Сочельник в лесу

Ребятня устроилась на сеновале, а чтоб было теплее, набросали на себя охапки душистого сена. Нетерпеливый Ромка уже третий раз приступал с расспросами к деду Ивану:

- Дед, что за новости, чего нас весь день не кормят?

- Какие ж это новости? Рождественский сочельник. До первой звезды нельзя. Испокон веку так повелось.

- Выдумают какую-то звезду, - ныл Ромка, - я кусок хлеба на кухне прихватил, так мне по рукам надавали. Какие дикие обычаи у вас в деревне.

- Почему в деревне? - возмутилась Наташка. - У нас дома всегда в Рождественский сочельник до звезды никто не ест и даже воды не пьет.

- И у нас, и у нас, - затараторили близнецы Савельевы.

- Ишь ты, и в Москве люди Рождество чтут. Хорошо... А давайте-ка я вам одну военную историю расскажу, все легче будет ждать.

Это в сорок втором было. Нас пятеро человек отбилось от отряда во время отступления. Загнали нас немцы в лес, в самую глухомань. Никак к своим не выйти. Огонь зажечь нельзя, а то бы костерок был кстати - околели мы, до самых костей промерзли. Хоть бы кипяточку из снега натопить, немного внутри согреть. Да никак невозможно, немцы на костерок-то как раз и выйдут. А был у нас Митрофан Гладков, такой мужик запасливый, нагреб из карманов сухарей и хотел раздать, но тут наш ротный говорит:

- Нельзя, ребята, никак нельзя. Еще ни одна звезда не взошла. Смотрите, небо чистое, морозец, в такую погоду зве-е-езд! Да что говорить - сами знаете, а сейчас - ни одной. Не зря, видно, Господь их попрятал. Давайте еще немного подождем.

Все согласились, только Митрофан Гладков заворчал:

- Ты ротный, в бою приказы отдавай, а тут лес, чащоба, да еще твои сказки слушать. Еще скажи, что Рождение Христа встречаешь.

И все засмеялись. А ротный как гаркнет, так вроде тихо, но строго:

- Отставить! Будем встречать Рождество Христово.

И стали лапник ломать, да постель себе помягче делать, чтоб ночь перекоротать. И не заметили, как Митрофан набрал сушняка и зажег огонь. Жаркий костер разгорелся. Мы опешили, а он стоит у огня и руки потирает.

И тут как застрекочут пулеметные очереди - тра-та-та-та! Пиу, пиу! - засвистели пули. Митрофан только вскрикнул: "Ой!" - и как подкошенный упал рядом с костром.

"Пресвятая Богородица, помоги!" - кричит ротный и крестится. Тут и мы все давай креститься, кто как умеет. И вдруг между нами и немцами встала Женщина, прекрасная Женщина, только одета не по-нашему и ростом с добрую ёлочку. А на руках у Нее (как вспомню - мороз по коже) голенький Ребенок, только чем-то вроде тоненькой пеленочки обернут. Пули летят, а Она подставила ладонь, и пули в обратную сторону полетели. Немцы как подкошенные попадали. И в этот же момент Она исчезла. А на небе зажглась яркая голубая звезда. Да ведь не стоит на месте, а словно нам дорогу кажет. Ну, мы и за ней. Через час к своим вышли. Но никому эту историю не рассказали, не приветствовали тогда это.

Дед Иван сделал жест, словно собирал свою бороду в кулак.

- А вы знаете, что такое война, ребятня?

- Знаем-знаем! - закричал Ромка. Это когда Сталлоне из семизарядника: вжиу-вжиу! А тот в него из автоматического - з-з-з! тра-ра-ра!

- Эх, вы! В семь-то лет уже надо знать, что такое война, а паче того - что такое Рождество, - дед Иван был расстроен.

- Деда, - погладила его по руке белокурая Оленька в песцовой шапочке, - ты не расстраивайся. Мы знаем про Рождество. Это когда Христос родился в Вифлееме. Так ведь?

- Так-так, моя умница. А смотрите детки, какая звезда взошла! Ну-ка, все дружно маковые хрустики кушать, баба Дуня давно напекла.

И дети, как горох, посыпались с сеновала.