всяка всячина

МСКВ

 "краснеет город гландами веселья"
                Наталья Чекова

Сияй, дежурная аптека.
Сумбур огней
Картинку скользкую под веки
Просунет мне.
Воротника тугой ошейник,
Метели плеть.
Зарыться в теплый муравейник -
Лицо согреть.
А там - туннеля камень правит
Клинки ветров,
Полосками пахучей стали
Летит метро.
Не разрывай обертку вдоха,-
Внутри – брикет.
И холоднее льда намного
Вода в реке.


Мой Армагеддон
                "Из зала, как эхо, как голос некий,
                Призыв сквозь лунную мглу,
                Безногий обрубок рояля-калеки
                Лежит у эстрады в углу."
                Михаил Зенкевич


1.

Тончайший скальпель ярко-белой стали
Нарежет кальку неба нотным станом,-
И каплей спирта, огненным роялем,
Я проскользну по жилам автобанов.

И ноты-смоквы мне в лицо,- сквозь пепел
Мелодии, назойливой как титры
В немом кино. И мотыльковый трепет
Распластанной страницы на пюпитре.

Но ветер расслоится на пластины,
Оплавится пространства жидкий студень...
И обожженной косточкой маслины
Меня Земля в открытый космос сплюнет.



2.

Светает. Но тянет и тянет
В то ветхое время-на-слом,
Где больше ни тем, ни огня нет...
Он молча сидит за столом.

Ни спирта, ни снега... В тетради -
Причудливый след уголька.
Светает. И серая скатерть
Пред ним - далека, далека...



Опыт

Этой ночью меня так наставлял палач:
«Будешь идти туда – не ухмыляйся, не плачь,
не кутайся в суету сует – это дырявый плащ,
не смотри ни вниз, ни вверх,- прямо смотри, в глаза".
Только солнцу в глаза посмотреть нельзя, и смерти тоже – нельзя.
Потом он молился (а может быть – пел?), потом протирал очки.
Он ведь - мастер заплечных дел, мы для него – новички.
Потом он шутил: «голова-то - без тела, значит: кричи – не кричи...»
Потом ободрял: «Не бойся, брателло, выбъешся в палачи.»
А я ведь не жаден, мне хватит осколков
прозрачных осенних дней.
И я не боюсь ничего, разве только
Стоящих в тени теней.


За спиной

                "И пусть береженого Бог бережет а меня
                мотает по кругу тамбовщина"
                Наталья Чекова, "Непойманное детство"

И пусть береженого Бог, а меня
мотает по кругу тамбовщина.
Но каждая женщина мной прощена
(и всякий прощен, кто при виде огня
не поморщился).

Нетленные мощи земли, якоря
Деревьев безлиственных, плотными рощами мокнущих.
Тонка их кора, но уже наступает пора
Бессмысленно стонущих.

Пора... От ребра до ребра – три версты,
Дыханье растерзано на лоскуты,
И чтоб уловить хоть мельчайшую суть,
Приходится грудь расстегнуть.

Лишь воздух прозрачный дрожит, как струна,
Меж ним и всем миром его,
И только спина
теперь как стена,
И нет за стеной ничего.


Никто не споет отходную, не наведет порядок
В такую жару - воздух приторно сладок,
И та, что пока еще есть, вода
С известковым привкусом дна.

Шурупами из горла выворачиваю слова.
Пепельна неба плешивая синева,-
Протерта, проглядывает космос.

Жарой наливаются железы,
шея набухла, как колос,-
готова для жатвы.

Падает выдох из ложи в партер, хрипит:
"Долго ль терпеть
Затвердение сфер?"

Черные свечи горят - тополя,
Вверх излучает земля.
Твари все и предметы - пылят...

Гроза, утопи
Пылающих болью бессмысленных гладких котят!
Преврати их
В безмолвные мокрой ваты комки!

Судороги, надламываются колки.
Каждый выдох - нота в тропарь.
Всё заливает янтарь.


размышления о сотворении Вселенной

                "Квадрат был квадратным когда-то,
                пока не началось перетягивание каната."
                Маркова Жжженя

ГрОздями мыльные мамонты
Слетают с трубочки губ.
Квадрат был квадратным когда-то,
Пока не распух в куб.

И круг был квадратным когда-то,
Пока не распух в шар,
Чтоб под мостом из радуги
Заночевать, как клошар.

Из треугольника конус
Сделала мода на клёш.
Теперь его не задушишь,
А, может быть, и не убъешь,-

Не знаю, я не пытался
Вливать в этот конус токсин.
Но я не дам над собой издеваться:
Вызовите такси!

Шашечки, шишечки, споры
Закружатся в доме отчем.
Теперь этот дом стал тором,
А раньше - был многоточьем...

Это теперь он стылый,
Заносчивый, словно лайнер.
Как это всё было -
Выяснит вскоре коллайдер.



Небо – огненная защита от каменных стрел,
(Но лишь от тех, что летят к Земле).
Холоден был – а потом сгорел, никого не согрел.
А лучше было бы всем, да и тебе,
Если б ты был: ни холоден, ни горяч,
Гибок, как дитя, или упруг, как мяч.
Твоя же судьба: в краю краеугольных камней
На плоскость упасть, зрелой сливы спелей.

А лучше б тебе уксусом в пасти истечь,
Чтобы зверю мохнатые скулы свело,
И рык его стал походить на речь,
И стало его чело - светло,
Проросло чтоб сперва одно, а затем и другое крыло.
И вот, гляди,- на юг летит стая пятнистых гиен,
Лапы поджав, их поджарый вожак – впереди.
И ликуют они, и церковные гимны поют.

А в пещере моей – ни пыли, ни книг,
Над головой – уют.
Это знает ребенок любой:
Под небом двойным
Только так и живут.


.............................................."отсутствие денег не отменяет желания жить красиво"
..............................................Дмитрий Артис, "Красивая жизнь"

Слово "суть" очень похоже на слово "сыть",
Но как завещал Карамазов, не плохо было бы несколько ужаться.

Отсутствие денег лишь разжигает желание жить.
Чем человек голодней, тем сильнее ему хочется размножаться.

Каждая последующая копия все мутней и мутней,-
Дрянные "пятые производные" ксерокса.
Так и дотрахаемся - не до мышей,- до теней,
О, коварный план первопечатника Эроса.

Жизнь над свитками жухлыми прокорпел,
Заслужил славу циника и святотатца,
Но увидел человека,- и - батюшки! - оторопел,
Не знает, куда бежать, где ховаться,

То бухнется на колени, то - вскакивает с колен,
Оправдывается, тычет каждому в лицо какую-то ксиву...

А всё начиналось с желания жить красиво -
Мой наизнанку вывернутый Диоген!




Мир в детстве принимается за образец.
Море, изба, прохудившееся корыто,-
На печке памяти отпечатывается изразец:
Картинка полузабытого быта.

Что выдавливать воспоминания, как из тюбика пасту
Густую, как будто кому-то не все равно,
Какого цвета были твои салазки
Или сколько стоил картонный билет в кино?

Как сквозь Люка Скайвокера, сквозь меня протекала сила,
И гипсовый лев вздрагивал, словно живой богатырский конь,
И дерево-вишня в полуденном солнце искрила,
Как бенгальский огонь.

