ти-ши-на

напишу стихов кудрявых,
напою кровавых песен,
буду прятаться, довольный,
в тёплых складочках трусов.

пусть ко мне в почтовый ящик
каждый день приходят письма,
пусть по радио покрутят
злые песенки мои.

это словно мятный веник,
это будто горький пряник,
это как в холодной бане —
невозможные миры.

это инопланетянин,
это призрак небывалый
мне пластинку заводную
прямо в голову вложил —

зазвучали пузырями,
фонарями загорелись,
тяжело зашевелились
непривычные слова.

это словно горький веник,
это будто мятный пряник,
это как в стеклянном сердце —
неживые пауки.

напишу стихов кровавых,
напою кудрявых песен,
стану тёплыми трусами —
парусами кораблю.

пусть ко мне в мою квартиру
каждый день приходят люди,
пусть стучатся в дверь ногами,
кулаками пусть трясут.

ни за что я к ним не выйду,
никогда их не увижу —
буду прятаться, довольный,
под диваном и в шкафу.

я — король своей стихии,
я — олень с тремя рогами,
я — серьёзная проблема
для своих смешливых глаз.

будет инопланетянин,
будет призрак небывалый
танцевать со мной по кругу —
хороводить хоровод.

потому что так приятно,
потому что так полезно,
потому что так забавно
никогда и никому

не сказать, что ты — оттуда,
не сказать, что ты — нездешний,
не сказать, но засмеяться
и взорваться навсегда.

это будто снова гости
зеркалами будут хлопать,
словно это вовсе двери,
а не просто зеркала.

ничего нельзя увидеть,
никого не нужно слушать,
ни во что нельзя поверить,
потому что всё — враньё.

напишу стихов и песен,
тишину собой нарушу —
буду думать, что как будто
что-то сделал наконец.

только утром снова тихо
за окном качнётся ветка,
будто птичка прилетела,
но как будто бы и нет.

будет капать кран на кухне,
будет кот скрипуче мыться,
будет пол трещать шагами
нам не видимых друзей.

будет всё, как и обычно
каждый день бывает утром,
днём и вечером, и ночью —
как бывает круглый год.

никаких кровавых песен,
никаких стихов кудрявых —
в общем, ничего такого
не бывает вообще.

это инопланетянин,
это призрак небывалый
вам пластинку заводную
прямо в голову вложил —

и она шуршит нескладно,
огневые фейерверки,
электрические звёзды,
новогодние шары

на тебя, как ты на ёлку
вешал в детстве торопливо
невесёлые игрушки,
надевает точно так.

и опять — волшебный праздник!
словно мир — воздушный шарик,
и его обратно лопнет
на все руки рождество.

будто всё уже случилось,
словно всё ещё возможно
и пока бывают правда
и зелёные глаза.

стол накрыт, уселись гости.
над столом сияет лампа.
зеркала давно закрыты
на засовы и замки.

за окном — темно и страшно,
там метель одна танцует,
а у нас — тепло струится
из ребристых батарей.

мы — как будто бы в желудке
у живого организма,
мы — как будто под рубашкой
у товарища Христа.

бифуркация такая —
точка первая по счёту
в череде таких же точек,
что проявятся потом.

и когда ты слово к слову
придвигаешь аккуратно,
ты опять нетерпеливо
ждёшь — когда же Новый Год?

если что-то получилось,
тут же громко бьют куранты,
раздаётся звон бокалов,
крики громкие — ура!

и бежит из носа юшка
и глаза на лоб вылазят,
сердце просит остановки —
хочет выйти погулять.

это инопланетянин,
это призрак небывалый
вас целует осторожно
в лоб почти что наповал.

восхитительное чувство
над самим собой полёта —
так из вас выходит воздух,
так из вас выходит дух.

и далёкий Кастанеда
машет вам рукой прозрачной —
так, как будто между прочим,
но, конечно, только вам.

вот и всё, случилось чудо —
звонко хлопает в ладоши
весь такой необозримый,
неохватный теплый мир.

и на ваш почтовый ящик
каждый день приходят письма,
крутит радио по кругу
песни ваши про любовь.

вы смеётесь, вам уютно
быть удобными трусами
на округлой попе жизни —
всё ужасно хорошо!

только вы не забывайте,
что попали в мир иллюзий.
ничего на свете нету,
кроме полной тишины.