Глава с десятки

   





               
                «Ты это здорово придумал,
                Чебурашка. Это я
                Тебе как Гена говорю.»
                Из мультика.








- Как я должен буду представляться там?
- Сухая жопа.
- Почему..? Сухая Жопа?..
- А что? Она у тебя мокрая?
- Тогда по местному регламенту «Ходок».
- Вот и ходи, куда я скажу, Ходок… Слушай сюда… Девчонок отвезешь, куда они скажут в пределах города. Если захотят за город, скажи, что тебе некогда и обещай, что максимум до вокзала или какой-нибудь платформы. Деда из машины выгони вслед за ними, даже если будет упираться. Но, далеко не уезжай. Сделай вид, что уезжаешь; с проворотом даже лучше будет; машину оставь неподалеку, а сам возвращайся к месту высадки. Наилучшим будет, если машину удастся оставить буквально за ближайшим углом. Двигатель выключи. Если девчонки с дедом расстанутся, веди деда.. Я понятно объясняю?
- Да. Если не расстанутся?
- Держишь в поле зрения деда и только его.
- Если появятся кто-нибудь из этих перцев?
- Гони в шею, показывай служебное удостоверение, и гони… Желательно прямо сюда. И представившись при этом Ходоком или задницей, ты произведешь на них одинаковое впечатление.
- Понятно… Деда тоже сюда?
- Да.
- И после этого пока?
- Да.
- Точно?
- А ты как думаешь?
- Мне нужны твердые гарантии…
- Твердые гарантии, уважаемый старший оперуполномоченный, есть не что иное, как самовнушение граничащее с самообманом… Иллюзия. Мираж…
- Я не понял… Могу я считать, что наши взаимные обязательства исчерпаны?
- Конечно, можешь. Я же сказал, на каких условиях… Как говорил один мудрец: «жалок тот, кто нуждается в негодяях»… А мне твои услуги  еще могут понадобиться… Тебе меня не жалко?
- В приказном порядке я работать больше не буду.
- Конечно, кто ж теперь сможет приказать представителю власти?... Это должно быть предложение на любимую тему… Разумеется.
- Рассмотрим…
- Это хорошо… По деду с девчонками вопросы есть?
- Нет.
- Тогда, не задерживаю…    



                Глава 10,5.   

                «Щи».
                Блюдо из двух букв.

                Из кроссворда.
 