Бесконечной была дорога от Аркадии до Отрады,
Море – не голубым, а черным и всех оттенков огня,
И даже фыркающие известкой некрашенные фасады
На Пушкинской,- тоже были частью меня.

Но мир все тускнеет: год за годом и раз за разом.
Мутнеет хрусталик,- не можем видеть, как дети.
Потому и храним воспоминаний стразы,-
Блестки мира утерянного.


Новогоднее

Пятнистый сумрак. Теплится вольфрам.
Волчица мира дремлет под ступнями.
Слоистый снег, как пепел в негативе.
На белый свет сознание дремотно
Глядит из колыбели головы.
Расслабилась безжизненно планета:
Ленивый воздух никому не должен,
Вода и свет со всеми расплатились.
Отснято, всем спасибо, все свободны.
А новый год - не нужно начинать.


Свет из окна – столь робкий и вчерашний,
Что он в лицо тебе взглянуть не смеет,
И пальцы обнимают тело чашки,
Раскалены, как рёбра батареи.

Нерезкий свет на грудь твою ложится,
Прослушивает, словно хрипы, сны и
Ты щуришься,- ты понимаешь лица,
Ты наблюдаешь в них миры иные.

Из сочетаний светлого и пятен
Творишь свой уникальный образ-снимок.

Иноплеменник, инопланетянин,
Исследователь, иноверец,
Инок.

________________________________________________________

Моя ли разница ты?
Я ли твоя сумма?
Проблагоухайте ответ, цветы,
В ушкО моего безумия.
Как жалко, что белое тело земли
Вытоптано аренами,
Что малые крошки мои, корабли
Склеваны птицей-пеною!
Упорно ползет черно-белая рать
Экраном из колбочек-палочек.
К чему очертания дней проявлять,
Раскрашивать пиксели бабочек?
Потухнет пылающая лиса,
Составленная из нимбов вся,
Оранжевый лоб зачеркнет полоса
Сиреневого бессилия.
Согреется дымом вселенский клошар,
Запачкает пеплом запястья.
Остывшая жизнь перестанет дрожать
Пружиной у лисьей пасти.

________________________________________________________


Урожай

Нежным пеплом поземки подернулись белые угли зимы.
В черном сердце земли поселились янтарные зерна.
Вереницы бесцветных паяцев плывут вдоль реки Колымы.
В их глазницах сиреневым искрам снегов и тепло, и раздольно.

Вроде только вчера разливался по пахоте клей,
Но совсем ненадолго запомнили скользкие пленки
Толпы пламенных йориков на черепах площадей,
Тонкий вой вороненной воронки.

Разъедала железные души участия ржа,
Но по прежнему падала альфа, вперёд вырывалась омега.
По весне мой несчастный народ выходил собирать урожай,-
Из-под льда, из-под снега.

Нет, не сметь!  - очертания губ и тем паче движенье плечей...
Друг об друга пускай жерновами пудовыми трутся и трутся
Кремни в горле. 

Не произносите речей.

И не стройте конструкций.

________________________________________________________

Она ли океан?

Она ли океан?!

Сто тысяч лет волне,
Младенцы-берега
Скулят под пенной юбкой.
От огненных Везувия корней –
До ледяных стеблей полярных кубков,-
От шелеста сухих блуждающих песков,-
До радужных молитв тропического ливня,-
Слиянье изумрудных мотыльков
И выточенных белоснежных бивней.

Она уже была: 
Горячий хлеб и кров,
Парное молоко,
Пылающая вишня,
Когда в тугую байку облаков
Толстушку-Землю
Пеленал Всевышний.


Она ли океан –
Литое божество,
Невспаханное, но
Засеянное поле?

Она ли для меня
Спасенье и любовь,
Уют и колдовство,
Бессмертие и воля?!

________________________________________________________

Двудольное

1.
Плетутся ослики вдоль реки, тащат тюки,
Над долиною горы плывут – медленней, чем облака.
С холма человек глядит, из под руки,-
Прикрывает верхнюю часть обзора рука.

Самую верхнюю, самую яркую, иначе не разглядеть
Ни лица погонщика, ни тонкую плеть
В его руке.

Полированный мрамор вод, белые острова.
Месяц – рожок молочный, выцветшая канва.
Время невольно читаешь в бегущих строках
Гор, облаков, под порывами ветра согнувшихся трав,
В потоках воды, в сплетеньи ветвей ракит,
В цепочке животных, плетущихся вдоль реки.

Чудится, будто за правым моим плечом,
И за левым моим плечом,
Неумолимый стоит
С острым мечом.
Преграждает путь: не в рай и не в ад,-
Просто назад.

2.
Отнимешь руку ото лба:
А небо-то сильное, летнее, синее!
Ликует, столикое, на крепких ногах стоит,
Никогда не спит.
Солнце
Поливает его из лейки
Брызгами бликов,-
Влажную фреску на вогнутом куполе,-
Прочном, тяжелом, громоздком.
А там,
В центре, у самой маковки,
Кружится шарик махонький,
Скользкий,
В марле
Восходящих потоков воздуха.

Это так весело:
Кружиться в потоках восходящего воздуха,
Как Мерилин! :)

________________________________________________________

Циклон

Просыпайся, волоокий день.
Просыхай, стерильная палата...

Но циклону выдавать не лень
По комплекту облаков на брата.

Ветра ковш наполнен до краев
Влагой, проливается на склоны.

Радостную стайку воробьев
Кирха пожилая растрезвонит,
Полдень основательно пробъет,
Словно нищим – по монетке в кружки
Бросит.

Лист платана упадет
Мне ладонью мягкой на макушку.

________________________________________________________

За запятой

За запятою
Подслеповатый день
Стал бесконечен,
Словно число пи,
Словно сходящийся ряд
Необжитых мест.

Катится брошенный взгляд
Колобком по степи.
Рыжей лисе заката
Его не съесть.

Ветер подул напрямик, перестал юлить.
После сорвался полем, дорогу вспылил.
Сумерки. Сладкие всхлипы июньских лип.
Терпкой прохладой таинства льнёт полынь.

________________________________________________________

Когда тебя навек сотрет...

Когда тебя навек сотрет
Дневного неба белый ластик,
Мне не останется ни слов,
Ни нот,
Ни образа,
Ни сказки.

Я кратко выкрикну -
и стих
взовьется в небо,-
звуков стая
поможет дух перевести,
печаль под кронами качая.


................................................
бес язычья смайлик для Ионафана
                "Ну, здравствуй, безъязычье, мы теперь –
                одно с тобой. "
                http://www.stihi.ru/2011/11/20/2659

- Ну, здравствуй, бес язычья, мытарь тем,
Обносков речи скаредный копитель,
Фи-ло-ло-ги-чес-кого домино
Любитель.
Что, снова дупель-рифма «пусто-пусто»
Застряла костью в горле?

Всё твоё искусство –
Искусство вздохов.
Глиняный горшок
С землей.

- Пусть так, но вот цветок...

- Цветок?! Ты, брат, не Пушкин!
Сухим горохом
Звенишь ты в погремушках
Моих стихов!


был бы счастлив...

