***

Ощущая…

  Любовь – это основное чувство в нашей жизни. Это можно утверждать совершенно безапелляционно, не боясь, что кто-то сможет опровергнуть тебя. - Абсолютно точно. Она – не то чтобы являлась смыслом жизни, нет,… Она как раз не мотивация, а тот светоч, который дает возможность, насыщает энергией для совершения тысяч всевозможных, возможно бессмысленных, действий, которые мы называем бытом или, в худшем случае, самой жизнью. Она дает нам радость лицезреть этот мир и испытывать при этом счастье. Ее не возможно объять. Мы пишем о ней, поем про нее, но любовь неисчерпаема. Это то чувство, которое не опишешь одной книгой, одним стихотворением. Ее не вместить в тысячи книг и в тысячи стихотворений, потому что она безгранична. Она не подвластна рамкам, также как не подвластна им Вселенная. Мы же не можем описать Вселенную? Мы способны только чувствовать ее, не имея возможности охватить. Так и любовь: ее нельзя понять, поместить в себя и сжать, выдав совершенно четкую формулировку. Она так и будет захватывать  нас, разрывая наши сердца и умы. И мы будем писать о ней, петь про любовь и дорожить каждым, прожитым под ее дыханием, мгновением.               




***
Распрямилась по ветру душа;
Показалось ей: будто взлетела,
Но взлетали лишь листья, шурша
И их ветром бесшумным вертело.

Раскидало клубы облаков
В налитое, дождливое небо,
И теплело уютом с холмов,
Выдыхающих запахи лета.

Я стоял на пучине холма
Перед осени бурным величием,
И душа была ветром полна
В дребезжащем телесном обличии.

 Осень, ты ли краса иль разврат?
Разрушительница или надежда?
Я тобою наполнен, объят,
То восторгом, то грустью повержен.

Ты гуляешь, раскинув кафтан,
Краски плещешь направо, налево.
Ты кого-то раздела вон там,
А другого в шелка разодела.

Мне тебя не понять, не объять,
И решенье загадку погубит,
- Ведь душа, что просила летать,
Эти тайны осенние любит.


***
Первый снег.

Вы знаете, а ведь ночь тоже светится! –
Сияет прохладною тьмой
И звёздами, что над Землёю вертятся,
И снегом голубым, напавшей нежданно зимой.

Сияет громадою хлопьев спадающих,
Грузно выпрыгивающих из темноты.
И хочется вырвать из сна просыпающих
Сей чудный момент торжества красоты.









***
Таинственно и величаво плавно,
Свежа, как после долгих, чистых снов,
Вся голая, светла тщеславно,
Луна покинула перины облаков.
Рисуясь синевой своих каналов,
Гипнотизирует, разбрасывая свет.
Луна, любуясь в зеркало земных речушек малых,
Горсть золота рассыпала на снег.
И этот снег с луною отразились
В моей счастливой, чистой голове.
Мои глаза невольно обратились
К великолепно волевой луне.
А я один пред этою громадой,
Превыспренне дыханье затая,
Целуюсь с, на моей губе оставшейся, твоей помадой
И упиваюсь вкусом января.


***
За серым окном чернеют дома.
За чернью домов светлеет чернильное небо.
Ты дышишь теплом в одеянье прозрачного сна.
-Холодной зимой мне подарено личное лето.
Неверной рукой проведу  по дрожащему пуху крыла,
Встревоженным сердцем впитаю твое я дыханье.
Вливаясь мне в душу, едва приоткроешь глаза
И сбросишь прозрачного сна одеянье.
Чернильные зданья за синим окном,
Мерцает рассветом прохладное небо.
Мы только что созданы ветром, любовью и сном,
Мы только что сотканы в лето из холода белого снега.

 
***
Прости.
Попроси у меня любви, -
Ведь мы оба по ней тоскуем.
Подойди и меня обними,
И укройся моим поцелуем.
Ты свой взгляд не отнимай
От прощенья просящего взгляда
И меня не покидай
В одиночестве виноватом.
Я в оковы забит, зависим
И не в силах себя спасти. –
Снизойди из холодной выси
Позови, отзовись, прости.

***
Наступает ночь – богиня,
Вынося луну – талисман.
И с души, что у ночи рабыней,
Соскользает дневной обман. –
Среди солнца губу раскатала,
Позабыла, откуда пришла.
В позу вольную гордо встала
И по миру хозяйкой пошла…
Вот, сконфуженно, смотрит на тьму.
Поражается: как возомнила,
Как поверила глупому дню,
Свою бренность как позабыла?
Погрустнела смертная дочь,
Но не грустью свершиться дело.
И душа, восхваляя ночь
Свою рабскую песню запела.

