Жизнь наедине

 Жизнь наедине.               
                Посвящается моей сестре.


                Когда судьба за нами шла по следу,
                Как сумасшедший с бритвою в руке.
                А. Тарковский
               
Пешка.
                Посвящается Леониду Андрееву.
1
Я больше ничего не вижу, кроме тьмы.
Я на картине исторической
Лишь пешка, проигранной игры.
Ко мне все оборачивается решкой,
Когда я в исступлении зову орла.
Настойчивая Лета,
Та, что занята моим народом
Не видела меня.
По проводам гуляют голоса,
Как псы цепные в парке по аллеям-
Аттракцион надежды медленно стареет,
Уставший, непрестанно ждет огня,
Которым обещали нас крестить.
Оставить броды
Чрез которые  нет хода,
Идти наперекор мертвеющей природе,
Чтоб стало легче
Оправдываться.
Исповедь твоя.
В ней нет греха,
И нет  чего другого,
Того, что злит.
Живое только злит,
Ибо антоним мертвого и вечного.
Тысячелетие прошедшее
Искали мы сугубо человечное.
Оно оставило с собой наедине.
И мы не рады накатившейся весне.
2
Вокзал, учивший ждать, снесли.
У всех учителей одна судьба-
Напоминать, что было бы без них.
Апофатически искать себя.
Наш Бог оставил коридор больничный
Без врача.
А значит эта обреченность-
Все то, что есть у нас.
И никогда не будет большего.
Надейся умереть
В своем костюме
Самом неприличном,
Чтоб мерзкое твое обличье
Не выдало тебя.
Усни, смирись.
Хотя бы позабудь
Порезанные лица незнакомых.
Они путей твоих
Казалися истомой.
За них ты принимал на грудь.
3
А в комнате моей пустырь,
Где года два последних
Кто-то хочет строить.
Но видно разворованный цемент
Чего-то пахнет кровью,
И неумело держит инструмент
Прораб,
Не в силах спорить с архитектором.
Пустырь-
Прибежище
Для выпивших свою цикуту,
Переправляющий героя на зануду,
Под козырьком соседним
Околачивается мент.
Летят отчеты,
Здравствуйте, мессир,
Все хорошо,
Напомните, когда здесь было плохо.
Шаги наши направлены в Европу,
Как вы просили,
Пардон, приказывали строго
В манере Азии.
Осталась шантрапа,
Тот кто-то не понял линии
Кратчайшей,
И в курсе этом над моею чашей
Пускай, свершится воля не моя.
4
Борьба, как основание Всего
Есть повод для немого
К пожатию руки,
А для орла тщедушного
Есть смысл жизни.
Которого одна
Седая голова
Самозабвенно совершает тризну.
Другая обмирщает карнавал,
Как трепанацию отчизны,
Не признающую овал
 системой мира.
Живущую противовесом гирь.
Я снова обращаюсь, Сир,
Вам некуда идти с поста.
Вас понимаю.
Ведь, что выше
Нам чертит горькую юдоль.
Не мы вас выбирали,
Значит нам терпеть,
Как завещала мудрость поэтесса.
Скажите позабыть нам о прогрессе.
Вы заменили конституцией псалтирь.
И ожидаемо не стало лучше.
Я открываю вам секрет.
Не бойтесь. Вы здесь ни причем.
Мы просто перед кем-то виноваты.
Наверно в том, что думали,
Что ближе к нам Спаситель,
Покуда мы несли
Его унылый крест.
5
Но повторяю.
Суть не выбор наш
Привел
К сложившейся печали.
Как показал истории процесс.
Мы не старательно его искали,
Но верили правдивости небес,
Словно Иуда,
Покорившийся обману,
Просивший слова,
Высказанного прямо.
И оно пришло.
В том крике,
Остающимся концом,
Который уподобил
Смерть рожденью.
6
Любовь лишь частный случай нелюбви.
Протест на этой широте
Есть приближенье к чуду,
Когда оплеванный наш глаз
Увидит в себе Брута
Цивилизации.
Окрест
Разложенных вещей
Безумного педанта
Наша гордость.
Тех,
Кто кается
В приобретенном иммунитете
Бесчувствия,
И не знает
Расположения вещей,
Как нам писал Апостол Павел.
По отношению к слезам детей
Мы лишь кимвал,
Что нас избавил
От боли,
Совершавшейся внутри.
7
Правая моя сторона
Просит схимны.
Левая орет
Тяжелейшей плотью.
Уравненье, в общем, равно нулю,
Совершая обедню
По подворотням.
Я приду в воскресенье.
Совсем другой.
Скинь хитон,
Угрожающей  нам обиды.
И прими, как данность,
Отцветающий кипарис-
Это то,
Чего просто нет в природе.
Всем хорош сон глубокий,
Но похож на смерть.
Видно Сервантес был близок смерти.
Под обмякшим языком
Заблестел обол,
Значит марка уже
На конверте.