Увидел в витрине пластмассовый черный шар,
Нехитрый прибор:
Пускает красные, зеленые, фиолетовые зайчики,
Пучки света,
Очень яркие (лазер?)
На белые стены магазина,
На стекло витрины,
На грязный пол.

Был бы малышом –
Смотрел бы не отрываясь,
Мечтал бы ни о чем,
Завороженный.

Был бы счастлив.


ВДНХ

Есть люди, которые превращают свою жизнь в ВДНХ.
Роскошный павильон любви к супруге.
Два здания-близнеца в зеркальном отражении:
Дом Гордости Детьми и Дом Почитания Родителей.
Зал гигиены, спорта и здорового секса.
В кинотеатре постоянно демонстрируют фильм "Триумф воли".
Гигантский фонтан дружбы.
Мрамор, гранит, позолота.
Я стараюсь держаться от таких людей подальше.
Ведь не удержусь, пырну ножичком то, что кажется глыбой мрамора.

Заранее знаю, что мне брызнет в лицо.



с детства привык

Знаешь, я с детства привык
Жить в просторных дворцовых залах,-
Там даже собственный крик
Казался ничтожно малым.

Рядом было так много людей,-
Лица их вспоминать не хочу.
Одиноких, как спицы в большом колесе,
Но стоящих плечом к плечу.

+++

Я с детства привык карабкаться вверх,
Но знал, что внизу - прибой.
Море – искрящийся фейерверк,
Который всегда с тобой.

Дезинфецирующий купорос,-
В море все чище стократ:
Любой загорелый босяк – матрос,
Каждый разбойник – пират.

Приподнимая за ниточки груз,
Краны танцуют балет.
Вдаль убегает гаванный спуск
Сказочный, как фиолет...



прыг-скок

Неприкаянно и грустно,
Стены – словно из картона.
То от лампы, то от люстры
Скок в зрачок комок фотонов.

Мерной рысью скачет серце,
Как лошадка, снег почуя.
Хочется куда-то деться.
Почему здесь? почему я?

В междуушье шепчет дъявол,
Я ему бессильно внемлю.
Лучше б: прыг под одеяло,
Или сразу - прыг под землю.


раскольник

Голос твой – гибкая колея.
Может и к лучшему?!

Оземь бы грохнул –
Не тряпка я,-
Хватит выкручивать!

Мне, пролетая на парусах
Горлом колодца,
Вдруг - разорваться в шести стенах.
Вдруг - расколоться.


Если рассвет – это та же мгла,
Только белесая,
Где избавитель мой - твой слуга
С губкой и лезвием?

Тот же пейзаж за моим окном.
Долго ли странствую?
Нет, не прошамкать набитым ртом
Мне «Благодарствую!»


В Петербурге, у канала, чайка голубя терзала.
Наслаждалась.
Вырывала из под перьев
Перламутровое мясо.

Кончик клюва был у чайки ярко-красный.

Зритель тоже наслаждался:
Аллегорией живою
В парке мертвых аллегорий.

Берег, солнце, теплый ветер...


пустота

Есть все причины, чтобы спешить во тьму.
И не спешить, известные мне одному.

Смерть - белый кит в океане идей.

Но даже те,
Которые не без греха,
Не уверены в пустоте.

Это ничья рука
Ведет по воде острой указкой луча,
Это ничья рука
На острие меча колокольни
Ставит двойной балет
Из росчерков ласточек черных и белых чаек.
Это ничья рука украшает
Мертвые кроны
Соцветьями гнезд.
Это ничья свеча
Освещает
Тонкие волосы звезд.

Смахнет с лица паутину галактик,
Разотрет между пальцев пыльцу планет,-
Пустота ли?

У пустоты – ноздри из стали,
У пустоты – гранитный висок,
Руки – как колесо.
Горло - глубже колодца.
Груди - цветы эдельвейса
Под искусственным солнцем.

Стоит покинуть все те места,
В которых хочется быть,-
останется пустота.

А потому
есть все причины, чтобы спешить во тьму.

И не спешить, известные мне одному.


Когда совсем остынет лето,
Когда земля склонится ниц
Перед сиянием фиолета
На белых флагах плащаниц,-

Пускай влетает в день вчерашний
Напоминаньем о тебе
Небес сиреневая пашня,
Живущая в сквозной трубе.

Пусть непрозрачные осколки
Растертых в порошок скорлуп
Попробуют слепиться в слово,
Рискнут слететь с опухших губ.

Пусть покидают сон деревья,
Чтоб под ресницами ветвей,
Сплетая веры и поверья,
От полночи хранить детей.

Пока рассвет в краю раскосом
Апокрифа не начертал...

Смеются нам в глаза березы.

Но нам не страшно ничерта.


наводнение

Когда наводненье – навеки,
Всё - ил и течения нет,-
Впадают в неведенье реки,
Как будто и не было рек.

Нет волн на поверхности тусклой,
И прежних путей – ни следа...
Но ищет широкое русло
Спокойная с виду вода.

Средь милых душе декораций
Хозяином плавает сом...

Пойду по воде прогуляться,
Пока под водою мой дом.


Замолкнул бронзовый забавник,-
Видать закончился завод.
На влажном травяном экране
Перевернулся небосвод.

По черным небоскребам-бивням
Стекает глицерина гладь,-
Морщины хлещущего ливня
Щеке стеклянной не впитать.

Стал черным под бесцветным воском
Слоновьей кожи серый щит,
И пряный первобытный воздух
Искрой озоновой перчит.


Святая стайка, звонкая щепоть,
Скользит по венам, освещает плоть,
Упругим боком гладит поворот,
Стремится ток тугой перебороть.

Благословенна светлая струя:
Вгрызаешься в початок бытия,
Не замечаешь радужную грязь,-
В квадратной точке искорка зажглась!

Волною кожу оглушает стиль,
Но опыт влагу превращает в пыль:
И под стопою гладкий ил просох,
И с влажных плеч течет сухой песок.

Святая стайка, в духе снегири,
Я сущ и сух, я равен вам внутри.


Смайлик для Наташи

С тех пор, как ты швырнула на весы
Подушку
(но, оперившись, подушка,
Рванула ввысь)...
Так вот, с тех самых пор кукушка
Считает годы, а часы – часы.
Теперь попробуй соскочить с котурн...
Не то, чтоб я тебе не благодарен,
Но,- по привычке,- сам себе: Гагарин,
«Восток» и космос, кольца и Сатурн.
Хотя люблю стабильность и уют,
Но что с того? Ведь по дороге к раю
Своих Кармен, увы, не выбираю,-
Мне на прокат их небеса дают,-
(ту би ор нот ту би) - увы и ах.
А время бъет и бъет
Под дых и в пах
Своим копытом твердым,
И я уже давно из тех живых,
Которые завидовали б мертвым,
Когда б не сны, и не забвенья дар,
И дар забвенья снов.
Итак, пока в свисток уйдет последний пар,
Наверное, протрется пара пар
Ничем непримечательных штанов.


Марш энтузиастов


1.

Года - по пять - давили на педали,
Стучали друг на друга дни недели,
И сами изгибались прутья стали
В простой девиз: "Вы этого хотели!"

