Лида

Ты вновь приснилась ночью этой?
Зачем? Ведь я почти забыл
Улыбку солнечного лета,
И жар души и сердца пыл.

Забыл я глаз твоих сияние,
И губ манящих теплоту.
Забыл, но боль воспоминания
Мне возвратила встречу ту...

Я в отпуске на юге отдыхаю,
Под солнцем нежусь на морском песке,
Домашние работы забываю,
Гуляя теплой ночью налегке.

Вечерняя, приятная прохлада
Июньских дней замедленный разбег
И ты с загаром цвета шоколада,
И я весь белый, как сибирский снег.

В провинции знакомиться несложно
Шутя, я руку с сердцем предложил.
Ты возмутилась: «Как же это можно?»
Пощечиной мой охлаждая пыл.

И я ушёл, но сердце не остыло.
И вновь встречаясь на твоём пути,
Я называл тебя любимой, милой,
С тобой, пытаясь под руку пройти.

Прошла наверно целая неделя,
Ты стала привыкать к моим словам.
Лишь улыбалась мне: «Мели, Емеля»…
И я молол, и улыбался сам.

Ты так была пленительно красива,
Ни одного изъяна не сыскать.
И я с тобою был такой счастливый,
Что, словом это не пересказать.

Но отпуск мой совсем не бесконечен
И говорят, что есть всему предел.
Последний, самый памятный мне вечер
Как птица незаметно пролетел.

Ты мне шептала: «Мой хороший, милый,
С тобой я расставаться не хочу».
И со словами «Боже, дай мне силы»,
Сама задула яркую свечу.

Прикосновений сладкое блаженство,
И твой внезапный вскрик, и тихий стон,
И девичьего тела совершенство-
Всё, словно сказка, словно чудный сон.

Ночь пролетела, как одно мгновенье
В усталом теле - лёгкость и дурман.
Ты плакала, я, попросив прощенья,
Ушёл из дома в утренний туман…

                2
Я улетел. И вновь заботы тучей
Схватили меня в плотное кольцо.
И я забыл о нашей страсти жгучей,
Забыл твою улыбку и лицо.

Мелькали дни, неделя за неделей.
И вдруг мне почтальон письмо принёс,
Обычное, лишь строчки посинели -
Не знаю от воды или от слёз.

Его читать я начал не сначала:
«Любимый мой, а я все жду и жду,
Тебя мне провидение послало
На радость может, может, на беду,

Ты пару слов мне напиши от силы
Что ты живой, что не забыл
И я приеду, прилечу, мой милый,
Пусть даже если разлюбил.

Молить тебя, упрашивать не буду,
Лишь только вновь в глаза взгляну
И, может быть, опять забудусь,
На миг, к груди твоей прильнув.

Если нужна тебе – останусь,
А не нужна - уеду поутру,
Но ждать, любить – не перестану
Пока жива, пока я не умру…»

Ну что за глупость, что за наказание
Такой любви на свете просто нет.
Я на письмо не обратил внимания –
Тебе всего лишь восемнадцать лет.

Однако же ответил: всё пустое,
И что не надо нам встречаться вновь,
И что желанье близости простое
Мы часто принимаем за любовь.

Письмо отнес на почту и отправил.
И снова весь в заботах и делах
В своей душе я места не оставил
Для мыслей о твоих словах.

И все осталось так же, как и было.
Но только почему-то вновь и вновь
С какой-то неподвластною мне силой
Воспоминания мутили кровь.

И с каждым днем – сильнее и сильнее…
Я места для себя не находил.
И вдруг я понял – что тебя жалею,
И вдруг я понял – что не разлюбил.

Решение ехать, мне пришло мгновенно.
К зиме смогу отгулы накопить,
С собой тебя возьму я непременно,
На севере теперь ты будешь жить.

Решить-решил, но вот писать не стал,
Мне вспомнилась пощечина твоя,
Я терпеливо зимней стужи ждал
Чтоб снова ехать в дальние края.

Пришла зима. В полупустом вагоне
Мечталось мне,как встретимся с тобой,
Как наши отношения узаконим
И назовут нас мужем и женой.

Я помню, как бежал с вокзала.
Знакомый дом, твое окно.
Тоской щемящей сердце сжало,
Окно, как ночь было темно.

Нажал звонок, мне дверь открыла
Почти совсем седая мать.
Она так сильно изменилась,
Что я не сразу смог узнать.

Лицо её вдруг искривилось:
«Ах, это вы…Я вас ждала.
Вы к Лиде? Лида отравилась,
Она беременна была».

Немного помолчав, сказала:
«Похоронили, вот уж восемь дней.
Она вас перед смертью вспоминала,
Сходить просила на могилку к ней».

Закрылась дверь. И я, как оглушенный,
Прикрыл глаза дрожащею рукой,
И долго, долго думал отрешенно,
Какой я жалкий всё-таки и злой.

С бутылкой водки и гвоздик букетом
На кладбище я пробыл до утра.
Но понял только с утренним рассветом,
Что это всё не сон и не игра.

Вой леденящий в тишине катился,
Я бился головой в застывший снег.
А сзади сторож охал и крестился:
«Иди до хаты, милый человек».

И я ушел, собрав остаток силы,
Уехал прочь, рыдая и скорбя.
А ты осталась за плитой могилы
С моим дитём под сердцем у себя...

Прошло с тех пор и зим, и лет не мало,
В моей груди утихли боль и страх.
Но ты все чаще мне являться стала
В моих счастливых и кошмарных снах.