Луна светила тускло. Венок сонетов

               
   (венок сонетов 2-5-5-2. внахлёст)

***

Луна светила тускло. Вполнакала.
Луч трубочкой застыл в стекле бокала.

Вино кончалось. Жаль, что не пьянило.
Хотела доказать – а что, забыла.
Пустел бокал, но не пустели мысли.
И в ожидании на дне бокала истин,
Смотрела так же, как луна – уныло.

Забыла ли души моей веселье –
Вины глоток от расставанья с кельей?
В ту ночь луна не камерно светила,
А наглым фонарём в окно входила.
В вино разлуки добавляя зелье.

Оно искрилось. Звёзды отражало.
На дне бокала истина дрожала.

* * *
Луна светила тускло. Вполнакала.
Вино в бокале, словно кот, лакала.

И, охмелев совсем, укрылась тучей.
Ночь стала мрачной, тёмной и колючей.
И к фонарям устало прислонилась,
Опору их приняв, как божью милость.
И грустно ждёт рассвета первый лучик.

В обнимку тени, темноту усилив,
Всю ночь тревогу на руках носили.
А фонари оазисами света
Напоминали: есть рассветы где-то.
Где тоже ночи пред рассветом плыли.

Заря проснулась. Ночку приласкала.
Луч трубочкой застыл в стекле бокала.


 * * *

Рассвет хмелел. Напоминал нахала.
Луч трубочкой! – застыл в стекле бокала.

Потом коснулся заспанной крапивы,
Пригладил волосы растрёпанные ивы,
Скользнул по окнам – шторки растревожив,
Поцеловал часы… И город ожил.
И веки-жалюзи открыл свои игриво.

Засуетились люди, птицы, кошки
Под небом, в кухне, сидя на окошке
Стряхнув тревоги, сны и темноту,
Рассвет, как воин света на посту,
Вселял в людей любви-надежды крошки.

Ночной бокал заря совсем забыла.
Вино кончалось. Жаль, что не пьянило.

* * *

Ночь. Губы. Страсть. Всё это было? – Было.
Вино? – Кончалось… Жаль, что не пьянило…

Там нежность, как прикосновенье тени.
Звезда блестит в бокале почему-то,
И в звёзды превращаются минуты.
Раскрыла крылья бабочка коленей,
Сон с явью ненароком перепутав.

На древнем языке. Без слов. Лишь звуки.
Глаза закрыты. Плечи. Губы. Руки.
Пространство замкнуто периметром тахты.
Нет слаще ожиданья этой муки.
«Люблю тебя! Люблю тебя! А ты?»

Я – Клеопатра. Жизнь теченье Нила…
(Хотела доказать – а что, забыла).

 * * *

Луна назойливо светила и светила,
Хотела доказать… а что – забыла.

Мою бессонницу  кормила лунным светом.
Я вновь в июле. Я в полёте где-то.
Скорее, всё ж, в лесу воспоминаний.
Лес гуще, гуще. Образы туманней.
Ну, вот: с тобой вдвоём. Прикрыты летом.

А звёзды в небе, в волосах, в реке
Искрятся, ночь в июле воспевая.
И, как ручей, рука течёт к руке.
Я  задыхаюсь, помнить уставая!
Живи вперёд! Коль память не живая!

Минуты сладкие давно уже прокисли.
Бокал пустел. Но не пустели мысли.

* * *

Толкалось множество упрямых истин.
Бокал пустел…(Но не пустели мысли:

Обузой? Не хочу! Хочу – наградой!
Что говорить? А, может, хватит  - взгляда?
А как я выгляжу? Кому же я нужна?
Талантлива? Достаточно ль нежна?
Зачем и почему? А надо ль?…Надо!)

Как тяжелы шаги навстречу цели!
И ноги от сомнений тяжелели.
Куда приятнее – не напрягаясь жить!
Любить красавца и вино с ним пить…
Такое счастье выдержу неделю.

Без смысла. Без полёта. Без корысти.
И – в ожидании на дне бокала истин.

* * *

Спивались мужики – велось так исстари –
И в ожидании на дне бокала истин…

Бокал влечёт прохладою напитка.
Смотреть – не пить – ужаснейшая пытка.
Я пригублю, поцеловав бокал,
Я приглушу моих страстей накал…
Глотка мне хватит, думаю, с избытком.

И вот – согрелась. Щёки заалели.
И годы надо мною как аллеи,
Сомкнули чувства, ожиданья. Встречи…
Я путаю уже где день, где вечер.
Ещё глоток. А, может, я болею?

На дно бокала, что к себе манило,
Смотрела так же, как луна, уныло.

 * * *

Ты уходил. Остаться не просила.
Смотрела так же, как луна. Уныло.

