Летние стихи 2010 - 16 стихотворений

О чём играет музыка

Рыдал рояль и плакал зомби,
с обрубком сердца - как твердят.
Блистал слезами первый ряд.
И были в музыке не бомбы

и не любовь. Была тоска.
Сквозь стук сердец текла река
и канделябров блеск с ленцой...
На спинке кресла, бритвой: "Цой".

В саду звучащем чистота.
Холодной логики звезда
не в силах разъяснить - о чём
играет музыка. Уйдём.

Галёрка стонет как во сне.
Как одиноко выйти вне,
услышать шум, не слышать нот.
Но и снаружи мир поёт.

Сквозь тяжесть крыш минутный зов
из миллионов голосов
живых и мёртвых: выдох-вдох.
Куда, во тьму каких дорог,

в какие пули и слова,
в какие лица и  просторы,
шумит дождливая листва,
ревут голодные моторы?
__________________________________________


Вдруг из окна

Вдруг из окна такая даль зовёт,
что видимо уже пришла пора
отправиться в дорогу. Тает лёд,
всплывает мусор, тишина растёт
живая и прекрасная с утра.

Вдруг из окна, струной - такая даль,
что хочется меняться и молиться:
сквозь времени пятнистую вуаль
туда, где нет времён. И магистраль
им. Ю.Гагарина, сверкает и слезится.

Под звёздным небом в звёздочках стихи.
А если в землю ты растёшь, то откровения
в земле. "Goodbye, goodbye" - который хит
подряд, и даль зовёт от чепухи,
взаимовыгодно, без права возвращения.
__________________________________________


Надо брить

За экраном - актёры играют в саду
варианты киношного вуду.

Так и хочется грань перейти в пустоту
новостей и рекламы - бриться оттуда

и смотреть на себя: как ты ходишь небрит
по измятой квартире, болея от жизни.

Как к тебе пристаёт, неприметный на вид,
ангел в несколько строк. Как вселенная брызнет

у тебя из зрачка, у тебя из зрачка -
когда ангел оставит тебя, дурачка.

А потом из рекламы пропеть-заявить:
«Надо жить! Надо жить! Надо жить!»
(надо брить… надо брить… надо брить…)
__________________________________________

Cмесь окон августа, женщин и глупостей

Тополиное, как бы советское, проплывает над лавочкой небо.
Домино из хрущёвок и винное нечто в воздухе, тёплая смесь
окон, выкриков, гула троллейбусов... Это прошлое, гулкое. Мне бы
не любить эту бедную девочку - ну а я трепещу ею весь.

Может ночь, как тогда, папиросою? Ветерками застонет алея.
Ветки будут гудеть пылесосами, распеваться, баюкать детей...
Может, сбудется то мимолётное, что когда-то приснилось, робея?
Не случилось и спряталось, глупое... Нам пора. Никаких новостей.
__________________________________________

Мотивчик нежный у киоска

Пока цветёт рекламой время
на ослепительных табло -
в грязи базарной пляшет племя,
сержант колотит в бубен зло.

Газеты расчищают место
для казней, жалок еретик
(вчерашний царь). Без смерти пресно,
и тем опасен этот миг.

А раз есть смерть от пули-дуры
или заказа-удальца:
в наш век свободы и культуры
быть нужно мёртвым, слегонца.

Чтоб испугались наркоманы
в подъезде гулком, невзначай,
носи в глазах сквозные раны
и изучай, и примечай:

каких здесь надо развлечений,
куда несут дела течений,
откуда небо у людей
торчит в больной стране моей.
__________________________________________

Лето, вечер

Закат, день кончен. Cтруйка кваса
в пыли у загорелых ног.
Арбуз-герой пылает красным -   
зубцами крыш отрезан бок.
Горячий яд сочится в окна,
качает шторок синеву...
И мне всерьёз дышать угодно
и угодить душой в траву,
а там - и в звёзды неизбежно,
во тьму бездонной полыньи:
пока порхают центробежно
вокруг меня слова твои.
__________________________________________


Пустые квартиры

Пустой вагон покинутой квартиры
кочует к югу сквозь июньский дождь.
Ты замечаешь (вчитываясь в текст) что сыро,
а синь как губка. Замечаешь нож

на скатерти стола. Сквозняк из щели
тревожит тюль и шевелит тетрадь.
Внутри двора скрипят-скрипят качели,
они беспомощны и им не убежать

 к весёлому хозяину на море.
 Вдали бьют в колокол. Вот бабочка летит
 в оконное стекло, с пространством споря,
 и кто прекрасней - тот и победит.

 Так стены - до конца ползут сквозь память.
 Так старенький диван скрипит: что ты
 когда-то с ней… Так за балконом знамя,
 под видом маечки, свисает с высоты.
___________________________________


 Неправильные прилагательные

 С утра читая в соевой газете
 о пластилиновых дорогах,
 так хочется плевать на всё на свете,
 а более всего на стереотипы
 что в прилагательных.
 На штампы бытия - вообще.

