Шансон, из цикла Голубиные песни

ГОЛУБИНЫЕ  ПЕСНИ, шансон

ОГЛАВЛЕНИЕ

Сизари
Голубиные песни
Я с завистью смотрю на перелёты…
Пасьянс
Прощание с голубями
Берите пример с этих птиц незатейливых…
Птицы
Я одною надеждой живу…
Письмо детям
Для вас…
Волк в законе
Голубиные странствия
Голубка попалась
Я явилась затем, чтобы дело продолжить поэтов…
Голубка навещает
Возвращение голубей
Постфактум
Я песни пою и любви, и печали…
Любовь к птицам
Проволока вьётся по спирали…
Кончалась осень, началось ненастье..
Рождество
 Слоник               
Мы и голуби
Босиком по снегу

СИЗАРИ
Не годятся для службы почтовой.
Сизари неуклюжи, просты,
Но на них не надеты оковы,
За собой не считают версты.

Под ногами снуют вперемешку,
Они там же живут, как и мы,
Заключённым, наверно, в насмешку
В закоулки садятся тюрьмы.

Благородные сёстры и братья
Всё летят и летят в никуда
Ради точки какой-то на карте,
Обозначенной как города.

Сизари мне дороже и ближе,
Ведь земля им не только привал,
Здесь родятся и воздухом дышат,
И родные щебечут слова.

А письмо донесёт лучше почта,
Но писать уж домой ни к чему.
И порвалася ниткой непрочной
Связь за несколько тысяч минут.

ГОЛУБИНЫЕ ПЕСНИ (романс)

Я слышу часто пенье за окошком,
Воркует голубь раннею весной,
Она пьянит его совсем немножко,
Он увлечён не только ей одной.

Припев:
Пока голубка нежится лучами
И долго ждёт как женщина любви,
Кто подлетит и обоймёт крылами,
Того она не сможет позабыть.



Его любовь - всегда большая тайна,
И пусть она останется двоим.
Услышишь если ты о ней случайно,
То ничего, мой друг, не говори.

Припев (тот же):

Но знай, что мы почти как птицы,
И любишь раз, чтоб выгореть дотла,
Той паре никогда не повториться,
Как и весне, что будет и была.
-
      
Я с завистью смотрю на перелёты.
Ах, дайте, птицы, пару крыльев мне.
Я кое с кем хочу покончить счёты
И улететь, где хоть чуть-чуть теплей.

Но даже их нередко садят в клетку
И приручить пытаются затем,
Из рук дают домашние объедки,
Как будто нету корма повкусней.

Зерно - не в прок, в неволе плохо спится,
И за решёткой птицы гаснет взгляд.
Она закрыла навсегда ресницы*,
В то время, как другие только спят.

Назавтра в клетке пол сияет чистый,
И не хочу иметь я два крыла.
Летят к земле оторванные листья,
Куда лечу, не знаю только я.

+ в нормальной жизни ресничек у птиц нет, а в стихах есть

ПАСЬЯНС

В школе в карты играть никогда не учили.
И сижу я, скучаю с подружкой вдвоём
Педагогов давненько, видать, не садили,
Но мы сами, что нужно, очень быстро поймём.

Тут пасьянс занесли к нам недавно цыгане.
И чего у них только в диком таборе нет!
ВЫ поверьте, что карта никогда не обманет,
Что имеет она свой особый секрет.

Карты мы вырезали из коробочек с чаем
И раскрасили йодом бубей и червей,
И от шмона надёжно всегда укрываем,
Как каких-нибудь самых надёжных друзей.

Целый день я пасьянс на столе собираю,
Выпадает всё время семейный очаг,
Это, значит, по дому я очень скучаю,
И не может быть так, чтоб огонь мой иссяк.

Так гори же огонь, не играй настоящим,
Мы ранимы и так здесь неловкой душой.
Но подальше её от начальничков спрячем,
Чтоб не сглазил её взгляд колючий, чужой.

Карта может хранить вечно память о прошлом,
Заглянуть наперёд и дать дельный совет,
Но мы мучим её по ничтожным вопросам,
И ложится пасьянсом безмолвный ответ.

ПРОЩАНИЕ  С  ГОЛУБЯМИ

Выйду я однажды в шумный город
В час, когда прохлада не ушла;
Голуби воркуют с тихим взором,
Значит, для любви пришла пора.

