Робинсон Джефферс - Память

Я видел лабораторных животных: собак с перевязанным горлом,
   не оставивших жалостливую привычку
Лизать руку своему дьяволу;  больных обезьян,
   умирающих мышей, -  всех, кого принесли в жертву человеческому любопытству,
Методичности и тщеславию; или в лучшем случае, надежде помочь безнадежным инвалидам жить долго и безнадежно.

 
Я видел, как в поле над каньоном Рио-Пьедрос мои друзья обрезали рога у коров.
(Покупатели сегодня этого требуют. Так много рогатых зверей ранят друг друга в переполненных грузовиках,  везущих их на Голгофу). 
Я наблюдал как два парня,
       отличных наездника, гнали перепуганных коров в клетки, где их зажимали.
Билл Флодден, с длинными ножницами, похожими на те, которыми подрезают деревья,
      крушил рога, и из голов фонтаном хлестала кровь. Эд Стайлс, знаток неприличных историй,  добродушный человек,  стоял рядом и прижигал квасцами фонтаны крови.
Эти крепко сбитые ребята знают жизнь,  они трезво мыслят, редко чувствуют боль за пределами своей кожи; я же, чудак,  брожу и переживаю за каждую поломанную ветку.

Белый известняк горы Пико-Бланко, голубое море.  Серые кусты, люпин да полынь.
Неоткуда взяться жалости, кусты довольны, потому как утром шел дождь.
       Здесь, в святилище, я стараюсь не думать о том,  как миллионы умирают от голода в Китае. Не думаю о русских или немецких лагерях смерти, ни о других местах, которые заставляют землю светиться от жестокости. Не думаю о тираниях, которые делают тиранов подлыми, а жертвы презренными.  Не думаю о возможных войнах, страдании  во всем мире.  Не хочу думать… о том, что в этом мире только ...
     идиот или пьяница поёт весёлые песни.



*  *  *
Memoir