21-ое. Ночь. Воскресенье. Алупка

Желто-лунные блики дрожат на поверхности моря.
Галька холод вбирает, скрипя под ногами устало.
Предпоследним абзацем красиво-банальных историй
С пирса вниз я бросаю бездушный кусочек металла.

Разливаешь янтарный огонь по бумажным стаканам:
Коктебельского терпкого солнца глоток обжигает.
Шоколадный – и хлебный, дубовый, трехлетний - и пряный…
В своих лапах рассудок лениво-уютно качает.

Млечный путь мягкой шалью ложится нам нежно на плечи.
Мы три маленьких лжи – три души – три огромных вселенных.
Ни о чём разговор – он о чём-то до больного вечен!
Тихий, искренний, добрый – и этим, наверно, волшебный…

Нам сегодня позволено так откровенно мечтать!
Пусть о том, что сбывётся лишь в снах иль в неизданных книгах…
Всё равно я скажу не о том, что хотела сказать:
Как мы можем  упасть через час на машине с обрыва…

Как хочу я лежать и бесстыже на небо глазеть –
Пусть янтарное солнце плескает о берег рассудка!
И о том, как хочу на вокзал никогда не успеть…
И о том, как нам мало всей жизни – на час проститутки.

Но я долго молчу… а  луна незаметно дрожит.
Я в мгновении этом хотела б остаться навечно:
Как дорожка из бликов навстречу ладоням бежит –
И уходит в размытую тьмою воды бесконечность.

Вдалеке зазвучит пошло-жалкий знакомый мотив.
Дым твоей сигареты сегодня особенно сладок!...
…………………………………………….


Завтра сяду в вагон: пальцы сжав, и глаза опустив,
Увозя в чемодане души терпкой встречи прощальный осадок.