 


***
Радужный холод рассвета,
Бережно падает свет.
С неба летящее лето
Катализирует цвет.
Ветер – не ветер, – ласкание
За ночь подмёрзших сверчков
В эгоистичном мерцании
Жаждущих красок зрачков.
Сверхмировая эстетика
Утренних перемен,
Вспенивающая энергетика
Кровь прогоняет из вен.
Прочь эта ночь и затмение
Красок, взрывающих мир.
Здравствует отравление
Плачем озоновых дыр!


***
Мир, в котором вся жизнь – минута,
Мир, в котором любовь – лишь миг,
Я явился в тебя ниоткуда,
Ничего я туманный блик.
В никуда я вернусь без крика,
Не встревожив на небе туч.
Только чувства меня из блика
Превращают в реальный луч.
Весь мой смысл и моя телесность
Воплощаются в плоть и кровь;
Прочь, извечная неизвестность,
Когда я познаю любовь.
Мир, пришедший из ниоткуда,
Не пугайся, что странный блик
Променять готов минуту
На один лишь короткий миг.

***
Не скажешь, сколько осталось
До трелей трамвайных звонков?
Ты знаешь, любовью пугаем рассвет за окном,
Скрывая признанья в кристаллах раскрытых зрачков.
Ответишь, в сознанье потерянным, скарбом незначимых слов?
Любовью закованными в крик поцелуев губами?
Лишая тела единственноценных оков,
Бросая нас голыми в стекла озябших трамваев?
 Ни слова! - Губами закроем пути сквознякам из сознанья
И снова зажмем этот мир между сердцем твоим и моим,
Оставив свою независимость где-то за гранью,
Меняя ее на свободу, которую дарит любовь лишь двоим

 Небо взъерошилось, ощетинилось, будто львиная грива. Серо – синие воинственные клочки духов перемен летят в марше с зимними холодами. Поразительное сочетание – гармония в хаосе. Верхушки деревьев мечутся неприкаянными рывками, случайные прохожие стараются удержать на себе одежду, вдруг обретшую самостоятельность и стремящуюся удрать туда, куда, видимо, летит это решительное небо. И весь этот бедлам с его завываниями, постукиваниями, поскрипываниями вдруг сливается в удивительную и таинственную музыку. И имя ей – время…………..... Удар! – Задрожало стекло, а я вздрогнул. Порыв ветра хотел прорваться ко мне, схватить и унести за собой, но только вспугнул, разбившись об окна… 

***
Гром.
Опять ликует небо
На стыке двух миров.
И серость портит нервы,
И сердце давит вновь.
В асфальте вырастают
Тончайшие столбцы. –
Безжалостно пронзают
Дождливые резцы.
Надежда, как заноза,
А счастье, как вода.
И с неба бьёт с угрозой
Породистое ”да”.


***
После.
Ты веришь в прошедшее?
Веришь?
На лужах танцуют лучи –
Ты в дождь исчезающий веришь?
Ты просто уверен, молчи.
А время проходит всё время,
Реальность – преддверие сна.
Уверенность вовсе не вера,
А знание - самообман.
Отбросил, отпрыгнул, простился,
Увлёкся секундой одной.
Доверился ей. И забылся,
Влекомый сонливой рукой.
Я делаю шаг после шага,
И шаг превратился в мираж.
Лишь запах дождя, словно ладан
И в лужах лучистый кураж.

***
Да нет здесь совсем ничего.
Всё просто и непостижимо.
Из мути бесцветного дыма
Повеяло огненным сном.
А звёзды всё жаждут ответа
И, свет свой чуть-чуть наклоня,
Из мрака вселенского ветра
Заглядываются на меня.
Нет, нечего больше ответить.
Всё в мутном, бесцветном дыму.
Возможно, я всё же живу,
Но мне самому так трудно
Во всё это верить.


***
         Поцелуй в ладонь.
Быть может, мне подаришь утро,
Отбросив шторы в холод стен
И, может, переливом звуков
Ты наградишь меня затем?

Ты вся в меду от трелей солнца,
Я пьяный  от запевов птиц.
Пускай сонливость разобьется
О небо, что упало вниз.

Мгновенье ласк, мгновение вдыханья
Твоей любви и неба твоих глаз.
К чему теперь нам страстные признанья?
- Признанье – жизнь, познание – экстаз.