До свиданья, голубь сизокрылый,
Не гонять вас больше никогда.
Были мной когда-то вы любимы,
Но ушли те годы навсегда.

Вас балуют  хлебом белоснежным,
Так пойдёте вскоре по рукам.
Вас погладят ласково-небрежно
Пальчики в точёных перстеньках.

Что ж на хлеб свободу променяли,
Птицы просто призваны летать.
Как уходят, посмотрите, стаи,
Чтобы прилететь назад опять.

Только мои маленькие ручки
Не коснутся вашего крыла,
Не сгущались чтоб над вами тучи
На российских срезанных углах.
-

Берите пример с этих птиц незатейливых,
Пусть глупы они, легковесны, смешны, как всегда.
Но чаще встречаем голубок приветливых,
Они, в основном, в большие летят города.

Вьют гнёзда себе под крышей домов белокаменных
И пару находят себе, как раскроется лист,
Любовью коварной их видят израненных.
Ах, голубь небесный, как ты удивительно чист!

Не надо кричать, ведь голуби - птицы пугливые,
Иначе они не вернутся назад никогда,
И будут тянуться дни очень тоскливые,
И, может быть, даже степенно сольются в года.

Но стаи держаться мы жизнью приучены,
И голуби в этом, наверное, очень близки,
Повадки давно хорошо их изучены.
Они нам нужны для души, как в морях кораблям, маяки.

ПТИЦЫ

Птицы, птицы, в окно не стучите
Попадёте в "хозяйский" барак,
Лучше в гнёздах свободно живите
И семейный зажгите очаг.

Наблюдайте в полёте закаты,
Жизнь у вас ведь и так коротка,
А вернётеся - вам будут рады
Беспокойные люди - зека.

Они вынесут серого хлеба,
Разломают на крошки для вас.
Птички прыгают боком нелепо
И всё щурят внимательный глаз.

Им не знать в перелётах покоя,
Дом для них там, где любят и ждут.
Это здесь называется воля,
Это у ней и летят, и бегут.
-

Я одною надеждой живу,
До свободы рукою подать,
А на сердце лежит моём грусть,
И скрежещут засовы опять.

Не приходит никто навестить,
И законы не писаны тут,
Только сутками лампа горит
И за это её разобьют.

Дайте в руки же белый конверт,
Пусть летит он голубкой домой,
И придёт запоздалый ответ,
Или раньше угонит конвой.

Далеко, далеко в лагеря,
О которых не знаешь совсем,
Где бараков построенный ряд
Ещё сталинских грозных систем.

Там внутри кражи, драки и кровь,
Беспробудный чифирный угар,
Но и там сохранилась любовь.
Ох, держать мне ответ за «базар».

Сто «бизонов»* отдам за неё,
Даже «крысы» прикусят язык.
А она всё поймёт и вздохнёт,
И прикажет остаться в живых.

*«бизоны» - ставка при игре в зареки

ПИСЬМО  ДЕТЯМ

Привет вам всем, соскучилась ужасно,
Под Новый год гудит казённый дом.
Мне снился сон, в котором всё так странно,
Что вспоминался даже он с трудом.

Волнуюсь я, давно от вас нет писем.
Свиданья мне сейчас запрещены.
А в голове тревожные лишь мысли,
Что дни разлук надолго суждены.

Узнайте, что амнистия готовит,
И есть ли в ней та часть моей статьи,
Но чует сердце - мне не видеть воли
По приговору строгого судьи.

Пока письмо душевное примите,
Я вас люблю, как любит только мать,
И если можно - чаще мне пишите,
О новостях хочу на воле знать.

Я вам пишу, что всё без изменений.
Ну, до свиданья, мама любит вас.
Отдам конверт, когда откроют двери.
А это будет завтра, в ранний час.

ДЛЯ  ВАС...

За вас, привокзальные шлюхи,
Я свой поднимаю бокал,
Сегодня в перстнях мои руки,
Как улей гудит ресторан.

За вас, наркоманки блатные,
Кончаю бутылку вина,
Везут вас машины стальные -
Где нету покоя и сна.

Там плачут от холода стены,
Как будто то слёзы икон,
И только они откровенны.
Наблюйте ж на чуждый закон.

В нём тюрьмы, больницы и зоны,
Разврат, облачённый в статьи.
Вы дети, подруги и жёны,
Мне с вами сейчас по пути.

