Рыжее сердце

Кружка горячего кофе в руке и пушистый рыжий комок на коленях. Он настолько тёплый, что под ним уже вспотели колени. Ты чувствуешь верхней поверхностью бедра его вдохи – они гораздо сильнее согревают, нежели кофе, что ты держишь в руке. Его рыже-седая морда лежит на вытянутой вперед лапе - кошки любят так спать. Подносишь кружку к губам, делаешь глоток, а другой рукой проводишь по его мохнатой спине. От первого прикосновения комок вздрагивает и приоткрывает глаза. Убедившись в том, что это не попытка его потревожить, а совсем наоборот, он потягивается. Это целый ритуал – заостренные уши, слегка высунутый язык, крепко сомкнутые веки и вытянутые вперед с выглядывающими сквозь шерсть кончиков кошачьих пальцев когтями, а во время максимального кайфа от потягивания он очень забавно кряхтит. Потянувшись, он кладёт свою голову между вытянутых вперед лап. Сколько тепла, заботы, любви вложено в это маленькое, с виду беззащитное создание. Сколько радости, улыбок, счастья подарило оно, это создание, в ответ. Помнишь его совсем маленьким котёнком, который рвал углы дивана,  когда в нём просыпался инстинкт охотника. Помнишь, как он, услышав «Будешь кушать?» подходил вместе с тобой к его миске, смотрел снизу вверх на тебя, тряс вертикально поднятым хвостом и, топчась задними лапами на месте, громко просил добавки, даже если миска была далеко не пуста. Замурлыкал. На твоём лице появилась улыбка. Этот тёплый вибрирующий звук доставляет уйму приятных ощущений гладящему. Его мурлыканье усыпляло тебя, когда ты лежал на кровати и смотрел телевизор, а это мохнатое чудо, будучи ещё котёнком, приходило и, закрывая собой экран, ложилось тебе на грудь. Машинально, гладя его спину и правый бок, перебираешь пальцами маленькие рёбрышки. От этого его мурлыкание становится более громким, более благодарным, тем более, что его можно не только услышать, но так же и ощутить собственными руками. В этом ощущении есть что-то магическое. Иногда от удовольствия его вдохи становятся частыми. Как будто он принюхивается. Делаешь ещё пару глотков и отставляешь кружку в сторону. Большим и указательным пальцами нежно массируешь его лохматые, потрёпанные ушки. Ему это всегда нравилось. Проводишь одной рукой от его лба до самого кончика хвоста, а другой – чешешь между лопаток. Он глубоко вздыхает и перестает мурлыкать. Улыбка не сходит с твоего лица. Смотришь на его неповторимый узок окраса, на торчащую в разные стороны шерсть - именно таким ты его принёс домой. Накормил, обогрел. А теперь он греет тебя. Гладишь его пушистую спинку, чешешь за ушком, но он невозмутим. И ты понимаешь, что мурлыкать он перестал окончательно. Ты больше не ощущаешь его вдохов. Положив руку на бок, ещё чувствуешь слабые удары того самого сердца, которое под одеялом прижималось к тебе в студёные зимние ночи. Сердца, которое грело тебя, когда было холодно. То самое сердце, которое было с тобой, когда все остальные отворачивались. Оно остановилось. Где-то в глубине тебя проснулась тревога – я больше никогда не прижму это сердце к себе. Эхом в твоих ушах отдается мурлыканье – это от волнения кровь прилила к голове. Берешь его маленькое горячее тело в руки, подпирая ладонью затылок, и смотришь в его закрытые глаза. Вот-вот проснётся. Привычным движением, всё теми же двумя пальцами массируешь его уже слегка остывшие ушки. Подносишь его мордочку к себе, и нежно, чуть коснувшись губами его холодного носа, шёпотом произносишь «Будешь кушать?». Слеза пробегает по щеке. В горле комок. Ты не можешь заплакать в голос. Тебе меньше всего и, в тоже время, больше всего на свете хочется его разбудить – он никогда так крепко не засыпал. Ты прижимаешь его к своей груди, опускаешь голову, упершись носом между его ушей и понимаешь, что он больше никогда не будет будить тебя каждое утро в одно и то же время, чтоб ты наполнил его миски. Он больше никогда не спрячется под диван, когда придёт кто-то незнакомый ему. Он больше никогда от удовольствия не укусит  тебя за палец, когда ты гладишь его всегда горячий животик. Он даже сейчас ещё горячий Ты больше никогда не посмотришь в его прищуренные от всё того же удовольствия зелёные живые глаза. Ложишься, поджимаешь колени и прижимаешь его ещё сильнее… его… своё пушистое рыжее… сердце.