Чего нельзя

Ах, было мне почти семнадцать,
Любовь устроила метель.
Мы так любили целоваться –
Была одна свиданий цель.

Друг к другу  жаркое влеченье
С ума сводило нас  порой,
На ощупь было изученье
Желанных тел.  Пока игрой.

И к месту мы уединенья,
Где нас ветвей скрывала тень,
Для сладостного повторенья
В весенний убегали день.

К паденью было продвиженье,
И страсть  сжигала нам сердца –
Объятий крепкое сцепленье,
И поцелуи без конца.

Я обмирала в предвкушенье,
Сердечко учащало стук,
Ждала, когда начнет движенье
Он жадных и горячих рук.

В начале чувственной дороги,
Сжимая нежных рук  кольцо,
Он приседал, обняв мне ноги
Сквозь тонкий шелк, прижав  лицо,

Потом скользил уже под платье
И двум ладоням  с двух сторон
Давал прекрасное занятье –
Меня тревожить  сквозь капрон.

Мне гладил бедра  и колени,
Прижавшись огненной щекой,
Прекрасней не было мгновений,
Теряла тихо я покой.

А каждый пальчик страстью пышет –
И сквозь чулки горяч их след
Он  руки поднимал всё выше,
Томленья вызывая бред.

Чулки держались поясочком,
Под ним же трусиков ажур,
Сжималось сердце всё комочком,
А в голове – сплошной сумбур.

И  достигал он голых ножек,
Потом сквозь  трусики – мыска.
Прикосновение дрожь множит –
От ног до корня волоска.

И вот под трусики на попку
Скользил ладонями – по мне,
Прокладывая возбужденью тропку.
И вспыхивал низ, как в огне.

Путь совершал неоднократно
И  вниз, и  вверх, и много раз,
И было чудно мне, развратно,
И  в организме рос экстаз.

Потом сквозь трусики  по губкам
Водил он пальцами слегка,
И мокла у меня голубка,
Сырели трусиков шелка.

Он поднимался  вместе платьем,
За попку взяв, желаний полн,
И прижимал, и твердой "татью"
Атаковал «венерин холм».

Меня он главного мгновенья
Не заставлял ждать, и стрелой
Звенящий пест из заточенья
Взлетал, красавец удалой!

Меж ножками без разговору
Входил, тихонечко скользя,
Но следовал он уговору –
Что было можно, что нельзя,

Его горячее вторженье
Промежность полнило огнём,
И шло в крови моей броженье,
Залило трепета дождём.

А при движении – касанье
Набухших  губ красы моей,
Ах, это дивное страданье!
Сжимала ноги лишь сильней.

На бедра трусики он ловко
Спускал и, губок лепестки
Раздвинув, помещал головку,
Меня  взрывая  на куски.

И  в руку взяв свой пест нахальный,
Дразнил разбухший бугорок,
Исход тех действий был фатальный,
И гнал нас наслажденья рок.

Крутил головку в нежных складках
И по горошинке – кругом,
Невыносимо было сладко,
Безумия катился ком.

Свивало тело мне томленье
И ныло трепетно внутри,
И обнаженных нервов тренье
Рождало молнии в груди,

Вздымалось к пику напряженье
В горящей точке – жуткий спазм,
Еще чуть-чуть, и... изверженье –
Повергло в огненный оргазм.

И возбужденный до предела,
Мой бог стремил к развязке бег,
Взрывался с содроганьем тела
И орошал  оазис нег.

Обнявшись, мы стояли молча,
Стихал в нас страсти ураган,
Разнесший наши нервы в клочья,
Мой таял в благости розан.
                *  *  *