    ..- что ты видишь, Анита? – вкрадчивым голосом спросила Елена Сергеевна, сидя в изголовье кресла, и  поглядела на Бурбона, вошедшего в дверь.
- Я вижу женщину, - расслаблено произнесла Анита.
  Она полулежала, держа свою левую руку на запястье Елены Сергеевны.
- Как она выглядит? – спросила Елена Сергеевна, не сводя глаз с Бурбона.
- Это пожилая женщина.. бабушка.
   Бурбон улыбнулся Елене Сергеевне, бесшумно приблизился к ней и склонился, чтобы поцеловать. Она опустила голову, и поцелуй пришелся в бровь.
- Почему некоторые люди не любят ездить заграницу? – произнесла вдруг Анита.
- Из-за незнания языка, возможно, как считаешь? Или из-за чего-то другого? – Из-за непонимания, - Анита зашевелила  губами, будто читая..и вздохнула.
- Из-за непонимания кого кем? – Елена Сергеевна склонилась над девушкой.
- Из-за вашего непонимания их наречия… Это связано скорее всего с тем, что они, будучи носителями языка, редуцируют и проглатывают все звуки, какие только могут. Вам, имеющим мало практики с такой редукцией, сложно все понять.. Почему?.. Почему в это время года вам не спокойно? Что же все-таки вас тревожит?. Пытаюсь угадать.. и не удается... Расскажите о своих мыслях, я о них никому не скажу.
Елена Сергеевна переглянулась с Бурбоном.
- Что ты видишь, Анита? – Бурбон присел на табурет по другую сторону Анитиного кресла и посмотрел на Елену Сергеевну.
- Как так я не позволяла себе грустить? Не помню.. Я же видела это.. Стоит мужчина, который расслабился в конце недели.. у него был день рожденья .. у друзей. Он покупает жетоны, и у него хорошее настроение.. он улыбается.. слегка – так, чтоб это было не видно – ведь это его внутренняя гармония.. и вот тут совсем кстати.. подходит женщина и начинает смотреть на мужчину.. тот пропускает ее к кассе.. женщина приобретает жетон, но не уходит, а продолжает смотреть на мужчину,.. думающего о ..Прекрасной Даме.., которой он никак не может написать письмо.. мужчина заговаривает с женщиной.. и вот.. Да.. она любит стихи.. и мужчина читает стихи любимых поэтов.. сначала ее поэтов, потом своих.. и она улыбается ему, наклоняясь так, чтобы вырез блузки был виднее.. нет, она сама не пишет.. да, у нее дома есть замечательный кофе.. и она совсем не против угоститься джин-тоником и да, можно купить коньяк, только читай стихи.. вон там я живу.. коричневый подвесной потолок кухни в тон кофе.. мужчина просит сливки.. наливает.. думая о другой.. вернее, о двух других.. одну из которых он никогда не видел.. он по прежнему читает стихи, но вдруг неожиданно пьет на брудершафт.. музыка.. они танцуют..
- Что за музыка? – Елена Сергеевна даже оживилась..
- Неизвестно.. неизвестно, что происходит позже.. потом он делает вид, что не замечает ее последнюю фразу «у меня еще никогда не было инженера-строителя».. он уходит.. он опять перепутал все чувства...
- Что ты видишь еще, Анита? – Бурбон смотрит за Елену Сергеевну и взмахом руки останавливает движение в широком зеркале на стене.
- Женщину, - тихо произносит девушка.
- Ту же женщину? – спрашивает Елена Сергеевна, не шевелясь.
- Да..
- Что она делает?
- Сидит на крыльце дома.
- Какого дома?
- Это не ее дом… Хотя выглядит как ее..
- Ты можешь это объяснить? – в голосе Бурбона звучало явное  равнодушие.
- Она очень старая и одновременно молодая… И еще я вижу вас..
- Меня!? – насторожился Бурбон.
- Да..
- Что я делаю? – спросил он.
- Вы ловите рыбу..
- А женщина? Она рядом? Я с ней знаком?