 Мы выстроим другие отношения с природой:
 снег будет трезвым,
 зной горьким,
 вода любовной
 и далее, и далее, и далее.
 А я - таким, как в данный миг захочется тебе.
 __________________________________________


 Курортное

 Крым лениво волнуется галькой под грудастой красавицей Галькой.
 Крым дрожит от ритмических «ах» телефоном, забытым в камнях.
 Тело красное стонет под майкой, по ночам вы присыпите тальком,
 просчитаете цены в рублях и прокрутите плёнку в огнях.
 Хорошо быть безликим и модно танцевать, погружаясь в толпу.
 Иноземец с деньгами - свобода. Пей с бутылочки пиво у входа,
 частью века, частицей народа, с пустотой пучеглазой во лбу -
 где орёт дискотека в трубу, где мычит проституткой природа.
 Утром рано в тебе санаторий вытесняет похмельный синдром,
 ты ж - с волнами среди акваторий, вдалеке от курортных хором.
 Под тобой проплывают года. Над тобой не звенят провода.
 Вы встречаетесь в девять у пирса, у неё в завитушках звезда.
 __________________________________________


 Минотавр

 Никаких выводов из сегодняшнего дня,
 все дороги стекают, ведут в меня.
 Из меня вовне - разве пара слов,
 да и то пустых. Нулевой улов
 у трубы телефонной, у чужих столов.

 Я в себе пока покормлю быка.
 Минотавр ревёт хуже дурака -
 отчего ревёт не поймёшь. Игра
 ни к чему. Знать уже пора         
 вызывать такси в синеву двора.
__________________________________________


 Великан

 К домам подходит великан
 с громАми в рукаве и радугой в зрачке.
 Порывы ветра закрывают двери в храм,
 но служка их цепляет на крючке

 из меди. Сжатый воздух бьёт толпу
 и колыхает древние ворота.
 Рекой колотит великан себя по лбу,
 вонзая клык сверкающий в кого-то

 безвинного, в круги пернатых стай.
 Бежит, звенит испуганный трамвай,
 облитый леденящею водой,
 звенит: «прости депо, прощай».

 Потом стихает всё. Дорога в рай открыта.
 Летит капель над скошенной травой
 и свежий ветерок несёт избитый,
 слепой мотив про Мурку и любовь.
 __________________________________________


 Врастая в ночь

 Пока ты спишь цветочною планетой,
 я стану пить вино, врастая в ночь,
 и ощущать себя живущим жарким летом
 две тысячи десятого и мочь

 не делать больше ничего другого.
 Когда-нибудь, но только на Луне,
 лишь ты да я, и никого чужого,
 с такой же чёрной полночью в окне.

 С такой же тишиною говорящей.
 Всё - то же самое, в подобном уголке.
 И неизменно стихший телеящик,
 ползущие лучи на потолке

 от ярких фар машины, точки капель
 из крана, да летящее внутри
 слепое время, что стекает в кабель
 программой: то молчит, то говорит.
 __________________________________________

 Да

 Ты говоришь «Да»
 и телевизор вторит «Оу-ес!».
 Вдруг я замечаю, что с небес
 падает звезда,
 словно тоже повторяет: «Да».

 «Да!» - говорит мне мечта,
 «Нет» - возражают в ток-шоу,
 но им не отнять небольшого
 праздника слова «Да» -
 это ли ерунда?
 __________________________________________


 Юзер

 Не Блоги горшки обжигают.
 В экранах цветёт чепуха:
 себя самого повстречаешь,
 сбежишь от греха.

 Как улица пахнет сиреной,
 когда вне экранных страниц,
 шагаешь в неё поколенно,
 пошейно - и далее вниз!

 И юзер, пустой как лунатик,
 уходит, вне рук новостей.
 Он смотрит на ворох галактик,
 не ведая рецок гостей.

 Дома шелестят голосами,
 цветущими шторами над
 течением с мелкими псами,
 затоками местных ребят.

 Пока ж между стен ресторана
 гребёт он по мутной реке,
 живёт без хозяина рана
 экрана в немом уголке.

 Как будто и нет человека,
 с его неумением жить...
 И молится видеотека,
 не в силах себя объяснить.
 __________________________________________


 Цивилизации

 Сажает рис китайский ребятёнок,
 пока войною не грозит весна.
 Чем страшен век, чем дорог век, чем тонок -
 за краем деревушки, тенью сна.
 Цивилизации так в будущее тянет,
 что мир ползёт сквозь гарь концлагерей.
 Трепещет лозунг. Староста помянет
 солдатский подвиг, слёзы матерей.
 Готовы к схватке. Нам ли их бояться.
 Вооружён и переполнен часовой.
 Лишь пацану нельзя не улыбаться
 от солнца высоко над головой
 и ничего не знать про день грядущий,
 и быстро есть у хижины лапшу,
 доверясь родине (куда-то там ведущей),
 что учит быть железным и ушу.
__________________________________________


Майские в Крыму

 Сей мир разлит в бутылки с массандровской лозой
 и у туристов кружки из металла,
 они их подставляют над узкой полосой
 тропинки, возле края перевала.
 Сквозь небо реактивный жар-птицею сверкнёт -
 не будь его, вне суеты и цен,
 сияет вечность солнцем, козой из лужи пьёт,
 цветёт сиренью у саманных стен.

 В целебном горном ветре цветочные слова
 щебечет, лает крымская весна.
 Я буду долго помнить как леденит трава
 и этих гор кривые имена.
 А ночью на стоянке, где птицы в черноте,
 где девушки нежны и волооки,
 беспечная вселенная ответит тет-а-тет
 на все вопросы языком дороги.

 Мукой поток небесный, камнями путь земной,
 посередине радуга в палатке...
 Вскипает котелок с такой татарскою водой,
 что все поют, лишь бог играет в прятки!
 И только здравый смысл, диктующий отъезд,
 вдруг промелькнёт пугающей причиной
 того, что так и жизнь – конечна: тёмный лес             
 из нот и хрупких судеб под вершиной...

 Вот ты и прижимаешься любовно
 как подсудимая вселенского суда
 к продрогшему подельнику. Неровно
 вдыхая в эти звёзды слово «да».