О путешествиях с улыбкой

ГРЕЧЕСКОЕ-ЗАБЫВЧИВОЕ

В Греции у озера, в Янине
от меня сбежал мой телефон:
захотел остаться на чужбине -
красотою древней покорен.
Нежится теперь под солнцем пылким
греком становясь день ото дня…
Лучше б он хозяйку позабыл там
и вернулся в Нижний без меня.
Но зато Европа стала ближе!
В Швеции оставлю зонтик я,
и надеюсь позабыть в Париже
что-нибудь из нижнего белья.

ГАИТЯНСКОЕ _ ЗАБЫВЧИВОЕ.

Зонтик мой! Вы только посмотрите!
Мое слово- вовсе не указ!
Он решил остаться на Гаити,
В красоте волшебной, без прикрас.
Швеция ему не интересна.
Скучновата...Холодно зимой.
Ну и что - свершения прогресса?
Вот Гаити- просто рай земной!
И ему так хочется, так манко,
Свысока, нечасто, как-нибудь,
У курчавой, стройной гаитянки
Рассмотреть всю бронзовую грудь.
И теперь он без меня остался
На далёком, дивном берегу.
Неумело, в нашем темпе вальса.
Танцевать меренги у лагун
На Париж надеюсь, как на чудо...
Но теперь , уж, сомневаюсь я.
Может быть, в Нью-Йорке позабуду
Что-нибудь из нижнего белья.

ЯПОНСКОЕ - ЗАБЫВЧИВОЕ.

А моя подруга учудила...
И меня опередив хитро,
Ловко свои трусики забыла
В Токио. В отеле . У метро.
Там не мудрено забыть и лифчик.
В Токио метро - какой-то квест!
По нему метались ,обезличив,
И не знали - там мы, или здесь.
Среди сотен переходов, линий,
Галерей, подъемов, тупиков,
Мы японцев вывести молили,
С помощью двух- трёх английских слов.
В Токио мы сакуру искали,
И бросались к каждому кусту,
Прилетев в неведомые дали,
чтоб найти цветущей красоту
Но она мгновенно отцветала,
только рядом появлялись мы.
Лепестками землю засыпала,
Словно снегом розовой зимы.
К Северу рванули мы, со стоном
И проплыли верст так, сотен пять.
Ну, а там... она была в бутонах,
И не захотела зацветать...
Если б дали деньги нам и крылья,
Мы б вернулись к сакуре опять.
В Токио мы сердце позабыли,
И никак не можем отыскать.


ГРЕЧЕСКОЕ-ЭРОТИЧЕСКОЕ

В музее, ошалевшая немного,
Любуюсь через всполохи страстей
я телом древнегреческого бога
в бесстыдно-первозданной красоте.
Накачанными мышцами увитый,
высок и строен. Ахиллес! Колосс!
И так хорош, вот только нос отбитый.
И так досадно, что не только нос.
Любовный зуд я ощущаю остро
накал страстей пугающе высок.
Эх, попросить бы графа Калиостро,
чтоб оживил хотя бы на часок.
Ведь нос отбитый не испортит вида.
Бог и без носа дразняще хорош.
Но что же делать с тем, что там отбито,
не приживишь и ниткой не пришьешь.
Да и любить-то неудобно как-то,
как будто в бурной речке сесть на мель.
Ведь без иголок кактус — он не кактус,
а шмель без жала все-таки не шмель…
Отбитый орган важен — что лукавить…
Вздохну. Уйду — чего гореть огнем.
Ведь русский мужичок пускай плюгавей,
пускай с брюшком — зато комплект при нем.

О МОНТЕ - КАРЛО И АДАМЕ  С  ЕВОЙ.

