Небесная княжна

ЛЕВ КОТЮКОВ.

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЯТОЙ КНИГЕ АННЫ ДЖАНДИЕРИ - ФУНИКОВОЙ "НИ СЛОВА О ЛЮБВИ".

Тайна жизни и смерти земной — это тайна бессмертия души человеческой. Но не постигает сию тайну разум, но живёт ею сердце и несбывшаяся любовь. Кто ответит: что такое любовь?! Наверное, многие очень охотно ответят. А немногие ответят: мы испытали любовь, мы жили любовью, но не знаем, что такое любовь! И хватит сего ответа с лихвой. А знающие пусть остаются со своим знанием и, даст Бог, не обратятся в безумцев. О, Боже, как страшно знать больше, чем надо!.. Но не изведать полноты истинной любви, дарованной Богом, — всё равно, что умереть, не родившись.
И счастлив тот, кто познал любовь земную и небесную. Но не спешит сей счастливец надрывать грудь ликующими возгласами, ибо слово сказанное – есть ложь. И только русская поэзия соизволяет человеку и говорить, и молчать о любви единовременно. «Ни слова о любви» - так называется новая книга русской и грузинской поэтессы Анны Фуниковой, урождённой Джандиери.
Стремясь завоевать женщину, мужчина в какой-то степени сам становится женщиной, ибо, отдавая себя, жаждет обладать.
А женщина? Она всегда останется сама собой - и жаждет обладания без самоотдачи. Она жаждет счастья и находит его в любви. Счастье есть отсутствие греха, - и не испытавший греха неспособен познать всю полноту Божьей любви и прощения.

Я женщина - вот мой природный титул!
Рабу - рабыня, Богу - божество.
Неронов изумляла и Калигул, -
Всё та же стать, всё то же естество.

Всё та же непростительная нежность,
Спустя века всё та же красота,
Всё та же вера, та же неизбежность
И чувств непостижимых высота.
(«Я – женщина!»)

Страх Господень - отсутствие в человеке ненависти ко злу. Если ты не против зла, - то бойся Бога. Страх - истинная цена человека и человечества. Оттого-то мы всю жизнь уповаем на счастливую случайность и знобко ёжимся от постоянного, неотвязного предчувствия иной случайности, ибо неверны силы наши и немощна вера наша. Но не предусмотрена Богом случайность в этой жизни, а потому женская любовь настигает мужчину врасплох, и только женщина испокон веку, как тигрица на охоте, никогда не упустит свою любовь.

Любовь - тигрица вновь на старте?
Вся изогнулась для прыжка?
Смешала роковые карты
Судьи Небесного рука.
(«Что впереди?»)

И разливается река любви в женском сердце, и томится душа недосказанностью, и изливаются сокровенные слова узорами возвышенных поэтических откровений в стихах Анны Фуниковой. Ибо нет слаще наказания, чем предчувствие счастливой любви.

За что мы, Господи, наказаны?..
На сердце ласковая грусть...
Я полюбила недосказанность
Высоких слов, красивых чувств.

В янтарном свете гладь небесная
Опять встаёт в моём окне,
Река любви Твоей извечная
Издалека спешит ко мне.
(«Река любви»)