Суровые им нити пряли парки,
Никто не избежал примерной порки,-
От деревенской хромоножки Порги
до Бесса в раскаленной кочегарке.

Лелея беззастенчивую похоть,
В шкафах закрытых ликовали блюдца,
Плясала диамантовая перхоть
В фонтанах государственных поллюций.

И каждый был другому трижды кратен,
И каждый был - молодцеватый трутень,
И полотно крахмальных демократий
Мгновенно обволакивало трупы.

(У каждого, кто догадался выжить
На коже логотип стандартный вышит,
А каждый, кто в открытый космос вышел,
Был до последней звонкой капли выжат.)

Нам сквозь пластины розового сланца
Сияло ослепительное солнце:
Герой войны носил в походном ранце
Чужих идей обогащенный стронций.

Но небом грозовым прошелестело:
"Родные, мы прозрачнее и проще.
Свобода ведь не более, чем тело
Тоски и веры, нежности и мощи."

И разорвалась радужная пуля,
Как по воде, пошли по небу кольца...
В густой мокроте августа-июля
П(р)отухла золотая рыба-солнце.

В багровый плащ закутан поздний вечер
Бескрайних, но бездомных территорий
И сумерки нам покрывают плечи,
Как патина рассказаных историй.

2. на "А"

Словно бюст в известковой каверне,
Этот город - из слепка отжат.
Здесь жильцы в кристаллических центрах
Занавешенных комнат дрожат.

Там, где флюгера клин-фюзеляж
На защелку заклинен, не ропщет,
Сводит скулы последний этаж,
Сводит скулы истерика-площадь,

Где имперский двойной силует,
Как меркурия каска, крылатый,
Медным клювом вонзит арбалет
В корабельное темя Арбата,

Чтоб катилась по шкуре слеза
Из бессмысленных зенок коровьих,
Чтоб пылало из пасти, на "А"
Захлебнувшейся пряною кровью.

3.


Мы лежали в забытых штольнях,-
Никому не нужные клады.
Мы стояли на колокольнях,-
И с небес принимали парады.

Нас учили на белых страницах
Танцевать фиолетовой гладью.
Наши жены летали на птицах,
И спали в вечерних платьях.

Мы любые благие вести
Посыпали остывшим прахом,
И ножовкой пилили созвездья,
Засеянные Пастернаком.

О, как же мы были смелы,
Какие взрывали петарды!

На нас из хрустальной сферы
Всегда смотрели – кентавры.

Орфей - Эвридике

На четыре угла, на четы...
На черта я тебе? Не чета я.
Но сияние черной звезды
Проливалось заваркою чайной
На крахмальный подол лебеды,
А потом, от движенья светлея,-
По прямому каналу аллеи
Убегало, как пальцы твои,
И светился надрез колеи
Золотистой струною Орфея.

Голубую прожилку пути,
Эвридика, в косу заплети.
Яркий всполох зарницы короткой
Возведет из крахмальных пластин
Тонкокостные перегородки,
И обрушит их в байковый ил.

Не в четыре руки, не вдвоем...
На черта я тебе?

Не читая,
Пересохший глазной окоем
Наполняется влагою рая.


накануне памяти


Накануне жеста - и звук дрожит,
Набухает жутью, шершав и груб.
Накануне жеста - проходит жизнь,
Пролетает бликом по складке губ.

Накануне тела - качнет прибой,
Словно с клетки черепа сброшен плат.
Отгорожен кожей от всех любой,
Или черной смолою зрачки горят?

Накануне света забрезжит сон,
Все с лихвой умещается в краткий миг:
Пролистает соцветия махаон,
Провернет асфальтовый маховик.

Накануне неба остаток мал.
Накануне бесчувствия - липкий зной
Молоком скользит с маслянистых скал,
Добавляет белое в голубой....

Накануне памяти - брызги, дрожь,
Всполох ветра, ласточки, тополя.
И обложка книги из наших кож.
И земля сухая во рту, земля.

___________________________________________________

               


.....................................

На каждого мудреца довольно простоты.
На каждого мертвеца довольно пустоты.
Но есть ещё звёзды, птицы, цветы...

Сидят мудрецы у реки Янцзы.
На их головах – из гнёзд венцы,
В каждом – птенцы.

Гладит ветер шею волны,
Гнутся колосья, зерном полны,
Солнцем, землёй и жизнью полны.

Пищат птенцы, голодны.

-------------------------------------------

Нет, я не умер, просто лег
На слой травы, что над корнями.
Зачем несведущий мирянин
Опять вопит, что умер бог?

Нет, я не умер, пусть не лгут
ТВ и пресса. Разве медик
Оттенки белого заметит?
Цветет подснежник на снегу.

Нет, я не умер насовсем.
Зачем же вы меня забыли
На простынях стерильных лилий
В кровавых пятнах хризантем?!

.............................................

Серебрянный Орфей коснулся лютни,
О мертвом горевал в саду вечернем,
Ты кто, лежащий под высокими стволами?
Печаль, печаль шумит в трубе осенней.
Отходит синий пруд под зеленью деревьев,
И следует за братскими тенями.
Темна любовь свирепого народа,
Скрываясь, день прошелестел на золотых колесах.
А ночь тиха.

Под сумрачными елями
Смешивали два волка свою кровь
В каменных объятьях; Один златой
Потерян облаком над пристанью
В терпеньи и молчаньи детства.
Новая встреча с нежным мертвым телом
У тритонова пруда
Дремлет в его гиацинтовых волосах.
Да треснет наконец холодный лоб!

И да явится синий олень,
Исполненный очей, под затмением деревьев,
Чьи тёмные тропы
Просыпаются и колышутся от ночной мелодии
Тихим безумием.

Или да грянет в голос лира
К холодным ногам
Кающейся в каменном городе.

.......

Passion

Wenn Orpheus silbern die Laute r;hrt,
Beklagend ein Totes im Abendgarten,
Wer bist du Ruhendes unter hohen B;umen?
Es rauscht die Klage das herbstliche Rohr,
Der blaue Teich,
Hinsterbend unter gr;nenden B;umen
Und folgend dem Schatten der Schwester;
Dunkle Liebe
Eines wilden Geschlechts,
Dem auf goldenen R;dern der Tag davonrauscht.
Stille Nacht.

Unter finsteren Tannen
Mischten zwei W;lfe ihr Blut
In steinerner Umarmung; ein Goldnes
Verlor sich die Wolke ;ber dem Steg,
Geduld und Schweigen der Kindheit.
Wieder begegnet der zarte Leichnam
Am Tritonsteich
Schlummernd in seinem hyazinthenen Haar.
Dass endlich zerbr;che das k;hle Haupt!

Denn immer folgt, ein blaues Wild,
Ein ;ugendes unter d;mmernden B;umen,
Dieser dunkleren Pfaden
Wachend und bewegt von n;chtigem Wohllaut,
Sanftem Wahnsinn;
Oder es t;nte dunkler Verz;ckung
Voll das Saitenspiel
Zu den k;hlen F;ssen der
B;sserin in der steinernen Stadt.

................................................

МСКВ postscriptum

Засыпаны улицы мелом,-
Слетает известка с отчизны,
И смерть щеголяет в белом,-
Москва непригодна для жизни.


