Маки

               

                *****               


                вторник, 8 февраля 2005 г.22:12:39   


      Капля разбилась о лист бумаги. Зачем?.. Может, ей некуда было дальше лететь, а, может, просто надоело?  Но вот она, умирая, растекается по цветной бумаге, смывая алую краску. Казалось, кровь течёт…
      Но это просто, недописанные мною, бутоны тюльпанов жадно глотали каплю. Только она была сильнее их. Хоть и умирала,  всё равно смогла вырваться из их  ярко красных, до неприличия, ртов, забирая все живые цвета. Тут их фривольные, вызывающие взгляды,  сменяясь на дикий восторг, как-то неестественно, вдруг, потухли. На губах их сквозь улыбки сочилась чуть живая капля. Вздох – она  уже мёртва.
      И на бумаге теперь лишь вдохновение… Бедные, совсем ещё юные тюльпаны, они заплатили за свою глупую жадность. А я не смог ни дописать их, ни спрятать.
Я не успел…

   ***

 Так начинался дождь в тот день. Капли стремительно неслись вниз, разбиваясь об асфальт, о грубую кожу человеческих лиц, рассекаясь  ветвями деревьев,  отдаваясь ветру…
   Иногда капли были невероятно счастливы, это был тот момент, когда рядом были люди, в чьи лица капли влюблялись. Тогда, ударившись, несмотря на дикую предсмертную боль, целуя кожу тех людей, они пытались отдать ей всю красоту, какую видели по дороге к гибели…

               
                ***
    Я сложил краски и кисти в планшет, сунул его в сарай, а сам вышел под дождь. Хотел насладиться им, потому что терпеть дождь я мог только летом, когда он действует смертельно лишь на пыль, а не заполняет дни наши бесконечной грязью, убивая всю нежность и хрупкость, что среди нас порой остаётся незамеченной.

***

    Я шёл медленно, осторожно ступая по гладким камням. Не знаю, как так выходило, и что это было такое, но я чувствовал эти камни. Я чувствовал их так, будто они срослись с моими ступнями, словно я всю жизнь свою хожу  и ощущаю их тяжесть,  их вечный внутренний холод. Я представил что станет, если будет светить солнце. Они же тогда  мою кожу станут жечь, только, думаю, мне не должно быть особо больно, ведь камни  мёртвые и не смогут нагреться по-настоящему, никогда…

***


   Всё как-то по-особенному было. Воздух стал  от чего-то цветным. Я даже видел, как один цвет, медленно вливаясь в другой, вспыхивал и зажигал яркое пламя. Оно разгоралось, но тут же тухло, и уже чуть заметно тлели в воздухе цветные угли. Вздох – и их больше нет, они как капля, отдав всю свою красоту, всю силу, погибают, исчезают навсегда…
                И так всё и все  вокруг…

       ***

   Дождь незаметно прекращался, становился неприятным, мерзким. От этого он потерял для меня всё, что сперва имел. Раньше капли неслись гордо, смело, теперь их вовсе не было, они  все разбились, а на землю лились слёзы. Дождь был  жалким,  я презирал его. Презирал из-за того, что он ничтожно плачет, он растерялся, не зная, что ему делать, задыхался в слезах, и всё никак не мог успокоиться…               
  Я теперь не хотел больше гулять под дождём, я разочаровался в нём, а куда пойти  не знал. Поначалу, думал, стоит вернуться к дому и ещё написать тюльпаны. Они, должно быть, сейчас опьянённые дождём, заливаясь истерическим смехом, расползаются в пошлых улыбках и неестественно падают на землю, падают друг на друга. Понял я, что ведь они не только глупы, а ещё  и пристрастны к наслаждениям в хмельном бреду.  Так что если их писать, слишком многое прийдётся показывать, а я тогда не хотел, да и не был готов ещё написать сущность, характер, состояние, я просто искал красивой натуры.  Это должна была быть красота, которую можно лишь созерцать, её не нужно будет понимать, она не должна заставлять задуматься, пустая, казалось бы совсем бессмысленная. У меня была одна только цель – восхищать  красотой, за которой ничего нет. Я хотел показать, что и так можно. Ты просто смотришь на красивое, пусть оно пустое, сухое, может даже уродливо внутри, но настолько красиво, что поражает твоё сознание, и ты не хочешь раскрывать его дальше, чтобы не потерять нить прекрасного… 
 
               

