1. 35. Расстреляли прочим в назиданье

Умер, исчез, пропал стишок,
за ним приехал ночью воронок.
Подумаешь, какая ерунда,
их удаляют года два.

Они, как люди неудобны,
остры, угловаты, несъедобны.
Поганцы думают не так,
исчез, плевать, пустяк.

Они исчезают, как в тех тридцатых,
тогда забирали всех врагов заклятых.
Их забирали тайно по ночам,
пихали по тюрьмам, лагерям.

За анекдот, происхождение не то,
сосед был зол давно.
И просто по доносу и до кучи,
в тюрьму, к расстрелу лучше.

В стране не изменилось ничего,
почти восемьдесят лет прошло.
И вновь доносы, как и прежде,
стучат соседи прежние невежды.

Доносы стали в ранг закона,
ублюдочным семенем  снова возрождёны.
Они уже, как благодать
и за стишком воронок опять.

Собранья вновь открыты,
к расстрелу сволочь, паразита.
Он мыслит гад не так
крамола там в строках.

Тридцатые ни дать ни взять,
стишок исчез, пропал опять.
К расстрелу снова без суда,
арестовали, стёрли навсегда.

Он не успел сказать слова,
слова в защиту, в оправданье.
Его арестовали, как тогда
и расстреляли прочим в назиданье.


P.S.
А стих у вас и у меня,
ребёнок, совсем малое дитя.
Дитя арестовали, увезли и расстреляли.
Наверно, следующие мы станем с вами.
Приедет ночью воронок за нами.

В подвале повязка на глаза,
стрелять команда отдана.
А скотчем вместо кляпа рот,
расстрел снова стихов идёт.
А воронок за следущим уже идёт.

Демократия? Да хрен с ней! Подождёт!