Частицы
                Нас вместе с козырями отнесет
                От берега извилистость отлива.
                И. Бродский.
1
Я уяснил в Вселенной
Нет простых частиц,
Которыми все можно оправдать,
Уравнивать.
Не меньше и не больше,
Как королевство старческое Польши,
Осмысленность зашла в тупик.
Достигши градуса кипенья
Надежда превратилась в дым
Реинтеграцией терпенья
На фразу собственное мненье-
Она снимает с нас ответственность
За собственно глагол.
Я не желал побед любой ценой,
Но в той игре, где значимо участье,
В аспекте этом, уподобленной причастию,
Полезен результат.
Искать куда же нам пропасть-
Задача благородная.
Ни в этом
Дело
В том,
Что этот путь
Предполагает
Жизнь наедине.
2
Наверно,
Я не против,
Если ты
Родишь посла,
Отправишь в путь,
Что совершится на ослице,
Но думаю, что сын твой возгордится,
Тем, что ты более его чиста.
Оградой дней его обступят те,
Кто не увидит в получающейся вере
Сокрытый сам в себе процесс.
И сотворившие себе,
Кто феодала, кто и кавалера,
Смущаясь, улыбнутся пошлости небес.
Напишут, что он был во всем подобен нам,
Но пренебрегши нашею обидой
Привнес закон под свод Кариатиды,
И в общем-то итогом всей борьбы
Предстанет нам банальный смех.
И даже более того,
Здесь я надеюсь выразить
Общественное мненье,
Нам не подходит
Сумрачный один на всех,
Ибо любому поколенью
Намного ближе,
Что один, как все.
3
Вернувшийся всегда немного блудный сын,
Ибо успех предполагает,
Забывчивость по поводу седин,
Отсутствие ведущего назад.
Любая жизнь-отсутствие корней.
Ведь память-порожденье смерти.
Немой герой, крестивший киноленты
Искал способность
Нашу,
Что-то выразить без слов.
Лишь одинокий видит,
Что проходит мимо
В скучнейшей кальке
Третьего незападного Рима
С постылым комплексом
От тихого до Крыма,
Что нам всегда найдется,
Что сказать.
Вот он - простой ответ.
Мы так живем
Не по отсутствии капитализма,
Свободы слова, прочее.
Скорей совсем наоборот,
По невозможности смолчать.
4
По трассам этой маленькой страны
(Ни то, чтоб малой. Неизбежно местечковой)
До Иоанна время мерят петухи.
Удача, обернувшися подковой
Висит,
Как все висит в этой стране
Спокойно, отстраненно, величаво,
Бесславно игнорируя наш быт,
Не знаменуя никаких побед
Несет привычку, что у нас нормально.
И актуальность этого понятья
Привносит собственный Талмуд,
В котором обитают наши деды,
Смотря, как мы лобаем
Исстари велосипеды,
Используя при этом плуг.
5
Мы в дикой ситуации суда,
Когда бесспорно пламенный защитник
Бормочет непрестанное внутри,
Словно молитву:
Я не знаю человека
Этого.
Абсурд, чем растревожен
Ты на этой параллели.
Считалось, что дубы и ели,
Должны нас от тебя скрывать.
Но ты, как растревоженный факир,
Чьи фокусы сошли за прозу жизни,
Над разделенною отчизной
Остался тем единственным,
Что может
Ее объединять.
6
Кто сказал, что на этой земле
Есть логичность вечных законов,
Тот пусть будет есть,
Словно хлеб
Пыль
Наших с тобой коридоров.
Кто сказал,
Что право для всех,
Тот Басманным не мазался миром.
Пусть он проклятых наших дев
Ноги целуют,
Ибо здесь торжествует Спаситель.
Кто не несет крест,
Когда воском забиты уши,
Тому в тот последний день
Будет оглохшим быть
И
того лучше.
7
Не заслуживший покоя.
Не собравший доказательств приличных смерти.
Так останься, единственный друг
Вечно здесь,
Как муха на клейкой ленте.
Расскажи, что бывает с тем,
Кто не, когда не шагает в вечность.
Расскажи, что бывает с тем,
 Кого подвела беспечность.
Вылечи нас от страха забвенья,
Все равно нам не дашь
Ты живую воду.
Будем ждать еще тысячу лет,
Того, кто придет
Воскресить народы.