- Не знаю.. У нее нет никакой личной жизни… но даже это и к лучшему.. вероятно. Она живет в мире с самой собой, и ничего не будет ее тревожить… Мне кажется, что ложь она чувствует мозгом… Она больше не будет старой и будет радоваться сиюминутному как вечному…
- Ты видишь что-нибудь еще? – лицо Елены Сергеевны начинает дрожать.
- Мальчика…
- Мальчика?
- Да.. он знаком с женщиной.. и он тоже старый…
- Лена, выводи ее из транса, - неожиданно проговорил  Бурбон.
- Боишься, что она расскажет о ваших проделках, рыбаки рыбацкие, с молодыми старушками? – Елена Сергеевна вынула  платок и начала часто моргать.
- Что, соринка в глаз попала? – Бурбон улыбнулся.
- Ты бревно бы лучше разглядел, - она отвернулась в сторону. – Хотя у вас с этим туговато.
- Не говори чепухи, пожалуйста. Выводи ее…
- Как стало все отчетливо теперь, - произнесла вдруг Анита, и Елена Сергеевна с Бурбоном замерли.
- Нелепой мишурой наполнен дом, - продолжила Анита и опять вздохнула, - несуществующую дверь покинул сказочный грифон…
- Интересно, о чем она? – Бурбон глянул на Елену Сергеевну.
- Погоди.. – та запрокинула  голову, безуспешно пытаясь краешком платка извлечь соринку.
- Нет беспричинных слез и так смешно, - голос Аниты был  спокоен и тих, - о чем-то связно размышлять.. себе досадовать на то, что время не за чем терять… как странно в зазеркалье убегать дорожками и, возвратясь по ним, как страшно больше не мечтать, не выдумать себя с другим… Иду одна, и словно не одна иду… уносит ветер за собою вдаль от губ моих признанье «я люблю».. как сладко мой любимый... как мне жаль…
   Последние слова звучали с какой-то игривой и, казалось бы неуместной, интонацией.
- Я застала ее как-то в Интернет-комнате; она списывала на листик бумаги с монитора стихи…
- Я знаю… Это я их ей подсунул… Они ее вставляют, а заодно и прочищают… Она так быстрее вспоминает…
- Почему ты не хочешь подключить ее родителей?
- После того, что они с ней сделали?.. Ты же прекрасно видела, что она им не нужна… А Борода без ассистентки работать не сможет; ему, как ученому, дорога любимая лаборантка…
- Ага… Бороде дорога и нужна? А ты уверен, что она снова не вывалится в неадекват, после того, как поассистирует?.. По моему, ты со своим Ходоком совсем потерял ощущение реальности… В новостях показали, в происшествиях; обнаружено тело мужчины без документов. Я в нем легко узнала Ходока..
- Лена, это не имеет никакого отношения к твоим служебным обязанностям…
- Не имеет!?.. Он увел пациента за периметр!.. Мальчишку!.. Чем-то его накачал, что тот с оружием стал бросаться на людей, а потом и сам дал дуба при странных обстоятельствах… Скажи, у тебя  действительно все в порядке? Два пациента покидают периметр и погибают…
- Лена, угомонись. Ходок тебе все равно никогда не нравился… К тому же, с умалишенными это случается… Я пригласил милиционера, чтобы во всем этом разобраться… Он посидит, послушает… заодно поучаствует в твоих посиделках… нервишки поправит… Кстати, можешь называть его Ходоком, он не обидится… И по жестче с ним, по жестче…
- Это тот самый, который девушек  привез?
- Да.
- Ты, наверное, посоветовал ему так назваться?
- А что? Не пропадать же кликухе?... Ходок умер, да здравствует Ходок..
- Скажи, чьи стихи ты подсунул Аните?...
- Представляешь? Родственники Бороды звонили, сказали, что дача, которую они каждое лето снимали, сгорела… А Борода очень любит в тех местах поработать… Плодотворно у него там получается… Теперь придется другую дачу искать…