Здесь воздуха нет, а ветер
Лишь смесь безвоздушья и гари.
Москва непригодна для смерти,-
Гигантский людской гербарий.


Дворов выгребные ямы.
Дома подавились рвотой
Загаженных лестниц. Амба.
Москва для любви непригодна.

......................................................

рождественское

Идешь по снегам недвижимым,
Прессуя в бесформенный слой
Хронографы точных снежинок
То правой, то левой ногой.

Тумана провисшее брюхо
Клинками проткнул галоген,
И мертвые белые мухи
Слетают бесшумно со стен.

Сбивается мерная поступь,
А дальше – брести напролом:
Успеть обезвоженный воздух
Схватить засыхающим ртом.

И слышится «волен» как «болен»,
И сыпется плотный графит,
И праздничный звон с колоколен
Ледышкой на темя летит.
..............................................

зимним птицам

Птицы - баловни рассветов,
В пряже снега - спицы льда.
Переменчивы, как ветер,
Музыкальны, как вода.

Зрелость полдня, вьюги детство,
Воскресение весны.
В каждой птице бьётся сердце.
Птицы в воздух вплетены.

В невесомых клетках перьев,
В тёплых чашах тесных гнёзд,
За широкой синей дверью -
Золотые вспышки звезд.

..............................................

game over

................................возможность исхода (как мотылёк из огня
................................появляюсь над небесной дорогой).
................................game over –
................................это бог эволюционировал до меня,
................................или я деградировал до бога.
Аргентинец

Сегодня всё покрыто белым бархатом,
И так светло,- не может быть светлей.
Холмы стальным небесным  плугом вспаханы,
Сжимает ветер мускулы ветвей.
 
из тепла – на стужу,
изнутри - наружу
на белый свет из утробы,
а из тела –
снова на свет? На белый?

Нежным бархатом, снежным бархатом,
Яркий свет – не бывает ярче,
Ледяной, горячий,
Для незрячих и спящих.

плугом неба сплетение солнечное вспаханно,
распахнуто,
сердце – упругим мячиком скачет.

Личная летняя ночь в груди,
Плещется микроморе.

Не плачь, это не горе.
Что ж такого?
Бывает...
Game over.

.................................................

***

Дождешься ли молчания в ответ?
Блестит душа под безразличья хромом,
И взгляд скользит, прикованный к строке,
Скользит язык по гравию зубному.

Дождешься ли молчания во сне?
На лбах оконных стёкол – ливня пряди.
Там осень, изгибаясь, на спине
Расстегивает лиственное платье.

Проснешься. Словно от сырых манжет
Вдруг вздрогнет естество, и вновь невнятно
Стучат слова - горошины драже,
На гладком хроме оставляя пятна.

..................................................

побережные души

Побережные души –
Прозрачные прямоугольники на склоне холма.

Мерно колышется
Маятник океана.

Солнце
Выжгло клеймо агавы
На белых плечах песка.

Белые стяги повисли на древках-ветвях.
Белое пламя погасло на черных углях.
Гладкие плоскости в белом пуху.
Белая плоскость вверху.

Побережные души -
Невидимые миражи.

Нехотя царству кристаллов
Противится жизнь.

Ветер треплет осоку по волосам,
Сдувает со склона холма волны времени,-
Скользят ручьи песка
Змейками земной манны.


Побережные души неизменны,
Бесцветные бледные маски,
Нежные, словно маки.
Лёгкие, словно пепел.

Берег. Ветер. Трепет.

...........................................................

в начале

В начале большой и покуда непрожитой жизни детали фрагменты. Кошачьи глаза треугольники жадности жажды. Булыжников гладкие лбы, овалы узлов лимфатических, рыбы очищены от чешуи только в горле уколы костей или перьев. Прозрачные кроны деревьев как клетки грудные для ветра. Нечерное море купает нечистого мрамора мыльные глыбы. На сколь продолжительный миг над скалою морская вода нависает!
Печальные мертвые белые кони глядят сквозь немытые окна немые. Глядят на тепло подоконника словно на угли на краски.
Осенние краски как рой разноцветных осинных укусов, болезненных пикселей жженье, занозы тропических жал, как тупые удары в булыжники-бивни. Расколет ли клён череп камня багровым скелетом ладони?
Пока от макушки далёк потолок я не знаю.
Картон тишины разрывает в агонии муха и сумраком пахнет мастика.


предисловие к фаусту

Вы снова здесь, бесплотные созданья!
Полупрозрачна призрачная рать.
Наполню вами я своё сознанье,-
Удастся ль в этот раз вас удержать?

Как вы настырны! Ну так что же - Правьте,
Из дымки и тумана существа!
Я снова молод – что мне проку в правде,
Когда вдыхаю ветер волшебства?!

Верните светлых дней воспоминанья,
И тени милых воскресите вновь.
Пусть вспомнятся, как древние сказанья,
И первый друг, и первая любовь,

Пусть будет боль, и жалоба, и жалость,
Свернётся лабиринтом  жизни путь.
Немного светлых мне минут осталось,
Под солнцем счастья больше не уснуть.

Не слушать вам моих последних песен,
Вы, души тех, кому впервые пел.
Мир перестал быть дружественно тесен,
И даже эха отзвук отлетел.

Звучит мой голос в незнакомом зале,
Но незнакомцы стих мой не поймут.
Их похвалы обрадуют едва ли,-
Как по щекам аплодисменты бьют.

В душе окрепло давнее стремленье
Туда, в тот мир, где строгий дух парит,
Где робкое родится песнопенье,
И арфою эоловой звенит.

И взгляд мой застилает поволока,
На сердце опускается покой;
Чем обладаю – то уже далёко
Что потерял – становится судьбой.

.............................................

непрозрачное

               
Когда к молчанью слов не подберу,
Дыханья тесто всходит на пару,
И кажется, что белая река
По комнате течет вдоль сквозняка.

Твое лицо, и плечи, и живот
Я вижу словно через толщу вод,
Квадраты рам и света колесо.
И взгляд мой застывает, невесом.

Всё то, что было прочно, было твердь,
Течет меж ребер, утекает в дверь.
Струится белой скатертью на стол,
И снежным пеплом покрывает пол.

Стена теперь белее, чем экран,
Наполнен молоком пустой стакан.
Под калькой непрозрачное окно.
И зеркало...

А зеркало - черно.

...........................................

***

Зелёные птенцы весны
На ветках расправляют перья...

Гори, лампадка новизны,
В слепой часовне межреберья.

Покуда нега и покой
Ничтожный интервал заполнят
Между обветренной щекой
Моею и твоей ладонью.

И полетит, как легкий пух
Над влажной почвенной основой,
Совместное дыханье двух
Под взрывом мартовской сверхновой.

..........................................

игра с огнем

                http://www.stihi.ru/2011/09/28/8402


Пока не спросили о главном
У звездного поводыря,
Как было легко и забавно
Шагать по погасшим углям!

И альфа крупчатого снега
Варилась в котлах куполов,
И рот обжигала омега
Из глиняных чашек дворов.

Какою причудливой вязью
Судьба расписала ладонь!