    Так я решил – не стану сегодня больше писать, оттого и  домой  не пошёл.
    Стало скучно.
    Я стоял на одном месте: посреди дороги, и решал куда отправиться. Было тогда ещё слишком рано, чтобы  кто-то проснулся. Но тут я вспомнил про *****, стоило зайти к ней, мы давно не говорили. А я слышал, вчера у неё что-то случилось. И поэтому она могла лечь днём спать, чтобы не думать о том, что с ней произошло, а, проснувшись  этой ночью,  читать до следующей. Если было так, то она читает и сейчас. Она часто так делала, жила только в словах, забывала обо всём. Иногда  когда случались такие ночи, она писала, но мало кому разрешала читать то, что пишет, не хотела, чтобы кто-то ещё чувствовал то же, что и она…
 
                ***

    Я постучал в дверь. Тихие шаги – её! Дверь распахнулась. Она стоит, улыбается.
 - Я знала, что это ты! – весело так говорит, а глаза печальные. Тяжёлый, совсем взрослый взгляд, будто разочаровалась она во всём, что на земле есть. Изменилась. Я тихо сказал:
- Знаю, что-то случилось.
- Да.
- Расскажешь?
- Нет…               
Молчание…
Мне стало неловко, она часто говорила мне о том, что у неё случилось, когда я спрашивал, она рассказывала. Проблемы, ошибки. Мы говорили обо всём. Я пытался всегда помочь,  а теперь я не знал, как поступить.
- Мне уйти?
- Нет. Пройди, я тебе хотела показать кое-что.

               
 
                *** 
   Она никогда не рисовала. Я просил её часто. Мне было интересно посмотреть, как она рисует. Только она никогда не соглашалась, а в тот день я, наконец, смог увидеть её работы. Это были рисунки из детского сада, она смеялась, когда мы смотрели их. Не понимала она, как я мог представить то, как она рисует сейчас по детским, совсем ещё неосмысленным  (по её мнению) картинкам. Я сказал ей, что в детских работах открывается многое…многое о ней можно будет узнать… Первое впечатление всегда самое сильное. 
   
    Детские работы правдивые, чистые,  красивые по-настоящему.
    Вырастая, мы научимся врать, рассказывать страшные сказки, в детстве же мы всего этого боимся.

                ***

    Я вернулся домой.
    Наконец распустились маки. Алые пушистые бутоны. Я люблю их. Они добрые,  делятся своей красотой, и не гордятся ею как остальные, а  дарят  всем, ничего не требуя взамен.
   Так просто…
   Так красиво…
   Весь день я пытался написать маки такими, какими они на самом деле были, сохранить навсегда их цвет, цвет того дня, чтобы и другие также смогли  видеть, что увидел  я.
   Я стал щедрым, как маки…
   Пока не стемнело,  писал…

                ***

 
  Кругом ходили незнакомые люди. Я не мог понять, где нахожусь. 
  Вдруг вижу *****!
  Её огромные глаза!
  Она сидела рядом со стеной совсем бледная. Я бросился к ней, но меня оттолкнули.
   Я упал. Смотрю, рядом со мной лежит тот самый альбом с её работами раскрытый и некоторые рисунки выпали…
   Я  забыл обо всех тех людях. Начал разглядывать альбом. Но тут услышал:
 - Это сердце …
    Два слова. Раскаленным стержнем прошли через меня.
 По спине пробежала дрожь, глаза стали влажными, две тяжёлые слезы скатились по моим щекам. Неужели мне она отдала вчера всю  красоту свою? Неужели это было всё, что она имела? Альбом!!? Не мог поверить, что больше за ней ничего нет.
 Как капля, как угли, она  навсегда ушла?.....................................................





                ***
    Я почувствовал, как свет солнечного луча падал на мои ресницы, бросая тень каждой из них на веки закрытых глаз.
   Открыл глаза…
   Паутины света летели по небу. Цеплялись за ветви деревьев. Лучи безжалостно рассекали воздух, оставляя на нём чуть заметные капли крови только бесцветной. У воздуха она такая. Эти капли, потом, упадут на землю и будут росой.

                ***

   Воздух стал приятным: его влажные ленты развивались на ветру, летели одна за другой. Я вдохнул, а ленты, затронув моё сердце, вырвались струями слёз. Я рыдаю…
Первый раз в жизни я плакал так. Отчего? Никто бы не понял, но я хорошо знал. Мне приснилось, что ***** умерла! Но я плакал не от радости осознания того, что она жива.
Нет, я плакал совсем из-за другого. Никто, наверное, не замечает, но плачут все всегда от злости. Когда будете плакать, почувствуйте, как освобождаетесь от чего-то, и становится легче. Подумайте над этим.  Я злился оттого, что испытал такую боль, злился на себя за то, что не хотел раньше увидеть её такой: по-настоящему живой, по-настоящему нужной…
   Я знал, что мне сейчас делать! Каждый день, каждую минуту я буду узнавать её, а ей нужно лишь жить!


                ***

   Почему мы сначала проходим  через мученья, боль, злимся, плачем и лишь потом, открываем истину, видим главное?..