Давай потом смотреть за воробьями,
Следить за трепетом неугомонных крыл,
За тем, как этот мир в одной оконной раме
Всю нежность своих красок уместил.

Раскрой ладонь на солнечном свеченье.
Пусть на мгновенье мир замрет в окне…
Я подарю тебе прикосновенье
В момент, когда ты утро подарила мне.

 
***
Местами обменялось небо с океаном.
Я в небе вижу бурю и белый гребень волн.
Я вижу, но не знаю, ведь небо не призналось,
Укрывшись в лучезарном спокойствии своём.
А здесь всё люди, люди и желтизна дороги,
Дома, как чьи-то пешки, забывшие ходы,
Лишь пыль так беспокойно кидается на ноги,
Как будто бы в предчувствии беды.
Спокойна беспокойность, наивная усталость.
Престранно, но бесспорно, никто и не узнал,
Что небо с океаном местами обменялось,
И над землёй бушует бездонный океан.



***
Сон.
Мне под утро приснилось, нечаянно,
Под рассветный тенёк голубой.
Мне приснилось стеною отчаянье
И ещё, что-то там, за стеной.
Утро тихое, мокро-обычное
Расстелило за стёклами свет,
А душа – моё тело вторичное,
Отыскала первичный ответ.
Мне под утро приснилось, нечаянно,
Таял блеклый осадок ночной.
В душу влезло стеною отчаянье
И ещё, что-то там, за стеной…









  …шипы…


Когда за тобой зажигаются звёзды,
Ты видишь свою тень,
И понимаешь: наверное, поздно
Ловить уходящий день.
Когда за тобой закрываются двери,
Ты чувствуешь холод внутри, -      
Ведь двери, возможно, закрыты навечно
И цербер у каждой двери.




***
Осень. Звонко падают листья,
Ударяя по тишине.
В эту осень надо напиться
И забыться в угарном сне.
Я тебя никогда не увижу.
Я себя никогда не пойму.
Я себя наяву ненавижу,
А тебя лишь во сне обниму.
Я устал отдаваться печали,
Меня осень изъела совсем.
Я завыл, когда птицы кричали,
Улетая от нас насовсем.
Я хотел бы заплакать слезами,
Я хотел бы прижаться к тебе.
Я замучен твоими глазами,
Что пропали в бездонной мгле.
Я устал под дождями носиться,
Возжелав возвращенья весне.
В эту осень мне надо напиться
И забыться в угарном сне.

***
Белоснежные хлопья скользят
По густеющей черноте.
Меня памяти стрелы разят
И глаза в ресниц густоте.

Первый снег туманит глаза,
Первый снег обостряет слух.
И я слышу: густая слеза
Опадает на кожу рук.

Первый снег согревает траву.
Первый снег обжигает персты.
И мне кажется, что наяву
Мне слезами жжёшь руки ты.

Жди. Меж кристаллами снега шурша,
Не заметив за снегом тьмы,
Улетает моя душа,
Улетает к тебе от зимы.

Я вознесся. Тьмою взят.
Ты не любила быть в темноте.
Белоснежные хлопья скользят
По густеющей черноте.

***
Снова всё снова.
Снова по кругу.
Словно вся жизнь – бесконечный круг.
Кто-то ладонью небо прикроет,
Сумраком сердце укроет вдруг.
Было как будто.
Знаем, как будто.
Сердцу знаком этот грязный мрак.
Им кто-то снова округу окутал,
Видимо “кто-то” – мой вечный враг.
Только забудешь, только воспрянешь,
Как из-за самой далёкой звезды,
Вместе с мерцающими лучами
Спустится “кто-то” стеной темноты.
Время как время,
Но время невзгод.
Словно есть смысл в этих невзгодах.
Видимо, всё же кому-то в угоду
Сумрак вокруг.
Ночь. Непогода.

***
Рисунок твоего лица,
Рисунок из чернильных линий
В бескрайней пустоте листа,
В бездушной клеточной долине.

Здесь яркий день и звон акаций,
Воспоминанья теребя,
Кружа их в трогательном танце,
Так жаждут оживить тебя.

Я плачу. В этом танце душно.
Мне б прутья клеток развести, -
Твой образ или свою душу
От одиночества спасти.

Нещадный жар чернильных линий
В нетленной пустоте листа, -
Не тает в огненной кадрили
Рисунок твоего лица.
   
