Время течёт!

                В сентябре всё чаще забываем выключить свет…   Сентябрьский свет – особенный –  осталось лишь одно время дня – сумерки различных стадий сумеречности, меняется только глубина неба, долговязость и наклонность теней, оттенки световых пятен на окружающих вещах и степень рыжины опадающих дворов.  Бабье лето, где воздух состоит из чая с листьями чёрной смородины,  заваренного росой и туманом,  постепенно сгущается в мокрый смог из гаснущих лиственных пепелищ и пара от последних асфальтных заплаток, вязкого гудрона и крепкого табака  дорожных рабочих.   Осенью процент подмокших сигарет во всех без исключения  пачках неизбежно повышается, может, поэтому иногда кажется, что куришь те же листья, что дворники так расточительно и глупо ( сколько наделали б самокруток!) жгут в кострах. Небо текуче, как Время у Сальвадора Дали… И если идёшь по Набережной, то однажды  можешь придти к месту, где Цна, расширяясь в водохранилище, впадает в небо.  Закат зависает где-то на незримой границе раздела воды и воздуха, как желток в полупрозрачном белке сырого яйца, внезапно лопается и после взрыва заливает собой облака  и реку. Рыжая река течёт от пляжа с брошенными катамаранами до моста с гремящей автострадой ещё полчаса  и холодеет – сначала в ртуть, потом в мокрый асфальт, потом в антрацит… Свет, что забыли выключить – теперь - кстати. Школьники с лета уже слегка осунулись, значит, всё таки учатся… В синих - кобальтового стекла - потёмках, которые какое-то  время стоят в городе до включения фонарей, они так похожи на коротеньких приземистых горбатых гномов со своими баулами и рюкзаками, что невольная крамольная  мысль об эксплуатации детей проскакивает.  Артель из десятка коренастых страдальцев, согнувшихся под грузом размалёванных рожицами и истрёпанных  «источников  знаний» (самых устаревших знаний, если не кривить душой ) деловито загружается в автобус. Дома ждёт лампа, что вечно до красноты горячит левое ухо и жирная краснокожая  тройка в тетради, которую во что бы то ни стало надо «подрихтовать»  парой росчерков пера в «пятёрку», но так, чтоб никто подделку от пятёрочного оригинала не отличил.   Лампочка Ильича, говорят, последние денёчки доживает… А так жаль иногда, что этого желтоватого мягко-тёплого света всё меньше становится в наших квартирах. Тот самый «дневной» свет холодноват , честно говоря…  Чёрствый офисный цвет, которому иногда не хватает той самой  живости... Лампы накаливания грели, а эти… какие-то сухие, как и кондиционированный воздух… Примета рафинированного, слишком застёгнутого, слишком вежливого   времени клерков и служащих-  тоска по естественности, дикости. Может быть, поэтому иногда какой-то детски-животный  азарт испытываешь, накуролесив на корпоративе иль трамвайно нахамив кому-то настолько же причёсанному и выхолощенному как и ты. Тайно злорадствуешь иногда, блея «извините», если наступил на чей-то лакированный идеальный ботинок. Хоть что-то живое  пробуждается в этом закаменело-вылизанном истукане перед тобой,  душа, оказывается, в нём ещё бывает, пусть и выраженная этим бранным словцом сквозь зубы. О, эти автоматические люди в расхристанных автобусах … Отдельная песня! Можно видеть, как медленно, но верно, одервенелая гримаса учтивости сходит с оквадраченных  от мониторов лиц,  когда тела основательно встрясут, разболтают, растолкают, намнут посильней эти выглаженные бока… И вскоре лица начинают отличаться.  И даже радостно становится – не производит ещё промышленность роботов- андроидов, слава Богу! Слава Богу, что никогда не поставить на поток производство людей и лиц. Когда слишком правильно вокруг, офисные залы ведь все похожи до отупения взгляда об эти обтекаемые формы и ряды плиток и ламината,  жалюзи без конца и края,   так радуешься любой  неправильности. Выходишь в город, грязный, промозглый,  разрытый, пятнисто залатанный асфальтом,  зарешечённый строительными лесами, изрисованный граффити, пошлыми или напротив – почти виртуозными, город,  вкривь и вкось  размалёванный аляпистыми  или наоборот –  облагороженный добротно-аристократичными - вывесками магазинов, лавочек, ларёчков и магазинчиков, и понимаешь, что время всё ещё живое,  течёт, куда ему вздумается,  оно не стоит на автопилоте, не иссякло как вода в занудно урчащем кране древней и ржавой  колонки на углу, чёрт возьми! 
                01.10.2010.