- Не заговаривай мне зубы. Ты слышал вопрос…
- Лена! –  глаза Бурбона округлились. – Лена! Что с тобой?
Он еле сдержал улыбку.
 - Не шевелись. Не моргай. Всё. Все, Лена, выводи ее, выводи…
 - Подожди… Она переписывается с ним.
 - И пусть переписывается… Ты посмотрела переписку?
 - Нет. Она попросила этого не делать.
 - Подумать только, какие мы деликатные…
 - Да уж не чета твоему Ходоку..
 - Да забудь ты про Ходока… Нет его… Все… Выводи уже ее. Я жду тебя в рекреации…
 - Бурбон хочет вселиться в тело Призрака, - произнесла вдруг Анита.
 - Выводи ее, Лена, выводи; а то она тебе сейчас наговорит, - остановившись в дверях, произнес Бурбон.
   Он закрыл за собой дверь и оставил Елену Сергеевну наедине с Анитой.
                Глава № 10, 95.
   Когда Елена Сергеевна вошла в «рекреацию№», Бурбон стоял у окна и глядел на улицу.
 - Двигаешь взглядом пейзаж? – усмехнулась Елена Сергеевна, подходя и вставая рядом.
 - Угу, - не поворачивая головы, буркнул Бурбоон.
 - Скажи пожалуйста, кто этот Призрак, с которым она переписывается?
 - Вот дался тебе этот призрак, Лен?..
 - И все-таки?
 - Это человек…
 - Что за человек? Ты его давно знаешь?
 - Да. Давно… Кстати, именно ему я заказал пьесу…
 - Вот как?... Ты раньше не говорил об этом…
 - Ты раньше об этом не спрашивала…
 - И как давно ты его знаешь?..
 - Очень давно…
 - Скажи, пожалуйста, - в голосе Елены Сергеевны послышалось сомнение, - а я знаю этого человека?
 - Судя по тому, как нерешительно ты об этом спрашиваешь, у тебя есть подозрение, что знаешь? – Бурбон задумчиво поглядел на нее… - Да, ты с ним знакома… Когда-то даже очень хорошо…
   Повисло молчание. Бурбон снова уставился в окно, а Елена Сергеевна какое-то время глядела на него, затем повернулась и направилась к двери. Сделав несколько шагов, она остановилась и, оглянувшись, проговорила:
 - Если ты ведешь с ним какую-то нечестную игру, мы расстанемся.
 - Его посещают мысли о суициде, - продолжая смотреть в окно, произнес Бурбон.
 - С чего ты взял это? – напряженно спросила Елена Сергеевна.
 - Поговори об этом с Анитой; она тебе много интересного расскажет на этот счет… Или почитай о чем они переписываются… он на грани срыва… и во что этот срыв может вылиться никто не знает… Может ты знаешь?
  Бурбон оторвался от пейзажа за окном и спокойно поглядел женщине в глаза:
 - Все еще любишь его?
 - Не знаю… но если узнаю, что ты впутал его в какие-то сомнительные дела, ты меня больше не увидишь…
 - Может быть, мне действительно вселиться в его тело, - усмехнулся Бурбон. – То-то будет потеха… Может быть, появится шанс завоевать тебя окончательно и бесповоротно… Как думаешь?... Заодно и  самоубийства избежим… Ладно… Шутка.
   Бурбон улыбаясь подошел к Елене Сергеевне:
 - Ничем противозаконным и сомнительным я не занимаюсь. Он поможет мне привести в чувство Аниту, а она отвлечет его от негативных мыслей. Вот и все… Что скажете про заняться любовью прямо сейчас? Пока никто не отвлекает…
 - Я занята..
 - Ну полноте, Лен. Что за настроение? Так ли все ваши места сильно заняты?
 - У меня нет настроения…
 - Я тебе его создам. Как кстати поживает шоколадный глазик?
 - Прекрати. Мне сейчас не до шуток.
 - Что вдруг? Шоколадный глазик не заслужил массажик? Очень хочется продоминировать над ним… в костюме домино.
 - Прекрати, пожалуйста, - сдерживая улыбку ответила Елена Сергеевна.
   Она отвернулась от Бурбона и, усмехнувшись, покинула «Рекреацию №».