***
Рутина.
В лоб – хоп! Стоп-кадр.
Уловил прыжок состояния.
И на дно бесконечно падает
Кривоглазое самосознание.
Точка в грани зрачка:
Люди, выбоины, перепутья.
Вижу вмазанного торчка,
Небо в прутьях.
Точка. Выбить застенные звуки:
Крики, скрипы оклики.
Опускаются слабые руки
Под душевные колики.
Точка. Вздрючка мозгов:
Голову в ледяную воду.
Во имя всех моих бед и врагов
Жажду силу, ищу свободу.
Небо в прутьях и ветер - стрём!
- Крутит ветер, а небо режет.
Лезу с рыкающим нытьём
За букмекерскою надеждой.
Выбить, выпросить, вымолить жизни:
Под подкашивающимися стенами
Разбиваю чужие визги
Дребезжащими от натуги нервами.
Прочь! И  хватит.  Разбухший шприц
Переполнен и рвётся фактами.
Взор направлен в предсердье лиц
Расцветающими катарактами.
Вам привет из безверья дна,
Пушерам моей надежды.
Ветер крутит в бездверье сна,
Звуки душат, а небо режет.


***
Наплевать на то, что ты рядом.
Ты уйдёшь рано утром и мне наплевать.
Ты мое равнодушие ласковым взглядом
У меня вожделеешь на век отобрать.
Не пытайся: я черств и не чувствую боли.
Я не чувствую грусти, я чувствую смех,
Застекляя им рьяно свободную волю
От ненужных, но, явно, возможных помех.
Ну, давай, обвиняй же меня в эгоизме,
В перерывах стирая на крошки кровать.
Ты уйдешь рано утром, а утро так близко.
Ты, наверно, влюбилась…, а мне наплевать.



***

Словно ветер пронёсся над городом –
Город стих, отдавая почести,
Город смолк, окутавшись холодом.
И в меня забралось одиночество.

Пустота сковала молчанием.
Я предстал перед мраморной вечностью.
Защемило вдруг сердце отчаянием –
Где ж ты, время, с твоей быстротечностью?

Детским криком душа закликала,
Столь же искренним, жалобным, молящим.
Тьма вокруг разразилась криками,
Моим крикам бесстрастно вторящим.

Словно ветер пронёсся над городом –
Люди стихли в траурной горести.
Я взглянул в их глаза – жалит холодом.
Я один здесь, в своём одиночестве.

***
Очередной барьер, очередной скачёк
И дрожь в коленях от преодоления.
Реальность бьётся нервною свечой
Между теней спокойствия и напряжения.
Всё бьёшься, бьёшься, бьёшься и дрожишь,
Как будто кровь твою совсем не сердце мечет.
Всё бьёшься, бьёшься и наверх кричишь:
“Давай, гони меня, о, небо, - я не вечен! ”
Не ясно: окупается тугая дрожь
Секундой краткого, но верного забвения?
И лишь когда замрёшь, тогда поймёшь,
Что, в общем-то, бессмысленно движение.


  Порой кажется, что, все–таки, этот мир призван отучать нас мечтать и чувствовать счастье. Я давно уже не улыбаюсь, - я скалюсь, и не потому, что злой, - потому, что разучился. Хочется иногда быть столь невесомо, столь мягко радостным, как могут быть радостны только дети и напрочь душевнобольные люди. Но детство разбилось, будто дождевая капля  об проржавевший водосток; конечно, остается шанс стать напрочь душевнобольным, но радости от этой мысли пока не прибавляется.    
       Наверняка, твоя жизнь – точная копия моей (с незначительной поправкой на оттенки), но, все же, знакомлю: - Рутина. Всю жизнь бескорыстно верна мне, несмотря на мою, бесконечно растущую к ней, ненависть. Согласно формуле “стерпится - слюбится”, пора бы “слюбится” и жить счастливо. Но, вместо этого, я разучился улыбаться...

***
Мечтатель.
Я гадаю на картах желаний
До пульсации крови в висках,
И смакую до таянья граней
Сладкий вкус на конце языка.
В каждой жизни есть трудный период.
И, спасаясь от нудной борьбы,
Позабыв о реальности мира,
Я хватаюсь за крылья мечты.
Я мечтатель. Я странный мечтатель.
И, взмывая в залунную высь,
Всё мечтаю мечту одурачить,-
Воплотить в свою странную жизнь.

***
Нам важно увидеть то место,
Где самая нежная в мире весна.
Нам просто не нужно все то, где способно подставиться “вместо”.
Так сложно взирать из прожженного солнцем окна
На пыльные блики почти - что сгоревшего лета.

