Мятые рожи Сезанна и синяки Поля

             «Отсутствие мысли и незнание техники живописи очень легко выдать за оригинальность.
              Потому что публика всегда требует оригинальности, но знаний – никогда!»


***

Был такой человек – Поль Сезанн (Paul Cezanne (1839-1906)).
Человек этот почему-то решил стать художником-живописцем.
И стал.
Но не художником вовсе, а… совсем другим человеком, которого большинство по незнанию причисляет к живописцам только потому,
что это слово означает у этого самого большинства «человека, покрывающего красками поверхность холста».
В течение всей жизни Сезанн покрывал как попало и чем попало грунтованный холст различными красками, при этом совершенно не зная
ни техники рисования, ни цветоведения, ни оптики, ни физико-химических законов смешения краски, ни тем более смысла того, что и зачем он хотел изображать.
Метод наложения густой красочной массы, которым смог овладеть Сезанн, можно назвать так: – «а почему бы мне сюда вот это сейчас не ляпнуть?».

Среди тех, кого впоследствии стали называть импрессионистами, был ещё один человек с именем Поль, но с фамилией Синьяк (Paul Signac (1863-1935)).
Мусье Синьяку пришло в голову выпендриться следующим способом – он решил покрывать поверхность холста разноцветными точками.
Если отойти от такой «картины» на приличное расстояние, то можно наблюдать оптический эффект слияния точек в некую синюшно-фиолетовую жижу, напоминающую какой-либо силуэт.
Вот, собственно, и всё.
Это и есть весь смысл «картин» Поля Синьяка.

Когда стоишь в залах музеев перед картинами, которые сегодня оцениваются некоторыми сумасшедшими в миллионы долларов,
то испытываешь одновременно два сильнейших желания – стошнить и ещё выкинуть всю эту пёструю дрянь в мусорный бак.
Потому что перед тобою как раз то, что никак не называется живописью, просто не может быть названо так по определению.
Но, тем не менее, выставляется под этим словом.
Или, точнее, под словами - «живопись импрессионистов».
Перед тобою просто примитивно-тупая мазня а-ля «левая нога захотела, а правая рука смогла», но не более того.

Испытать что-либо, проникнуть куда-то, задуматься и понять нечто, ради чего создаётся картина, глядя на «шедевры» Сезанна или Синьяка никак невозможно.
Все попытки вникнуть во что-либо сводятся к нулю.
Просто потому что на холсте нет ничего.
То есть, вообще ничего нет – ни мысли, ни качества исполнения, ни даже владения элементарным ремеслом и правилами смешения цветов.
Если картина Сезанна называется «портрет», то можно увидеть некую бессмысленную рожу, якобы человеческую, а точнее – какой-то
бесформенный, мятый, выпукло-вогнутый мешок, намазанный абы какою грязною краской по принципу «какая первая попалась под руку».
Если же это «пейзаж» Синьяка, то никаким другим определением кроме как «медицинским тестом для проверки зрения» назвать
это «творение» из одинаковых по размеру пёстрых мазков в лиловых тональностях не получится.

Главный принцип, которым руководствовались два десятка человек, получивших впоследствии прозвище «импрессионисты»,
был таким: - «во что бы то ни стало зафиксировать на холсте сиюминутное впечатление от чего бы то ни было!».
Техника цветной фотографии ещё не была развита.
Поэтому приходилось быстро-быстро «впечатляться» красками на пленэре.

Никто и не сомневается в том, что все импрессионисты старались быть людьми очень впечатлительными, и поэтому выпендривались кто во что горазд.
Но вопрос - какое отношение имеет к мастерству живописи мимолётное ощущение, так и остался неразрешимым как для самих импрессионистов,
так и для «теоретиков искусства» и посетителей выставок всех этих жутко-синюшных «запечатлённых впечатлений».


*

28 ноября 2009 г.

***