Hermann Hesse. Der letzte Glasperlenspieler

Hermann Hesse. Der letzte Glasperlenspieler
(Герман Гессе. Последний умелец игры в бисер)

Der letzte Glasperlenspieler

Sein Spielzeug, bunte Perlen, in der Hand,
Sitzt er gebuckt, es liegt um ihn das Land
Verheert von Krieg und Pest, auf den Ruinen
Wachst Efeu, und im Efeu summen Bienen.
Ein muder Friede mit gedampftem Psalter
Durchtont die Welt, ein stilles Greisenalter
Der Alte seine bunten Perlen zahlt,
Hier eine blaue, eine wei?e fa?t,
Da ein gro?e, eine kleine wahlt
Und sie im Ring zum Spiel zusammenpa?t.
Er war einst gro? im Spiel mit den Symbolen,
War vieler Kunste, vieler Sprachen Meister,
War ein weltkundiger, ein weitgereister,
Beruhmter Mann, gekannt bis zu den Polen,
Umgeben stets von Schulern und Kollegen.
Jetzt blieb er ubrig, alt, verbraucht, allein,
Es wirbt kein Junger mehr um seinen Segen,
Es ladt ihn kein Magister zum Disput;
Sie sind dahin, und auch die Tempel, Bucherein,
Schulen Kastaliens sind nicht mehr... Der Alte ruht
Im Trummerfeld, die Perlen in der Hand,
Hieroglyphen, die einst viel besagten,
Nun sind sie nur noch bunte glaserne Scherben.
Sie rollen lautlos aus des Hochbetagten
Handen dahin, verlieren sich im Sand...

ПОСЛЕДНИЙ ИГРОК В БИСЕР

Не выпуская бусинок из рук,
Сидит, сутулясь, он; лежит вокруг
Опустошённый край, среди развалин
Рой пчёл, в плюще жужжащих, нереален.
В уставший мир сквозь тихих звуков сладость
Прокрались одряхление и слабость.
Старик стекляшкам предан всей душой,
То белую подвинет к голубой,
То мелкую соединит с большой,
Привычной занимаясь ворожбой.
Он игроком был некогда великим,
Ценителем искусств и полиглотом,
Паломником по странам и широтам,
Известностью, светилом многоликим,
В кругу коллег был первым неизменно,
Теперь он стар, заброшен, одинок,
Не ждёт его похвал младая смена
И не зовут на диспут мастера;
Ни храмов нет, ни книг, и не звенит звонок
В стенах кастальских школ… Закончена игра
Дремотой над распадом, и в руке
Те, что когда-то много означали,
А ныне просто пёстрая подмена,
Их отпускает старец без печали,
Чтоб затерялись стёклышки в песке…

(Перевод Виктора Алёкина)

ПОСЛЕДНИЙ МАСТЕР ИГРЫ СТЕКЛЯННЫХ БУС

Не выпуская из руки прибор,
Сидит он, горбясь. И война и мор
Прошлись окрест, так странен и печален
Развалин вид, и виснет плющ с развалин.
Пчелы вечерней медленное пенье
Легко дрожит, – покой и запустенье!..
А он стекляшки пестрые подряд
Перебирает, ловкою рукой
Их по одной располагая в строй,
Игрой назначенный, в разумный ряд.
Он в этом был велик, во время оно
Магистра имя было повсеместно
В кругу умов утонченных известно.
В числе светил первейших небосклона
Духовного повсюду он считался.
Теперь все кончено. Тот мир ушел.
О, если бы коллега постучался
Или пришел, робея, ученик!
Но нет их больше, нет ни тайн, ни школ,
Ни книг былой Касталии... Старик
Покоится, прибор держа в руке,
И, как игрушка, шарики сверкают,
Что некогда вмещали столько смысла,
Они выскальзывают, выбегают
Из дряхлых рук, теряются в песке...

(Перевод С. Аверинцева)

Последний умелец игры в бисер

Согнувшись, со стекляшками в руке
Сидит он. А вокруг и вдалеке
Следы войны и мора, на руинах
Плющ и в плюще жужжанье стай пчелиных.
Усталый мир притих. Полны мгновенья
Мелодией негромкой одряхленья.
Старик то эту бусину, то ту,
То синюю, то белую берет,
Чтобы внести порядок в пестроту,
Ввести в сумбур учет, отсчет и счет.
Игры великий мастер, он немало
Знал языков, искусств и стран когда-то,
Всемирной славой жизнь была богата,
Приверженцев и почестей хватало.
Учеников к нему валили тыщи...
Теперь он стар, не нужен, изнурен.
Никто теперь похвал его не ищет,
И никакой магистр не пригласит
Его на диспут. В пропасти времен
Исчезли школы, книги, храмы.
Он сидит на пепелище. Бусины в руке,
Когда-то шифр науки многоумной,
А ныне просто стеклышки цветные,
Они из дряхлых рук скользят бесшумно
На землю и теряются в песке...

(Перевод С. Апта)