За днем, после вечера, ночи, возможно, с рассветом,
Как будто дыханьем далекой, желанной мечты,
Повеет на сердце мечтою пропахнувшим ветром
С, измученной днем, но остынувшей за ночь, воды.

Ты можешь не верить, но нашему взору так мало открыто
Из пыльных глазниц ограниченных створок окон.
Но все, что предшествует счастью, не может быть просто забыто,
Пусть даже является только несбыточным, сказочным сном.

Нам важно увидеть
Самую нежную в мире весну.
- И это нужда, здесь ведь вовсе нет места протесту.
Мы вместе с тобою прижмемся сердцами к окну.
И солнцу никак не успеть опалить этих жаждущих глаз,
Что доставят весеннюю нежность до ждущего нежности сердца. 
 

***
Память
Поступь тише. Сердце готово к приступу.
Огненные крыши полыхают на бронзовых выступах.
Небо залито кровью, занято,
Вспыхнуто,
Зажжено, выкрашено.
Солнце валится телом израненным
За хохочущими крышами.
День -  не день, только дым, история.
- Всё прошедшее выжгло солнце
И погибло само от горя,
Переплавившись в слитки бронзы.
Прочь! Да здравствует звонкость мрака –
Погребальный колокол ночи.
Гибни, прошлое, в снах заката –
Ночь мне новое напророчит.
Поступь тише. И замер раненым,
Вырвав с кровью из сердца розу.
- Под кровавым закатным пламенем
Полыхает шипами бронза.

***
Зелёный, - режущий, опасно проникающий, -
Меня врасплох застукала весна.
Дыханьем, свежестью своей пугающим,
Вспугнула душу, вытащив из сна.
Расправив ветви, выпростав все запахи,
Накинулась, вонзилась прямо в грудь
Зелёными распущенными лапами.
Кричать хочу, но не могу вздохнуть.
Отбиться бы, опять забиться в зиму
И тихо ныть, мешаясь с серотой.
Уж слишком больно, ярко и крикливо
Зелёный цвет смешался с синевой.


***
Где-то в полуночи слышен,
Где-то в полуночи ощущаем
Шорох созрелых вишен. –
Танец ночной, нечаянный.
Слухом, предельно собранным,
Воткнут в наделы ночи.
Ночь теребит перестуками
Ягод налитых, прочных.
Воздух купает в свежести,
Мрак одаряет звуками.
Ночь мурлычет от нежности
Ягодными перестуками.
Выверенность, выточенность, точечность
Каждой звучащей ноты.
Ночь, безупречной сочностью
Строит в предсердье соты.
Скоро, наверное, грянет
Тупостное молчание.
Звук, перестук и втянут
В танец  ночной, нечаянный.               

***
Розовый уголь заплаканных глаз
Боль перекрасит в розовый,
Розовый хлынет, как хлынул бы газ
В мир бесконечно бронзовый.
Каждую грань и каждую тень
Газоподобной  реальности
Может мгновенье в мгновенье сжечь,
Переплавляя крайности.
Видишь? А ты так боялась бежать,
Сердце забив в состояние.
Стоило ли от любви умирать,
Плюнув на выживание?
Жизнь, выживание или жизнь?
- Поиски оптимальности…
Брось, лишь желанье способно жить
В газе земной реальности.



***
Стеблями сорняка
Впились, вцепились друг в друга.
Ближе тела: и вот далека
Близкая, вроде бы, вьюга.
Верно, разумно ли биться
За удержанье секунд?
Может разбиться и слиться,
Но не сплетением рук?
Может биенье молекул
Или сцепление жил
Станет ответом на ветры
Разъединяющих сил?
Ведь всё равно же добьются. –
Ужас впивается в грудь. –
Нити любви разорвутся.
Как нам их всех обмануть?
Стеблями сорняка
Впились, вцепились друг в друга.
Так далека, как и близка
Вечно грозящая вьюга.

***
Каждое сердце нежно, как женщина,
Каждая женщина – сердце мужчины,
Каждому сердцу любовь обещана,
Каждому выделена сердцевина.

Знаешь, не знаешь – заплеван красками,
Видишь, не видишь – снабжен ошибками.
Может быть, перебор с ласками,
Может быть, ослеплен улыбками.

Много сердец безответно ранится,
Много цветов безвозмездно срежется…
Вот, когда-нибудь, и не останется
Небу простой человеческой нежности.

Каждое небо нежно как женщина.
Женское небо – любовь и нежность.
Каждому сердцу любовь обещана, -
Ведь без любви погибает сердце.