Зачем держать, руками обвивая,
Когда любовь мертва и ждёт другая?
День прошуршит осенним листопадом,
Я посмотрю вослед замёрзшим взглядом.
Молчанье прикусив и боль скрывая.

Ночь заметёт следы листвой и дымом,
Сотрёт вкус губ твоих арбузно-дынный,
А утро принесёт благую весть,
Что жизнь и без тебя на свете есть,
Но лишь в печали песни лебединой.

Душа твоя справляет новоселье.
Забыла ли души моей веселье?

* * *

Среди мелькания событий карусельных –
Забыла ли души моей веселье?

Глаза закрою: середина лета
Прикрыта лишь струящимся рассветом.
Лицо зари в сиянье рыжих прядей.
А солнца луч те пряди нежно гладит.
И поцелуй… Восьмое чудо света!

Венок из трав – прекрасней нет наряда.
Русалка? Нимфа? Фея волн? Наяда?
Простилась с детством девочкой босой.
Смущенье смыла утренней росой
И смотрит смело – не потупив взгляда.

А в памяти колючий вой метелей –
Вины глоток от расставанья с кельей.

* * *

Луна дарила – ночь стеля постелью –
Вины глоток (от расставанья с кельей)…

Звеня цикадами, подмигивали звёзды:
«Смелей! Не медли! Завтра будет поздно!»
решительно тряхнула рыжей гривой,
И стала нежной, кроткой, не строптивой.
Но взгляд не таял: обжигал морозно.

Подушки сброшены: им не хватает места.
И звёзды-скрипочки вселенского оркестра
Играли, танец объявляя белый:
«Полёт мечты. Дуэт души и тела.»
Проплыли облака фатой невесты.

Которую та в спешке обронила…
В ту ночь луна не камерно светила.

* * *

Но солнцем стать ей не хватило силы
В ту ночь…Луна!…(Не камерно светила:

И медный таз её, под настроенье,
Варил из звёзд июльское варенье…)
Сон отступал. Часы стучать устали.
Приблизились желаемые дали.
Исчезли робость, нерешительность, сомненье.

Июль томил. Душа изнемогала.
Варенья звёздного мне было явно мало.
Из дома-одиночества – улиткой
Рванулась… Боль пронзила! Пытка!
Я не успела осознать, что умирала.

Заря будильником взбесившимся будила
И наглым фонарём в окно входила.

* * *

Хвалила тьму, бессонницу…Хвалила –
И наглым фонарём в окно входила.

И за стеной скрипела половицей.
Лучом зрачок колола, словно спицей.
Морозило. Согреться нет надежды.
Коль лёд внутри, то не спасут одежды.
Я забывала, что летала птицей.

А бездна тешилась: потеря за потерей.
И вдруг звонок! Я верю и не верю!
Ты? Боже, как я встрече рада!
За все разлуки – ты один награда…
Пусть все сомнения останутся за дверью…

Вино? Цветы?… А бездна, вновь наглея,
В вино разлуки добавляла зелье.

 * * *

Прощалась я с весеннею капелью,
В вино разлуки добавляя зелье.

И сразу – осень. Лето отменялось.
Вновь, наступив на грабли, обозналась.
Впустила в дом и в душу. Не жалею.
А осенью на липовой аллее
Тень от него, увы, не задержалась.

Как водится, мы с ним перед дорогой
Присели. Попрощались, и немного
Друг другу подарили добрых взглядов.
Ещё к губам прижался у порога.
А что ещё перед разлукой надо?

Молчала. Долгим взглядом провожала.
Вино искрилось. Звёзды отражало.

* * *

Я – слушала тебя. Не возражала.
Вино искрилось – звёзды отражало.

Ты говорил, что женщины продажны.
И в этом суть их. Что другим не важно –
Какая я, и с кем я, и когда…
И что нельзя влюбиться навсегда.
От бреда этого мне становилось страшно.

Ты говорил, что никому не веришь.
И, что просящим не откроешь двери.
Лишь труд и хлеб. А чувства – ерунда.
Молчала. Не заметила, когда
Ты стал похож на раненого зверя.

Вонзил, змеясь, мне прямо в душу жало.
На дне бокала истина дрожала.

* * *

Уехал ты. А я не приезжала.
(На дне бокала истина – дрожала!)

Бокал вина упрямо каждый вечер
Напоминал о нашей первой встрече.
Чтоб выпить по глотку любви вино,
Нам встретиться, как видно, не дано.
И истина в тоске легла на дно.

А без неё – мы встретились сердечно…
Ночь лунный свет фатою подвенечной
Мне подарила. Я бокал разбила.
- Да это ж к счастью! – весело шутила, -
И счастье наше будет длиться вечно!

(Ночь – хитрой сводней звёзды пригашала.
Луна – светила тускло, вполнакала.)…