про нас

Мои часы немного похожи на компас –
Красная полоса, нарисованная на циферблате показывает все время «прямо»
Но я поворачиваю с Невского на Малую Садовую.
Наверно, мне не нужно было этого делать, -
Ведь мне уже объяснили в простой, но в то же время изысканной форме,
Как японское хокку – «да просто дело-то в том, что катит тридцатник».
Представляю, как ты улыбаешься краешком рта – 30 лет – что это за возраст?
Но я, уже идя по Малой Садовой, могу возразить вполне серьезно:
«Это не про нас, мы уже в пятнадцать были не дети».
Вот здесь было кафе, мы его называли «три ступеньки вверх»,
Иногда мы заходили сюда выпить кофе (маленький двойной в щербатой чашке),
Но чаще проходили мимо него в ларек на улице Ракова,
За белым сухим «Эрети», а иногда брали чего-нибудь покрепче: портвейн, вермут, «Солнчев бряг» в пузатой бутылке  и еще, конечно, турецкие сигареты.
Странно, но я не могу вспомнить,
Когда исчезло это кофе, и когда не стало этого «мы»
Я разглядываю это короткое слово, как лицо незнакомца
Подношу его близко к глазам и не узнаю
Мы (скорый поезд «Ленинград – Санкт-Петербург», джинсы порвались почему-то не на колене, а чуть выше, чай остывает в треснутой чашке, мертвые листья в парке пахнут как-то не так и их становится жалко с каждым глотком вина, бутылка по кругу… сделать шаг на мокрую крышу просто, если держаться за руку, кончики пальцев загрубели от игры на гитаре, нигде не укрыться под апрельским небом, домой на трамвае, и декорации всегда покрыты пылью, теплая водка в осветительской ложе уже потеряла вкус и смысл, похоже, и бумажный самолетик, пущенный из окна последнего этажа бывшей Чесменской богадельни – прямо в сердце. Телефон замолчал. МЫ) остались за скобкой…
А я стою на улице Малой Садовой, как на странице книги Кортасара,
В ожидании неназначенной встречи
Курю сигарету и никак не могу вспомнить,
Когда и куда исчезло кафе, которое мы называли «три ступеньки вверх»