Так может слагать стихи только пылкая женщина, выросшая в горах солнцеликой Грузии. Не было за последние 200 лет для России более преданного союзника на Кавказе, чем Грузия. И в годы тяжких военных испытаний, и в благостные мирные грузины всегда были в России самой, что ни на есть титульной нацией. Гордостью России и Грузии являются имена выдающихся сынов грузинского народа: военачальники - генерал, герой войны 1812 года князь Пётр Багратион, генерал-лейтенант, герой Кавказской войны, князь Константин Леванович Дадиани, маршал инженерных войск Советского Союза, князь Арчил Геловани, Герой Советского Союза, генерал-полковник Константин Николаевич Леселидзе, Герой Советского Союза, генерал-полковник Порфирий Чанчибадзе, Герой Советского Союза, генерал-лейтенант Порфирий Чанчибадзе,  Герой Советского Союза, младший сержант Мелитон Кантария, Герой Российской Федерации, генерал-майор Тимур Автандилович Апакидзе и др.; художники Нико Пиросмани (Николай Пиросманашвили), Теймураз Мурванидзе, Симон Вирсаладзе и др.; поэты, прозаики и драматурги: Шота Руставели, Галактион Табидзе, Ираклий Абашидзе, Тициан Табидзе, Шалва Дадиани, Илья Чавчавадзе, Константин Гамсахурдия, Григорий Чхартишвили (Борис Акунин) и др.; композиторы: Димитрий Аракишвили, Алексей Мачавариани, Захарий Палиашвили, Александр Басилая и др.; певцы: Зураб Соткилава, Пётр Аминарашвили, Давид Андгуладзе, Давид Бадридзе, Нани Брегвадзе, Тамара Гвердцители, Валерий Меладзе; театральные и кинорежиссёры: Георгий Данелия, Отар Иоселиани, Михаил Калатозов, Сергей Параджанов, Роберт Стуруа, Георгий Товстоногов; актёры театра и кино: Софико Чиаурели, Верико Анджапаридзе, Акакий Васадзе, Тамара Абашидзе, Вахтанг Кикабидзе, Акакий Хорава и др.
Теперь же по праву ряды лучших литераторов и деятелей культуры Грузии пополнила и Анна Джандиери-Фуникова - поэт, переводчик, журналист, член Правления Московской областной организации Союза писателей России.
По отцовской линии Анна  относится к потомкам известных в Грузии кахетинских князей Джандиери. Пожаловал княжеский титул предку Анны, отличившемуся на бранном поле в первой турецкой войне, в 1769 году сам грузинский царь Ираклий II. Именно царь Ираклий  заключил в 1783 г. знаменитый Георгиевский трактат между Россией и Грузией, согласно которому Россия стала оберегать границы Грузии от многочисленных внешних захватчиков.

Царём был отмечен мой предок средь бранного поля,
Где с вражеской ратью отважные бились грузины.
Царь самого храброго воина дружески обнял,
Сказал: "Молодец, джан Диер! Станешь князем отныне!"

Мне княжьи владенья от предков моих не достались,
Лишь храброе сердце и гордость, порою без меры.
И недругам сильным в лицо я недаром смеялась,
Заслугой тому - кровь бесстрашного предка Диера.

Терпеть не могу ни обиды людской, ни угрозы!
По землям родимым чредою идут лихолетья...
Там зреют в долинах моих виноградные лозы,
И гордые воины не устрашатся бессмертья!
(«Княжна Джандиери»)

Сердце грузинской княжны Анны Джандиери-Фуниковой навсегда осталось в горах Сакартвело, и обливается кровью сердце русской и грузинской поэтессы при виде бесчинств, творимых на родной многострадальной земле.

Реки Грузии воды несут, обагрённые кровью,
Плодородным долинам, которые проклял сам Бог.
Слышишь, плачут поля, как крестьяне, лишённые крова.
Слышишь, стонут дороги, как воин, чей дух изнемог.

Проклят будь, Сатана, соблазнивший на братоубийство,
Чья рука беспощадно взвела и нажала курок.
Солнца огненный шар добела в этот час раскалился,
Пеплом стали древа и трава в предназначенный срок.

О, грузины мои и любимые сердцу абхазы!
Братья духом и кровью, да кто Вас рассорить посмел?!
Кто вселил в Ваши души вражды беспредельной проказу?
Плачут женщины в чёрном - таков их последний удел.

Столько бедствовать им, сколько выдержит бедное сердце.
Волны бьются о берег, спеша от чужих берегов.
Плач и крик в деревнях, что стояли у гор по соседству,
Гор, которым отныне не скрыть поседевших висков.

О, родимая мне Сакартвело*, и ты, Абхазети!
Станьте сестрами снова, чтоб ожил разрушенный дом.
Пусть под вечер, как встарь, соберутся друзья и соседи,
И абхазке грузин объяснится в любви за столом.
          (Примечание: * Сакартвело – Грузия)

Не сломлен дух грузинской поэтессы. Наступят времена, когда Анна Джандиери-Фуникова  вернётся на свою историческую родину, а её прекрасные, небесные стихи будут широко известны и в Грузии.

