Земляничная поляна

Сегодня я проснулся в семь. Ленив, как
небезызвестный Тит!.. Вставал всегда
в пять, мылся и по скалам брёл сюда –
к поляне солнечной, где нынче земляника
созре…
              В кустах – лиса: хвост лисий да
два  глаза настороженных над носом
(довольно тонким, но приятным!) и торчком –
два уха…
                Вспомнил, как за крохотным рачком
я у залива наблюдал и как на дно сам
пошёл; как ил, поднявшийся со дна,
я носом втягивал в себя, и как губами
скользил по илу (понадеялся на камень,
обросший водорослями).
                Рачок тот полз
дном илистым; из всех возможных поз
я принял – худшую: на скользкий камень ногу
поставил (правую), всем корпусом вперёд
подался, ибо тут я и миногу*
увидел и – сам чёрт не разберёт! –
какую-то с огромными, как блюдца,
глазами рыбину, всю в крапинках; нагнуться
хотел (чтоб равновесье удержать,
я левой в воздухе вертел), но стал дрожать
и в воду шлёпнулся. Там было мелко очень;
коленом стукнулся о камень; и оно
ещё хрустит, как свежий, влажный кочень
капусты…
                (Говорю: «Ловил миног!» –
всем, кто расспрашивает о причине хруста
в колене.)
                Камень, на котором я стоял,
качнулся подо мной, хотя и груз-то
был мал (я вешу килограмм… нет, нет! сто я
не вешу – семьдесят); но, ловкостью мангуста,
с которой нападает он на кобр,
не обладая, говорил себе: «Будь добр,
миногу вылови...»
                «Да, сак мой не был пуст, о!
я  наловил миног… деликатес!..
Нога-то не хрустела б, как протез,
когда б не камень! – врал  знакомым, густо
краснея, ибо, бойко врать ещё
не научившись и боясь того, что кто-то
раскроет ложь, со страхом думал: – И охота
врать, дураку, и озираться: пара щёк
горящих, мол, не выдаст ли и ложь жать
не станет ли (как ногу жмёт подчас
ботинок) совесть?.. Враль – калиф на час.
И не заржёт ли совесть, словно лошадь,
коль ложь её натрёт?.. Или в крови
ложь у меня?..»
                Где я?!.. под липою… за тенью
прозрачной, зыбкою слежу… Я весь – сомненье!..
Гм, тень под куст забраться норовит!
Не хочет ли стать тень весомей, гуще?..
Что это?!.. Кто-то говорит: «Твой миг текущий –
с тобою вместе! – сгинет; сам умри –
стихи оставь!.. Не пей, не хвастай и не ври:
перед самим собой стоишь ты – бос и гол!.. Ос –
чувств низких, мелких мыслей – жалит тьма
тебя, и ранит душу (это голос,
мой тайный голос – знаю я); пора ума
набраться бы, а ты всё прододжаешь
пить, врать и хвастаться, хотя отлично знаешь,
что это развращает: человек
мельчает.  Много нравственных калек
на свете, тех, в ком хвастунишка с вралем –
гордыни дети – обитают… Значит, ты
такой же?.. У тебя – тебя украли?..
Кто?.. Спесь и глупость, да?.. Не рви цветы!
Пускай живут!.. Как оказался средь спесивцев
и пошляков ты, стихотворец?!.. Не реви!
Ты не ребёнок – плакать не годится!..
А земляничных кустиков – нарви
и отнеси отцу их, как в больницу
ты землянику матери носил
когда-то, раз отец так часто снится
тебе; хоть он об этом не просил
и не попросит никогда тебя, – по зову
души приди к отцу и на отцову
могилу землянику положи…
Рви аккуратно: муравьёв не всполоши!..»
 
Звенит комар… пишу… К тому моменту,
когда я спину разогнул и в руку взял
перо и, сев в траву под липой, стал
в блокнот стихи записывать, нарвал
немало кустиков: незрелых ягод нету
на них, и ни одной я не помял!..

Движений резких избегать стараясь,
я собираю ягоды и в рот
кладу, а метрах в десяти (не больше!) от
меня сидит под елью старой… заяц!..
.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .
Необходимо что-то предпринять!..
.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .
Чтоб зайца этого, что ест траву и быстро
губами шевелит, не напугать,
от зайца отойду сейчас… на выстрел
из лука, что когда-то смастерил
из ветви можжевельника мне старший
мой брат… Состарился… себя уже забыл,
но с луком до сих пор стою на страже:
я детство караулю!  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .
.  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .

Закончил 22 июля 2005

 *Возможно, это была не минога, а угорь.