В тревоге мальчик волочился

В тревоге мальчик волочился,
С мольбою руки простирал
И снизу жалким призывал
Расположенью возвратиться.

Но мама, фыркнув, отвернулась,
Стряхнула руку малыша
И, скрючив все черты лица,
Свой мерзкий голос отрыгнула.

И я когда-то так терзался,
Меня прохладно мать встречала
Да всю дорогу упрекала:
Отцовских денег не набрался.

Что и прохожий на пути
За малолетка заступался.
Придя домой, я убивался
По бедам, что смогла внушить.

И было: папу повидавши,
Она приехала ко мне!
И радость ждал я в этот день,
Подарков много обещавший.

Но по пути зла набираясь,
Меня тиранила притом,
Как будто бабушке назло,
Что за внучонку заступалась.

Мать, покричавшись, усмирилась,
Вот только я рыдал вовсю.
Я лебезил, последний трус,
Когда спросила, что случилось.

Сказал, что жалко мамку стало,
Ведь надрывается, крича.
Смягчила маму ложь моя,
Конфеты с сумки мне достала.

Как била мать меня руками,
Так говоря: «Рука болит»
Или, собою придавив,
Меня стегала мать ремнями.

И поражаясь синяками,
Что оставались на ногах,
Мать принималась укорять,
Как я такое допускаю.

Стоял пред ней по стойке смирно,
Ответ пред мамочкой держа,
Она же, в ложе возлежав,
Мораль читала преобильно.

Как горько ругань было слушать,
Хотел я выпрыгнуть в окно,
Хоть так заткнуть поганый рот,
Хоть так грязи поток нарушить.

И тайн любых не потерпела,
Меня грозила отселить,
Коль не захочется мне быть
Во всем с мамашей откровенным.

В подвал сбежав, я ей признался:
С друзьями голым танцевал!
Чуть было ей не объяснял,
Отколь в постели пятнам взяться.

В педагогической науке
Я был подопытным зверьком.
И как-то улицей я шел
И разговор с ребенком слушал.

Там мать уверенно искала,
Чтоб за живое дочь задеть,
Как разговор такой пресечь
Бедняжка малая не знала.

Зачем детей они ласкают,
Зачем им про любовь поют,
Когда они же их и бьют
И душу детям вынимают?

А может, вся любовь лишь в том,
Чтоб подчинить себе другого,
Чтоб рукавицах тех ежовых
Держать под дамским каблуком?

Или еще: чтоб жить с толпой,
Ее законам подчиняясь,
Так деспотия помогает
С пелен быть общества рабом.

Пока копил в себе те мысли,
Я подрасти уже успел
И так я с мамой осмелел,
Всю сверху страшную увидел.

Хоть часто руки распускает
(Для баб обычай есть святой),
Терпеть мне больше не пришлось,
На ругань я ей отвечаю.

И если б мог я заточить
Всех воспитателей в темницы,
Послать под стенку вереницей,
Свинцовый дождь на них спустить…

А может, взять ремень со шкафа,
Свою же мать им избивать,
Она не сможет защищать
Себя от сына-голиафа.

Но лучше мне копить обиды
И, отказавшись от любви,
Планету злобой отравить,
Чтоб не устал я ненавидеть.

И пусть мамаша говорит,
Что малым был совсем не ангел.
Не лучше ль буду я, как Дьявол,
С добром везде борьбу вести?

Галабурда Кирилл

11.06.2009