Мир нелепый жесток, ибо верить готов наважденью.
Здесь, вращаясь, летит в пустоту обезумевший шар...
Только звёзд золотые глаза учат душу терпенью,
С высоченных небес расточая Божественный жар.
(«Верят звёзды в ночи…»)

Течение времени стремглав уносит нас от того места, где мы вошли в реку  жизни - и, дай нам Бог, когда-нибудь выйти на земную твердь!.. И, если мы не сгинем на быстрине, если на последнем пределе одолеем холодную, постороннюю стихию суматошного бытия, то выйдем совсем не там, где рассчитывали, но выйдем обновлёнными, с душою, наполненной любовью.
Уходит из-под ног неверное илистое дно, гаснут редкие огни на берегах, чёрное небо, не отражаясь, колеблется в чёр¬ной реке, - и несёт, уносит течение одиноких ночных пловцов в беспредельную неизвестность времени...
Страх одиночества сбивает людей в орущую, безоглядную толпу.
«Государство есть насилие!» - провозглашает человек, не спо¬собный одолеть свой внутренний страх перед вечностью.
Не одиночеством ли души человеческой объяснимо порабо¬щение разума мечтой о переустройстве мира насилием? Мечтой и беспощадным действием, где само одиночество за ненадобно¬стью не принимается в расчет, где за истинное бытие выдается мечта, презирающая жизнь, а не жизнь, порождающая мечту.
Но никто не в силах лишить настоящего поэта мечты о вечном неземном благоденствии, ибо душа, возлюбившая Бога, достигнет вершин и земной, и небесной любви.

Угасают в ночи мгновения,
Вдаль безмолвно спешит река –
Безучастные волны времени
Разлучили нас на века.

Плачу я по тебе, далёкому,
Уходящему в небеса,
Как судьба моя, одинокому,
И холодному, как слеза.

Одинёшенька, неприкаянна,
Без тебя - как в суровом сне.
Слышу лишь, как смеются Каины,
Камни в спину швыряя мне.

Забери меня в выси снежные,
К звёздам, где умирать нельзя.
Там и встретятся души-беженки,
Растворённые в небесах.
(«Разлука»)

Мужчина иногда может позволить себе расслабиться, временно отключиться от напряжения мира сего и спокойно пребывать в состоянии: «Не знаю что делать - и знать не хочу! И гори всё ясным пламенем!..» Особенно уместно такое мироощущение за бутылкой, в лихой компании, где-нибудь на солнечном чистом пригородном бережке или в подвальной тихой, непросыхающей подворотне. Но женщина, ежели она воистину женщина, а не удрученное бытовое существо в юбке, всегда должна знать - что делать, особенно тогда, когда мужчина, безоглядно увлеченный ею, вдруг провалится в тартарары - или банально заплутает в трёх соснах житейских неурядиц. И вновь зовёт его женщина, и вновь возвращает к жизни - своей негасимой любовью.

Ничего душе не надо,
Кроме светлого огня,
Кроме ласковой прохлады
Нарастающего дня,

Кроме тихого дыханья
Царства огненной листвы,
Незаметного касанья
Отцветающей травы.

Нежным сердцем, полным лада,
Говорю тебе: "Зови!"
И горит щека от взгляда,
Снова полного любви.
(«Ничего душе не надо…»)

Человек всю жизнь, до последнего мгновения, надеется на неожиданное, но утешает свою душу ожидаемым. Но грядущее уже отбрасывает тень из мира незримого в мир зримый - и знобит, лихорадит душу в огромной, всеобъемлющей тени. И жаждущие узреть в зримом незримое, а в незримом - зримое, навек остаются неутолёнными, - и в итоге не видят ни того, ни другого, и тщетно силятся отличить истинный свет от света отражённого.
Но открытый и не замутнённый химерами потребительского ада, взор Анны Фуниковой обращён к золотым мирам заветной осени – упоительной и благодатной поры медовой женщины.