ВОЛК  В  ЗАКОНЕ

Здравствуй, серый, я вижу - житуха
У тебя тяжела, как моя.
Только вспыхнет едва заваруха,
Тень присутствует сразу твоя.

И один в поле воин бывает.
Понаставили всюду флажки.
Только слабый назад отступает,
Ты ж мосты за собою сожги.

И, глядя исподлобья, как в зоне,
Белый клык ощеря напоказ,
Помни, серый, в лесу ты в законе.
Не ударь своей мордою в грязь!

За свободу, за равное братство
Я примкнула сегодня к волкам,
Пусть присутствует здесь хулиганство,
Но кусок навсегда пополам!

А сегодня мы стали добычей
И достанемся стае врагов,
Но свои не изменим привычки,
И за это не любят волков.
   
 
ГОЛУБИНЫЕ СТРАНСТВИЯ

Это чья-то душа улетает на юг,
Оставляя со мной боль нелёгкой разлуки,
Среди серого неба и холода вьюг.
О как тягостны мне ожидания муки!

Будет ей хорошо, засияют глаза,
Но должна ежегодно она возвращаться
На знакомый и милый российский пейзаж,
По чужбине довольно одинокой скитаться.

Там не любят, не ждут, там не твой отчий дом,
Пусть тебе всё равно, что случиться со мною,
Но с дыханьем весны, её мягким теплом,
Я приветно взмахну огрубевшей рукою.

Расскажи как-нибудь о заморских краях,
Говорят, там тепло и зимы не бывает,
И накормят тебя и водой напоят,
Хорошо, что страна есть на свете такая.

И опять ты летишь, полна жизни и сил,
В нашу русскую глушь на Урал, где родилась,
Если кто-то тебя больше жизни любил,
То была это я. И ты с неба спустилась.

И когда ты не сможешь подолгу летать,
И состарюся я, не дождавшись свободы,
От себя мы не в силах далёко сбежать,
Потому что одной голубиной породы.

Стал заметен тогда предпоследний наш час:
Только чёрный обрыв да холодные скалы,
Луч последней надежды одиноко погас,
Он надёжно служил, подавая сигналы.

В темноте снова вспыхнет отдалённый маяк,
Чтобы в небе высоком по курсу не сбиться,
И летит на него тонкой нитью косяк
Или голубь залётный, усталая птица.
 
ГОЛУБКА  ПОПАЛАСЬ

Её поймали ради развлеченья.
Не верь, голубка, больше никому.
Сидит она и плачет в заключенье,
Ей не видать цветущую весну.

Зачем тебе был нужен хлеб тот серый,
Когда довольно корма во дворах?!
Ты преступила просто чувство меры
И на крутых споткнулась виражах.

Теперь свобода будет только сниться.
Куда ни глянь - тюремная стена.
И о тебе вспомянут горько птицы,
Да заглядится ясная луна.

И изменилось многое на воле,
И улетел твой голубь насовсем,
Зачем ему делить чужое горе,
Когда подули ветры перемен.

Не плачь, не плачь, любовь ещё вернётся,
Ты только жди цветущую весну,
Она звончей ручья к нам принесётся,
И снова дашь себя ей обмануть.
-
    
Я явилась затем, чтобы дело продолжить поэтов,
О которых не принято как-то писать,
Что однажды ушли просто так, незаметно,
Будто их приказали из жизни убрать.

Но порою их голос несётся с кассеты
И читаются книги на дыханье одном,
Ну а в доме моём всё допито и спето,
Я готова вилять, как собака, коротким хвостом.

То мешала писать за потерей потеря,
А теперь вот в литавры беспрерывно гремят,
Но с недавней поры никому уже больше не верю,
Что угодно пускай обо мне говорят.

Мы всегда поспеваем к отведённому сроку
И из рамок стеснённых выходим стиха
На большую, превратностей полных дорогу,
Может, тракт это Чуйский или плац в лагерях.

ГОЛУБКА НАВЕЩАЕТ

Вот прилетела, наконец-то в гости
Голубка цвета модного, как беж.
Уж осень листья жёлтые наносит,
А ты меня, красивая, утешь.

В душе моей гораздо холоднее,
Чем при дождях в начале сентября,
Но никогда оно не очерствеет,
Пока раскрыты окна для тебя.

О чём сказать? Сама того не знаю,
В природу мы на равных влюблены.
Но ходишь ты по самому по краю
Карниза скользкого у мраморной стены.

