Ожидание утренней зари

Жду утра не дождусь – нет сна!
Мрак за окном, и я не вижу,
что там: то ль осень, то ль весна?
Быть может, вспомнив, я нанижу
на мысли нить гирлянду букв,
и этим «бусам», как стекляшкам –
дикарь, обрадуюсь. По ляжкам
похлопав, верхнюю губу
накрою нижней и, притопнув
ногой, вскочу и сразу в пляс
пущусь…
                Рад грязному притону
был некогда: в нём веселясь,
смеялся, плакал, пукал, лясы
точил и… под столом валялся!..

Хотя и сам изгой, боясь
изгоев злых и пьяных, в оба
глядел; меж тем, танцуя, топал
ногами.  Там и не босяк,
а взломщик, человек солидный,
которому сам чёрт сулит дни
богатые (или тюрьму?),
который дверь любую фомкой
откроет и который, тьму
предпочитая свету, громко
не говорит, – попасть  впросак
способен; там не в небо всяк
глядит, а в рюмку; там ни слова
никто не скажет о заре;
там в тяжких черепах, дозрев,
химеры носятся; там злоба
и раздражение, глумясь
над одурманенным сознаньем,
бесцеремонны; там, в сознанье
едва придя, блюя, бранясь,
всяк с женщиной вступает в связь;
и, в половую связь вступая,
бесцеремонен, как тупая
и мерзопакостная тварь,
как скот; там женщина – товар
недорогой…
                Когда устану,
в постель вновь лягу и… усну
(зари румяной ждать не стану!);
а луч, в моём окне блеснув,
стеной кирпичною скользнув,
осядет в желобочках окон
малиновою пылью; слогом
высоким я начну писать
во сне; запутаюсь в двух строчках
(как путаюсь всегда я в точках
и запятых), двух слов связать
не в силах буду…
                А проснувшись
внезапно, вздрогну, ощутив,
осмыслив разумом весь ужас
существования: вожди,
империи, народы, войны –
с их дикими страстями! – всё
промчится  предо мной…
                «Довольно! –
воскликну. – Звоном колокольным
ударил сердца стук в висок...
.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .
Жил я на свете или не жил?
А если – жив, зачем живу?
зачем мечты так долго нежил?
В какую глушь забрёл?.. Да где же
мой дом?! Кому кричу ”Ау!”?».

Закончил 15 декабря 2008