Я готова уехать в страну, где увижу заветную осень,
Где янтарная ноша падёт с безучастных ветвей.
Там усталому взгляду открыта небесная проседь,
И холодное Солнце к полудню глядит веселей.

Там безбрежны просторы ревущих в ночи океанов...
Поднимусь в синий бархат небес, в золотые миры
И взгляну с небывалых высот в одиночестве странном,
Как последняя осень в садах продолжает пиры.
(«Последняя осень»)

Прошлая и настоящая жизнь человечества - бесконечное, изнурительное строительство моста не через реку, а вдоль реки - от истока к устью. И провисает недостроенный мост в грядущее, и мчат по нему сумасшедшие поезда. И где исток, где устье, где сама река?! Да и чёртов мост куда-то подевался... Огни рассыпные тлеют, осенние воды коченеют, люди молчат, летит, грохочет над напряженной пустотой поезд, - и силится, сосредотачивается человек, но не может узреть себя, как постороннего. Злится беспричинно на самого себя и ненавидит, как самого себя, чужую жизнь, внезапно пересекшуюся с его собственной, но уже почти чужой жизнью.
И всё ж пришлось русскому человеку взглянуть на себя, как на постороннего, как на пришельца, коему доверил Господь во временное пользование Землю. Но увидел плоды своих творений русский человек сквозь дым пожарищ горящего лета две тысячи десятого года. И взывает душа поэтессы к человеку: «Остановись! Спаси свою душу - и спасёшь тем самым Россию!»

Сурово взирает Мессия
На тени в багровой ночи.
Пылает, как факел, Россия...
Не плачь, не зови, не кричи!

Вновь стелется чёрною гарью
По долу горячая ночь.
Как воры, крадутся пожары
И степью торопятся прочь.

Светило все земли иссушит,
Скрипит под ногами зола,
А наши бессмертные души
Уже выгорают дотла.

Берёзы, как прежде, красивы...
На них погляжу и пойму:
Россия – на то и Россия –
Не сгинет в огне и дыму!
(«Пылающая Россия»)

Свобода воли может осуществляться только в вечности, во времени она иллюзорна. Но вечности эта свобода без надобности. От Судьбы не убежишь!.. Точно и мудро сказано! Кому быть повешенным, тот не утонет! В пределах этого результата можно что-то сотворить... Но итог, увы, однозначен. Вечное повторение, вечное возвращение - это и есть мифическое колесо Судьбы. Поэтому-то и говорит ангел Откровения: «Времени больше не будет...» Человечество исчерпает свое время, как нефть из недр земных - и ничего не останется для Всевышнего, как спасать заблудших сынов своих в Вечности и судить их Страшным Судом. Но стоит ли жалкое человечество Божьего Суда?! Жизнь - это уже осуждение и возмездие!.. И никто не виноват, что ему дарована жизнь, что его душа бессмертна.

Нет ни радости, ни горя,
Только ночи хороши.
Тишина стоит в просторах
Всеобъемлющей души.

Клён дрожит в ночи душистой
От касанья ветерка.
Чья звезда горит лучисто?
Чья судьба, как сон, легка?

Ночь укрыла одеялом
Мир усталый не спеша...
То не звёздочка сияла,
А взошедшая душа.
(«Нет ни радости, ни горя…»)

Но что бы с нами ни случилось, время принадлежит нам, и не только время... Мы — в вечности, а вечность — в нас!.. И идущие мимо не уйдут никуда и никогда никуда не вернутся. Но останутся навсегда в жизни небесной и жизни земной прекрасные стихи, в числе которых – и произведения нашей современницы, русской и грузинской поэтессы – небесной княжны Анны Джандиери-Фуниковой.


Заслуженный работник культуры России,
лауреат Государственной премии Центрального Федерального округа России,  лауреат Международной премии Святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, Председатель правления Московской областной организации Союза писателей России, член Общественной палаты Московской области

Лев Константинович КОТЮКОВ