Иудейская

Иуда не предал. А я уже ждал воплощенья
И третьего дня после казни (не думать о казни!)
Иуда не предал. Никто не попросит прощенья,
И некого будет прощать. И в зубах не навязнет

Рассказ о случившемся чуде, которого ждали,
Позволив себе до последнего в чудо не верить…
Иуда не предал. Его понапрасну пытали,
Вминая кричащую плоть в окровавленный берег…

Светает. А я не захвачен, и крест не сколочен…
Мне странно и пусто, и кажется, думать не надо.
«Зачем эту чашу ты мимо пронес, Святый Отче?» –
Шепчу я в прохладной тени Гефсиманского сада.

И мнится: вот-вот грянут иерихонские трубы,
Войдет легион, что с сердцами в доспехи закован…
Но всё отрицают посмертно разбитые губы,
Которыми я никогда, никогда не целован.

И мнится: из собственного вырываясь злодея,
Он входит в мой сад как дитя, улыбаясь невинно,
И нежно, как первую женщину всей Иудеи,
С божественной влагой в глазах обнимает осину.