клык, обнажившись античной колонной,
вонзается , чтобы к истокам вернув,
напомнить- была же, была Атлантида,
гиганты –атланты, сандалии, тоги,
но  рушатся мускулы    кариатиды
под грузом наследья- такие  итоги.