Городская мертвецкая

Праздно бродя, пробираясь подальше от шума,

Я, любопытный, замедлил шаги у мертвецкой, у самых ворот.

Вот проститутка, брошенное жалкое тело, за которым никто не пришел,

Лежит на мокром кирпичном помосте,

Святыня-женщина, женское тело, я вижу тело, я только на него и гляжу,

На этот дом, когда-то богатый красою и страстью, ничего другого не вижу,

Промозглая тишина не смущает меня, ни вода, бегущая из крана, ни трупный смрад,

Но этот дом — удивительный дом,— этот прекрасный разрушенный дом,

Этот бессмертный дом, который больше, чем все наши здания,

Чем наш Капитолий под куполом белым с гордой статуей там, наверху, чем все старинные соборы с вознесенными в небо шпилями,

Больше их всех этот маленький дом, несчастный, отчаянный дом,

Прекрасный и страшный развалина-дом, обитель души, сама душа,

Отверженный, пренебрегаемый всеми,— прими же вздох моих дрогнувших губ

И эту слезу одинокую, как поминки от меня, уходящего,

Мертвый дом, дом греха и безумья, сокрушенный, разрушенный дом,

Дом жизни, недавно смеявшийся, шумный, но и тогда уже мертвый,

Месяцы, годы звеневший, украшенный дом,— но мертвый, мертвый, мертвы