Монте- Карло! Сказочное чудо!
И дворец волшебный - мир игры.
Нас, туристов, завезли попутно
В эти расчудесные миры.
Мы дворец роскошный осмотрели,
И зашли в дворцовый сквер и сад.
Там, среди цветов, кустов и елей
Дивы обнаженные стоят.
Сумрачны, толсты, черны, упрямы,
В сквере рядом с главным казино,
Две скульптуры Евы и Адама,
Кем-то возведённые давно.
Чтоб не проиграть, мужчинам надо
Еву обнимать, не уходить,
Хлопнуть по откормленному заду,
А потом погладить по груди.
Для победы всем прекрасным дамам.
Чтоб лицом не окунуться в грязь,
Велено подергать у Адама
Ярко полированную часть.
В очередь стоят, гудят, волнуясь,
Кавалеры в смокингах, шарфах.
Еву обнимают и целуют,
Грудь помнут и шлепают, в сердцах.
А смешнее  - дама в бриллиантах,
Ручкой, где сверкающий  браслет,
Дёргает смущённо и жеманно,
Гордости Адамовой предмет.
Нас не допускали до рулетки.
Только к автомату в закутке.
Но и мы, вдруг, ощутили резко
Жадный зуд в опущенной руке.
Быстро мы к Адаму побежали,
В очередь, где плыл волной парфюм,
Где рубины яростно сияли на воздушных платьях от Кутюр.
В трепанной туристской одежонке,
Среди дам в брильянтах и шелках,
Мы стояли гордо, напряжённо,
Ощущая трепетность в руках
Нас презрение крыло  - слева, справа.
Но, мы шли, не опуская глаз!
Дергать мы, как все, имеем право!
Ну, а вдруг нам автомат подаст?


 
ЕГИПЕТСКОЕ-ЦЕЛОВАЛЬНОЕ

Озирая пирамид вершины
в древнем царстве сбывшейся страны
погулять у сфинкса я решила
незаметно. С дальней стороны.
Отделившись от толпы галдящей,
глянув через левое плечо,
шепот я услышала свистящий,
жаловался сфинкс мне горячо:
«Что же вы за племя, человеки!
Суетней, наглее с каждым днем.
Бороду украли в третьем веке,
нос отбили, кажется, в восьмом…
В двадцать первом новая „награда“,
чтоб поинтересней кадры снять
всем туристкам непременно надо
виртуально целовать меня.
Тут и там согнутся хохотушки,
принимая сотни дерзких поз.
Пирамиду цапнут за верхушку,
а меня за гриву или хвост.
Каждый раз впадаю в дрожь реально,
лишь взгляну на позы юных дев:
я ведь их хочу не виртуально!
Я ж мужик, хотя немножко лев.
А от дрожи — трещины змеятся,
камень вековой грозит сползти…
Мне бы встать и чуточку размяться -
в пирамиду с кем-то забрести.
И Хеопса отыщу едва ли,
чтобы сдал хоть на часок свой дом…
Ведь его и самого украли
в первом веке или во втором…
Не понять тебе мои страданья:
из-за не соития в веках,
тысяч лет такого воздержанья
я рассыплюсь скоро в пух и прах.
Вот вам и влияние прогресса,
камер цифровых фривольный смак!
А ведь я наследие ЮНЕСКО,
мировая ценность, как-никак!»
Я согласна, в самом деле свинство.
Всех разгоним! Но смолчу сейчас,
что сама я целовала сфинкса
виртуально, смачно, прямо в глаз.


ПРО ЛЕТО И ПРО ИНТИМ.

Как я лето провела
Сочиненье задали.
Про интимные дела
Рассказать ли? Надо ли?
Рюкзака таскала груз
Завалив за плечи.  Ну
проработала  «Навруз»,
съездив на Туретчину.
Иноверной бани пыл
возбудил до ярости.
Может быть интим и был. . .
Да забыт по старости.
На  работе отпуска,
беготни не меряно!
Нас , наверно, опускать  -      
Сверху  -  власть намерена.
Что? Мы премию хотим?
Выкуси да накуси!
От начальства был интим
в извращённом ракурсе.
Совершила тур.вояж
с разношёрстной братией.
От красот стонала аж
в Венгрии с Хорватией.
С иноземным мужичком
я купалась на море.
Он подплыл бочком-бочком,
так, что рыбы замерли.
Ждал автобус.  Вот беда!
Гид стоял у стремени. . .
Для интима, как всегда,
Не хватило времени.
Ах, жара!  Погода ах!
Жизнь казалась сказкою!
Некто в шёлковых трусах
улыбался ласково.
Улыбнулся и ушёл,
из предосторожности.
.  .  .Летом было хорошо!
Жаль, с интимом  сложности.

ВЛЮБЛЁННЫЙ  В  КОРОВУ.

Эпиграф - бельгийская поговорка:
 "Если вы едете по Бельгии, а коровы на полях становятся красивее, чем женщины - то вы в Голландии."

