Рим. Осмарак. Побег

Это оказалось не так больно как он думал. Правую с гвоздя он сорвал легко. Рука успела онеметь и запястье почти не чувствовалось. С левой было хуже - молодой вояка промахнулся вбивая гвоздь (у мальчишки дрогнула рука) и кость была если не раздроблена, то уж треснула точно. Но Осу было достаточно одной. Когда он выдал себя за наварха и, получив от него незаметный кивок "спасибо, мол, брат", легким пожатием плеч ответил "не за что", он думал, что все будет сложнее. Но действительно - не за что. В любом случае на кресте шансов больше, чем в клетке, под усиленной охраной, закованным в колодки. А из школы и подавно одна дорога - на арену. И -убивать, убивать, убивать, пока удача не отвернётся... и не столкнет с тем же навархом в поединке, например. Один стражник клевал носом, трое видели десятый предрассветный сон, сорванное с гвоздя запястье сильно кровоточило, действовать надо было быстро. Ос негромко позвал:
- Децим... - имя он уловил из разговора, пока легионеры играли в кости у костра. Удивленный обращением по имени, жилистый невысокий мужичок подошел и так же негромко, чтоб не разбудить товарищей проворчал:
- Че тебе? Висеть скучно?
- Помираю, кажись... - понижая голос и хрипя, отозвался Ос.
- Так тебя затем и повесили. Я тебе че? Волчиц* тебе пожопастее в плакальщицы позвать? - мужик радостно забулькал собственной шутке и собрался было назад к костру, но Ос остановил его шелестящим "деньги...". Легионер развернулся и плюнул в сердцах - Вроде вас по голове не бьют, когда распинают...че ж вы такие одинаково тупые-то?! И ведь каждый раз! Стану я из за твоих грошей подставляться?!
- Не то. Мать у меня в Помпеях. А деньги на побережье зарыты. Поклянешься здоровьем детей, что половину ей отдашь - другая половина твоя.
Детей у легионера, к его радости, не было.
- Ну... помираешь, говоришь? Давай, рассказывай быстрее тогда. Отпуск у меня скоро, съезжу, так и быть. Клянусь здоровьем детей.
- Как дойдешь до рыбацкого поселка, что близ верфей... - Ос закашлялся и сплюнул кровью - ты сюда иди, уже голоса нет, сдохну сейчас...
Поминая Плутона, шлюх, рожающих пиратов, и идиотов, придумавших кресты, Децим влез на подножие, схватившись рукой за перекладину, и воткнул ухо почти в самые губы Оса.
- Ну и где там..
Договорить он не успел. Даже дохрипеть не успел. Только хрустнуть. Одной руки было достаточно. Стараясь не шуметь, Ос спустил тело как можно ниже к земле и только потом разжал руку. То, что минуту назад было Децимом, грузно повалилось в придорожную траву.
Вынимать гвоздь из левой было мучительно, как и сползать на землю, обвивая работающей, но пробитой рукой занозистое дерево. Первым делом он изорвал набедренную повязку и как мог, помогая себе зубами, наложил жгуты. Долго пришлось растирать онемевшие от веревки ноги. Когда ни упасть, ни даже споткнуться уже не грозило, он снял с убитого легионера кинжал и бесшумно зарезал второго стражника.
Третий захрипел и забился. Мальчишка с дрожащими руками проснулся, схватился за меч, закричал... Вырвал прилетевший кинжал и осел, свистя разорванным горлом.
Денег у этих четверых было немного, оружие паршивое. Ос взял тунику поновее, плащ, обувь и только один кинжал. Сунул в мешок остатки легионерского ужина и, со всей скоростью на которую был сейчас способен, зашагал к морю по бездорожью, ориентируясь по занимающемуся багровому рассвету.
Солнце уже сделало видимым горизонт, когда он подошел к берегу. Место было безлюдным и Ос позволил себе короткую передышку. Напившись легионерской поски и слегка перекусив, он снял шипастые сандалии, развязал жгуты и вошел в воду. Умываться не стал, а только промыл раны на запястьях, шипя сквозь зубы. Затем осторожно ощупал левую руку. В глазах потемнело от боли, но результат осмотра его удовлетворил - кости раздроблены не были. Рваная рана, сильный ушиб и, возможно, трещина. Жить можно. Но отлежаться пару дней в каком-нибудь тихом месте все же стоило. 54 аса. За половину этих денег можно договориться с каким-нибудь бедным рыбаком... или не договориться. Осмотрев окрестности и ненадолго задумавшись над направлением, Ос босиком пошел по кромке прибоя. Идти так было неудобно, но следом могли пустить собак.
Контрабандистов он увидел первый. Они его заметить не успели - тремя плавными рывками он ушел в прибрежные кусты и залег, выжидая. Глупость этих людей, замешкавшихся с выгрузкой товара до рассвета была очевидна, как было очевидно и то, что провозятся они ещё долго. Пришлось делать крюк и идти посуху. Это раздражало, до тех пор пока он не заприметил рыбацкую хижину. Настолько бедную, что она ему подходила. Некоторое время Ос высматривал и прислушивался. Утренней семейной суеты было не видно. Женских и детских голосов не слышно. Рыбака тоже заметно не было - или он уже вышел в море или ещё не вернулся. Не скрываясь, но медленно и тихо Осмарак подошел к хижине, прислушался ещё раз и уловил тихий стон. Если рыбак болен, это могло быть и плохо, и хорошо. Хорошо - если не чума. Усталость и раны давали о себе знать все сильнее, день неумолимо начинался и он решил войти. И, войдя, тут же пожалел об этом - на полу, в тяжелом глубоком сне метался и стонал... Тевкр! Как щенку удалось выжить было совершенно непонятно, как и то - что с ним теперь делать. Тихо уйти? Но убежище и отдых нужны немедленно. Разбудить? Ос задумался. Когда его оглушили ударом сзади, его лицо было в крови. В чужой крови. Первое что он сделал когда ступил на сушу - упал в песок. Через некоторое время, уже специально, упал лицом в грязь. Тем кто его пленил, судил и конвоировал опознать его будет сложно, а скорее всего - невозможно. Все кто мог его опознать направлялись сейчас в Капую в колодках. И умрут там, рано или поздно. Все. Кроме Тевкра. Рука потянулась к кинжалу... и остановилась. Четверо за это утро. Ос прикрыл глаза. Когда он открыл их, в них не было ничего, кроме усталости.
- Тевкр!

*Лупа(волчица) - проститутка в Риме. Они же часто нанимались плакальщицами.