даже не пишет

Я всегда был убеждён, что читатель умнее писателя: люди не любят тех, кто умнее их самих, значит, и читать не будут. «Если ты такой умный, так сиди один».
 
Если же ты пишешь для тех, кого не считаешь умнее себя, дай им знать о своей неудаче, несчастной любви своей. Пусть говорят: «Смотри-ка, такой умный, а вот сидит, страдает. Значит я, читатель, всё же умнее его, писателя».

За что было её любить – обычная женщина. Разве только выражение глаз – её глаза в нужные моменты выражали нужные эмоции. Даже тогда, когда я был уверен, что она не понимает, о чём я с ней говорю, а говорю я обо всём, её глаза выражали нужную степень изумления и удовлетворения схожую с радостью врача у постели больного: «Речь у пациента связная, осмысленная – больной реконвалесцирует или выздоравливает по-простому.

Что бы она ни говорила, всё казалось мне безумно интересным и безумно высокоумным. Но что именно она говорила? Я помню только одну фразу: «Боречка, ты такое сокровище!»

Мне так хотелось её видеть, что было всё равно, о чём она говорит.

Чары любви… Чем обусловлены они?

До открытия зеркальных нейронов этого не знал никто, а после их открытия мне стало неважно.

Она сводила людей к немногим литературным персонажам – кого помнила. Могла назвать человека Плюшкин. Это казалось мне забавным прощением характера, но она так радовалась попаданию пальцем в небо, что невозможно было не радоваться вместе.

«Нет ничего нового под солнцем, и ничто не вечно под луной»
Автор этого афоризма жил очень давно. Он скромно и иронично именовал себя Проповедник, что по-гречески звучит Экклезиаст.

...но говорили мы много: о смысле жизни, например; о Боге; о бизнесе; да обо всём на свете.

Нам неизвестно, волновала ли людей проблема смысла жизни до Аристотеля, – говорил я ей, – впрочем, как и после Аристотеля – волновала ли она кого-нибудь по-настоящему.
Мне всегда казалось, что литературный штамп «мучительный поиск смысла жизни» – это штамп на конверте, который почта возвратила с отметкой «адресат выбыл».

Даже удивительно, что во время фильма «Идиот» у меня разболелась голова: от жалости к молодому Миронову, Достоевскому и возможно, к самому Мышкину. Именно в такой последовательности, потому что писатель давно изжил в себе своего героя; самого героя, возможно, что и не было никогда, а вот актёру всё это нужно нести на экран.

Часто говорят о несовпадении автора и лирического героя. Надуманная проблема: к моменту публикации лирический герой витает уже в иных воздусях, и ни в каком сочувствии вместе с автором не нуждается.

Поэтому, лично мне так важен наш Интернат: за счёт скорости публикации, пусть даже не в лучшем виде без редактирования, можно отхватить парочку свежих сострадалок. Ложка к обеду…

Ещё я говорил ей, что в наш век водораздел между гностиками и агностиками проходит на границе этики и экономики: выгодно, но бесчеловечно; не сделаю я, так сделает другой – какая разница, так уж лучше я. Кто-то верит, что этика должна править бал в экономике, а кто-то наоборот считает, что сначала нужно накормить голодных.

Мы не имели с ней права на долгую любовь, но право на короткую у нас было не отнять. Наполовину русская, наполовину казачка, наполовину неизвестно кто… Меня никогда не смущало, что в сумме получалось больше единицы.

Где были мои глаза, когда смотрели на неё!?

Я тогда ещё не знал, что поцелуй это ритуальное кормление. Каждый демонстрирует, что готов пищу прямо в рот любимому класть.
А если бы я знал, ничего бы не изменилось.

Я говорил с ней о бизнесе. Смотри, – говорил я, – в лесу живёт всего один заяц, но его все видели. И каждый считает его своей законной добычей в будущем. Процветает строительство – все строят охотничьи домики, процветает производство ружей, резиновых сапог; вся охотопромышленность работает на спрос; банки кредитуют народ.

Да что там банки. Люди влюбляются на почве этого зайца.

Почему заяц?, – смеясь, спрашивала она.  Если вас это тоже интересует, сообщаю: потому что я прозаик.

Лично я к писателям всегда относился уважительно, но со снисхождением – посмеивался, понимая, что это не самый лучший, вынужденный способ заработать, а уж для достижения душевного покоя – наихудший. И вот наказание за мои насмешки, я стал тем, над кем смеялся. «Не пей из копытца – козлёночком станешь».

Мои враги, апологеты формально безупречной текстуры, именами которых я устал портить заборы родного Суходольска, знали бы вы…

Сердцебиение вселенской амплитуды вызывала она во мне.

Где живёт теперь беглянка-эмигрантка моя любовь к ней? В каких городах и весях?

Почему даже не пишет?