Забыто все: семьи оковы,
Упрека полные глаза.
Ведь, я в голландскую корову
Влюбился пару дней назад.
Она паслась...О! Рожки! Ноги!!
Изящно голову склонив.
И я застыл на полдороге,
Свой верный джип остановив.
Глазами влажными своими
Взглянула в душу. Глубоко!
Кокетливо прикрыла вымя
Парнокопытною ногой.
Меня бросало в жар и холод,
И я завидовал быку,
Который так силен и молод,
Поодаль пасся на лугу.
И от корриды грандиозной
Нас удержал один момент:
Что зоотехник с трубкой грозной
Для нас обоих конкурент.
Кипя в безумстве понемножку,
Стоял у бездны на краю...
Но, вдруг навозная лепешка
Всю страсть разрушила мою.

О  ДАЛЁКОМ  РЕЮНЬОНЕ,  ОКЕАНЕ...  И БОСОНОЖКАХ.

Каждый кайф свой получает,
Кто с оттяжкой,кто быстрее,
Кто-то ленится, скучая,
Кто бока на пляже греет.
Кто-то курит на балконе,
 кто-то оттянулся в бане..
Я ж была на Реюньоне,
Что в индийском океане.
Хорошо там было, братцы!
 Свой восторг от вас не скрою.
Я решила искупаться
В тонкой ниточке прибоя.
Издали таким казавшись,
 близко оказался зверем,
Бурным, страшным и рычавшим,
И кидавшимся на берег.
Я у волн оторопела...
Ну и бурная преграда.
Ближе подошла несмело.
Страшно. Но купаться надо.
Никого на пляже черном
Лишь вдали аборигены.
Я вздохнула обречённо,
И вошла в морскую пену,
По камням и в босоножках...
Вал огромный...сшиб,как дверью
И прибой меня немножко
Повертев,швырнул на берег.
Но уплыли босоножки...
Камни - огненно пылают
Я скакала понемножку,
Как белуга завывая...
Еле вышла на дорогу,
Кое-как дошла до места..
Бестолковым кайфа много,
Только не всегда полезно.

Я И БОГОМОЛ.

С утра лил дождь в далёком Канзас-сити.
 На улицах безлюдно, как зимой.
И не могла прохожих попросить я
Два фото сделать! И пришлось самой.
А селфи получались скучно - пресно.
Ругаясь на погодный произвол,
Увидела: у дома, под навесом
уныло примостился богомол.
Я на ступеньку опустилась рядом.
Не так, хоть, одиноко с ним, живым.
Потоки низвергались водопадом,
И вместе с ними жуткий ветер выл.
Неслись ,так мощно, под удары грома.
Как будто шар земной пробить могли,
И отнести мои слезинки к дому,
Далёкому. С той стороны Земли .
И стала вдруг тоска невыносимой,
Так захотелось к тем, кто там вдали.
Ты, богомол, молись за них, любимых,
Оставленных на том краю Земли.
Здесь так богато!Но далёкий город,
Навеки в душу - страницу вошёл...
Среди дождя и небоскребов гордых
Сидели двое. Я и богомол.

ГОРОДОК, С НАЗВАНЬЕМ  ГАНИБАЛ.

В гости к детству и любимым книгам,
Поманил меня , с мечтой в ладу,
Материк ,открытый Америго,
В присно-незапамятном году.
И летела я над океаном,
в голубой заоблачной дали,
В городок, заветный и желанный,
На обратной стороне Земли
Там мальчишки, в веке позапрошлом,
Том и Гек,заветные друзья,
Столько приключений невозможных,
Испытали, что и счесть нельзя.
Памятник стоит, несущим кошку
Оборвашкам. Вот он! Наяву!
В гору я взбиралась понемножку,
Что Кардифской до сих пор зовут.
А с нее открылась Миссисипи.
Неспеша бежит в отрогах гор.
Почему не нагляжусь? Спросите...
Ведь она из детства моего!
А пещера, та где заблудились
Том и Бекки,восхищала взор.
Друзу хрусталя мне подарили,
И она со мною до сих пор.
Вспоминаю с нежностью и часто,
Заплутавший вдоль реки, у скал...
Ты мне подарил так много счастья,
Городок, с названием Ганнибал