И ты не видишь, что стекло меж нами,
Что всё обман, где фокусник - стекло.
Я из другой, из человечьей стаи,
И из неё ушла давным-давно.

Стучи в окно, в захлопнутые двери,
Не жалко корку хлеба будет дать.
Кто ж твёрдо знает и в себе уверен,
Что он будет завтра голодать?

Я, как и ты, свободна, даже слишком,
И дом родной мне хуже, чем тюрьма,
Как будто смотрит лагерною вышкой,
И длится вечно горькая зима.

ВОЗВРАЩЕНИЕ  ГОЛУБЕЙ

Вы улетели далеко-далёко,
Я заскучала, я грущу без вас.
Когда вас нет - становится мне плохо,
Так повторится ещё много раз.

Чего здесь ждать и мучиться напрасно,
И письма все беспомощны домой.
Но ты, голубка, царственно прекрасна,
Пленив своей небесной чистотой.

Ах, сколько стай летит куда-то мимо,
И разминулась с ними я опять.
Неволей долгой я в тюрьме томима,
Лишь только вам дано меня понять.

На небо синее смотреть уже устала,
Нет, не видать обратно голубей.
А я почти пол жизни разменяла
Средь городских  мятущихся огней.

Когда совсем забыла я про стаю,
Она летит, я слышу крыльев всплеск.
А, может быть, теперь совсем другая
Нашла приют средь незнакомых мест.

ПОСТФАКТУМ

Пройдёт всё. На это надеясь,
Я зло залила чифирём
С закуской, само разумеясь.
Вот так вот, мой друг, и живём.

Постель стала хуже, чем нары,
И впору уж спать на полу.
Мне хватит подруги гитары,
Усядемся с нею с столу.

Но нет одного без другого.
В столь поздний явившийся час,
Мне сценки из мира блатного
Играют безудержный вальс.

В тех песнях огромная сила,
И им не к лицу будет лесть.
Но сердце я многим разбила
За песенный свой интерес.
-
       
Я песни пою и любви, и печали,
Сижу я в прогнившей, холодной тюрьме,
Вы только про это, наверно, читали,
На нарах в потёмках проносится день.

И если судьба, как плутовка, обманет,
Нам выжить поможет горячий чифир,
Мы табором ходим, как будто цыгане,
И так опротивел зелёный мундир.

Я правды в суде не сыскала российском,
Она как бездомный издохла щенок,
Уйти невозможно домой под подписку,
По улицам пыльным трясёт воронок.

Смешались в сознании тюрьмы и лица,
Казалось, не будет проклятым конца,
Я словно подбитая хищная птица,
Кричат прокуроры: «Опасна она!»

Приходит приказ: посадить, чтоб молчала,
Узнала я подлость судов и газет,
И это, друзья, было только начало,
Ведь я же всего лишь народный поэт.

Ещё одна осень прошла в ожиданье,
Несу "Голубиные песни" в народ,
Они не страшатся больших расстояний,
Для них будет чистым всегда небосвод.

ЛЮБОВЬ  К  ПТИЦАМ

О птицах тоскует, кто долго не видит зимы,
Моряк или узник высокой темницы.
Их говору сладкому только внемли,
И станут сиреной бездушною синие птицы.

За ними уходят навстречу ветрам.
Опасности только добавят азарта.
А голуби, верно, встречались и вам,
Крылом шелестя, как дорожная карта.

 
Как только они удалились из глаз,
Так сразу домой повернули обратно;
Но хлеб просто так им последний отдаст
Иной человек, чтобы сделать приятно.
-
    
Проволока вьётся по спирали,
А по ней пропущен быстрый ток,
Чтобы мы отсюда не бежали,
На воротах есть ещё замок.

И решётки там, где только можно
Видеть неба маленькую синь,
И садится голубь осторожный
Отчего то, как и я один.

Где твоя любимая подружка?
На свиданье к "решке" не пришла,
Может, смертью она гибнет жуткой
В когтях у охотника-орла.

Ты об этом ничего не знаешь
И найдёшь другую по весне,
И своей держаться будешь стаи,
Но скажи, как выжить мне в тюрьме?

Крыльями прощально машет пара
В стае неприметной вдалеке.
Голуби, я вас не провожала,
Разве ж не вернётесь вы ко мне?

  РОЖДЕСТВО
                цыганам

Две тыщи лет от Рождества Христова
Прошло. Тому забвенья нет.
Библейского божественного Слова
Не устарел начертанный Завет.

