Хозяйка третьей баночки

 

        С Валентиной Яковлевной я познакомилась в больничной палате: она проходила сложное обследование, а мы с сестрой ухаживали за мамой, перенесшей тяжелую операцию. В палате было пять женщин. Все либо после операции, либо готовились к ней. Все со своими проблемами и со своими болями. Кто капризничает, кто  раздражается, и только одна Валентина Яковлевна, как солнечный лучик, своим добром согревает всех. Кому-то слово  хорошее скажет, кому-то одеяло поправит, кому-то водички подаст, сестру позовет. И всех старается ободрить, рассмешить, успокоить.
        Мама поправлялась мучительно. Тяжесть операции помноженная на возраст надолго приковали ее к больничной койке. Но ночью уже могла спать относительно спокойно. И мы с сестрой дежурили по очереди. День  -  она,   день - я. Дни сменяли недели. И вот, наконец, впереди забрезжила выписка из больницы. Подошло к концу и обследование у  Валентины Яковлевны. И ее отпустили на стационарное лечение: утром приходит, а вечером  уходит. Никому в палате она и словом не обмолвилась, что подозревали у нее не много не мало – неоперабельную онкологию. Забегая вперед, скажу, что подозрения врачей, к величайшему счастью,  не подтвердились. Но тогда она об этом еще не знала. Когда эта, 73-х летняя женщина, уходила домой на ночь, в палате словно выключался свет. А утром,  с её приходом, зажигалось солнце.
         Перед одним из уходов домой, она подошла ко мне и немало смущаясь, сказала:  «Людочка, я бы хотела вам с сестрой подарить закваску хлеба жизни, мне привезли из монастыря, Вы возьмете?» Я растерялась, но отказаться не смогла. Женщина осталась очень довольна и стала меня благодарить, за то, что я не отказалась принять  дар. Но там есть некоторые условия, сказала она, но вы справитесь, конечно. Я была заинтригована. На следующий день Валентина Яковлевна  принесла в баночке тесто. и  рецепт   приготовления монастырского  хлеба.  А в нём, кроме пропорций и ингридиентов  было написано, что получившееся тесто надо разделить на четыре части, из одной выпечь хлеб, а три других раздать "истинно добрым людям". Это и было обязательное условие. 
     Несколько дней я думала – кому раздать эти три части. Две – определила сразу. Одну – сестре – добрее и честнее человека я не встречала в своей жизни, другую хорошей знакомой – многодетной мамочке, доброта из которой, кажется,  вот-вот польется через край – всех готова обогреть и словом и делом. А вот куда деть третью часть?  На память приходят множество имен: тети Нади, бабы Веры, соседки по двору и дому – добрейшие были люди. Но, к сожалению уже отжили свой век…. Есть, конечно, у меня друзья, которым не задумываясь отдала  бы третью часть, но они далеко. А из тех, кто близко, неужели нет никого, кому можно было бы подарить  эту баночку с закваской?
       Вот родственники есть, -  помогут, когда необходимо, но от денег, за помощь,  не откажутся, да еще и содрать побольше норовят… То есть  доброта, но платная?
      Вот соседи по даче – вроде  люди не плохие, никогда не ссоримся, яблоками угощают, рассадой делятся…. Но, как проходит сезон, опустевают участки – тащат все, что плохо лежит. Кто-то лопату оставит, а кто-то и посерьезней что – все к ним на жительство перебирается…. Это  ли  истинная доброта?
        А вот, вроде, и доброжелательная, и  словоохотливая соседка по подъезду. Я  и  в гостях как-то у нее была, чай пила, и денег одалживала…Добрая? Ну да, наверное, а вот как начнет скандалить – весь двор слышит – мат-перемат, битье посуды, грохот, вопли и оскорбления…. Нет, не греет…
       Вот и перебираю уже несколько дней своих знакомых – ну кому отдать? Где они эти  тети маши, бабы веры, ольги петровны, готовые прийти на помощь, ободрить, поддержать близкого, и не очень?
       Вымирает доброта, как мамонты, что ли?
       Или это я такая недотепа, что не могу найти хозяйку третьей баночке?