***
Сбрось одежду…
Пойми, даже холод
В этот час на твоей стороне. –
Он спешит ненавязчиво, нежно
Приласкать твою грудь в полутьме.
Сделай шаг, направляясь к балкону
И замри у встревоженных штор,
И смотри, как древесные кроны
Тенью в окнах рисуют узор.
Слышишь? – Ветер с тобой заигрался,
Дышит в ямочку между ключиц,
Чмокнул в шею, к губам перебрался
И растаял напротив ресниц.
…Заигрался ветер – гулена
 С моей женщиной, будто с мечтой.
Разреши стать мне ветром, который
Так восторженно нежен с тобой.
Тополиные листья толпятся
За балконом.
Мы в мире теней.
Тени в нас превратиться стремятся
И на стенах рисуют людей.
Сделав шаг
Под тенистым узором,
Я нисколечко не усомнюсь…
Тени смотрят немного с укором, -
Нежным ветром ночным становлюсь.
Прочь одежду!
Встречаю дыханьем
Твою ямочку между ключиц…
Я отдам тебе всю свою нежность
И растаю напротив ресниц.


***
Твоя улыбка, как первые холода, –
Так долгожданна и так дорога,
Но, так легковесна, что даже не верю,
Что на пути у меня зима.

Твои слова, как чистейший снег,
Который греет и обжигает,
Который так моментально тает,
Касаясь глади текущих рек.

Любовь твоя и моя, как лед.
И этот лед пролежит лишь зиму.
На ощупь лед бесконечно тверд,
Но превращается к лету в ливни.

Моя любовь и твои слова…
Как неустойчива здесь погода:
Два раза в год, каждый год от года,
Меняет сущность свою вода.

Твоя любовь и мои слова,
Улыбки, лето, зима, природа…
Все появляется и уходит,
Как будто первые холода.
 
***
Словами, слезами, розами,
Будто волной по берегу,
Будто по небу грозами,
Вместе сердцами грезили.

Лаской, ночными звездами
Жизнь, как картину красили.
Счастье из грусти создали,
Раны любовью мазали.

Осенью желтыми листьями
Землю тоской осыпали,
В зиму холодными мыслями,
Вместе со снегом, выпали.

Вместе траву согрели мы,
Вместе, лежа, мерцали мы.
К первой воде весенней
Вместе с тобой растаяли. 

***
За мгновенье заполнит осенняя грусть
Город нашего расставанья.
Не замечу, уйду, в вихре ветреных чувств
Оставляя свои обещанья.
Обещанья, порой, невозможно легки.
Ветер чувств тише дуть не заставишь.
Вихрем вырвет листок из нетвердой руки, -
Не заметишь, не схватишь, - обманешь…

Я стою и смотрю в глубину твоих глаз,
Все пытаясь разрушить тревогу.
Что получим назавтра, имея “сейчас”,
Что имеем для “завтра” сегодня?
В глубине твоих глаз бесконечная ложь,
На губах – бесконечная нежность.
В своем сердце, как будто дитя, бережешь
Бесконечных разлук неизбежность.

Я услышу одно только слово: “люблю”,
Но увижу, что ты не увидишь.
Я во взгляде любимом правду ловлю
И поймаю: любя, ненавидишь.
Ненавидишь за то, что когда-то уйду,
Предвкушаешь горечь разлуки.
Ты мне взглядом своим подарила вину,
Обрекая на вечные муки.

Я уйду, оставляя в замену печаль,
Я забуду свои обещанья.
На твоих одиноких и хрупких плечах
Ляжет серым крылом расставанье.

…Грустной птицей над городом облачный дым
Понимает значенье полета.
И дождем из прохладной, прозрачной воды
Опадает на плечи влюбленных.

Мягкий дождь нам навеет новые сны,
Вновь подарит нам новые силы.
Кто влюблен, я прошу, не ищите вины
И ее не пускайте к любимым…

Да, твой опыт – осадок соленой реки
Под названьем “Былая измена”.
Над рекою кружатся, как птицы, листки
И на каждом написано “вера”.
Но, однажды, увидишь ты реку “Любовь”.
- Она прошлое в прошлое смоет.
В вены ринется чистая, новая кровь
И из сердца сомненья изгонит.

Твое сердце разбито, но чует весну.
Ты к весне устремишься навстречу.
Знаю точно: когда-нибудь я не уйду
И когда-нибудь не “не замечу”.