   



                Глава 11.
                «У нее улыбка коня»
                Из разговоров у магазинов.


   « Что это?
         Сон!?
         Бред?
      Я сплю?..
      Я сплю… Нет», - Тимка смотрел в зеркало, с трудом осознавая, что это – не сон. Глаза, сосредоточенные на отражении, ощущались своими, но ум словно пытался отречься  от этой реальности. Тимка испугался… Он почувствовал всем своим существом, что придет в ужас, если отражение в зеркале начнет синхронно отвечать его движениям. Он боялся двинуть хотя бы веком, чтобы не вызвать вдруг движения в зеркале.
   «Нужно расслабить лицо» - каким-то смутным усилием приказал он себе, и нижняя челюсть отражения отвисла... Под черепом заметалась мысль: «у меня едет крыша…я схожу с ума». Он закрыл глаза и всем телом отвернулся от зеркала... в голове стало еще хуже.
   «Сейчас я открою глаза, и все встанет на свои места… или не встанет?» За мыслью о сумасшествии погналась другая, назойливая и глумливая: «не встанет- не встанет…» Тимка ощутил звон в черепе от их легких и быстрых ударов. Он понял, что через мгновение перестанет понимать вообще чтобы то ни было и словно каким-то внутренним пинком распахнул глаза:
   «Бабушка!..»
   Ядвига Сергеевна сидела на крыльце спиной к открытой двери.
   «Бабушка,..» - подумал Тимка, - «вот – бабушка».
   Радостное успокоение поднялось и наполнило голову.
- Бабушка! – позвал Тимка не своим голосом.
   Ядвига Сергеевна обернулась, грузно опершись рукой о крыльцо и задев свои костыли. Обе клюки лежали рядом, справа от нее.
   «Она никогда их так не кладет» - подумалось почему-то Тимке, - «Но, ведь – это бабушка!?..»
   Ядвига Сергеевна смотрела на него с отталкивающим равнодушием, чего раньше никогда не было.
- Как я выгляжу, бабушка? – Тимка повернул голову к зеркалу; там оставалось все по прежнему. – Как дедушка? На него смотрел Андрей Тимофеевич Свиридов его же глазами, которые упрямо не верили в происходящее.
   Ядвига Сергеевна тяжело поднялась, опираясь на одну клюку, и уставилась на другую. Нагнулась, подняла ее, и снова посмотрев на Тимку тем же взглядом, вздохнула.
- Я не бабушка, - тихо и уверенно произнесла она бабушкиным голосом.
«Бабка спятила!» - мелькнуло в голове у Тимки.
- А кто ты? – с расстановкой спросил он и набычился, как на уроке географии, когда его вызывали к доске.
   Старуха закряхтела, переступила ступенькой выше и остановилась отдохнуть.
- Вам, Андрей Тимофеевич, этого не понять, - в ее голосе послышалась досада.
   Жуткая догадка завертелась, все сильнее раскручиваясь, в Тимкиных мозгах.
- А я – не дедушка. – громко вырвалось у него, - и я ничего не понимаю.
   В глазах Ядвиги Сергеевны мелькнуло удивление. Она открыла рот. Собралась было что-то сказать. И передумала. Двинулась к Тимке. Остановилась перед ним, нависая грузным телом, и с нескрываемой издевкой спросила:
- А кто же ты тогда, старый хрыч?
- Я – твой внук…Тимка, - голос был явно не его, но это ничего не меняло. Он был Тимкой, он это точно знал.
   Ядвига Сергеевна скривила лицо, собираясь не то заплакать, не то засмеяться, посмотрела на свои палки и с какой-то тоскливой обреченностью проговорила:
- Как же ты теперь это докажешь?
   Тимка попятился, соображая, что можно противопоставить этому вопросу, и вдруг заплакал. Бабка с изумлением на него посмотрела и неожиданно сказала такое, отчего слезы  в Тимкиных глазах моментально высохли:
- А я – Оксана Леонидовна и в гробу бы видела такого внука…
   В ее голосе послышалась такая невыносимая жалость к себе, что Тимка с ужасом почувствовал, что верит ей.
- Как же это так, Оксана Леонидовна? – выдохнул он несуразный вопрос, понимая, что его классная знает не больше него, если это вообще его классная.
   Слабость, появившаяся в ногах, заставила поискать глазами, куда бы сесть, но ничего кроме ступенек в поле зрения не было. Тимка, пошатываясь, обошел бабку и опустился на крыльцо. Он слышал, как она, шаркая, развернулась и встала за спиной, тяжело дыша.
- Это ты мне объясни, Свиридов, как это все могло произойти? – раздался ее голос. – Это ведь ты звал меня сюда в гости.
   Тимке показалось, что его классная сейчас зарыдает.
- Это же ты отнял у меня все, - сотрясаясь всем телом и всхлипывая, заговорила старуха.
   Тимка опешил. Он вскочил, повернувшись к грузной фигуре, сотрясаемой рыданиями, и ощутил, что сейчас обругает ее последними словами.