Византия.
                Сегодня мы исполним грусть его.
                Так верно встречи обо мне сказали.
                Б. Пастернак
1
Кто рассказал тебе о том,
Что на твоих ступнях не остается
Земли несчастных городов,
Где волей случая найдется
Забытый праведник.
Тем более сейчас,
Когда он, оставляя провиденье
На счет удачливых,
Усиливая рвенье
Боится ждать.
Мы метим ожиданьем
Исправно ахиллесову пяту.
Он движется к зеркальному огню,
И ощущая материнским лоном
Тепло.
Ной понимает эмпирическим законом,
Как безнадежно одиноки те,
Кто у подножия помазанного трона,
Стремится оказаться на земле.
2
История умалчивает тех,
Кто в неизбежности награды
Теряет облик.  Поколенье
Упорно ищет
Он в теряющихся вех
Тени деревьев
Неизбежного парада.
Но, в общем-то, любая жизнь,
Пристойной для себя считает,
Лишь золото и выцветший пурпур,
Как утопающий в хозяйственных вопросах
Планирует отгул.
Он все берется рассчитать,
Составив план грядущего,
 И все,
Что совершается
Теперь.
По памяти его лишь
Только вычитанье.
Призвание к Великому-
Брехня.
Для тех, кто избегаюче ремонта,
Живет иллюзией невидимого фронта,
Пока его ветшает конура.
3
Читая апокалипсис она
Смутилась надвигавшейся печали.
Мы все две тысячи двенадцатого ждали,
Как повода оставить героизм
На пахотах привычного нам мира.
Искали разрешающий все блиц,
А тут маячит выданная вира
За то, что будет.
Впрочем, было и до нас.
Падение империи - легенда,
О том, как, не заметивши бревно,
Соринку вынимая,
Ожидаешь дивиденда
За сохраненный глаз.
Но главная печаль моей страны
Что мученики тусклого заката
Идут в долину нового Евфрата,
Попутно, забывая нас.
4
Не хочется грубить.
Противоречить нынешним теориям,
Но я,
Считаю, что в названье лодки
Во многом приготовленный ей путь.
Начало, породившее конец
В процессе неизбежностей ведет
К тому, что принимавший Византию
Ее дорогой в будущем пойдет.
Похожесть, к сожалению, не в том,
Что нас орлом и гербовой бумагой
Стремили к принесенью жертв.
Ибо страдание – наш символ.
А в том,
Что кающихся римлян
В итоге,
Ожидает
Философский пароход.
5
Пойми, мы как-то слишком истерично,
Словно с ума сошедший Ланселот,
Искали подвига.
Забыв про остающиеся силы.
Мы, подменяя мойр,
Из их же ниток вили
Судьбу, как представлялось
Загнивающего мира,
Но попадали
В наскоро придуманный
Клубок.
Не допустив
Пришествие татар
На земли по ту сторону Гарроны,
Мы незаметно
Переняли стиль.
И в надвигающихся спорах,
Словно расписку,
Предъявляли им псалтырь.
Они же ждали,
Что черты
Знакомые
Со временем сойдут за друга.
Но словно с натяженьем лука
Опасность подменяла интерес.
6
Ты часто говорила,
Что не жизнь
Решает, как все сбудется,
А мы.
В нашей способности любить
По завершении процесса,
Не дремлющая в каждом поэтесса,
А угрызения невозвратимой
Совести.
Когда бы нам
Беспамятным накинутся простором.
Мы оставляем напряженным взорам
Лишь оголенного себя.
Объект для психологии утрат,
Где каждый день
Ни божья милость,
А фрейдистский комплекс
В попытке переноса
В плоскость
 Понятного
Свой собственный Руах.
7
Я время отсчитал по кольцам сигареты.
Не самый точный способ. Но
В желании сдержать его
По выдающимся приметам
Я преуспел, казалось, до того,
Что стрелки, поломав свой быт,
Предпочитали бегать, как попало,
Словно пророческие дети Авраама
Рядом с конторой металлического Кламма,
Который сохраняет пиетет
Пред будущим,
Сравненным с настоящим,
Как современник повторящий,
Что ни того, и ни другого
Нет.
               
              2010. Москва.