Следы догорают, и грязью
К ступням прилипает огонь.

........................................................

камни

1.

Велел я камню петь, дышать, расти.
Крошился камень: «подло – не умея,
учить»,
И раззевал беспомощную пасть.
Но он,- на удивленье,- всё вместил:
Старание и жест,
Бесстрастие и страсть,
И время,
И страданье,
И терпенье...

Ты - кремень огненный, ты - влажный диабаз,
Голыш широколобый, многомудрый,-
Вам воздух – космос, и земля – как пудра,
О, сколько тысяч миллионов раз
Вас новым светом шлифовало утро!

Ты знаешь, как я обожал мосты,
В которых камни протянули руки
Друг-другу,
И пористою кожею срослись.
Ведь для обрывов лучшей нет подпруги:
Теперь, как пони, бегают по кругу,
Качели-карусели,
Вверх да вниз.

Я помню, камни посреди воды
К моим ногам ласкались, словно лани,
С их юных морд струилося сиянье,
Вода струилась с гладких грив гнедых.

Как было здорово играть с камнями!


2.

Камни - руки,
Камни - реки,
Камни - раки,
Камни - греки,
Черепки, а человеки
Нацарапаны на них.
Черепа,- что под подошвой,
Черепа,- что на подушке,
Камни - служки, им ли служат?
Камнем-кулаком под дых.

Камни-камни - больно, каюсь,
Камни-камни - как диагноз,
Камни-камни - серый парус
И брезентовый полет,
Хрупкой вечности вращенье,
Времени неспешный ход.
Камни-камни - измененье,
Камни-камни - поворот.

Камни-камни-камни -
Знанье,
Поиск,
Звенья,
Ожиданье,
Обещанье,- камни-камни-
Камни-камни,- упованье.

Камни есть обетованье.

Камни - камни,
Камни - маски,
Камни - мнится: магма, солнце,
Космос, лёд, планеты, кольца,
Камни - лёд и пламень - камни,
Камни - пыль и краски - камни,

Я остался бы на Марсе:

Камни-камни-камни-камни...



путь

Марля небесная (дырочки – звездная сыпь)
Низко свисает, чуть-чуть не достав до полей.
Сон на рассвете прокиснет, створожится в сыр,
Город спрессуется в мраморный колизей.

Звуки густеют, дрожат, обретают плоть.
Жадно глотают мгновений слепую ртуть,
Камень поднимешь – покажется спелым плод.
В землю бросаешь – и прорастает путь.

-------------------------------------------------

голоса

Над Тосканой луна
Льет пластмассовый свет на холмы,
Над Тосканой война
Быстрых стрел с цеппелинами тьмы.
Из расширенных пор
Проступают цементный раствор,
Краска, известь и мел,
Но сгущенное солнце и ночью дрожит в проводах наших тел.

Слабый свет, тонкий лёд,
Будто корка на темных губах,
Или пятна следов
На некошенных белых лугах.
Это цепь фонарей
Прожигает безглазый пунктир
В объективах дверей
На засвеченной пленке потухших квартир.

Это тускло блестит
Револьверная сталь
Отшлифованных временем плит.
И ложится эмаль
Медальоном овальным на черный гранит,
Но на дне янтаря –
Позабытых времён небеса.
И беззвучно парят
В пустоте голоса, голоса...

-----------------------------------------------------

аксолотль

..............................."я входил вместо дикого зверя в клетку..."
...............................И. Б.

Я гулял по набережным Стикса,
Девять раз сменил страну и пол,
Был коровой, был бозоном Хиггса,
Изобрел тринитротолуол.

Иногда я спал внутри бинокля,
Где лучи сплели иконостас,
И носил под сердцем аксолотля
С золотыми капельками глаз.

Шестикрылый демон из колодца
Похвалил меня за краткость снов,
И уменье разглядеть на солнце
Быстрые дорожки пузырьков.

До поры родившийся из ваты,
Прыгаю на пёструю кровать:
Ароматы фенхеля и мяты
Сквозь гортань и пальцы пропускать.

Как же ты опомниться посмела,
На ветвях повисшая лоза,
Палочка, цветущая омела,
Девочка, икринка, стрекоза?

Я поймал тебя в ладони ливней,
Сплел тебе тиару из теней,-
Вдоль по трассе из слоновьих бивней
Покатился праздничный бобслей.

Это ли не радостная участь:
Раскрутившись на семи ветрах
Шариком каштановым колючим
Приминать оперившийся прах?

----------------------------------------------

элегия к М.П.

Крупинкой сахара, застывшею на мочке,
Пыльцою бабочки, погибшей взаперти,
Фольгой движения, блестящей оболочкой,-
Горчащий шоколад в небесном ассорти.

Внезапный всполох рук в прихожей, в полумраке,
И голосов впотьмах сорвавшаяся нить,
Ты – стрелка журавля, ты – соляной кораблик
Не вытолкнуть земле, морям не растворить.

----------------------------------------------

дни трепета

Скоро октябрь, но вновь жар распустился розой.
Катится день, как шар – гладкий, покрытый бронзой.
Прежнее лето хитрит, машет хвостом своим лисьим.
Робкая осень-рысь спит на опавших листьях.
 
Яблоки на ветвях зАлиты тёмным мёдом.
Стебли пожухших трав свет прижигает йодом.
Полдень в смоле застыл, только лишь конус-тополь
Острою тенью вскрыл плоскости стен и кровель.
 
Мешкает, медлит явь, как на краю обрыва.
Что сквозь дрожащую рябь видит дрожащая рыба?
Яростный шар огня? В душу глядящее око?..
Тот, кто продлит меня, виден сквозь поволоку.
 
Тот кто продлит меня... Чудится щебет птичий,
Крутится шар огня, калейдоскоп обличий,
Белая смерть взлетит чайкою от причала.
Будто, споткнувшись, жизнь может пойти сначала.

----------------------------------------------

лес

Решившись, разом развернуть бинты,
Не погружая в воду, как коросту
Сорвать, и разговоров лоскуты
Дыханьем прессовать в дрожащий воздух.

Воздвигнуть гулкой тишины костёл,
(Гудят в груди органные октавы)...
Нет, это лес серебряный взошел
На мхи и травы.

И вспыхнут блики – россыпью монет,
Проснется ветер, задремавший в кронах,
И потечёт светлозелёный свет,
Сквозь листья многократно отфильтрован.

----------------------------------------------

пляж

Четкие чаячьи метки - старинные руны:
Вычертить сложно, но сами посланья просты.
Пляж под горячечным ветром песчанные дюны
Морщит, хлебает касторку морской воды.

Каждая плоскость тысячеваттно светит.
В небо, прорвав горизонт, плывут катера.
Головы вслед им задрав, каменеют дети.
Весело пляшет во рту язычок костра.

-----------------------------------------------

вытеснение

Позабудь поскорее меня, окунись в кутерьму непрошедшего дня. Выключая на кухне тьму, научись забывать, вытесняя меня собой, не забудь забывать, запивая таблетку водой. Бедный Йорик, малыш, как тебя обкатал прибой! Гладкий камень-голыш, на раскрытой ладони прилёг. Пару раз отскочив от поверхности волн, окончательно ляжет на дно. Любопытный малёк заплывёт в тень глазницы и выплывет через рот. Для него ты - пустышка, игрушка, подводный грот.