- Что ты несешь, дура! – вырвалось у него, и обида захлестнула все его существо по самую макушку. Он здесь и сейчас в таком виде, вместо того, чтобы услышать хоть слово поддержки, должен выслушивать обвинения в беде, в которой они оба равны. И чтобы не заплакать опять, Тимка, отшатнувшись от туловища с костылями, с наслаждением, перемежая матом чуть ли не каждое слово, понес такое, от чего Ядвига Сергеевна, или кто там она, перестала всхлипывать и вытаращила глаза.
- Свиридов, Свиридов, - задыхаясь от удивления, попыталась прервать она Тимкин монолог, - как ты со мною разговариваешь?
   От этих слов Тимка разозлился еще больше. Перед глазами мелькнул класс с доской и картами на ней, постоянные выволочки классной за не дающийся никак дурацкий предмет, и злость переросла в ярость.
- Ты еще сейчас начни меня отчитывать, старая  карга! – выкрикнул он хриплым дедовым голосом.
- Что ты себе позволяешь, Свиридов? – Оксана Леонидовна с трудом справлялась с желанием ударить очумевшего ученика клюкой по голове и, так и не справившись, резко взмахнула палкой.
   Тимка, отступив и  видя, что находится вне досягаемости костыля, подбоченился и нагло посмотрел в глаза училке…
  .. Как медленно она падала, потеряв равновесие и не достав до его головы совсем немного. Он, не шелохнувшись, следил за ее падением до тех пор, пока грузное тело, кувыркнувшись через голову, не распласталось рядом с ним на земле. Он глядел на это тело, еще недавно бывшее его бабушкой, а теперь классным руководителем, пытавшимся разбить ему череп, и с удивлением понимал, что не испытывает к нему никаких чувств.
   Тимка присел и встретился взглядом со старухой. Она не мигая смотрела сквозь него. Слезы в ее глазах застыли и было видно, как они исчезают, высыхая или впитываясь. С каким-то не свойственным себе спокойствием Тимка глядел в глаза старухи, осознавая, что тело ее двигаться больше не будет. Он выпрямился. В голове что-то звякнуло, как в пустом котелке, и захотелось пить… Но, вроде бы, не воды…
   Оглядевшись, он только сейчас заметил стоявший в стороне «Москвич» физрука.
- Папа, - донесся откуда-то знакомый голос, - папа.
   Тимка обернулся на голос и увидел свою тетку. Она стояла, держась за калитку, и не двигалась с места. Лицо ее было опухшим. Настолько, что это было заметно даже издалека.
- Папа, - повторила она еще раз, и Тимка, наконец-то, сообразил, что она обращается к нему.
   Он молча направился к калитке, заметив, что тетка не может ее открыть, дергая не в ту сторону. Круги вокруг красных заплаканных глаз, побелевшие пальцы на калитке, никак не поддававшейся, весь вид этой женщины говорил о том, что произошло что-то ужасное.
   Тимка подошел, и посмотрев на свою тетку, принимавшую его за отца, понял, что объяснить ей ничего не сможет.
   Он освободил калитку от ее мертвой хватки и услышал срывающийся голос:
- Папа, Тимки больше нет.
- Я знаю, - неожиданно для себя сказал вдруг «папа».
   Он глядел на заплаканное лицо, соображая, что об этой истории может быть известно тетке, и не заметив ничего, кроме удивления, повернулся и пошел обратно к крыльцу.
- Ты знаешь!? – она последовала за ним. – Живого места на мальчике не осталось.
   Тимка почувствовал, что разговор его новоиспеченной дочери о нем самом начинает раздражать его. Он обернулся к торопящейся следом женщине и спросил:
- Что тебе известно обо всем этом?
   Он ожидал услышать хотя бы намек на отгадку его перевоплощения, однако услышанное лишь добавило вопросов.
- Его застрелили прямо в метро, - проговорила женщина и заплакала, - как же теперь отцу с матерью сообщить?
- Как, застрелили? – до Тимки, наконец-то, дошло, что имела в виду тетка, говоря, что его больше нет.
- Ты же сказал, что знаешь? – неуверенно вымолвила она и уставилась на тело возле крыльца, - а что с мамой?
   Тетка бросилась к неподвижно лежавшей пожилой женщине и вдруг остановилась, резко взмахнув руками, и замерла, глядя на тело матери.
- Ее тоже больше нет, - проговорил Тимка так буднично, что у тетки подкосились ноги. Он подхватил ее под руки, посадил на крыльцо и, видя, что женщина никак не может прийти в себя, встряхнул ее за плечи, окликая по имени.
   Не хватало, чтобы еще у нее крышу сорвало, - подумал Тимка.
- У тебя деньги есть? – он еще раз встряхнул с трудом приходящую в себя женщину, - дай мне ключи от квартиры и денег. Я что-нибудь придумаю.
   Она очень медленно, будто во сне, вынула из сумочки бумажник с ключами, передала их Тимке и словно впала в транс. 
   Тимка, роясь в бумажнике  и  стараясь сделать голос спокойным и строгим, приказал ей никуда не уходить и ждать скорую, которую он вызовет по телефону на станции. 




                Глава 11,5.    

                «Время-время кружит снеги,
                Разлетелись печенеги
                Кто куда…»