   
   Иногда, бывает, оказываешься в каком-то непонятном местечке, где-то за пределами города. Вокруг – ни одного человека, ни одного дома, нет даже птиц, лишь только матовые фигурки деревьев у самого горизонта. Идешь по пустой асфальтовой трассе и смотришь себе под ноги. Под взглядом источает незыблемую твердость истрескавшийся асфальт, и монотонную серость пути белым пламенем обжигает разделительная полоса… Всполох, еще всполох.… Иду, обжигаюсь и постепенно втягиваюсь в ритм своих шагов, в ритм монотонного цвета, равномерно текущего мне под ноги и отделяюсь от времени, от прошлого и будущего. Пряный запах дороги проникает в мою грудь вместе с дыханием. Я сливаюсь с асфальтом, чувствуя над собой жар разделительной полосы, и мне кажется, что я – дорога. Возможно, это просто усталость от города, от суеты, от быта, от постоянной ответственности перед другими и полной безответственности перед самим собой. Возможно, я – часть этого пути, которая обрела самостоятельность, но, оставаясь одна, чувствует свою сущность, как чувствуют родной дом, оказавшись в непосредственной от него близости…. Я иду по дороге, считая всполохи разделительной полосы и, чувствую, как где-то в костях моей груди звучит музыка. Я чувствую, что живу, и мне, кажется, больше ничего не нужно: я здесь, и я извне.… Но это не так.   

 
***
                Не судьба.
Взгляни: - что нарезало время на камнях предсказаний?
Вопрошай у секунд:  – что они нам несут?
Из неведомых нечт чередой приказаний
Над тобою секунды заносят свой кнут.

Ладно, кланяйся в юбки судьбе и прощайся с ненужным рассудком.
Но, когда, вдруг, столкнешься с душою своею на узкой тропе,
Ты поймешь, как легко было двигаться вниз, и как было ей трудно,
Против воли твоей, постоянно стремиться наверх.



***
В тишине собственных ощущений
Растерзан и собран вновь,
Обреченный на сотни свершений,
Ожидающий жизнелов.
В подземельях томятся птицы,
Под руками дрожит крыло.
Перьев вырванных вереницы
Ярче самых опасных слов.
Ветер утра – сквозняк надежды, -
Сквозь ущелья и сразу в кровь,
Осторожно, почти что нежно,
Отзовется в крыле тоской.
Тихим стоном с неясной болью,
Отгоняя обрывки сна,
Всей душою, перьями, кровью
Понимаешь: уже пора…
И срываешься, бьешься в камни,
Рвешь промозглую тишь ущелий,
Накрываемый едкой лавой
Грома собственных ощущений.

***
Эта земля переполнена радостью,
В каждой молекуле есть атом счастья.
В омуте горечи капелька сладости
Просто не может не отыскаться.
Счастье – монетка еле приметная,
Зоркость всё меньше с течением времени.
Жизнь не такая уж беспросветная,
Главное – лучше следить за зрением.
Нами играют наши слабости,
Веки закрыты – мы ждём подношения.
Тело ужалено язвой старости
И неизбежно её прободение.
Там, в середине житейской рутины,
Люди, бывает, навечно сдаются. -
Для жизни надо искать причины,
Для смерти причины всегда найдутся.
Эта земля переполнена радостью,
Всё, что здесь есть в нашей власти.
И пусть разгребу на молекулы грязь,
Но отыщу счастье.

***
Горячие медные всполохи,
Бескрайняя чёрная твердь.
Чей голос в космическом холоде
Просил темноту отогреть?

Не прячь своих рук от огня. –
В ожогах вся суть ощущения.
Не бойся познать пресыщения
Дыханьем горящего дня.

Твердеют извечные страхи.
Невечный огонь догорит.
И в долю мгновенья во мраке
Исчезнет болезненный миг.

***
Просто открой глаза
И удивись, растеряйся…
Чувствуешь слёзы в глазах?
Чувствуешь, знаю, признайся.
Что-то заложено в нас, что-то тревожное всюду:
Жгучий, кристальный алмаз
В сердце возник ниоткуда.
Тише, не плач, притворись,
Будто тебе безразлична
В сердце горящая жизнь.
Чувствуешь? – Чувство привычно.
Будто горела всегда
Жалящая тревога.
Эта тревога от рока:
Мир испарится – вода.
Просто открой глаза
И удивись, растеряйся,
Не притворяйся, признайся:
Жизнь так прекрасна, ведь да?