------------------------------------------------

прощанье с водой

Иди, попрощайся с водой
Прохладной, слепой, золотой,
Дремотной и чуткой, как рысь,
Иди к ней, всей кожей прижмись,
Войди в неё тающим льдом,
Скользи серебристым мальком
Сквозь стылый её звездопад,-
На воздух, на свет, наугад.

----------------------------------------------------

взвесь

Мелькают сутки чередой столбов,
Окрашенные известью известий,
Дождь, тошнотворный словно керосин,
Застыл над городом тягучей, липкой взвесью.
В разрывах рванных между облаков
Мерцают фарами маршрутные такси
Созвездий.
Коробочный мой зябнущий сверчок,
Надтреснуто трещит им вслед, невесел.
Весло весны зачерпывает грязь.
Увязла в маслянистых лужах вязь
Ослепших переулков, узких улиц.
Соцветия сирени захлебнулись,-
Их головы безжизненно висят.

Испорчена, просрочена весна.

-----------------------------------------------------

ветра в долине

Андрею Грицману

Где-то над древним Левантом, над дышащим морем,
Словно малыш, расплескавшемся в центре Земли,
Ветра живого прозрачная, чистая воля
Ложкой циклона мешает мистраль и хамсин.

Ветер времён проникает в безвременья бухты,-
Свежей волной сквозь защитные дамбы границ.
Ветер имён переносит мельчайшие буквы,
И задувает их между закрытых страниц.

Ветер весны прожигает дыхания паром
Татуировок-проталин тягучую вязь.
В тёмный пахучий овраг молодым тротуаром
С горки московской съезжает весёлая грязь.

Правдой песка и дождя благодатною вестью
Ветер забвенья стирает со статуй зрачки.

Детский сквозняк расцветает грудною болезнью.
Детская вера лечебным сиропом горчит.

-------------------------------------------------------

сон

Выходит ночь из рыхлых гор кротом.
Закат разлился кровью с молоком.
Под окнами деревья встали садом.
Дыханье их, протяжное, как стон,
Мне, словно книгу, открывает сон,-
Вычеркивать за строчкой строчку взглядом.

Ветвей стропила стянуты корой,
И черепица листьев надо мной,-
Сквозь них уходит в небо день вчерашний.
Но зодчий сон строенье завершит,-
На перекрестках тела и души
Воздвигнет он сторожевые башни.

Пусть новый день последнюю звезду
Погасит,- и на башню я взойду,
Дождусь дождя, и по скользящим струнам
Спущусь, и стаду за моим окном
Я стану - водопой и водоём,
И новый сон сверкнёт в смолистых рунах.

-----------------------------------------------------

плотный траффик месяца нисана...

Плотный траффик месяца нисана.
Человек зимы слагает крылья.
Ловят паруса из целлофана
Выдохи весеннего бессилья.

До краёв сметаною полна
Глиняная чаша - крынка Крыма.
Черных скал украшена стена
Профилем чеканным караима.

Пляшут кольца солнца на ресницах
Воздух пахнет порошком стиральным.
По гортани сквозняком струится
Кислый вкус кизиловых миндалин.

Вольно ветру ночи напролёт
К небу поднимать песок опаловый,
На холмах растапливать лунный мёд,
Лапать белый камень тенью пальмовой.

Пряди волн колечками заверчены.
Хорда горизонта стёрта ластиком.
Гладкошерстный Коктебель доверчиво
Кокер-спаниелем к икрам ластится.

------------------------------------------------------



оттепель

Тает снег. Цветенье тёплых груш
Плавит оловянную луну.
Ты губами втягиваешь сушь,
Языком листаешь тишину.

Всхлипывая, плачет водосток,
Плёнкою дрожит ледовый глянец.
Длинной ночи черный завиток
Ты мотаешь медленно на палец.

Словно в вазе стебель без корней,
Выдох к потолку, вверх по стене и
Не понять, какая из теней
Всех других послушней и чернее.

Бесконечность снежных верениц,
Плавное движение полотен,
Словно ты со стаей белых птиц
Падаешь в распахнутый колодец.

Истекает молоком капель,
И нагая влага-танцовщица
Пляшет, и в морозную купель
Отпускает неба плащаницу.

-------------------------------------

наставление рыбам

Рыбы - гибкие металлы,
Рыбы – юркие, как вихри,
И застывшие в зените.

Только завтрашним живите,
Не отбрасывайте тени.

Будьте пёстры, словно птицы,
И бесцветны, словно тучи,
И прозрачны, словно воздух.

Невесомыми телами
Музыку волны рисуйте.-
Мечутся аккорды стайкой,-
Каждой ноте - по рыбёшке.

Вольно, рыбы, не рабы вы!

Не познает рыба рыбу,
Но возлюбит рыбу рыба,-
Вам собой кормить друг-друга.

-------------------------------------------------------
наставление юному поэту

Напрасно ты столицу взял,-
На место положи!
И если станешь пить металл,-
То выскользнешь в ножи!

Но ножны для таких ножей
Вовеки не найдешь.
И выбросят тебя в пырей,
А может даже в рожь.

Тогда забудь о беляшах
И ласты не суши.
Хоть сам ты – вах!, но дело швах,
Как суши из парши.

Пусть провоцируют стрижи -
Над пропастью не ржи!
Не пой, не мойся, не пляши,
Пиши про «-жи» и «-ши».


старая басня

Как из клубка стальная спица,
И ожидаемо - и вдруг,
Моя последняя синица
Однажды выскользнет из рук.

Suum cuique*: мне лежать в палате,
Трепать казенное сукно,
А птице - из горстей  галактик
Клевать отборное зерно.

Одна надежда, что однажды,
Свой вольный завершив полёт,
Меня в гнездо журавль бумажный
Птенцом-младенцем унесёт

*каждому - своё

элегия для Цветаевой

Когда всё то, что кажется знакомым,
закончит счёт,
Прозрачным станет, тонким, невесомым –
лёд над ручьём.
Надломится сначала, хрустнет робко,
и - соскользнёт
В ту пустоту пустот, за край, за скобки, 
за окоём.
В полёте вспыхнет радужным пожаром,
искрой слюды,
И упадёт, израненно ножами
стальной воды.
Опустится потухшею пластиной
навек на дно,
Забудет свет, и шелест тополиный, 
и сумрак снов,
И дождь, и слой жары над пашней зыбкой,
и дрожь огней, 
И всполох краткий серебристой рыбки
среди теней.





Вечер в стынущей золе
Раздувает светлый локон,
Расстилает по земле
Сеть сияющих волокон.
 
Сосны саваны несут,
Фиолетовые пледы.
Тает лебединый пух
На устах уснувшей Леды.
 
Сквозь прозрачный плащ ветвей
Белым шумом - первый снег,
Серебро вплетает в просинь.

Под унылый гул церквей
Уплывает остров Осень
Лёгкой лодкою во сне.


Ни большой звезды, ни большой судьбы,-
Только хвойные сны в колыбели сосны,
И снегами расчесанная трава,-
Искры спрятаны в рукава.