Сестра и брат, и мать моя родная
Живут в дому. А я сижу в тюрьме.
Моя звезда совсем не золотая.
Есть Бог один - нет правды на земле.

Но Он придёт из солнечного рая,
Чтоб посмотреть на то, как здесь живём,
По именам отдельно называя,
И мы за Ним всем табором пойдём.
-
Кончалась осень, началось ненастье,
Наверное, пришёл и мой черёд.
Пора идти. Моё запястье
К своей руке конвойный прикуёт.

Хоть три шага до старенькой машины,
Всего ничто нам сделать предстоит,
Но как они порой бывают длинны,
Как много звёзд, затерянных в ночи!

В холодный мрак катимся, в неизвестность
По тёмным улицам, где каждый дом знаком.
И о тебе печальная известность
Полу блатным разносится стихом.

Ещё и птицы петь не начинали,
И сладко спит в постели прокурор,
Как со своими жалкими вещами
Въезжаешь ты в тюремный крытый двор.

Встречают там на входе вертухаи,
Мелькнуло небо, кажется без туч.
На белый снег скрипучий наступаю
Он тоже зол и несколько колюч.

Как много в «хатах» разного народа,
И нервный смех, и бряцанье брони,
Всё дальше, дальше от меня свобода,
Но до неё считать я буду дни.

То звон сирен, то «шмон» кругом наводят,
То передач проволокли мешок,
И у глазка рабочий день проводит
Дежурная с кликухою «Носок».

Нам говорят, что нас сюда не звали,
И в «красных» зонах, значит, будем гнить,
Что про тюрьму вот так вот не писали,
Но вдруг и вас туда отправят жить.

Рисковым вам, нарушившим законы,
Всё сделано давно, чего нельзя.
Пусть с вами день я встречу заключённой,
Но у меня есть верные друзья.

    СЛОНИК

Сколько ладанок в жарких ладонях
Было сжато с надеждой пустой,
Всё равно арестантов угонит
Под рычанье овчарок конвой.

Далеко здесь от глаз посторонних,
Людям думать о нас недосуг,
У меня есть из хлебушка слоник,
Молчаливый единственный друг.

Ничего никому не расскажет,
Он  Востоком навеян самим.
Лишь с тобою мой ангел отважен
И высокой любовью храним.

Он не крестик на ниточке тонкой,
А ведь нити не прочны, друзья,
Только ты, дорогой, за решёткой
Защитить можешь стойко ферзя.

В тебе пепел сожжённой бумаги,
Ты из дыма пришёл и огня.
Пусть же пишет подлец этот Брагин,
Он вовек не достанет меня.

Уведу тебя, друг, за собою,
Покажу много сказочных стран.
Не греми, вертухайка, бронёю
И не лапай ты мой талисман!


    МЫ  И  ГОЛУБИ

Я всем написать вам не в силах,
Но просто любите людей.
Течёт в синеватых их жилах
Весёлая кровь голубей.

И я так во многом неправа,
Родное оставив гнездо,
На то не имеючи права
В холодный предзимний сезон.

А голуби нас обгоняют,
Куда-то спеша улететь,
И с прошлым легко порывают,
И поздно за ними успеть.

Ведь кто-то их должен дождаться,
Пусть много воды утечёт,
Мы связаны в тесное братство,
Оно, когда нужно, спасёт.

И воля приснится ночами
И будет точь-в-точь как они
Махать голубыми крылами
Под небом российской страны.

БОСИКОМ ПО СНЕГУ

Я по снегу пройду босиком
Не в холодные стены темницы
Или как Иисус под крестом,
А походкою гордой царицы.

А снежинки колючи и злы
И холодные как белый айсберг,
Прилетели с самой Колымы,
Запыхавшись в таёжном угаре.

И ложатся на пышный сугроб,
Не затронутый чудом лыжнёю,
И от снежного неба светло,
И сирены тревожно не воют,

И не шарит прожектор ночной,
И меня не считает дежурный,
И звоночек дверной как немой,
И не трожьте души моей струны.

Ах какой же к утру чистый снег!
вот и птица кружит в поднебесье,
И я с ней набираю разбег
И пою "Голубиные песни".

Но замерзнуть видать не судьба,
Утопая в сугробах Урала.
Эх, дорога, да русский кабак,
Вот я с вас и начну всё сначала!