Жизнь во время смерти

Наверное, когда-то я был другим. Не то чтобы был другой возраст, опыт, привычки. Это не делает человека другим. Не это делает. Почему я об этом подумал?
Не так давно (год назад где-то)  я думал, как лучше брать интервью, чтобы можно было видеть самого человека, а не то, что он носит на работу и чем доказывает своё положение в социуме. И дней через 10 таких размышлений, я вдруг ощутил, что нужно просто попросить его вспомнить, каким было первое.
Почему-то сразу вопрос, которым я попытался открыть это внутреннее ток-шоу, был про птицу. Какая была первая птица? Первая это, конечно, громковато сказано, скорей та, последняя, если считать от настоящего, которую я могу попытаться увидеть в памяти.
Потом было первое прикосновение, первая гроза, первое чувство стыда, первая…
Оказалось, что нет ничего приятнее и чудеснее вновь переживать себя словно первозданным. Проще сказать - переживать себя. Но, почему-то, я ни разу этого не делал с тех пор. А не по этой же причине я стараюсь не вспоминать любимых людей, которые сейчас не живут? Но даже их я вспоминаю не так редко. Они-то остались навсегда такими, какими ушли. А человек, который начал строить  мир, города и страны которого сейчас отражаются в моём сознании? Неужели его больше нет? Что стало с его памятью? Что-то превратило его в нечто иное, как в фантастическом фильме типа «Робокоп» или «Универсальный солдат»?
Нет, он конечно же есть – иначе кто сообщает мне чувство первой птицы, первого прикосновения?
Только почему он живет так далеко? Может он не хочет жить в моём новом мире? Может не может, не умеет? У него здесь никого нет?
Наверное, глупо продолжать эту, ставшею уже тривиальной до обесценивания, практику поиска себя. Только вдруг птицы, которых я видел вначале – были настоящими, а сейчас от них остались только слова и контуры, по которым они вписаны в реальность?
Вот и сейчас я зачем-то не написал главного: какой была первая птица, гроза, первое прикосновение, первое…