Рукава реки. Руки в них легки,
Вскрыты вены - каналы да арыки,
Не сожмешь кулак – грибницею разрослись
Пятипалые, на подушечках – мох да слизь.

Не мани, судьба, не слепи, звезда.
Не по рельсам – по ребрам идут поезда,
И не к рельсам – к ребрам навек примерз
Перестук ледяных колес.

Я родился бы там, где лежит гора,
Там, где лижут ладони камням ветра,
Где в колодце - тень, и везде светло,-
Там ложится мир на одно крыло.

Из зерна земли прорастает дом,
Там, где небо в воду уперлось лбом,
Там в порог вплетается нить тропы,-
Ни большой звезды, ни большой судьбы...

Словно неба серую жесть
Вскрыл апрель консервным ключом
И потоком (царственный жест!)
Синяя сгущенка течёт.

Исчезают мера и вес,
Исчезают страх и расчёт,-
Бескорыстным даром небес
Синяя сгущенка течёт.

Вспыхнула река и горит,
Вьется золотою змеёй,
Солнца рыжий метеорит
Не летит - завис над землёй.

У всего здесь участь одна:
Плавится и лёд, и гранит.
Примощусь в кафе у окна,
Буду чай сквозь зубы цедить.

Головой тряхнешь невпопад:
Падают со лба и висков,
Градом на колени летят
Лопнувшие смоквы стихов.

Над городом натянута струна
И небосвод сверкает новой смальтой.
На проволоке рыжая весна
Выделывает радостные сальто.

Уже шуршат шелка над головой,
Теплом сочатся солнечные соты.
Когда весна устанет, дождь слепой
На землю брызнет капельками пота.

Не помешать ни грозам, ни ветрам
Хозяйке трав в берёзовых палатах:
На цыпочках пройдет по лепесткам,
Засеет небо зёрнами пернатых.

Отрывки снега, облачные тени,-
Всё растворит в густой голубизне.
И яблони бессонное цветенье
Опять напомнит о последнем дне.


Вокруг салюты да мистерии,
А я забился под диван:
Пытаюсь тонкие материи
Иглою толстой поддевать.

Потом украдкой, перебежками
Из под дивана - под кровать...
Чтоб нитью,- палевой ли, бежевой?-
Узоры смысла вышивать.

Прикинь, каким же клевым саваном
Покроют Днепр и Подол,
Когда эпоха безымянная...
Когда эпоха бездыханная,
Нажравшись, свалится под стол!


Когда былинкою мотают амплитуды,
Ни охнуть, ни вздохнуть,
Замочек маленький –
Бронхита ли, простуды
Я вешаю на грудь.

И, кашля приступом внезапным наслаждаясь,
Когда волна уже накрыла с головой,
На дно нырну
И к небу, задыхаясь,-
Спасибо, что живой.


Листать блокноты листопада,
Пока осиная прохлада
Сосёт вино мускатных нот
Из лопнувшего винограда
Повисших в воздухе длиннот.
Уже закатным солнцем сада
Твоё лицо освещено,
Но мне привыкнуть не дано
К периоду полураспада.
Я засыпаю. Перед сном
Мне улыбается дитя.
Пшеничный свет его вчерашний,
Путём созвездий проходя,
Касается небесной пашни
И там становится зерном,
И улыбается над нами,
Потом становится лозой,
Потом становится золой,
И птичьим криком над полями.

К полудню светило, казалось, совсем остыло.
Тяжелое солнце вдавило мне свет в затылок,
Впрыснуло в темя жар из лучей-иголок.
И стало казаться - под кожу попал осколок,
Стальное зерно, бутон, он выстрелит розовой розой,
Полной росы, и роса будет струйкой стекать и капать
А пока лишь темнеет и белого снега копоть
На ветвях, на немеющих мышцах,
На синих еловых лапах
Висит тишина в хрупких ампулах,
И ничего не услышать,
Пока не сломаешь стекляную тонкую шею,
И пальцы не знают,
Как прочен прозрачный орех,
в котором метель
кружиться устала!
Там оттепель, влага, капель,
И спрятано жало
мороза под розовым шелком зажегшихся вдруг фонарей
И прошлого больше не жалко...


Захлопнет вечер сумрак комнат,
Две шевелюры непокорных
Огней расплющив на полу.
И призрак вырастет в углу,
И поведёт путём неторным
Сухих от старости маслин
В искомый град, в Ерусалим,
К его порталам, аркам, башням,
К подтаявшим ледышкам плит.
От вспышек дикостей всегдашних,
Разрывов молний и молитв
Взовьется пылью кутерьма,
Раскрутится жара, как глобус
И, вдруг ожившие, дома
Утонут в улицах по пояс,
И площади раскрытый конус
Задует в дудку сквозняком,-
В покрытый смальтой переулок.
Осой взовьется над виском
Не прядь волос, а сиплый гул - и
Пейзаж изменится, как сон,-
По палубе заплещет осень,
Маяк откликнется во тьме,
И вновь, слагая тени в лица,
Деревья будут письма листьев
Писать и посылать траве,
Покрытой плесенью тумана,-
Рассвета солнечная рана
Рубцом затянется в окне.

Над палубой дощатою фрегата,
Над спинами нестриженных овец,
Сгущается всесильная соната,
И каждый выдох веский, как свинец.

Там, в темноте, корячится наживка,
Исходит болью розовой, мясной,
А на свету сосновая обшивка
Сочится маслянистою слезой.

Не масло покрывает кожу,- иней,
Протяжных звуков побелевший рой,
И одеяла воздуха не скинуть,
И по воде не провести рукой.


А в наследство нам досталась - стать.
Остальному выучимся сами.
Например, искусству проступать
На эмали белыми тенями.

У земли на диво мягкий рот.

Почва отражает корни в кроне.
Час пробьет - несчастных соберет
В ласковые рыхлые ладони.

Там, "во глубине сибирских руд"
Ничего хранить, мой друг, не надо.

Медленно по улицам плывут
Желтые повозки листопада...


По лестнице, чуть скользкой от дождя,
По серым корешкам ступеней-книжек
Всё выше к небу поднимался я –
Тень, удлиняясь, падала всё ниже.

Гудки текли, протяжны и чисты,
В объятия приморского бульвара,-
И щедрая акация цветы
Мне пригоршнями под ноги бросала.

Малиновым раскрашивал закат
След самолета на небесной смальте...

И молодость, и пряный аромат
Цветов, уже гниющих на асфальте.


Безлюдный парк стоит в строительных лесах,
И краны тополей пронзают небеса,
Проходит вдоль реки невидимый состав,
Колёса подают на стыках голоса.

Проходит вдоль реки невидимый состав,
По рельсам тащит вдаль свой неподъемный груз,
И каждый стык – сустав, я слышу стылый хруст,
Всеведущим сверчком стрекочет телеграф.

Проходит вдоль реки невидимый состав,
Над ним кружится гарь и снежная крупа,
Его прибытья ждёт прозрачная толпа.
За ним тумана шлейф волочится, отстав.

От грохота дрожит реки прокатный стан,
По желобу стучит чугунная вода.
Проходит вдоль реки невидимый состав,
Свой неподъемный груз он тащит в никуда.