***
Утро-мгновение, день как мгновение,
Жизнь проходит в свободном падении
Небу навстречу.
Забудьте о времени.
Время внушает только отчаянье
Перед молчанием, перед забвением.
Жизнь пролетает в свободном падении
Небу навстречу.
Забудьте о времени.
Счастье – мгновение, чувство – мгновение.
- Их испытаю – в них откровение.
К чёрту секунды тревог, сожаления.
Жизнь исчезает в свободном падении
Смерти навстречу.
Забудьте о времени.

***
Цветочник.
Я в центре запахов,
В груди палитры красок.
Присяду, встану, обойду салон
И из большой продолговатой вазы
Достану розу, положу в ладонь.
По коже, как влюбленным взглядом,
Прольется капля с тонкого шипа.
И стебель, словно ценную награду,
Сожмет, сама собой, моя рука.
Я в центре запахов,
Я в буре ощущений.
В мизинце - щекотно, а в безымянном – боль.
Среди восторгов, в гуще огорчений
Познаю жизнь, всего лишь сжав ладонь.
Глаза искрятся и роняют слезы,
Взгляд потерялся в всполохах цветов.
А к сердцу, будто к тайне, рвется
Горячая отчаянность шипов.
Что вы хотите, что за непокорность?
Чему пытаетесь меня вы научить?
Я вам стараюсь выразить влюбленность,
А вы, как будто бы, намерены убить.
…Я в центре запахов,
Я в бесподобном танце цвета,
Но мне не важен аромат и цвет.
Я одержим познанием ответа
И получу желаемый ответ.
Вот, слышу, боль мне мой ответ приносит
(Мне роза назидательно, как мать,
Дрожа в руке, негромко произносит:
- “ Ты должен научиться обладать.”).
     Он шел своим путем, тщательно вглядываясь в каждую трещинку на небесном экране, а вокруг все неслось со скоростью жизни, -  столь быстро, что ему казалось, будто он стоит на месте. Или это он так быстро двигался, что стоящие на местах предметы, казались ему подвижными? Не важно, он был занят другим. Его мучило то, что он не мог понять ни в себе, ни в окружающих – необузданность, бессердечие, эгоизм. – “Почему, - думал он, - почему человечество, беспрестанно пытаясь выдумать средство, позволяющее жить вечно, и постоянно взывая к “неизведанному” о продлении собственной жизни, нисколько не заботиться о том, чтобы хоть немного сдерживать свои разрушительные эмоции, толкающие его на уничтожение любой формы этой самой жизни? Ведь совершенно не укладывается в сознании, что стандартное человеческое существо способно отнять жизнь и здоровье у другого, такого же, существа, стремясь завладеть принадлежащим ему имуществом (хотя, данное имущество абсолютно не повлияет на продолжительность жизни самого вредителя, так как не является ни водой, ни кислородом, ни одним из миллиардов продуктов питания, которые он может добыть, не истязая себе подобных ). Значит ли это, что человечество ценит жизнь меньше, чем кусок золота? Ну, зачем нам тогда вечная жизнь, если коэффициент предельной полезности даже ограниченной жизни так мал? Ведь если жизнь станет продолжительней, то, согласно элементарной логике, этот коэффициент станет еще ниже. Таким образом, человечество, продлив собственную жизнь, обесценит ее вовсе. А отдаление смерти от человеческого сознания может подвигнуть  это самое сознание на зло, более страшное, чем сама смерть. Получается, что смерть – едва ли не единственный аргумент, придающий человеческой жизни хоть какую-то ценность. Так неужели все это нам нужно, а смерть и вовсе необходима, как кислород? Нам дано видеть и боятся ее вовсе не потому, что она кара, а потому, что она –  катализатор чувств и прокрустово ложе для зла, обрубающее его лишние части тогда, когда зло разрастается настолько, что готово заполнить собой больше, чем ему позволено? Получается, смерть – необходимость, заставляющая нас более чутко относиться к жизни, больше ей дорожить. То же и в любви: стоит нам почувствовать, что мы можем ее лишиться, как наши чувства обостряются, и мы не находим себе места от беспокойства. Ведь недаром бытует мнение, что ревность – самый сильный афродизиак. А боль – самый сильный позыв к жизни (“жизнедизиак”). Стало быть, без существующей угрозы расставанья, без страха перед смертью мы превратили бы наши любови  и наши жизни во что-то кошмарное ”. – Скованный этими размышлениями, он неуверенно шагал, но, больше не чувствовал себя частичкой дороги, потому, что знал: асфальт не может бояться смерти и, тем более, любить жизнь…
 


…понимаешь, как нужно держать розу.